Снежный Демон

весёлая сказка

Автор приносит свои извинения за присутствующую в тексте биологическую неправду. Нет, речь идёт не о говорящих ящерицах и не о ныряющих под воду летучих мышах. Дело в том, что у жаб женского пола не бывает резонаторов. В сказке же, персонаж Жаба квакает, хотя повсеместно обозначается, как дама. Остальные герои этой истории существуют не только в подсознании автора. Так что если Вы узнаете себя в тёмном озере или в одной из ниш рабочей пещеры, то, смею Вас заверить, что это совпадение окажется отнюдь не любопытной случайностью.

                СНЕЖНЫЙ ДЕМОН

"Что будет, то будет. Была не была.
Что будет, то будет. Такие дела...
Клянусь кровожадным койотом,
Мы всё же к чему-то придём".
по мотивам песни из к/ф

Снежный Демон, разумеется, жил в ледяной Горе. Вечный холод и покой окружали его с начала времен. Это были все чувства (ему казалось, что это именно чувства), которые он знал: тишина и смерть, смерть и тишина. Но Демон жил! И была у него цель, а точнее – была работа, которую вынужден был исполнять.  Снежный замораживал души. И это был Рай. Ведь, растворяясь, души наконец-то сливались с окружающим миром, становились – единым с ним целым – мудрыми и счастливыми. У Демона были свои подчиненные, по большей части земноводные со стылой медленной кровью.

Каждый день Демону приходилось выстуживать сотни тысяч душ – наблюдать, как они постепенно замирают, теряют всю свою память, любовь, тепло. Их чувства заползали внутрь Снежного и оседали где-то в глубине, со временем остывая. И каждый раз это приносило Демону боль, адскую – ибо это был Ад. Конечно, никто на Земле об этом не знал. И никто не был виноват в том, что Рай существовал для всех, а Ад только для него одного – Снежного Демона.

Было утро. Боль немного улеглась, и теперь Демон вполне мог немного отдохнуть. Он поднялся и медленно побрел на кухню. Снежный все делал неспешно, в такт времени, ведь сам он и был Временем. Он бросил кусок льда в электрическую кофеварку и только тут заметил, что на ее крышке по толстому слою пыли четкими печатными буквами выведено слово «гадость». Это рассмешило Снежного. Он добродушно улыбнулся и приписал сверху так же чётко: «замечательная». Дело в том, то Демон любил пыль. Она казалась ему чем-то, что должно называться теплом. Это была давняя мечта Снежного Демона – узнать, что такое тепло; понять, почему души с таким нежеланием, с такой болью отдают его.

– Кор, это написал ты? – вопрос обратился, казалось бы, в пустоту.
Но из-за шкафа по первому звуку голоса тут же высунулась ехидная мордашка желтопузика. Большой рот приоткрылся в ухмылке, и безногая ящерица зашипела что-то, по-видимому, означавшее «Да».
– Сколько сегодня уже умерло, Кор?
– Больше тысяч и тысяч… – навстречу Демону поднялась из угла девушка. На ее плечах серой дымкой лежал легкий пуховый платок. Длинная юбка прятала по самые щиколотки стройные ноги. Сейчас она была красива. Он вздрогнул; он всегда вздрагивал от ее голоса:
– Ты здесь…
Как Она появилась в его пещере, Демон не знал. Не помнил. Шла война. Что ни день – сонмы бессмертных душ, каждую из которых нужно было провести с миром. Демон таял. Демон стонал ночами и уставал считать седину над высоким лбом. Наверное, она была среди тех, других и каким-то образом умудрилась укрыться от его льда. Однажды, в такое же утро, он открыл глаза и понял, что Она появилась в его пещере. Откуда и почему именно Она – Демон не знал!
– Где же мне быть? Я никуда не могу уйти из этой адовой Горы. Только Ты можешь показать мне выход. Самой мне ни за что не вырваться.
– Тут я тоже бессилен, – вздохнул он, – Я не Бог. Оказалось, Бога не существует. А, если и существует, мы ему не интересны. Если бы я только…
– …давай попробуем! Давай сбежим отсюда вместе! – с надеждой выговорила Она.
Ни разу не сбившись с ритма, по кухне проскакала большая жаба. Демон глухо ответил:
– Я не вправе покинуть эту пещеру. Лучшее, что я могу сделать – это дать тебе Рай. Соглашайся.
– Я не заслужила.
– Всем поровну, – задумчиво отозвался Снежный, – видимо, кто-то служил за тебя.
– Я не просила. Да и не хотела. И я пока останусь в этом Аду. Хотя тут и холодно.

