Ничего смешнее не было

Если бы был Гран При за лучшие воспоминания, присудил бы главный приз этому рассказу. Что-то с чем-то)!

***
ЮСИФ ШЕЙХОВ

... В застойные советские времена в высшем руководстве республики, именуемом ЦК, было принято обсуждать разные актуальные вопросы и выносить по ним Постановления. Вот на очередном заседании – а шел 1983 год – была рассмотрена проблема трудоустройства выпускников вузов и, в частности, Азинефтехима, АЗИ как его всегда называли. На следующий день в газетах опубликовали соответствующее решение партии и уже к вечеру того же дня Госкино, как и было положено, отреагировал на партийное постановление: срочно снять сюжет на эту тему в сатирическом киножурнале «Мозалан». В редакции журнала без колебаний решили поручить эту работу Джамилю Фараджеву, к тому времени уже опытному документалисту, снявшему немало сюжетов для «Мозалана», а главное, выпускнику АЗИ...

Джамиль сразу понял: ожидать, что документальный сюжет станет яркой строкой в истории национального кино и его личной фильмографии не стоит, потому надо использовать эту возможность, чтобы и сюжет нормальный снять и хорошенько погулять в период съемок. В телефонной беседе с куратором из ЦК он прямо заявил: давайте рассмотрим вопрос шире, выпускников АЗИ не только у нас, во всем мире обижают, не трудоустраивают – от Кубы и Никарагуа до Анголы и Вьетнама. Куратор сильно удивился хватке молодого кинорежиссера, но обещал доложить о предложении начальству.
Он и вправду не обманул и на следующий день позвонил Джамилю. Масштабные планы режиссера Фараджева были одобрены, но частично: «Будете снимать в Северной Африке, в мусульманских странах, там много нефти и наших выпускников», - с нескрываемой завистью сказал он Джамилю.

Джамиль тут же соизмерил услышанное со своими планами насчет съемочного периода и решил воспротивиться. В уме он рассуждал так: «Нефти-то там много, но зато.. Зато ислам суров». И набрав в грудь побольше воздуха смело произнес в трубку: «Не годится!» «Но куда вы тогда хотите?» – воскликнул удивленный куратор, на что Джамиль не раздумывая ответил: «В Анголу!». Трубка замолчала, но было слышно, как куратор обсуждает с кем-то неожиданный выпад молодого режиссера и вскоре прозвучало: «Ждите звонка!» Джамиль положил трубку и удовлетворенно потер руки.

Называя Анголу, Джамиль держал в уме своего однокурсника Эдика, скромного парня из этой южноафриканской страны, с которым дружил когда-то. Это было связано с приятными воспоминаниями студенческой жизни. Гуляли вместе на свои стипендии, а когда у Эдика кончались деньги, Джамиль брал его к себе домой обедать. В первый раз родители сильно удивились, увидев черного друга своего сына. Отец Джамиля - милейший человек, родом из славного города Ордубада, замечательная мать, представительница известного рода из другого не менее замечательного горного городка Шеки. Интересно, что уроженцев одного из этих городов называют азербайджанскими евреями, а другого – просто евреями. Можно представить, что получилось в результате сложения этих генетических потенциалов.

«Высокогорский еврей», - может сказать кто-то про нашего дорогого Джамиля и будет не прав, потому что как сказал один умный человек «еврей – это не национальность, а состояние души». Впрочем, песни, которые в тот период пела душа Джамиля, звучали вовсе не на татском языке и тем более не на иврите...
Добро из ЦК на Анголу дали и через пару недель Джамиль с оператором Сардаром, сходили с трапа самолета на раскаленную от африканского солнца бетонку столичного аэропорта в Луанде. Прямо в аэропорту Джамиль обратился в справочное бюро и попросил найти адрес некоего гражданина по имени Жозе Эдуарду душ Сантуш. Услышав это имя темнокожая толстушка в окошечке удивленно посмотрела на Джамиля. А тот, утирая пот, продолжал: «наверное он где-нибудь в районе нефтяных промыслов живет», - и сам не зная почему, вдруг добавил: «типа Сураханы, Балаханы». Это была грубая ошибка. Оказывается, по-ангольски «сураханы» значит «террористическая группировка», а «балаханы» - «малая группа взрывников».

Но это выяснилось намного позже, а в тот момент, пока Джамиль ожидал ответа, бдительная анголка по прямой линии связалась со Службой безопасности и быстро доложила о двух подозрительных иностранцах с багажом, состоящим из странных черных коробок, среди которых длинный черный кофр цилиндрической формы очень напоминал футляр от управляемой ракеты типа «земля-земля».
Не получив вразумительного ответа в справочном бюро, двое азербайджанских кинематографистов стали искать такси, такси не было, но вскоре подъехал черный легковой автомобиль и водитель радушно распахнул дверь, мол, садитесь, отвезу куда надо. Если бы ребята знали, что это за машина... За рулем, конечно, был человек из Службы безопасности. Он и отвез иностранцев куда надо.
Еще через десять минут взмокшие от жары, они сидели в кабинете следователя, немолодого тоже очень черного ангольца. Он направил на себя вентилятор, молча изучая задержанных
- Почему мучаете выпускников нашего АЗИ?)

Явно вопросительная интонация требовала какого-то ответа. Офицер на всякий случай вежливо кивнул. Сардар почувствовал себя на верном пути.
- Джамиль, кажется, он понимает наш язык. Как полное имя Эдика?
Он за две недели так и не сумел запомнить это имя. Только Джамиль начал: «Жозе...», Сардар тут же прервал его: “Вспомнил!"

