Внук генерала Алданова

     Пролог.
­Его институтский преподаватель философии, мудрый и обычно не слишком разговорчивый старик, сказал ему на выпускном вечере:
- Вы, Алданов, очень способный человек, но чересчур нацелены на свою работу. И поэтому жизнь ваша может превратиться в существование ради поставленной цели. А вы достойны большего. Живите, как говорится, на всю катушку, пока вы молоды. Это не значит, что я советую вам вести разгульную жизнь, наслаждаясь её дарами: комфортом, женщинами и богатством. Просто женитесь, любите свою жену, которая нарожает вам много детей, а дети – внуков, и никогда не забывайте тех, кого любили прежде.
Алданов выслушал совет профессора вполуха, и только спустя много лет, понял, насколько тот был прав…


                Глава первая

  Он прожил долгую и нелегкую жизнь, совершил немало подвигов, о которых никто не знал, и, когда ему исполнилось восемьдесят лет, поселился под своим прежним именем на красивой даче у моря, являвшейся главной наградой за его прежние заслуги. Когда почтальон принесла ему сюда впервые пенсию и крикнула от калитки: «Здесь живет Алданов Евгения Петрович?», он вдруг как –будто засомневался, что его зовут именно так, и не знал, что ответить.

Дача была небольшой, всего две комнаты, кухня и ванная, да еще веранда, которая нависала над крутым обрывом, заросшим кустарником. На ней он проводил всё свободное время, которого было с лихвой, сидя в очень удобном кресле - качалке .
Круг общения теперь у него был невелик: правительство выделило ему водителя так называемой служебной машины, кухарку, готовившую ежедневно завтрак, обед и ужин, и горничную, в обязанности которой входило всё то, от чего зависит чистота и уют в доме.Все они жили в курортном поселке, расположенном в пяти километрах от дачи, появлялись на ней в семь часов утра и исчезали в семь часов вечера.
Он не знал, как ему вести себя с этими людьми, которых заграницей называли прислугой. Там он их просто не замечал. Даже со своим шофером, веселым и красивым негром по имени Джо, он никогда и словом не перебросился о чем – либо, кроме маршрута поездок. Он садился на заднее сиденье и коротко бросал, строго и бесстрастно: «В банк!», «На объект!», «Домой!». Так было надо, потому что там не было принято обсуждать с водителем семейные новости или спортивные события, как это делается в России. А он по паспорту был чистокровным американцем, его полное имя звучало как Фрэнк Алоиз Джордж Бейли, и он не хотел, чтобы в этом усомнился хотя бы один человек.

Но здесь, в одиноко стоящем домике на берегу моря, ему было просто одиноко и скучно , и хотелось поговорить о чем-либо с кухаркой Анной Петровной, горничной Настей и водителем Николаем Ивановичем, узнать, какие у них семьи и жилищные условия, хватает ли им денег, которые им платят за работу на даче, как они отдыхают. Но эти люди, которых он боялся назвать прислугой, были вечно заняты, и поговорить с ними по душам ему никак не удавалось.

Раз в неделю приезжал врач из ближайшего санатория, очень приятный и жизнерадостный старичок по имени Лев Борисович Гринберг.
- Евгений Петрович! – кричал он, поднявшись на веранду. – И какое у нас сегодня давленьице?
- Не знаю, - отвечал Алданов. – Не помню даже, куда задевал этот аппарат с насосом.
- А вот это вы зря! – не унимался доктор, вытряхивая из старого рыжего портфеля белоснежный халат. – Если вы не соизволите выполнять мои предписания, я прикреплю к вам сиделку, которая будет измерять ваше давление три раза в день.
Свои угрозы он никогда не приводил в действие, но зато помог в главном: нашел для Алданова способ ежедневно спускаться к морю, узнав, что крутая тропа к нему оказалась для него непроходимой.
Прослышав, что его пациент, прожив на даче почти всё лето, искупался в море лишь один раз, он возмутился, вызвал на веранду водителя и непререкаемым тоном велел ему каждое утро возить Евгения Петровича на городской пляж.
А еще через три дня Лев Борисович сообщил ему, что он должен пройти в его санатории курс обследования, который будет длиться не менее двух недель.

И именно в санатории у него произошла встреча, круто изменившая всю его дальнейшую жизнь.
На второй день его пребывания в санатории он сидел на кушетке в процедурном кабинете, где у него брали на анализ кровь, когда туда вошла врач с бумажкой в руке и сказала медсестре:
- Вера, у нас новенькая в тридцать второй палате, некая Зай-онч-ков-ская – господи, язык сломать можно! - из Тюмени. Заведите на неё процедурную книжку по этому списку и проведите предварительный осмотр. Её зовут Ольга Тарасовна, запомни.
Услышав эту очень редкую фамилию и имя - отчество, Евгений Петрович вздрогнул: так звали его одноклассницу, в которую он когда-то был влюблен…

Они учились вместе с пятого класса. Так как никто не мог произнести с первого раза её фамилию, девчонки называли её Зайчонком, мальчишки - Зайчихой, а учителя вызывали к доске по имени, так как она была в классе единственной Ольгой.
В десятом классе он признался ей в любви, весной перед выпускными экзаменами они почти до полуночи целовались в городском парке, а сразу после экзаменов решили пожениться и вместе поступать на геологический факультет Новосибирского университета..

Но на третий день после выпускного вечера его неожиданно вызвали в районное отделение Комитета Государственной Безопасности и предложили подать документы в Московский военный институт иностранных языков, по окончании которого он получит специальность военного переводчика.
Он очень обрадовался, но и удивился такому предложению и счел нужным предупредить пожилого майора, в чьем кабинете состоялась эта беседа:
- У меня по английскому языку «тройка» в аттестате.
Майор чуть заметно улыбнулся:
- Этого будет достаточно, потому что вы будете поступать вне конкурса по нашему направлению.
- А почему вы выбрали именно меня?
- Во-первых, согласно вашей школьной характеристике, вы активный комсомолец, нетерпимы к буржуазной идеологии и культуре, пунктуальны и исполнительны. А, во-вторых, за вас просил ваш отец.
- Так ведь он с нами давно не живет!
- Но знает о вас всё, потому что работает в той же системе, что и я. Кроме того, мы когда-то с ним были друзьями, и он однажды даже спас мне жизнь.
- А где он сейчас?
- Этого я, к сожалению, сказать вам не могу. Потому что сам не знаю. Но вскоре вы получите от него весточку, где он объяснит вам свое желание видеть вас в рядах органов безопасности. А я в заключение попрошу вас никому не говорить о нашем разговоре. Даже самым близким людям…
- И когда я могу выехать?
- Да хотя бы прямо сейчас. Вот ваше направление, в котором указан адрес института, воинское требование на железнодорожный билет до Москвы, подъёмные в размере ста двадцатирублей, расписание поездов по нашей станции. Вам остается только придумать причину столь быстрого отъезда, которая бы не обеспокоила вашу маму. Ну, а друзьям и любимой девушке вы можете вообще ничего не говорить, а просто исчезнуть из их поля зрения…

И он поступил точно так, как посоветовал ему майор. Маме он сказал, что передумал стать геологом и решил поступать в военное училище.
- Какое еще училище? – растерянно спросила мама.
- А это пока секрет, - ответил он. – Когда поступлю, узнаешь. Точно так скажешь всем, кто будет обо мне спрашивать.
- Даже Ольге?
- Даже ей…

И тем же вечером он выехал в Москву проходящим поездом из Новосибирска.
То есть, просто сбежал…
От всего, чем жил и что любил раньше…
От мамы, друзей и любимой девушки …

                (продолжение следует)