Она взяла кусочек льда из вазочки на столе  в ладошку, лизнула его, скривилась и положила на место. Ни есть, ни пить, ни спать здесь не нужно было, но они все это делали с тех пор, как она появилась. Она настаивала, что от этого становится уютнее, но иногда ей вдруг начинало казаться, что это так глупо.
Демон улыбнулся и легко, пытаясь успокоить ее раздражение, попросил:
– Расскажи мне свой сон.
– Я каждый день делаю это. Зачем Тебе?
– У тебя хорошие сны.
– Хорошие? В этом полумраке мне снятся кошмары. С каждым днем я засыпаю все труднее.
– Ты хотела сказать с каждой ночью.
– С каждым часом этого бесконечного сумеречного дня.
– У всего есть предел. Позволь мне заморозить тебя. Не мучай Своего Демона.

Девушка вздохнула. Затем вытащила из-под стола корзинку с нитками и принялась вязать. Немного помолчав, она спокойно тихим голосом добавила:
– Мой Демон… Уже слишком поздно. Теперь я никуда не исчезну. Теперь я нужна Тебе.

Он хотел было в запальчивости привычно возразить, но вдруг понял, что это желание – всего лишь затихающая нота чувств последней души из сегодняшней партии – совсем еще юного мальчика, считавшего себя поэтом. И Демон ответил едва слышно, по-своему:
– Не верь в это. Тебя ничего не держит. Ты можешь быть свободна.
– Ты тоже, – она упрямо склонила голову набок.
– Нет! Я не имею права! Если я брошу свою работу, то на Земле никто больше не сможет умереть. Ад наступит для всех. Я всего лишь раб! Уходи без меня…
Она на миг подняла на него глаза. В них промелькнула нечеткая обида, которая, однако тут же сменилась решительностью:
– Я не могу уйти. На земле остался мой муж. Я буду ждать его. Такое оправдание Тебе подойдет?
– Оставь, ты была его седьмой женщиной.
(То, что он знал все и о каждом, иногда пугало. Но лишь на миг, – о ней он не знал ничего).
– Да, я была седьмой... И последней!
– Мужчины каждый раз по-новому верят в это. Но мужчины быстро меняются. Они каждый раз врут.
– Тогда почему Ты не соврал мне ни разу?
– Выходит, что я не мужчина. И что я никогда не изменюсь. Хотя откуда ты знаешь, что я не врал?
– Знаю... Может, Ты не обо всем рассказывал, но не врал...

Кофеварка настойчиво запищала, сообщая о готовности напитка, и Демон налил себе холодного кофе. Она следила за его движениями: Снежный был коренастым и очень сильным; плотные сугробы его мышц, обтянутые гладкой кожей, прорисовывались как раз в меру и не создавали впечатления бутафории; из одежды – только старые джинсы. Внешне Демон ничем не отличался от обычного мужчины, разве что – глазами. Они бывали такими разными: из синей непрозрачной глубокой воды, из                светлого льда, из острых иголок мороза, из инея и цвета метели…
– Мой Демон, – ее голос заметно дрогнул.
Она была похожа на пугливое лесное животное. С глазами большими и настороженными – ночными. Темными, как старые осенние листья. У нее было имя – Лития, – но он редко произносил его вслух. Повторил эхом:
– Твой Демон…

12.01.1999

p.s.
У каждого есть свой Демон. И другого быть не может. Ты - Мой Демон. Как же мне объяснить это, чтобы Ты понял и поверил? В тот радостный мир за пределами Горы, который Ты рисуешь, мы можем попасть только вместе. Одна - я окажусь в пустыне. Я не хочу. За что? Почему мне нельзя просто остаться здесь, с Тобой? Этот Ад намного лучше того, в котором я окажусь, если уйду отсюда!!!

                СНЕЖНЫЙ ДЕМОН ТАЕТ

"Научи меня свободе -
вдруг у Тебя получится?"
из письма...