И повернулся к офицеру: " Жозе Эдик есть здесь, Вы почему изымаетесь над ним? Наш Джамиль за эти годы стал Человеком, два института окончил, получил премию ленинского комсомола! А во всей Анголе неужели никто не ищет не оплакивает несчастного Эдика?

Из этой тирады Сардара следователь, видимо, уловил только два слова Азербайджан и Ленин и потому отреагировал: «О-o, Баку, Москва, Кремль».
Сардару это понравилось он снова обратился к следователю: “Какая Москва, какой Кремль? В нашем "Мозалан"е работает!"

А потом решил, что пора переходить в атаку: “Слушай, ты в курсе вообще, кто мы такие? - грозно произнес Сардар, одновременно пихая в лицо следователю удостоверение «Мозалана» и громко два раза прочитал название на обложке.

Реакция следователя оказалась не той, на какую рассчитывал Сардар. Джамиль почувствовал это еще раньше и потому знаками пытался объяснить Сардару, чтобы тот свое удостоверение засунул в карман, а язык… тоже куда-нибудь. И главное, не доставал оттуда ни при каких обстоятельствах.

Следователь брезгливо взял удостоверение за уголок и скомандовал сержанту, показав пальцем на Сардара: "В клетку его",  то есть что-то вроде этого, потому что Сардара сразу потащили. Позже выяснилось, что «мозалан» по ихнему означает «кастрированный баран черный». Но в тот момент Сардар об этом не знал и потому возмущался и отчаянно сопротивлялся. А возмущаться было за что: эти грубые ангольские охранники тащили его очень болезненным способом, схватив его не за руки, а за... за эти... лодыжки. Сардару при этом, конечно, сделалось больно, особенно голове.
..А в это самое время в советском посольстве в Луанде дипломаты не на шутку переволновались: два наших кинематографиста в страну прилетели, а до гостиницы не добрались. Конечно, в другое время о них никто бы и не вспомнил. Но за два часа до их прилета из КГБ СССР поступила шифрограмма. Оба командированных в ней характеризовались положительно, правда, указывалось на чересчур длинный язык у одного, но это ерунда, главное было не в этом - один из двух киношников по фамилии Фараджев учился в институте с нынешним президентом Анголы Жозе Эдуарду душ Сантуш. Фараджев сам об этом не знает, в смысле о том, что его сокурсник стал президентом. В КГБ сами выяснили это совпадение в последний момент.
 В шифровке имелось строгое предписание организовать встречу Фараджева с президентом. Посол предпринял экстренные меры, последовала серия телефонных звонков, выяснений и уточнений, пока последний из этой цепочки звонков не прозвенел в кабинете у нашего следователя.

…Тот долго чесал затылок, потом попросил Джамиля повернуться и показал на портрет на стене: «Носто президенто – Жозе Эдарду душ Сантуш». Джамиль сразу узнал его. «Эдик? Ваш президент? Ах, ты, паскуда!», - воскликнул Джамиль в адрес сокурсника, из-за которого чуть не влип в историю. Следователь с восторгом встретил замечание Джамиля: «Де паскудо, де паскудо» – повторял он радостно. (Позже выяснилось, что на одном из ангольских наречий это слово означает «утреннее солнце, красной птицей вспорхнувшее над тихоокеанским горизонтом»).

Джамиль никак не мог выйти из почти шокового состояния. “Le president de republice?”, - спросил вдруг Джамиль на чистейшем французском языке, которого до сих пор не знал абсолютно.
- Йес, - по-английски ответил следователь.
- Eduardu – est president votre pays? Vous ne plaisantez pas? Mais cette impossible! – продолжил Джамиль на ставшем вдруг таким близким иностранном языке.
Как ни удивительно, но следователь тоже не знавший французского, прекрасно понял Джамиля, потому что сразу восторженно завопил: «Де паскуда!».
В ответ Джамиль хотел сказать про его президента что-нибудь по-азербайджански, но воздержался, лишь сухо добавив : «Сука!»
Брови следователя настороженно сомкнулись. Джамиль быстро опомнившись, сомкнул в свою очередь свои указательные пальцы, изображая символичную смычку: мол, паскуда-сука, сука-паскуда. Следователь остался доволен: «Носто президенто – де сука, де паскуда».

В этом момент в комнату завели Сардара и последние слова следователь обратил к нему. Сардар тут же взорвался: " Ты это мне?!"
Джамиль: Молчи!
Сардар: Не слышишь, что мне говорит?!
Джамиль: Это он не тебе, президенту своему
Сардар обрадованно повернулся к следователю: Да, да! Паскуда он!

Следователь опять насторожился и, показав пальцем на Сардара, спросил у Фараджева: «Мозалан?»
Джамиль сразу перешел на английский:
- Йес!

В этот момент раздался звонок телефона. Следователь поднял трубку и моментально вытянулся в стойку. Положив трубку, он нежно погладил ее и что-то неслышно произнес. Джамиль понимающе кивнул ему.
…На улице их ждал черный длинный лимузин с ангольским флажком на правом переднем бампере. Это Эдик послал за ними свою машину. Им предстояла незабываемая командировка.

Знающие люди говорят – самая лучшая за все время существования сатирического киножурнала «Мозалан».



***
Жозе Эдуарду душ Сантуш
Правил Анголой 38 лет

Учился в Баку, в Азербайджанском институте нефти и химии в 1963-1969 годах.
Джамиль Фараджев был старостой группы, в которой учился  будущий президент Анголы.

Взгляд у Эдика как у бакинца - простодушный, малость наивный и добрый))