3. Архидатор Борис Клёнов

Лепестки багульника опадают на моё лицо. Я не знаю, где моя фантазия, где явь, а где навь...

Луна, где ты...

Как мы с тобой расстались? Уговор лишь не на долго, не на вечность... Но моя грудь словно сплошная рана, болит на каждом вдохе...

Ты меня отпустила. Сказала, что будешь ждать... Я знаю, ты меня не обманула. И не могла обмануть.

Но где ты, Луна?

Я вернулся. В наш город. Я тебя не чувствую. Ни алкоголь, ни что другое не могут заглушить жажду тебя. Луна, очень больно... Без тебя.

Но не в этом причина, что я сейчас полулежу на диване ночного клуба "Делериум". Какая ирония: в помещениях нынешнего клуба был хлебный завод. Зрелища вытеснили хлеб. Причина - лучше места в городе не найти для предстоящей встречи, как я понял из намеков всех, кто меня сопровождал от тайги до дивана в клубе.

На полу пустой пузырь, нольпятка, Хортица, ледяная. В недалекие еще мирные времена название этой марке водки придумал я. Она должна была называться "Хортица- Жидкий лед". Хитрые менеджеры по рекламе придумали конкурс с несколькими направлениями:состав, тара, название. У этих ребят с фантазией всегда туго. За то они очень креативные, в плане объегорить. Как всегда, подобные конкурсы проходили по одному сценарию. Идеи были собраны, бюджет попилен, победителям достались утешительные призы. Мое название извратили и использовали английский обрезанный вариант.Над составом поиздевались еще больше.И вот, я ее пью, в ночном клубе своего города детства, где от меня не осталось и следа. Сеанс мазохизма.А еще, эта водка, рожденная в Украине, в Запарожье, продается в России без изменения названия.

Вот тебе и магия!

Как я отвратителен сам себе... Луна, лучше тебе меня сейчас не видеть... Но так больно, без тебя, что я иначе не могу... Я пил бы все, даже то, что пить нельзя, если бы это могло унять мою боль.

А хочу ли я унять боль?

Нет...

Но , самое страшное, что боль я держу в себе. Ни капли человеческого эфира! И этот голод меня уничтожает изнутри. Я вижу это в своем отражении. Морщины, мешки под глазами... Где тот парень с горящими глазами ?

Украина сегодня - мечта идиота и извращенца. Все, что хочешь за любые деньги. Главное найти того, кто демпенгует качественным товаром. Его не много, именно качественного, но есть. Качественный, значит, в прямом смысле слова - чистый, не использованный вообще, хотя это редкость, но хотя бы не многократно. Женщины, девушки, девочки, мальчики...

Интернет тебе в помощь, любитель острых ощущений! Но я по старинке. Я по Дао белого человека. Клин клином вышибаю. Ох, как был прав Капитан Джек, твой отец, Луна!

Тарас Григорьевич Шевченко, как бы ты сейчас написал «Катерину»? Поэма твоя прошла испытание временем. Ошибся ты Тарас Григорьевич! Ох, как ошибся! По пустым улицам городов и разрушенным поселкам будут бегать босые и голодные, на москалей не похожие Васэли. Не только чернобровые, но и смуглокожие, на поляков, немцев, французов, прибалтов, латиносов похожие...

Не любятся чернобровые с москалями. Научил ты своих Катерин. С наемниками, с терровцами, на фронте с кем попало и по кругу... И лежит Катерина в поле, руки ноги раскинув, рана кровавая между ног зияет, ветер играет волосами, смотрит глазами своими стеклянными в небо, а где-то слышится «Ще нэвмэрла Украина...»

«Чернобровые, любитесь, да не с москалями, москали - чужие люди, глумятся над вами. Позабавится и бросит - поминай как звали. А дивчина погибает в горе да в печали. Пусть сама б она погибла, кляня долю злую, но еще и то бывает - губит мать родную. Если есть за что увянуть - сердце с песней вянет, люди в сердце не заглянут и жалеть не станут. Чернобровые, любитесь, да не с москалями: москали - чужие люди, смеются над вами.»

О чем ты мечтал, Кобзарь? Вставай, смотри, взгляда не отводи! Вот она, твоя Катерина, вот она твоя Украина! Лежит в поле, изнасилованная, как только можно, всеми возможными способами. До линии фронта, за которой ненавистные тебе москали, еще далеко... Так кто же твою Катерину обесчестил? Кто поглумился и бросил в поле умирать? Ненавистные москали, что дали тебе, Тарас, билет в свободную жизнь из под сапога польского пана, еще далеко, не дошли. А когда дойдут, скажут сняв шапки: «Красивая девка была. Жаль, сгубили, твари». И похоронят, по-человечески.

Как я здесь оказался? Это отдельная история, и над ее смыслом предстоит еще поломать голову.