Литка закончила рассказывать свой сон и затихла. Снежный возился в углу с огромной глыбой льда и слушал, на первый взгляд, совсем невнимательно.
– Закат – это тепло? – неожиданно спросил Он.
Она посмотрела на него удивленно:
– Закат? – задумалась, – я не знаю, как подобрать слова, чтобы Ты понял. Нет, скорее, нет. Закат теплый только по цвету солнца, но Ты ведь спрашиваешь не об этом? Чем ближе к ночи, тем меньше тепла, а закат это ведь почти ночь. Само по себе темное тяжелое солнце, падающее вниз, больше похоже на "одиночество", а не на "тепло"...
– Я понял, – Демон уверенно кивнул головой, по-прежнему не отрываясь от ледяной глыбы, – теперь  объясни мне, что же такое тепло? Может быть, у тебя получится.
Просьба прозвучала впервые; до этого Снежный все не решался признаться в том, что тепло его интересует. Тепло, которое заставляет его так страдать, когда Он отбирает его у душ. Девушка ответила сразу, как будто давно ждала вопроса:
– Вряд ли у меня получится. Я не раз пыталась.
– Попробуй еще...
– Ну, это... – тихо-тихо, срывающимся от смущения голосом Литка ответила, – когда Ты называешь меня Девочкой, например... Называй меня Девочкой...
– Не понимаю, – вздохнул Снежный и встал. Он наконец-то закончил колдовать над куском льда – теперь глыба с одной стороны была отшлифована идеально-гладко.
– Это тебе, – он провел по краю куба рукой.
– Что это?
– Холод, – едва заметная улыбка пробежала по жестким губам. – Ты говорила когда-то, что тебе не хватает зеркала. Теперь оно у тебя есть.
– Но Ты ведь не любишь зеркал.
– Да. Зеркала – это холод...

Демон действительно старался не замечать своего отражения ни в ледяных стенах пещеры, ни в воде, ни даже в ее глазах. Он боялся бездушности отражений. Хотя в ее взгляде напротив было тепло, которого Он пока не понимал.
– Мне нужно работать, – вдруг рывком поднялся и быстро направился к Северному тоннелю. Демон все делал быстро, в ритме секундной стрелки, ведь Он был временем, а значит, не имел права опаздывать.
– Останься, – Литка бросилась ему вслед, – останься; я попробую объяснить еще раз. Я постараюсь. Может, у меня все же получится! Только не уходи. Пожалуйста, останься со мной хотя бы на одну ночь...
– Не могу, – ответил Он не оборачиваясь и скрылся в темноте.

Литка остановилась у входа в Северный тоннель, нерешительно ступила шаг вперед, затем опустилась тут же на землю и закрыла глаза. Давно, как только Она появилась в пещере, Снежный попросил ее никогда не ходить за ним следом по Северному тоннелю. Она обещала. И теперь Он уходил в темноту каждый вечер, чтобы терпеливо и безропотно сносить свой Ад. А Она оставалась у входа.
Дослушав, как затихнут его шаги, девушка снова вернулась в кухню. Большая жаба пускала пузыри, удобно устроившись в чайной чашке. Ясное дело, что самостоятельно она бы никак не смогла забраться на стол.
– Кор, снова твои проделки? – все же улыбнулась Лития.
Желтопузик высунул вечно довольную, расплывающуюся в дурашливой улыбке мордашку из-за большой сахарницы и зашипел.
– Откуда в тебе столько оптимизма, – Она погрозила пальцем, – мне даже иногда кажется, что если легонько щелкнуть тебя по носу, то заиграет какая-нибудь веселая музыка.
– Нет, если по носу, то запоет "Ах не пинайте дохлую собаку". Это точно, Дез пробовал.

Привыкнуть к тому, что желтопузики разговаривают, пожалуй, было сложнее всего. Особенно, учитывая то, что сама ящерица молчала, а слова возникали как-будто сами собой. Хотя и очень отчетливо. К счастью, случалось это редко.
– Кто пробовал!? – вскрикнула Лития.
– Дез. Ну, Снежный, – Кор подполз к чашке с чаем и показал жабе язык.
– Дез!? Но почему ты называешь его так?
– Потому что коротко его имя так и звучит: Демон Снежный. ДеЭс. Как-то мне было скучно, и я его перевел на английский, с учетом специфики работы. Получилось Death. В общем, Дез он, что тебя так взволновало, не понятно.
– Что меня взволновало!? Так звали моего мужа! Там, на Земле.
Желтопузик удивленно приподнял голову:
– Так это ведь Снежный и был твоим мужем.
– Как это Снежный?
– Очень просто. Когда на Земле все идет более-менее гладко, он создает (вот уж не знаю, как он там колдует) что ли изо льда свои прототипы и наделяет их частью своего сознания. Знаешь ли, у него на почве постоянных стрессов, появилось навязчивое желание узнать, почему люди так не хотят умирать. Вот он и шлет на землю условно-ледяных мужчин, с целью это выяснить. Надо сказать, Дез не Бог, так что обычно у него получаются отъявленные мерзавцы.
– Он мне никогда не рассказывал...
– Но ведь и не отрицал, – желтопузик зашипел и принялся извиваться из стороны в сторону. По-видимому, это и называлось: "покатываться со смеху". Замер он так же неожиданно. Теперь, появляющиеся словно ниоткуда слова, звучали задумчиво:
– Ясное дело не рассказывал. Стыдно ему. Вроде не мальчик, а такой ерундой занимается. Думаешь, откуда он знает, что ты была седьмой женщиной своего мужа? Вот только странно, что он не сменил имя. Видать совсем заработался. Такого с ним еще не случалось. Чтобы дать прототипу свое настоящее имя...

