Люда Бахтина

 Памяти  моей  бабушки  Татьяны   Арсентьевны   
и   моего   дедушки   Николая  Васильевича....

Мелькают   наши   годы   и   невозможно   их   остановить,   а   жизнь   всё   
укорачивается   и   укорачивается.   Но   остаются   ведь   мечты,   а   это   уже
хорошо,   что   есть   такая   возможность   вернуть   себя   хотя   бы   мысленно   в   то   далёкое,   сказочное   и   неповторимое. Для   мысли   расстояний    действительно   не   существует. Где      не   побываешь   только   за   одну   бессонную    ночь. А   таких   ночей   в   нашей   жизни   бывает   так   много,  что и не  сосчитать. Вот   и   напомнили   эти  бессонные  ночи    мне,   те   далёкие   и   незабываемые  детские  годы. Когда   только - только начиналась    земная   жизнь,  и  ты  начинал  познавать  земные  красоты:  землю,  траву,  деревья,  солнце,  голубоватое    с  мерцающими  по  ночам  звёздами  небо.     Когда   мало  ещё  чего   знаешь,   но   уже   радуешься,   улыбаешься   и   удивляешься   всему   увиденному,   услышанному   и  прекрасному.
Март 1957   года.   Мне   тогда   исполнилось     семь   лет     и   два   месяца.   У   нас    гостила   бабушка   Таня,  они   жили  с  дедушкой         Колей   в   Кромском  районе  недалеко  от  пенькотрепального  завода.   Город  Кромы  ¬ - это  небольшой   городишко    Орловской   области. У   меня      очень   часто   шла   кровь   из   носа   и   бабушка   решила меня   взять   с  собой,  чтобы   показать   специалистам,   так   говорила   она. На    меня   надели  очень   много   одежды,   я   помню,   капризничал, не хотел   одеваться.   Но   со   мной   не   церемонились,    укутали   как следует   и   бабушка   Таня   усадила   меня   в    самодельные  деревянные   санки    и   мы   тронулись   в   путь.
А    путь   был   неблизким   и   нелёгким:  более   двадцати   километров   
надо   было   пройти.   И   как   только   она   решилась   на   такое,   ей   ведь тогда   уже   было      за   шестьдесят   лет,   нам   сейчас   этого    не понять,   как  она   тащила   эти   санки   вместе   со   мной    по   этой   не приспособленной,    размокшей   от   солнца,    снежной,  рыхлой   дороге.   Март -  весенний   месяц,   но   снега    было   еще   много,   зима,   как    говорится,   «пока   брала своё».   Хотя     днём    уже    по - весеннему прогревало,    ласковое    солнышко   и   снег   становился   влажным   и   ноздреватым,   особенно   на   дорогах  и   идти   было   очень   трудно,  ноги  проваливались  в этой  снежной  кутерьме.
Я   только   повзрослев   стал   понимать,   как   было  трудно  ей       
тащить   тяжёлые  санки,  вместе  со  мной,    по  снежной,  рыхлой  дороге.
Она   постоянно   меня   просила,   чтобы   я   немножечко   прошёлся,   - «А  то   
ведь    замёрзнешь  и  заболеешь», ¬-   повторяла   она.      Но   я   упрямился   и   не   хотел   покидать   санки,   мне   действительно   было   комфортно   и   не  холодно  под  ласкающими  лучами  весеннего  солнышка.  Я  смотрел  на  птиц, которых мы вспугнули:  это  были   галки,  грачи,  вороньё.  Они кружились  над  нами  и   тут  же  опускались  позади  нас  снова  на  дорогу   и  продолжали   разгребать   лошадиный  помёт,  оставленный   когда-то   проезжавшими  здесь  лошадьми,  видимо  находя  в  нём,  чего- нибудь  съестного  для  себя.  И  мне  было  интересно  наблюдать  за  птицами,  как  они  дрались  за  какое-то  найденное  зёрнышко,  не  переваренное  в  лошадиных  желудках.   Вспархивали,  кружились  над  нами  и  снова  опускались  на  землю. И  так  это  продолжалось  на  протяжении  всего  нашего  пути.
