Салют - лагерь нашего детства! 11

 ТИХОНЯ ИЗ ЧЕТВЁРТОГО ОТРЯДА…



Она, помню приехала в наш отряд в самую первую смену. Погода была, в том месяце не ахти какая. Кое-когда  выходило солнышко…
А так, то пасмурно, то по несколько дней лили проливные дожди.

Её странная фамилия очень даже сочеталась с её поведением и характером.
Анюта Тихонина…
Вечно тихая и не разговорчивая…
Даже в женском коллективе девчонок, к ней относились, как к гадкому утёнку.
Худенькая, стройная, прическа под Нинку из “Кавказской пленницы”….
У некоторых девчонок это вызывало жуткое раздражение.
Не то, от зависти, не то, ещё от чего…

Мальчишки совсем не смотрели на неё, а только ехидно посмеивались.
Вечно только подкалывали её, типа…
“Анька, промолчи что-нибудь!” – и хохотали, как идиоты, когда та, молча стояла, как будто бы и не к ней обращались вовсе. Гадкий утёнок, короче…

Всегда задумчивая такая…
Упулится вечно в одну точку, и долго думает там, о чём-то себе…

“Тихонина!”
“Ты в строй думаешь становиться, или ты сегодня без обеда, ворон на ветках опять считать будешь?” – нервно причитала вожатая.

Все её освистывали и звали “Тихонутой”.
А та, не обращая на всех внимания, всё, как дурочка проглатывала.

Я часто задумывался, почему она такая, и не такая, как все….
Почему замыкается в себе, и что ей ненормальной ещё не хватает…

Разучиваем песни, она раскрывает еле-еле рот, шепчет там себе под нос, что-то…
Где-то в облаках небесных летает…
На пляж идём, та усядется возле бережка, на песочке, и безмолвно наблюдает…
За ребятами, на бегущую и серебристую реку, на солнышко, на природу…
Какие-то фигурки на мокром песочке рисует, и никогда не купается.

И вроде бы не такая она и уродина…
Стройненькая, фигурка, личико, плечики, ручки….
Была в ней всё-таки, какая-то неподдельная и таинственная  изюминка…
Она, как-то интересно щурилась, и очень замысловато улыбалась…
Кому - не известно…

Как-то, помню, лили проливные дожди, все сидели по палатам и зырили в окно...
Обидно, что приехали в лагерь, казалось бы…
Только бы в игры играть, ходить в походы, гонять отрядами в футбол, а тут сплошная грязюка, холодрыга несусветная, и не знаешь, чем себя занять.
Некоторые от безнадёги писали письма, кто домой, а кто девочкам, если таковые имелись на примете.

Я помню, тоже со скуки стал одной писать…
По моему Иринке Александровой…
Не помню уже, что я там ей изображал, помню только, что переписка была бурной
и романтичной.

А Анька Тихонина была нашим почтальоном. Бегала, то  туда, то сюда…
Из своей палаты, в нашу, из нашей, к себе…
И так целый день…

Вечно встанет, и стоит на меня пялится…
Передаёшь ей письмо, а она стоит и не уходит…
Словно, чего-то ещё ждёт от меня…

“Ну, иди же!” – говорил я ей.
А та стоит и смотрит на тебя, как завороженная.
Прямо жалко смотреть…

“Ну, иди, иди же!” – снова говорил я ей.
Та, словно проснувшись, срывалась с места и исчезала за корпусом.

Не знаю, кто её надоумил быть почтальоном?
Неужели это она сама придумала себе такое развлечение…
 
Помню, что она делала это с большим удовольствием, даже и не обижалась, когда кто-либо кричал ей поторопиться…
Помню, что часто брала у меня письма, и зачем-то докладывала мне, как реагирует на них моя “оппонентка”.
Переживает или нет, радуется или грустит, что пытается передать мне на словах,
и т.д.
И опять, словно зацикленная, встанет, уставится и не уходит.

Я заметил за эти дни, отношение у всех к ней, стало, как-бы меняться в лучшую сторону. Уже не так все посмеивались и подшучивали над ней…
Даже говорили спасибо, и благодарили за помощь…

Я стал присматриваться к ней ближе, и почувствовал, какое-то тёплое и нежное
к ней расположение…
Мне даже, как-то стало приятно общаться с ней, разговаривать…
Хотя она больше слушала, чем говорила…
Хлопала своими большущими, зелёными  глазами и просто млела, от удовольствия, которое я ей доставлял своим общением.