Литка растерянно стояла посреди кухни. Затем машинально подошла к столу, вытащила жабу из чашки и посадила ее на пол; выплеснула испорченный чай. Жаба поскакала по кухне, ритмично, как всегда. Она служила Демону для того, чтобы настраивать точное время, так что всегда прыгала секунда в секунду.
– Но, Кор, неужели у него за семь попыток так и не вышло разобраться в том, почему люди боятся смерти?
– Эх, ты все-таки упрямо считаешь его Богом, – довольный собственной остротой ящер зашипел теперь уже открыто, – каждый раз случалась какая-то неприятность. То война, то эпидемия. Тут уж не до смертной жизни.
Лития молчала. Кор отполз в угол стола, свернулся спиралью вокруг коньячного бокала и погрузился в медитацию, выговорив напоследок:
– Когда Дез пришел в себя и обнаружил, что ты уже здесь, а не на Земле, то чуть с ума не сошел. Вот было бы забавно...

Только тут Литка заметила, что бокал пуст. А она ведь помнила наверняка, что Демон не допил свой коньяк, когда уходил в тоннель сегодня. Так вот, чем объяснялась излишняя болтливость желтопузика. Привыкнуть к тому, что ящерицы не только разговаривают, но еще и пьют коньяк, видимо, тоже будет непросто.
Всю ночь Литка провела в небольшой пещере, расположенной недалеко от входа в Северный тоннель. Она чаще всего ночевала именно здесь. Утро (хотя в пещере сложно было определить, когда наступало утро) давно уже накрыло землю, а Демон все не возвращался...

С рассветом летучие мыши переставали подтаскивать Снежному свежие души и зависали вниз головами в каменных нишах, чтобы отоспаться. Казалось, законы Горы их не касаются. Приходит день, и мыши укладываются спать, несмотря на то, что сон обитателям Горы не нужен. А души вынуждены бродить неприкаянными по Земле до тех пор, пока солнце совсем не скроется из виду и мыши не соизволят проснуться. Впрочем, если бы не эти удивительные создания, у душ не было бы возможности попрощаться с жизнью, а у Снежного - хотя бы немного прийти в себя после работы. Может, поэтому, летучие были одними из любимых слуг Демона. Жили они только в рабочей пещере и редко покидали ее пределы, так что Лития их ни разу не видела.

День тянулся медленно. Литка вышла в кухню и обнаружила Кора, вытянувшегося безжизненной змейкой на столе. Ящерица шумно дышала и выглядела крайне несчастной.
– Спиртное не идет тебе на пользу, но так уж и быть, сегодня можешь полежать в моей корзине для вязания.
Обычно желтопузик старался забраться в корзину при каждом удобном случае, но сейчас, ему, видимо, было так плохо, что он никак не отреагировал на слова. Девушка взяла ящерицу в руки, аккуратно положила ее к вязанию и принялась готовить. "Нужно будет спросить у Деза, откуда появляются продукты, если никто никогда не покидает Гору и выхода нет", – подумала Она и удивилась, насколько легко удалось мысленно назвать Демона Дезом. Но называть – это одно, а поверить в то, что Он был ее мужем было уже сложнее. Литка месила тесто на пельмени и придумывала вопросы, которые задаст Демону, когда тот вернется из Северного тоннеля. Но время шло, а Снежного все не было.

Часовая жаба отпрыгивала уже второй час дня. Тишина не менялась. Литка давно успела все приготовить и теперь просто ждала, разглядывая себя перед зеркалом. Тревожные мысли пока удавалось прятать. Она хорошо помнила о том, что Дезу иногда нужно побыть одному после того, как все души будут заморожены. Однако обычно Он отдыхал здесь и никогда не оставался в рабочей пещере.