– «Дай   мне,   пожалуйста,    отдохнуть,   отдышаться», – вдруг   попросиламеня  бабушка, – «Внучек,   пройдись   немножечко». Я   сползал   с   санок,   проходил   несколько   метров   и   снова   плюхался в   санки.   Так   она   меня   и   тащила   на    санках   до   самых   Кром. Ведь   тогда   не   было  телефонов,  чтобы   можно   было   как-то   позвонить,   сообщить     дедушке   Коле,   он  обязательно  бы  встретил.     Он      работал   конюхом,   мог   запрячь   любую   лошадь   в   сани.   А   для   хорошей   лошади пятнадцать - двадцать   километров,   час -полтора   и   дома. Но   тогда   были   другие   времена,   и   сообщать   надо   заблаговременно письмом   или   телеграммой.   И   поэтому   мы   только   к    вечерним   сумеркам   дотащились   до   дома,   голодные,  уставшие,     особенно   бабушка   Таня.
Нас   встретил     дедушка   Коля,   он   очень   ругался,   что   мы   не   смогли   сообщить. «Такую   даль,   по   такой   мерзкой   дороге,   да   разве   можно   так», -   возмущался   он.
И   вот  я  в   первый   раз   вошёл   в   дом,     небольшой,   низенький,     в   
нём    жили,   две   семьи:   дедушка   с   бабушкой   и   с   противоположной   стороны    ещё   был   один   вход,   где   жили   совсем посторонние   люди.  Небольшой домик  на  два хозяина.   Помещение,   где   жили   дедушка  с  бабушкой,  состояла   из   двух   комнат.  Входишь   в   небольшой   коридорчик,   из   которого   попадаешь    сразу    же  на   кухню.   Эта  комната  служила  и  прихожей  и  кухней.   С  левой   стороны   у   стены   стоял,   небольшой   обеденный   столик  около  единственного  окна, которое  и  освещала  это  небольшое    помещение. Дальше, по  стене,  в  левом  углу,  на  полочке,  стояли  образа,  иконы,  святились  лики  святых,  рядом  лампадка.  Бабушка  её  частенько  зажигала  и  не  только  по  великим  праздникам,  но  и  в  будни.  Она  была  глубоко  верующим  человеком. Чуть  правее,   у   противоположной   стены,    стояла   кирпичная   печь -  грубка,    с   двух   конфорочной    плитой   и    духовкой.   Тонкая   фанерная   перегородка    отделяла     ещё  одну  комнату  небольшую,   которая  не  имела  окон,  была  глухой  освещалась  электрической    лампочкой,   она  висела  под  потолком  и  эта  комната  служила  как  спальня. Чтобы   войти   в  спаленку,   необходимо   было   включить   свет. Я    впервые   увидел   маленькую   электрическую   лампочку   под   потолком,   которая,    освещала   помещение   так   ярко,  что   без   привычки было   некомфортно   глазам.   В  моей  сельской  жизни  такой  роскоши  пока  ещё  не  было.  Мы     тогда   ещё   освещали   своё   нехитрое   жилище   керосиновой   лампой;  настольной,  семилинейной  или      той,   которая  подвешивалась  под  потолком  с  металлическим  кругом. На   стене,   под   потолком,   висели   часы  - ходики,   точно   отсчитывая   секунды.    Стены   и   потолок   были   выбелены   в   белый   цвет.   Полы   в   доме   были   деревянными   и    выкрашенны     краской   светло -   коричневого     цвета.
Меня   тут   же   помню,  раздели,   умыли,   накормили   и   уложили   спать.    Уставший,   я   мгновенно   провалился    в   глубокий   сон   и   за   ночь ни разу   не   проснулся,      даже   по  нужде,   поэтому   и   наловил рыбы    в   кровати. Бабушка   очень   возмущалась: «Что   же   ты   натворил», -   говорила   она     мне   шёпотом.   «Не   дай   Бог,   дед   узнает,   он   будет   очень   недоволен», - ворчала      она,   а   сама   всё   быстренько   сворачивала   и   убирала.