Наконец, в один из дней закончился дождь, вдруг вышла большая и яркая радуга, стало пробиваться солнышко…
Всё словно расцвело вокруг. Мгновенно потеплело, и вся ватага ребят, тут же выскочила из корпусов, радуясь, наконец, наступившей летней погоде.

Тут же, спонтанно, кто-то организовал “ручеёк”, и начался отбор “женихов и невест” для предстоящих танцев. Пацаны, старались приглашать, самых красивых девчонок, девчонки, самых красивых пацанов…
Расхватывали всех подходящих "невест", как горячие пирожки на рынке…
Только вот Аньку никто не хотел выбирать, а если и шел с ней, то, как-то стесняясь и нехотя, дабы не вызвать гримас и насмешек, со стороны самых продвинутых девчонок.

А мне надоело реагировать на жеманные посылы наших “дежурных” кокеток, и я стал откровенно выбирать из всех, принципиально, только её одну.
Все смотрели на меня недоумённо, как на прокаженного, и не могли поверить,
что я Ирку Александрову, мог, вот так откровенно, на “недоделанную” Аньку променять.

Ирка пыталась, как-то исправить ситуацию, но я был не приклонен…
Я всё делал наоборот. Назло ей. И я не знал, что со мной происходит.
В меня будто, бес вселился!
Я хотел служить и быть верным этой угловатой и простодушной Аньке…
Я почувствовал в ней, что-то такое нежное и родное…
Что-то очень доброе и человечное…

Я в одночасье влюбился в неё, как ненормальный!
Мне так захотелось ей, всё это, тут же сказать…
Обрадовать её, обнять и поцеловать, как самую любимую девочку на всём белом свете!

Этот вечер я посвятил ей, моей Анечке, моей новой, лагерной, любимой подруге.
Мы с ней в этот вечер танцевали бесконечно…
Меня несколько раз пыталась оторвать от неё Иринка, но всё без толку…
Я уже пребывал в другом измерении и был на седьмом небе!

В одной из композиций, я набрался духа, крепко обнял её и нежно поцеловал в щёку.
Надо было видеть, что с ней в тот момент происходило…
Она растерялась, совсем, как маленькая девчонка, засмущалась, щёки покраснели от стыда…
Она хлопала своими большими “тарелками”, не веря, что её впервые в жизни поцеловал симпатичный мальчик…
Мальчик из её отряда!
Поцеловал по настоящему, искренне, не специально….
Я это сделал ещё раз, потом ещё и ещё…
Я был самый счастливый, в тот незабываемый вечер…

И после этого у нас завязался, настоящий лагерный роман.
Мы уже не боялись завистливых и насмешливых глаз…
Мы просто не обращали на всех никакого внимания…
Нам было просто хорошо вместе…
Я думал о ней, ложась после отбоя, и просыпался тоже с мыслями о ней по утрам…
И она, словно ожила, стала живой, весёлой и разговорчивой.

Она рассказывала мне, про свою маму – инженера с “Волгогрэса”, про папу, который
работал, где-то далеко за границей, на какой-то там Асуанской плотине…
Про младшего брата, который сломал не так давно руку и не поехал, поэтому в лагерь.
О том, что она мечтает стать балериной, как её родная тётя, которая живёт в Москве…

Мы гуляли с ней по лесу, я её нежно обнимал, прижимал к себе и целовал….
А она абсолютно не сопротивлялась, лишь только обнимала меня и приговаривала:
“Юрочка, мой любимый…”

А потом случилось событие, довольно неприятное, которое вспоминаю неохотно…
Которое, очень сильно запало в моей памяти, как нечто вульгарное, и из, “вон выходящее”…
Не знаю, кто, но я, догадываюсь…
Подговорил девчонок, и они все вместе устроили Аньке “тёмную”…

Произошла серьёзная ссора, “зачинчицу” которой, она мне так и не звала…
Так и не призналась.
А я не стал требовать, дабы не травмировать её психику….