В ледяном зеркале ее отражение было удивительно четким. Такой, она не видела себя уже давно. Видимо, Дез и здесь что-то наколдовал, настолько красивая девушка смотрела на нее из мерцающей плоскости льда. "Неужели – это я? В таком случае, у меня слишком темные глаза. Нельзя быть такой темной, когда собираешься победить Ад". На мысли  об Аде, она вновь посмотрела на прыгающую из угла в угол жабу. Время скакало к трем, но, сколько Литка не прислушивалась к тишине, его шагов не было слышно. Вдруг в кухню бесшумно впорхнула летучая мышь и села ей на плечо. Животное подрагивало сложенными крыльями и открывало рот в беззвучном крике, точно пытаясь что-то сказать. Литии даже в голову не пришло, что мышь просто приняла ее за улизнувшую из-под самого носа душу, выбравшись из Северного тоннеля только для того, чтобы вернуть беглянку на место. Литка решила, что с Демоном что-то случилoсь. Испуганно вскрикнув, Она вскочила и, путаясь в длинной юбке, побежала к тоннелю. У входа замерла на секунду, но все же не остановилась и помчалась по темным извилинам подземной норы вперед, где, как Она знала, должна быть рабочая пещера. Должен быть Снежный.

На полдороги (хотя сложно сказать – Она ведь была здесь впервые) споткнулась и едва не упала. Ударилась раскрытыми ладонями об острую холодную стену. Большой зловещей бабочкой летучая мышь сорвалась с плеча и растворилась во мгле. Лития посмотрела ей вслед, повернулась и побежала обратно к выходу. На четверти пути пошла медленно, опираясь о стенки, падая на них плечом, цепляясь шалью. Она обещала Снежному никогда не ходить за ним следом по Северному тоннелю. Вдруг остановилась, оглянулась и позвала его по имени – отчаянно, дико. Сейчас Она была похожа на попавшего в капкан звереныша с затравленным взглядом и ползущей по хребту болью. Вряд ли это было красиво.
– Дез! Дез! Дез! – жалобно выла Она, мечась у самого входа в тоннель.
Он вышел почти сразу. Лед превратил его волосы в  тонкие иглы. Его совершенное тело было напряжено. Мускулы слегка подрагивали.
– Я здесь. Я давно не нырял. Вот, захотел вспомнить, как это.
– Хорошо, – как только Она увидела его, то остановилась и замолчала.
– Почему ты назвала меня Дезом? – голос не выражал ничего.
– Хорошо, – Лития, казалось, совсем не слышит его слов.
– Так почему? – спросил Он чуть громче.
– Что Ты со мной делаешь? – произнесла Она в ответ или сама себе, еле слышно.
– Что? – не расслышал.
– Что Ты со мной делаешь?
Демон вздохнул и устало отозвался:
– Я же говорю уходи. Беги отсюда. А, хочешь, соглашайся на Рай. Я все равно никогда не стану другим. Ты выбрала не того. Твой выбор неправильный.
– Что Ты со мной делаешь.... – одними губами выговорила Лития. Она вся как-будто сжалась и, стараясь ступать мягко и бесшумно, вышла, чтобы спрятаться в своей маленькой пещере, где обычно проводила ночи. Литка была уверенна, что Снежный никогда не пойдет за ней. Демон и вправду направился в другую сторону – в кухню. На столе стояла миска совсем замерзших пельменей...