  На  протяжении  всего  времени,  пока  я  жил  у  бабушки,  она  постоянно  будила  меня  по  ночам  и  просила  сходить  на  улицу  помочиться.
Так   я   и   стал   жить   у   бабушки  с   дедушкой.   Поначалу   очень   сильно скучал   по   своим   близким,  Эта  первая   разлука  за мою   семилетнюю 
жизнь.  Но   постепенно   я   стал   привыкать  к  этой   жизни.   Дедушка   с 
бабушкой  меня  не  обижали,  а  напротив  очень  баловали:  покупали  много 
различных  сладостей (халвы,   мармелада,   конфет).   Да   к   тому   же   рядом   по   соседству    жила    девчушка,    Люда  Бахтина, такая  шустренькая,   звонкая,   яркая,   очень   добрая   и   красивая    как   весенний   одуванчик. С   такими   светлыми   кудряшками,   свисающими   на   грудь   косичками   с   большими   красными,  оранжевыми  или   белыми    бантами.  Она   их   постоянно   меняла.    Видимо   хотела   всегда   очень выглядеть   красивой.
 Она   была   старше   меня   и   училась   уже   во   втором    классе.  Когда   она   узнала     о   моё   прибытие,   она   тут   же,   прибежала   и   сразу  же    с   порога:    «Здравствуйте,   бабушка   Таня!   Можно   я    познакомлюсь    с   вашим      мальчиком».
- «Коля,   иди   сюда,   покажись», –   попросила   меня   бабушка.   
 Я   ещё   не успел   как   следует   подойти   поближе,  как  вдруг   громко   и  неожиданно:
¬- « А   я,  Люда    Бахтина», -   вдруг   проговорила   девчушка  и   не   давая   мне   
опомниться,   подбежала   ко   мне,  взяла   меня   за   руку  и   поцеловала
в  щёку. Так   и   произошло   моё   первое   знакомство   с   этой   очаровательной   девчушкой.
    Каждый   день     после   школьных   занятий,   она   прибегала 
к   нам,   очень   громко   здоровалась   и   говорила,    обращаясь   к   моей
бабушке:  ¬
- «Бабушка   Таня,   я   сегодня   получила   по   письму   отлично и   по   сложению   тоже   отлично.   Бабушка   Таня,   а   где   Коля,   можно он   выйдет   на   улицу,   я   очень   хочу   с   ним   гулять».
Когда   я   выходил,   она   чмокала   меня   в   щёку,   брала   за   руку   и  мы с   ней   долго   бродили    на   улице.   Она   много   мне   рассказывала   про
свою   школу,   про   учителей,   про   своих   школьных   подруг,   чем   занимались   в   школе,   что   читали.  Да   разве   можно   всё   вспомнить,   о   чём   мы   тогда,   несколько   десятилетий   назад,   говорили.   Но   вот,   что   она   была    доброй,  светлой,  звонкой   и   очень   смелой   девчушкой,   это   могу   я   точно   утверждать.
