Верх и верхние

Наталья Богачева

Верх и верхние

Дом  наш считается одноэтажным, второй этаж в простонародье называется чердаком или верхом, в архитектуре – мансардой.
Наверху  жила семья дяди Юры. Это была очень хорошая, красивая дружная, доброжелательная семья.
В то время мы жили очень бедно, у нас не было ничего. Трудно было одеваться, у меня не было никаких игрушек, всегда хотелось поесть что-то вкусненькое, а вкусненького никто не покупал (видимо, маме было не на что купить. Отец ушел к другой. Троих детей надо было обуть, одеть, накормить). Бабушкина пшенная каша с молоком была очень вкусная,  но уже приелась, щи из кислой капусты тоже приелись, картошка с селедкой – тоже. Вкусным был только салат столичный (мы его теперь называем - оливье). Сто процентов, бабушка научилась его готовить в Москве. Это наше семейное блюдо. Я его готовлю на все праздники.
У верхних (так мы называли семью дяди Юры) было все всегда вкусно и изысканно. Может быть, мне так казалось в детстве.
В детский сад я никогда не ходила, дома у меня был лучший друг  -двоюродный брат и ровесник Вовка. Я не помню, чтобы мы играли с ним на нашей половине дома, но у них наверху я дневала и ночевала.
У них было интересно. Во-первых, пол - линолеум. У нас не было такого пола. Что-то новенькое по тем временам. Дядя Юра был авиаконструктором и работал на авиационном заводе. Он всегда все новее воспринимал безоговорочно. Как мы любили с Вовкой кататься по этому полу – скользить на шерстяных носках! Нас, правда, всегда гоняла верхняя бабушка Людвиговна (она была прибалтка – то ли эстонка, то ли латышка, и, по-моему, голубых кровей). Она вносила особый колорит в эту семью. Во-первых, она изумительно вышивала крестиком: все время сидела у окна на чердаке и вышивала. Она была очень высокая, худощавая и старенькая. Мы с Вовкой любили за ней наблюдать: что она делает. Спрячемся где-нибудь в углу, накроемся какой-нибудь тряпкой и следим за ней. Сидим тихо-тихо, не шелохнувшись.
Она делала очень вкусные сухарики в духовке. Нарежет оставшийся черный хлеб маленькими квадратиками. Посолит и подсушит в духовке в печке. Ох, и вкусны же были эти сухарики!!! Еще верхняя бабушка любила собирать грибы и солила их особым изысканным способом. Мне нравились только что отваренные маленькие опята. До сих пор вспоминаю их вкус.
У верхних был телевизор – КВН –малюсенький экран и аквариум с водой перед ним, который увеличивал изображение.
Мы садились перед экраном все вместе и смотрели чемпионат мира по хоккею, когда наши побеждали канадцев. Кто же забудет эту тройку – Фетисов, Харламов, Петров. Или смотрели Олимпиаду -  фигурное катание. Ирина Белоусова и Александр Протопопов (они позже были названы «невозвращенцами»: попросили политического убежища и остались за границей после гастролей). Помню, как плакала с экрана фигуристка Ирина Роднина, получив свою первую олимпийскую медаль.
Мы с Вовкой сидели на стульях (были у них такие высокие соломенные стулья) и сосали разноцветные петушки из сахара (по-моему, их тоже могла делать верхняя бабушка).
Сестра Маринка меня старше лет на восемь. Тогда нам с Вовкой было лет по 8, а ей  - уже 16 лет. Она очень любила песни Эдуарда Хиля и Муслима Магомаева. Еще наверху звучали песни Тамары Миансаровой и Эдиты Пьехи.  Мы с Вовкой любили смотреть фильмы, особенно про войну.
В 60-е с Запада пришел модный танец твист. Первой его научила нас танцевать Маринка. Когда ее не было дома, мы с Вовкой заводили пластинки «Let”s twist again» - «Снова твист, как прошлым летом». Мы не понимали смысла иностранных слов, а пели: «Твистугей лактуби лаcсама». И скользили в своих шерстяных носочках по линолеуму, быстро отводя то одну, то другую ногу в сторону и извиваясь всем телом.
Маринка коллекционировала портреты любимых певцов и актеров. Это было ее увлечением. Она не очень хотела делиться с нами, но мы время от времени залезали в ее письменный стол и смотрели эти открытки и вырезки.
Мы с Вовкой были неразлучные друзья. Даже в школу пошли вместе в первый класс с двумя огромными букетами флоксов, и учились до пятого класса вместе, пока дядя Юра не получил отдельную квартиру, и они уеехали из нашего дома.
Зимой мы любили залезать на крышу дома, или сарая, или гаража и прыгать оттуда в снежные сугробы. Летом мы тоже любили залезать на крыши, загорали там,  играли в свои игрушки. У меня игрушек почти не было, играли, в основном в вовкины и  маринкины игрушки.
Помню, у нее был набор алюминиевой посуды: маленькая игрушечная посуда, а сделано все как по-настоящему: кастрюльки, сковородка, чайник, тарелочки, вилочки. Много-много предметов. Как же мне хотелось иметь такую посуду!!! Однажды я играла-играла, (было мне лет пять), а потом запрятала за пазуху несколько тарелок, вилок, может быть еще и кастрюльку, и бегом побежала с верхней лестницы вниз.
Внизу была комната квартирантки –  ткачихи Симы. Тарелки и вилки так гремели у меня за пазухой, что Сима отодвинула шторку и выглянула в окошко.
Меня засекли. Я так и не успела поиграть, пришлось все вернуть. Конечно, было стыдно.
У верхних было много интересных игр.  Во-первых, мини-хоккей. Маленькие хоккеистики двигались по полю, мы их передвигали с помощью специальных ручек; еще была игра – закатить маленькие металлические шарики в лабиринт. Но больше всего мы с Вовкой любили резаться в бильярд. У них был мини-бильярд, и все в нем - настоящее – зеленое бархатное поле,  шары,  кии, которые мы время от времени намазывали мелом, чтобы они не соскальзывали.
Интереснее всего у верхних отмечались праздники. Не помню у нас дома елку, но помню у верхних: большая, до потолка, вся в игрушках – наверху обязательно наконечник в виде шпиля, на ветках -дед Мороз, Снегурочка, шары, зайчики, светофор, избушка на курьих ножках, петушок, а самое главное – она вся светилась от дождика и лампочек. Светящиеся гирлянды тогда не продавались. Дядя Валя и дядя Юра делали гирлянды сами из маленьких лампочек, соединяя их между собой проводками.
Все семейство верхних садилось за большой стол, по-моему, круглый. Тогда круглые столы были в моде, и мы с Вовкой устраивались на высоких плетеных стульях. Помню, взрослые разливали шампанское в резные синие хрустальные фужеры - лафитники – очень красивые.
Когда застолье заканчивалось, пили чай. Потом начиналась игра в лото. Играли все, включая бабушку Людовиговну. Потихоньку азарт овладевал и малыми, и старыми. Дядя Юра кричал: «Барабанные палочки» и что-то еще.
Таким вот было мое детство.