Богиня Ч 4. Сквозь отблеск костра

Разбудили меня раздававшиеся будто где-то вдалеке крики и что-то похожее на грохот барабанов. Притом, что спал я на удивление крепко и аж – до вечера, явно позднего. Потому как сквозь щели моего узилища проглядывала окутавший деревню сумрак.
Я потянулся, хрустнув костяшками сцепленных пальцев, и протяжно зевнул. 
Деревня же, судя по доносившимся звукам,  явно не собиралась на боковую. Барабанный бой разбавлялся то ли песнями, то криками.
«Праздник у них, там, что ли,  какой» – пробормотал я вслух, снова зевнув и поднявшись с сеновала.
И тут меня осенило, точнее даже – охолодило. Струйкой пота по спине и еще живот аж так неприятно свело. От мысли незатейливой: праздник-то ихний со мной связан  и сейчас черти первобытнообщинные меня в жертву принесут, зажарят и схарчат. Всей деревней. Мне еще вспомнилось читанное в детстве про племена каннибалов, на некоторых планетах обитающих. Да и у нас когда-то в стародавние времена такие обретались, в этой, как ее,Океании. 
Мне так и представилось идолище поганое, в детстве в мультике виденное. Я, знаете, страсть как любил – да и сейчас, коли по секрету, люблю – мультики допотопные и не в цифре, а рисованные. В длительный  полет с собой их беру, на рутокенах  записанные.
И как бы в ответ на мои страхи и суматошные мысли, дверь отворилась и действительно и в проеме возникла фигура, все в той же набедренной повязке, только разукрашенная чем-то белым, типа фосфора. 
С секунду потоптавшись на пороге стражник что-то такое грозное произнес и потряс копьем, правда подойти не решился. Но смысл я понял: мол, вставай и двигай на выход. причем не выразив никакого намерения связать мне руки.
Я нехотя поднялся, ступил на холодный земляной пол, потом махнул стражнику рукой:  погодь немного. Сел обратно и принялся обуваться, ибо терпеть не могу спать в обуви и в носках.
Пока обувался и завязывал шнурки, в голове проносилось хаотичное: дать стражнику в морду и через забор перемахнуть, который у них тут типа крепости, тем паче что он вот тут – прямо за сараем.
У них же весь движ далеко и за дверью вроде как нет никого кроме моего конвоира. Сразу даже в погоню не кинутся.
Но тут же, как слоеный пирог сверху, другая мысль: ага, а потом бродить по этим непролазным джунглям со здоровым попугаем и еще черт знает кем.
И тут еще одна, протискиваясь через две другие: лучше с попугаем, чем эти хреновы аборигены сожрут. И косточки потом собакам глодать отдадут. Я заодно еще и вопросом задался: а собаки у них тут есть или кошки. А коли есть, то небось здоровые как и попугаи?
Ладно, решил, вставая и двигая к выходу, и видя как туземец, небоязливо сторонясь, пропускает меня вперед, посмотрим, что нас там ждем за порогом. При этих мыслях я сам себе махнул рукой – мол, будь, что будет.
Сунул ладони в карманы и гордо так – пускай черти первобытнообщинные видят, как героически готов помереть космический разъездник (хотя, что врать-то: по всамделешнему я помирать как-то не был готов) – направился  по единственной дороге, даже не поинтересовавшись жестами, куда идти.
Впрочем, жест для стражника у меня был заготовлен один, но я не стану о нем распространяться. Да и дорога была одна и вела мимо пустых неказистых, больше напоминавших шалаши, домов безошибочно в направлении местного праздника.
К моему удивлению на главной деревенской площади было пусто. Только зажженные факелы, вставленные в какие-то импровизированные треноги. Крики раздавались за пределами стен. Просто акустика здесь была какая-то другая – то, что слышалось близко, на самом деле оказывалось в отдалении.
То есть шансов бежать у меня было еще больше, нежели я думал.
Значит, местные обормоты первобытнообщинные не сомневались, что не убегу. Вон, даже руки мне не связали.
Интересно – с чего такая у них уверенность? Ответ у меня был только один: потому как ребята дикие, то небось считают, будто местные духи меня никуда не выпустят.
В общем, тем же путем, что меня с утречка привели в спящую древнюю, так сейчас из нее и вывели.
Только если мы вышли из джунглей, то сейчас… нет, тоже в них вошли, но прошли по другой тропе, чуть сместившись вправо.
Не успели мы со стражником ступить за грань леса, как за деревьями я увидел большую и освященную кострами поляну, на которой полукругом сидели местные туземцы, в том числе и бабы  с детьми, и даже тощих словно высохших стариков я заприметил, а в центре – я аж озяб внутри, когда мне примерещилось будто там в центре разложены дрова для костра, чтобы, значит, меня поджарить на поздний ужин.
От этой мысли моя грудь еще больше выпятилась со страху: мол, умру, черти, героически! Одновременно я остановился, уже готовый дать старжнику в морду и бежать  в непригодную тьму незнакомого леса.
Но пригляделся-проморгался: не, никакого вертела для меня  заготовлено не было. Костры пылали по краям поляны. И в их бликах я увидел посреди поросшей и неутоптанной почти травой поляны что-то вроде импровизированного трона в виде большого пня.
На нем восседала белая, как я успел с удивлением  разглядеть в бликах огня, и симпатичная девушка, В левой руке она держала мой короткоствол. Родимый.
В разбавляемой племенем тьме я еще  разглядел  на ней защитного цвета рубаху на выпуск и без ремня, что-то похожее на погоны и, удивившее меня больше чем короткоствол в ее руке – тори красные нашивки на рукаве.
Хм. У нас ведь тоже такие полагаются, только синие. За ранение. У кэпа в них весь левый рукав был.  И  рубаха на ней сидела, я обратил внимание,  немного великовато, но как-то почти безальтернативно  напоминала военную. Особенно учитывая погоны и нашивки.   .
Штаны… Штаны  на ней были коричневого цвета Тоже военные судя по покрою. А вот обувь за высокой почти до колен, травой я не разглядел. Но почему-то не сомневался  в наличии берц.
Да, еще жетон на ее шее заприметил, почти как у меня.
И тут до меня дошло. Почему все мужики стоят перед ней на коленях. Не иначе почитают ее за богиню.
– Как она здесь оказалась-то? – пробормотал я вслух, останавливаясь во вдруг наступившей, когда меня, на поляну выведенного, все увидели, тишине.

Продолжение следует.
 
.
9 – 20 января  2024 Чкаловский.