Помню,   когда   стала   разливаться   река   Крома,   мы   вместе   с   ней 
прогуливались   вдоль   берега,   и   я   вдруг   неожиданно,   не   зная   для   чего  прыгнул   на  проплывающую   около   берега  огромную  льдину   и   не  рассчитал,   юркнул   в   воду.   Может,   хотел   показать   себя   перед   ней,    какой   я   смелый,   хотя   я   был   тогда   ещё   совсем   ребёнком.    И   не возможно,    спустя   десятилетия   вспомнить,   что   подтолкнуло   меня   на такой    не   опромётчивый    поступок,  ведь  река  разлилась  и  была  очень 
огромной,  глубокой    и  очень  грозной. Она   тут   же   кинулась   меня   спасать,   схватив   меня   за   одежду,  она  так  ловко  и  смело  вытащила     меня  на   берег.  Я    тогда   очень   сильно   испугался.    Моя   одежда   промокла   до   нитки, напиталась  водой  и  была  очень  тяжёлой. Люда   тоже   набрала   воды   в   сапоги  и  намочила  свою  одежду   когда   вытаскивала   меня  из  воды. И   так   мы   мокрые побежали   домой. Когда  мы  вошли  в  дом,  Люда   вдруг  громко  и  радостно  проговорила:   
¬– «Бабушка   Таня!   А  я  спасла   вашего   Колю,  он  свалился  в  воду,  а  я  его 
вытащила». Бабушка    очень   сильно   ругалась,   ворчала   на   меня,   но   она   меня   никогда   не   наказывала   физически.   Видимо   очень   сильно   любила.  А   я   стоял   посреди   комнаты   и   с   моей  одежды  стекала  на  пол  вода.   Бабушка    немедленно   приказала   нам   снять    мокрую   одежду. Она   переодела   нас   во   всё    сухое,   а   всё   мокрое   развесила   около   
печки,   в   которой    уже,   во  всю,    бушевало   пламя.    Люда   натянула   мои   
штанишки,   рубашку,   она   улыбалась,   хихикала,   но   не   сопротивлялась.
Бабушка   работала   на   пенькотрепальном     заводе.   И   всегда   после работы   приносила    огромную,   хоботную    кошёлку     кострики –  отходы, которые   оставались   от   конопли,   после   переработки.         И   поэтому  печка  разжигалась  мгновенно,  только   успевай   подбрасывать,   но   и   прогорало   очень   быстро,   успевали    приготовить   еду,   нагнать    тепло   в   помещение   и   дедушка   Коля   тут   же   перекрывал   специальной   задвижкой   печную   трубу, чтобы   из   помещения    не   вытягивало    тепло. От   нашей    мокрой   одежды   очень    быстро   повалил    белыми   клубами   пар,   она   очень   быстро   стала   подсыхать. А   мы   в  это    время   ели   вкусненький   суп   и   пили   ароматный   бабушкин   чай   со   сладостями,   с   халвой    и   мармеладом.
Я   только   потом   понял,   почему   бабушкин   суп   всегда  был   таким   
вкусным  и   ароматным.    Она   в  него  всегда     добавляла   различные 
суповые   приправы,  когда   готовила   первые  блюда,   купленные   в   
магазине,  корицу,   гвоздику,  лавровый  лист,  чёрный  перец.  Поэтому  он  и  был  таким  ароматным  и  очень  вкусным.
После   этого   случая    бабушка    меня   всегда   отпускала   гулять     с
Людой,    не   опасаясь   за   моё   здоровье.    Она   понимала,   что   Люда   
надёжный   друг   и   в   беде   не   оставит.  Ведь  недаром  говорят,  что 
друзья  познаются  в  беде  и  это  действительно  так. Так   я   и   гостил   у   бабушки  с   дедушкой,   вроде   бы    и    уже   привыкать    стал.   Но   как-то   однажды    по   каким-то    своим    делам приехал   мой   отец   на   лошади    в    Кромы,  то ли  зерно  привозил  на  мельницу,  то ли  ещё,  зачем   и   заехал   проведать   меня. Как    помню,   бежал   я  за   санями,   когда   он   уезжал   обратно. Я   тогда   просто   не   плакал,   я   рыдал,   искусал   и   исцарапал     все
бабушкины    руки,   когда   она    старалась   меня    удержать.    Я   не   шёл   ни   на    какие    уговоры,    никакими   сладостями     меня невозможно    было   тогда    подкупить,   ни   мармеладом,   ни   халвой,   чего    у   бабушки    было   всегда   в   достатке.  Я   рвался    туда,   где   этого    всего   никогда   не  было,       где   из чёрного   хлеба    жевали   соску   даже   грудному   ребёнку. Но   там   было   другое,   там   близкие,   дорогие    люди,   там   родители, братья,  там   моё  счастье, там  моё  село,  где  я  впервые  увидел  белый  свет. Там  моя  малая  Родина,  а   это   не   покупается   и   не   продаётся. И   только   к   вечеру   я   стал   немного   успокаиваться,   всхлипывая   и
глубоко    вздыхая.   А   когда   пришла   Люда,   то  мне    стало 
намного   легче.    Мы   вышли  с  ней    на   улицу    и   долго   бродили   по   знакомым  переулкам,    до   тех   пор,   пока      позовёт       бабушка  Таня,    что  время   уже   позднее     и  пора   возвращаться   домой.      Мы   подходили     к   входной   двери,      Люда   прикасалась    к   моей   щеке своими   тёпленькими   губами,   передавала   меня   бабушке    и    попрощавшись,   убегала.   Махала  мне  своей  маленькой  ручкой  и  говорила: «До  завтра!»