Лежу на диване. Дорогущий до жути ночной клуб. Лежу, как в засаде. В вспышках стробоскопов - женские тела. Лиц нет. Нет ничего индивидуального. Они как тени. В Николаеве нет свободных мужчин от восемнадцати до шестидесяти. Малолетки, старики, инвалиды, наемники, волонтёры, и конечно, терровцы. Свободные - это мажоры и дети местечковой элиты.

Эти, как в меду. Чистая форма, парфюм вперемешку с амбре перегара...

Территориальная оборона. Пристанище ублюдков и выродков. Как только стало понятным, что мало быть патриотом на словах и в интернете, в своих блогах, и на кухнях, а надо на фронт, в грязь, в кровь, в дерьмо и мясо своих сограждан, тут-то они и вспомнили, какого они роду.

По связям и за деньги косят от фронта в обмен на поиски симпатиков, рашистов, уклонистов и еще их бог весть кого, которых можно без всяких метаний совести, как овец, отправит на фронт, в мясорубку. Вместо себя. В адский огонь, который медленно, но уверенно ползет по территории бывшей Украины, выжигая желто-синюю эпидемию.

Женщины и девушки смотрят в мою сторону. Мне любой позавидовал бы, по незнанию. Здесь не безопасно. Девушки, которые проходят мимо, или что-то спрашивают попадают в круг света над диваном. У некоторых различаю татуировки уже печально знаменитых батальонов.

Теперь тату не дань моде.Галя... Наташа, Аня, Ира, Света... Женщины города, который в прошлом слыл городом невест, такой себе украинский Иваново. Русские, поляки, евреи, греки, шведы, татары... Именно украинки из Николаева - европейские креолки. Даже самые тщедушные хлюпики, воспылав к ним страстью, теряли головы и совершали безумства юных лет. Сегодня не мало кто из них - Валькирии, одержимые страстью убивать больше, чем желанием мужчины и желанием стать матерью.

Но я здесь с другой целью. Возникают три тела.

- Ваши документы!

Конечно, по-украински. Я понимаю их прекрасно. Отвечаю так же, на их языке.

Старший из них удивлен. Узнаю бывшего одноклассника, но он меня не узнает. Темный, но пока еще слабый. У него даже нет видимых изменений во внешности. Работал в отделе по борьбе с наркотиками, из-за них был и уволен. Сильно боролся. Себя не жалел.

Не поднимаясь, протягиваю паспорт. Бывший одноклассник Сережа смотрит в паспорт, потом на меня, снова в паспорт. Фонариком светит. И пока он думает, как ему поступить, мой план приводится в исполнение. Мне нужно, что бы меня заметили. Вернее, человека, под чьим образом я прячусь. Пришел в ночной клуб, посорил деньгами, нагло развалился на диване, пил водку и курил кальян. Заметили, решили навести справки: а вдруг, москаль? А вдруг, шпыгун? Тут чужих и незнакомых обнаруживают быстро, как в старых голливудских фильмах про захват пришельцами пригородов.

Сережа смотрит в мой паспорт, пытается вспомнить школьный курс английского и начинает по-немного оседать, сдуваться в прямом смысле слова: перед ним не москаль, которого тут же надо тащить в СБУ, показывая свою доблестную службу, не свой, местный, которого можно предварительно избить, а после повезти в военкомат, что бы выполнить план по поставкам пушечного мяса. И даже не наемник. Перед ним гражданин Европы, белый господин, которому можно и нужно всячески угождать в согласии с пробудившейся холопской натурой, пресмыкающейся перед всем западным.

Сережу смущает только мое имя и фамилия.

-Борис Кленов? - Сережа делает ударение на «О» и читает «ё», как «е». Звучит так, словно я герой из дешёвого фильма про плохих русских, или дурацкого мультика про злодеев Поттсильвании из «Шоу Рокки и Булвинкла».

Великая буква «ё» русского языка! В России с ней пытаются бороться засидевшиеся паразиты- пятиколонники, наводя иллюзию ненужности этой буквы русскому человеку. И не случайно. Это не просто буква, это семигранная гайка Стругацких. Она индикатор, выявляет аномальное, чуждое русскому человеку.

Возникает непреодолимое желание поиздеваться. Ввести этого перевертыша в состояние когнитивного диссонанса.

-Борис Клёнов. - поправляю я Сережу. Он самый. - лениво отвечаю и протягиваю удостоверение.

Сережа растерян: при правильном произношении звучит имя и фамилия совсем по-москальски, паспорт польский, а удостоверение...

-А что такое, архи... Архидатор?

-Изъятие литературы и любой документации, способствующей пропаганде русского языка и культуры.

-И... Что Вы делаете? Потом? Сжигаете?

-Ну что Вы! - усмехаюсь я красивыми и ровными рядами зубов, - Европа - это цивилизация, солдат. Огонь - это так примитивно! Шредер для тиража, а лучшие экземпляры - на хранение. Так что если у вашей бабушки остались тома русских писателей - приглашайте, составим с вами акт изъятия, выпишу вознаграждение.

-И сколько платят? - не удержался Сережин сослуживец.