А дело было вот, в чём….
Когда Анька была дежурной, кто-то после её уборки, пробежался специально по всем кроватям ногами, наведя сумашедший переполох и бардак.
Я думаю – это был просто повод, наконец-то, с ней свести свои бабьи счёты.
Завязалась драка, в которой Аньке, ярая “зачинчица”, в порыве ревности, вырвала большой клок волос на голове…

Помню, я не находил себе долго место, а затем не выдержав, ворвался в девичью палату, и устроил там такой разбор полётов!
Я матил их всех, на чём свет стоит!
Я швырял каждую, в ком видел злодейку, на кровать, и грозил расправиться, не смотря, ни на что….
Пообещав каждой, что ещё только, хоть один раз повториться подобное….
Лично каждой выстригу ночью, ножницами на голове крест, в назидание о содеянном!
Подействовало мгновенно! Всех трясло, как банный лист!
Что-что, а в гневе я опасен!

Конечно, и мне потом досталось от нашей вожатой и воспитателя, за то, что слишком распускал руки…

Но всё,потом, как-то постепенно само по себе рассосалось…
Никто больше к Аньке не приставал, словно ничего и вовсе не было…
Некоторые даже сожалели, об этом нехорошем поступке…
Ведь на самом деле, что в своём отряде делить?
Когда мы должны быть, как одна, сплочённая дружина, как одно целое, как одна большая семья...
Как говориться: ”Один за всех, и все за одного!”.
Так нам втолковывал наш воспитатель, наша вожатая и наш уважаемый директор.

Всё это со временем забылось, ведь подходило завершение лагерной смены…
Помню, как раздавали в столовой прощальные, лагерные подарки…
Как мы досматривали в клубе свой последний, советский, лагерный фильм “Овод”…
Про бесстрашных людей, про настоящую и преданную любовь, и про счастье и свободу…

А на следующий день, был прощальный костёр…
Все дружно веселились, бегая вокруг волшебного пожарища…
А мы с Анькой ещё долго, потом гуляли в обнимку по лагерю…
Помню играла музыка на танц-площадке, были танцы…
Но мы не танцевали, а просто сидели с ней на лавочке, под осиной, недалеко от корпуса, на фоне горящих фонарей на столбах, и звёзд на небе…
Обещали не забывать друг друга, звонить, и если получится, обязательно встретиться…
А если и ещё получится, так постараться по возможности попасть и в третью смену
в наш лагерь. А вдруг….


Поцеловавшись на прощание у её веранды, мы пожелали друг другу спокойной ночи,
и разошлись по палатам, чтобы снова и снова, в памяти пробежаться по самым томительным и волнующим душу моментам, и мысленно насладиться минутами нашего единения.


А потом мы тряслись с ней в лагерном грузовике по Глинищанскому грейдеру, гулко подпрыгивая на кочках, мчась к заветной станции.
Было очень прохладно…
И я ей, помню, отдал свою шерстяную кофту, и до самой Раковки прижимал нежно к себе, чтобы она не замерзала.

А там уже, на вокзале в Волгограде, её встречала её мама с младшим братиком….
Она грустно тогда, помню обернулась, и посмотрела мне в след…
Я махнул ей, улыбаясь рукой, чтобы, наверное, уже, возможно больше никогда, никогда, с нею не увидеться, ведь всякое бывает…


Наши дорожки разошлись, так внезапно, трагично и печально, как впрочем, и бывало не раз, с теми, с кем, казалось бы ты, был связан, ещё недавно нежными и сердечными узами. Всё словно сон, куда-то улетело и испарилось, затерявшись в суетных проблемах будних дней...
Исчезло, словно никогда и не бывало. Странно всё как-то...

И где она сейчас, та моя Анька Тихонина, из моего четвёртого?
Моя боевая подруга, тех “дней моих суровых”….

Счастья тебе, милая моя “тихоня”, милая моя и несчастная почтальонша…

Девчонкам четвертого отряда 1969 года – посвящается!

                2020г.

КЛИПЫ на ЮТУБе:
https://www.youtube.com/watch?v=i40-5NAaLCM
https://www.youtube.com/watch?v=gouD6szziZY
https://www.youtube.com/watch?v=i40-5NAaLCM&t=342s
https://www.youtube.com/watch?v=ddkdEzPgtCw&t=24s
https://www.youtube.com/watch?v=MCDKhjdfsuU&t=56s