Я    так   с   ней   сдружился,   и   если   она   долго   не   приходила,   я   очень сильно   скучал.    Когда   бабушка   вечерами   меня   укладывала   спать,   я   всегда   просил   её,  чтобы   она     поговорила   со   мной. Я   просил   её,   чтобы   она   купила   мне   гармошку   и   кровать,   и   что  я   приведу   Люду   Бахтину   и   хочу   на   ней   жениться.   Она   всегда     очень   долго   смеялась,   но   всегда   со  мной   соглашалась,   видимо   не  хотела   обидеть,   только   просила   немного   повременить,    надо    научиться   читать,   писать,   закончить,   школу,   тогда   можно   говорить   и   о   женитьбе.   
Уложив   меня   спать,   она   умывалась,   подходила   к   святому   углу, 
где  перед  образами  горела   лампадка,  осеняла   себя   три   раза   крестом, долго   стояла     перед   образами    и    о   чём  - то   шептала. Видимо   просила   у  Господа  Бога  всем   здоровья,  в  том   числе  и    мне  и  только  после   всего   этого   заходила   в   спальню  и   ложилась   спать. Впоследствии,    повзрослев,    мы   часто   вспоминали    эти   поздние, ночные    разговоры,   и   от   души   всегда     очень   весело    смеялись.   
А   когда     по-весеннему   стало   на   улице   тепло  и   стало   показываться   чаще  яркое   и   ласковое   солнышко  и   успокоившись,   вошла   в   своё   русло   река    Крома,   а   я   ведь,   кроме,   своей,    сельской   речушке   ничего   подобного  и  не   видел.  То   для   меня   река   Крома      казалась   какой-то   огромной,    жутковатой      и   пугающей. Помню,   дедушка   Коля   мне   сделал   удочку,    всё   было   настоящее:  и     леска,   и   крючки,    и   грузило    и   поплавок,   только   удилище   было   сделано   из   орешника.   Но   оно   было   сделано   так   хорошо,   что   приятно   в   руках   держать.     Как   говорится   сделано   с   любовью.  Так   я   и   стал   ходить   на   реку   Крому  ловить   рыбу.   Он   мне   накапывал   червей,   и   бабушка   пораньше    утром   будила   меня,   кормила   завтраком     и   провожала    к   реке,   указывала     место,   где   я   должен   сидеть   на  маленькой   скамеечке,   которую   приносила.  Так  как  земля  ещё  не  полностью  отошла  от  зимних  холодов,  и  я  мог  простудиться,  говорила  она.  Эту   скамейку смастерил   дедушка,   для   бабушки,   чтобы   она   сидела   на   ней,   когда   подкидывала   кострику   в   печь.  Она   приносила    мне   всё    что  необходимо,   а   сама   уходила.
Так   я   впервые   в   жизни   в   семилетнем   возрасте    стал   рыболовом.
Первые   мои   рыбёшки:   светло   серебристые,   размером   в   ладонь   
взрослого   человека,   иногда   чуть   больше,   иногда   меньше,   похожие 
на   краснопёрку,   только   плавнички   не   красные,   а   светлые. Как   она   называлась,   я   конечно   не   знал. Бабушка   периодически   меня   контролировала.    Она    приходила     посмотреть,   как   идут   у  меня   дела. Приносила    чего -  нибудь   вкусненького,   брала  пойманную  мной
рыбёшку,   если   я   успевал   уже   что-то  поймать,   и   уходила.