Достаю смартфон, открываю «записки», нахожу прайс, разворачиваю экраном к терровцам на вытянутой руке.

Все трое наклоняются, что бы прочитать. То ли от света экрана, то ли от вспышек стробоскопа их глаза блестят. В этом есть нечто ритуальное. По сути, это так и есть, но я удовольствие не получаю. Меня даже отвращает это холопское поведение. Ничего не поделаешь, генетическая память. В седую старину, во времена Богдана Хмельницкого, запорожским казакам польский король дал дворянство и принял на службу, но польская шляхта за глаза называла их презрительно собачьей кровью. Польский король понимал, что для запарожских казаков главный аргумент верности - это золото и дурман причастности к хозяевам Европы, поэтому злую собаку лучше приручить, что бы она охраняла твой двор, а то неровен час, Московия или османы найдут способ развернуть этих непостоянных союзников против Речи Посполитой.

И вот, за сотни лет ничего не изменилось в этих людях, даже после того, как малороссам Московия построила государство и оставило в наследство после развала СССР.

Даже сегодня они изъясняются так, как сотни лет назад: москали, Московия...

Терровцы мне возвращают документы, приносят извинения за беспокойство и растворяются среди праздной толпы, теряясь вспышках стробоскопов. Я продолжаю отдыхать. Ко мне подходят девушки и женщины, как бы невзначай, но с ними я холоден и не располагаю к общению.

Я знаю, почему теперь я так интересен женщинам. В первую очередь, потому что я свободен. Ко мне подошли терровцы и ушли ни с чем. В Украине сейчас это значит больше, чем иметь престижное авто, стильную одежду и айфон. Это значительнее даже денег.

Я свободен.

И в этом городе, в этой стране, где политики кричат с международных трибун о европейскости украинцев, о их свободе от проклятых москалей, якобы порабощавших их столетиями, молящих и даже угрожающих мировой общественности развитых стран о деньгах и оружии на борьбу с ордами рашистов, свобода высшая ценность. Свобода от обязанности погибать ради нации и государства.

Свободу мне дает удостоверение, которое свидетельствует, что я особый человек, из Европы, прибывший в Украину изводить на корню культурное наследие русских и всякие намеки на государственность огромной страны с историей, неотрывной от всемирной.

На втором месте по значимости - деньги. Свободный мужчина с деньгами, в Украине сейчас предел женских фантазий. Мужчин с каждым днем все меньше и меньше. Их отправляют в ад на линии фронта.

И вот я, возлежащий на диване ночного клуба с мундштуком кальяна в руках. Они не знают, что под личиной мужчины за тридцать, в джинсах, худи и кроссовках - пятидесятилетний лысик,бреющий голову, что бы скрыть плеш.

Это у меня вызывает отвращение.

Все, что я вижу сейчас в своих бывших землячках, я чувствовал в далекой юности, что и было причиной моего одиночества. Война обнажила эту деградирующую суть. Не скажу за всех. Но многие теперь именно такие. И ни война, ни наступление Федерации тому причина. Это было здесь всегда в женщинах. Лишь однажды, лет на семьдесят оно утихло и легло илом на дно человеческих душ. Тарас Шевченко лгал. Его Катерина - удобный политический образ, не более. Настоящие Катерины вот они, спрашивают то сигареты, то зажигалку, подсаживаются, как бы случайно, громко смеются и разговаривают, привлекая мое внимание.

И уходят ни с чем.

Да уж, мои темные соратники постарались на славу, создавая мне легенду и прописывая меня в реальности, да так, что бы комар носа не подточил. Конечно. Долго так продолжаться не будет. Законы природы, даже если людям они кажутся магией, остаются законами природы. Мое время в образе Клёнова ограниченно. Всего лишь несколько недель и Дайянцы нагрянут по моим следам.

И вот, в силу всех упомянутых обстоятельств моего путешествия в края детства, я полулежу на диване с мундштуком кальяна. Здесь, в ночном  клубе "Делериум" должна состояться встреча, о которой все это время говорили намеками так, что бы я понял это сам. И я это понял.

Кроме того, кто будет в роли связного.

Кто же ты, Борис Клёнов, и почему именно ты стал моим проходным билетом в Ад земной?

Под утро, когда посетители клуба разбредались по домам или съемным квартирам, коих в городе ныне великое множество из-за миграции коренных николаевцев, я заметил, что некоторые девицы переодевались в машинах на парковке в "военку" без капли стеснения перед своими сослуживцами. С бала на корабль. То же все на оборот. Та же изнанка.

Чьи они теперь дочери? Женщина с оружием - образ совершенно не романтичный. Это трагедия, и еще более трагедия, если женщина с оружием служит режиму, который гонит мужчин ее племени-роду на убой. Они уже не дочери Евы, они шлюхи Рекс Мунди.

Но... Это было уже утро, и я уходил из клуба в обнимку со своим связным. Конспирация имеет свои приятные стороны, однако я ими воспользоваться не могу.

Я - не Джеймс Бонд...