Рядом   у   противоположного   берега,  из   воды,  периодически ,   
выпрыгивала    какая-то   огромная   рыба.   И   я   этого   очень   боялся.
А   бабушка   меня   успокаивала,   что   она   не   опасна,   это   просто   
хорошая  солнечная    погода   и   ей   очень   хорошо,   она   радуется.
Так   и   продолжалось   моё   гостеприимство    у   бабушки   с   дедушкой.
Помню,   как   однажды   ураган   пронёсся  по  нашей  улице,  да  такой   
страшный,  он  повалил  много  деревьев,  с  некоторых  домов    сорвал 
кровлю,  а  самое  страшное,  он  сорвал    с   петель   огромные   заводские   
ворота   и   они   вертелись   на   высоте   несколько   десятков   метров    от   
земли   как   фанерный   лист.   И   около   нашего   дома     тоже  вырвало   дерево   вместе   с   корнем.     Было   очень   страшно.  Оно   рухнуло   вместе   со   скворечником,   он   разбился   и   из него   выскочили   маленькие   серенькие   в  крапинках  яички. Я   помню,   очень   плакал,   мне   было   жалко   скворечник,   и  разбившие  эти   маленькие    яички   и   птиц,   которые   остались   ни   с   чем. Этот   скворечник   мне   сделал   дедушка   Коля,   я   однажды   пришёл  на   конюшню,   где   он   каждый   день   работал,   он   был   конюхом. И    я   постоянно   ходил   к   нему   на   работу,   я  очень   любил   смотреть на   лошадей,   любоваться   ими.   Дедушка   меня   часто   катал   и   мне это   очень   нравилось.   Я   знал   клички   и   масти   всех   лошадей.
Потом   он   мне   давал   небольшие   вилы,   и   я  помогал   ему   затаскивать
сено   на   конюшню   для   лошадей   из   копны,   которая   стояла   рядом
с   конюшней.   Он   ещё   с  осени   заготавливал   на  случай  плохой  погоды.
А   сколько   помню,   было,   мышей,   когда   он   вилами   поднимал   пласты
с   лежавшего   сена,   а   я   бегал   за   ними   и   старался   поймать.
На   конюшне    так   приятно   пахло   сеном,   дёгтем,   упряжью,  конским   потом  и  ещё   каким-то приятным  запахом,  который  бывает  только  на
конюшнях.
Дедушка   меня   подводил    к   деннику   и   говорил:   «Это  Изюм  чёрной 
масти,   вороная,   а   это  Звёздочка,  сивая,    а   это   Пилот,   гнедая,   а   это   
пегая,   а   это   буланая,  а  это  мышастая».   
 На   каждом   деннике    были    прибиты   дощечки   с   лошадиными
Кличками, год  и  месяц,  когда  появилось  на   свет. Такими   сказочными,   и    красивыми    кличками   не   каждое  удостоено   животное.       В   первом   деннике - «Изюм»,   красавец,   весь чёрный,   с  каким-то   сияющим    блеском,   в   белых   чулочках   и   со   звёздочкой   на   лбу.      Эта   лошадь только   для   представительных   людей,    из   руководящего    состава, не  каждый   мог   прокатиться   на   этой   лошади,  она требовала   очень   большого   ухода.
Это   была   самая   любимая   моя   лошадь.   Так   как   я   тоже,   благодаря   
дедушке,   имел   возможность   на   ней   изредка   прокатиться.  Следующая   лошадь – «Пилот»,   гнедая   с   чёрным    хвостом   и   с   чёрной   гривой.    Следующая – «Восток»,    пегая,   коричневая,    с   белыми   яблоками    по   бокам,  белыми  ногами,   с  чёрной   гривой  и  с  хвостом  в  начале  белый,  а  конец  чёрный.      Следующая -  «Ласточка»,  масть  мышастая,  цвет  мыши  с  чёрным  хвостом  и  чёрной  гривой и    «Ракета» - соловая,  золотистой  масти,  с  белым  хвостом  и  белой  гривой.  Следующая – «Пчёлка»,  рыжевато- песочная,   рядом   Рубин,  в  следующем  деннике  - «Шмель»  и другие, имена уже не помню.
    Я   смотрел   всегда   с   таким    удовольствием   на   этих   чудесных  животных   и   радовался,  даже  про  обед  забывал.   Глядя   на    этих   красавцев   всегда   становилось   легко   на   душе,   сразу   же   улетучивалось   плохое   настроение,   хотелось   потрогать   тёплые,   мягкие   с  редкими  и 
длинными  ворсинками  губы   и   погладить   вздрагивающее,   упругое   
мускулистое  тело.  Дедушка  давал  мне  металлическую  гребёнку,  чтобы  я 
мог  поводить  по  упругому   и  красивому  лошадиному  телу. Он  меня  учил,  как  надо  подходить  правильно  к  лошади. Ни  в  коем  случае   не  надо  подходить  к  лошади  с  заду.
 - «К  лошади  опасно  подходить  сзади,  к  быку  спереди,  а  к  дураку  со  всех 
сторон»,  - так  он  всегда  говорил. Как   приятно   слышать,   как   они   хрумкают,    поедая   сено   или   овёс, периодически   фыркая   ноздрями.   
Вот   в   этот   самый    момент   дедушка   показал  мне   скворечник,   я      
помню   очень   обрадовался,   он   был   такой   красивый,   на   длинной
жердочке.    Ну,   точно,   как   сказочный   домик.   Под  круглым  летком 
дедушка  устроил  маленькую  веточку,  чтобы  скворец  мог  присесть  перед 
тем,  как  проникнуть  вовнутрь  домика.  Дедушка  Коля  любил  работать  с 
деревом.  Мастеровой  был  человек,  он  умел  изготовить  двери,  рамы, 
столы,  табуретки,  да  мало  ли  чего  приходилось  делать  в  то  время.
Для  этого  у  него  был  весь  необходимый  инструмент:  и  пилы  двухручные
и  ножовки,  с  мелким  зубом  для  тонких  поделок  и  с  длинным  зубом,  для 
грубых  работ,  стамески  различных  видов,  узкие,  широкие,  длинные 
короткие,  долото,  зубила,  коловорот  для  сверления  отверстий,  свёрла 
различного  диаметра,  молотки  несколько  видов,  для  забивания  гвоздей, 
для отбивания  кос  специально  был  молоток,  а  так  же  молоток  для 
других  работ,  кувалда,  рубанки,  фуганки,  метры  железный  и  деревянный, 
а  также  гвозди  и  шурупы  разных  размеров.
Помню,   как   ребята   прибивали   домик   на   дереве,   видимо   их   
попросил   дедушка.   А   теперь   его   нет,   и   чтобы   я   успокоился   
дедушка   пообещал   мне   новый   смастерить. Хотя   около   нашего   домика   не   было    больших   деревьев,  где   бы можно   было   его   пристроить. 
С   Людой   стали   встречаться    чаще,   занятия   школьные   закончились,
их   распустили   на   летние   каникулы.  Помню,   она   прибежала,   такая   красивая,   нарядная,   в  праздничном  красивом  платье  и  с   огромными   белыми   бантами  на  голове.   С   восхищением  и  радостной  улыбкой  на  лице   рассказывала  нам  с  бабушкой,  что   закончила   второй   класс   на   отлично   и   перешла  в   третий.  И   что   у   неё   много   теперь   свободного   времени,  и    что    она   будет   чаще    заходить. Мы   много   проводили   с   ней   времени,   играли   в   различные   игры,   много   гуляли,   гоняли   за   столом   чаи. Мы   с   ней   помню,   так   сдружились,  « водой   не   разольёшь»,   так всегда   нам   говорила   бабушка.
Помню,   какие   она   приносила   огромные  букеты   черёмухи,   сирени,   
ландышей,  любимый  и  чудотворный  аромат,  незабываемый    запах   весны.
И   спустя   годы,   когда   я   беру   в   руки   эти   весенние   цветы   с   
незабываемым   ароматным   запахом,   мгновенно    вспоминаю   то   далёкое   
и   неповторимое   чудное   время.   Часто  вспоминаю  дедушку,  бабушку  и 
конечно,  Люду  Бахтину,  очаровательную,  умную  девчушку. 
Но   время   неумолимо  промелькнуло,   наступила   макушка   лето,   и   мне   уже   пора  возвращаться   домой.   Утром   помню,   бабушка  Таня   разбудила   меня   раньше   обычного.   Около дома   уже   стояла   моя   любимая   лошадь    Изюм,   запряжённая   в повозку.   Мы   позавтракали   и   захватив   какие-то   узлы,  приготовленные бабушкой,     я   с   дедушкой   вышел   на   улицу. Тут  же   прибежала   Люда.   Лицо   её   было   грустным.    Она   подошла   
ко   мне,   обняла   меня   руками,   прижала   к   себе   и   три   раза   поцеловала   в   щёку.
- «Полезай    жених», -  вдруг   скомандовал   дедушка.   Я   забрался   на   повозку,  уселся   поудобнее   на   ароматное   сено,   которое   дедушка   наложил   на   конюшне,   чтобы   было   удобно   сидеть   и   не  очень  жёстко  ехать.
Да  и  лошади  тоже  ведь  надо  что-то  есть,   а  это  самое  главное. 
  Путь  ведь  неблизкий,  километров  двадцать,  а  то  и с  гаком. Душистый   аромат   сена   заполнил   всю  улицу.  Мне  очень  нравился  этот  чудотворный   и  пахучий  аромат  сена. Я   сидел   сзади,    дедушка   спереди,    а   бабушка   уселась   между   нами. Дедушка   взял   в   руки   вожжи,   дёрнул   легонько   вожжой   и    громко крикнул:   «Ну,    милый,   пошёл!»    Повозка   дёрнулась   и   покатилась    по дороге,   громыхая   колёсами.    Люда   сначала   шла   за   нами,    потом бежала,    а   потом   остановилась    и   долго    махала    нам   рукой,   
протирая   глаза.   Мне   тогда   показалось,   что   она   плакала. Мне   тоже    было   тогда   очень   больно   и   грустно. Разве   мог   я   тогда   подумать,   что    мы   с   ней    больше    никогда   не увидимся.
В    сентябре   я   пошёл   в   первый   класс.    А   бабушка   с   дедушкой
вышли   на   заслуженный   пенсионный   отдых   и   навсегда   покинули
Кромской   район.   В   1960  году    они   переехали    к   нам   в   село,   на постоянное   место   жительство. Так   наши   пути   и   разошлись    навсегда,   но   память   частенько   меня   возвращает     в   то   далёкое   и   неповторимое детство,   напоминая   о   той светлой   девчушке,   с   кудряшками   на   голове,   умную   и   очень воспитанную.
  Уже   и   бабушки    с   дедушкой   нет   давно   на   этом   белом   свете. И  я  уже  давно  стал  дедушкой,  но   до   сих   пор   мысленно   возвращаюсь   в   то   далёкое,   волшебное  время   и   прошу   Господа   Бога:   чтобы   он   
меня   простил  за   те   неприятности,   которые   я   по   неопытности,  по 
малолетству    причинял  своим  дорогим  старичкам   бабушке  Тане  и 
дедушке  Коле.
За   те   страдания,  когда   она   меня   тащила   на   санках  более   двадцати   
километров   по   такой   мерзкой,   снежной   дороге,   за   её   поцарапанные    
и    покусанные   мной  руки.    
«За   всё,   за  всё,  в   чём   был   и   не   был   виноват» – как   красиво   в   своё   время   написал   талантливейший  поэт  С. А. Есенин.