Снежный мерил кухню шагами. Он был рассержен и от этого говорил тише. Отличительной чертой Деза было то, что чем яростнее Он себя чувствовал, тем глуше становился его голос:
– Несносная девчонка. Как она, Кор?
– Дрожит, – невозмутимо отчитался желтопузик, – кажется, собирается изобрести способ, чтобы души могли замораживать себя самостоятельно.
Демон решительно направился к выходу, развернулся, снова зашагал по кухне. Вчера вечером Он, как обычно ушел в рабочую пещеру, а, когда вернулся сегодня утром, Литка впервые не встретила его. Кор рассказал, что Она так и не выходила из грота. Ящер заглядывал к девушке, чтобы сказать спасибо за разрешение путаться в вязальных нитках, но Лития не обратила на желтопузика никакого внимания.
– Дрожит... – повторил Демон, – Я заморожу ее силой!
– Не выйдет. Ты не можешь замораживать живых. Она еще живая.
– Это невозможно! – кажется, Снежный удивился, хотя Он никогда не удивлялся.
– Мне, конечно, было паршиво, но я видел, как летучая мышь села ей на плечо, – Кор от волнения перешел на шипение, – а ты ведь и сам прекрасно знаешь, что это значит. У летучих мышей есть полная власть над умершими, а с Литкой это крылатое чудовище ничего не могло сделать. Мышь сидела у нее на плече, не вызывая даже обычного священного ужаса... Это может значить только одно – Лития живая. Хотя, по-моему, она и сама об этом не догадывается...
– Откуда она только взялась, – застонал Снежный.
– Дез, ты же ее сам нашёл?
– Но это было там, на Земле, а не здесь. Здесь я собирался быть один. И я ведь не знал, что она тоже возьмет и выберет именно меня...
– Так ты еще скажешь, что ты этого не хотел, – Кор мигнул беспристрастным змеиным глазом и неожиданно заскользил прочь.
Дез посмотрел ему вслед, сжал зубы и тоже решительно направился к выходу.
Перед входом в маленькую пещеру Он немного помялся, но все же шагнул внутрь. Лития лежала, свернувшись калачиком в углу широкого ледяного выступа. Она даже не взглянула на Снежного, – так и стоявшего у порога, – и не сказала ни слова. Демон не знал с чего начать (Он никогда и ничего не начинал первым): раздражение, которое, вероятнее всего, было отголоском какой-то недорастворившейся души, прошло; остались лишь привычные холод и покой. Не нашел ничего лучшего, чем продолжить разговор с того места, на котором закончил вчера:
– Послушай, Ли, – выговаривать ее имя, Дезу почему-то всегда было сложно, – я действительно бездушен. И проку от меня ноль. Я даже не всегда понимаю, отчего ты вдруг пугаешься или расстраиваешься, хотя и заморозил неисчислимое количество женщин.
– Ты наверняка их всех сосчитал, – девушка неожиданно быстро села и подтянула колени к груди; выглядела Она на редкость бодрой, – ну, признайся, что ведешь гроссбухи с подробным отчетом по каждому случаю!
– Все их эмоции растворились во мне..., – продолжил Демон на той же волне и обескуражено замолк. Он никак не ожидал встретить в ответ на свои слова улыбку. К такой реакции Снежный совсем не был готов.
– В Тебе раствориться не сложно, – кокетливо заметила Лития и, лукаво прищурившись, спросила. – Сколько у Тебя было женщин, Дез? Только честно. Про тех семерых, о которых я знаю, можешь не рассказывать.
Демону вдруг показалось, что Он почувствовал именно тот священный ужас, который чувствуют смертные при виде сонма летучих мышей. Он не знал, что ответить и только пытался подчинить себе собственный взгляд, как ему казалось, сейчас выражавший полную беспомощность.
– Ты самый душевный Демон на свете, – продолжила девушка, – и мне нравятся Твои меняющиеся глаза.
– Но я никогда не стану другим, – совершенно невпопад сказал Снежный.
– Ты уже стал, – возразила Она, – до того, как Ты вошел сюда, Ты был совсем не такой, как сейчас... Впрочем, мне и не нужно, чтобы Ты становился другим...
Демон прикрыл глаза от внезапно накатившей усталости:
– А что же тебе нужно? – тихо выговорил Он. И, если бы Снежный знал, что такое отчаяние, это бы прозвучало отчаянно.
– Останься со мной хотя бы на одну ночь. Я знаю, что это слишком эгоистично, но, понимаешь... – Лития посмотрела на его тяжелое, битое постоянной болью лицо и сменила тон на серьезный. – Прости. Это я так сказала, не подумав... Я сама постараюсь понять, у Тебя и без того есть заботы.
Она на секунду замолчала и вновь вернулась к прежней беспечности:
– Может, пойдем в кухню пожуем чего-нибудь. Не могу сказать, что я проголодалась, но просто так чего-нибудь пожевать из интереса не откажусь. Вот только сон рассказать не смогу. Я совсем не спала.
– Ничего, Девочка. Сегодня обойдемся без снов. – Дез почувствовал, как что-то легкое, что-то гораздо более сильное, чем многовековая усталость зашевелилось внутри; может, это и есть тепло, с надеждой подумал Он...

Не удержавшись на краю стола, Кор шлепнулся на пол. Дез воспользовался моментом и пока Лития нагибалась проверить, как несчастный себя чувствует, заменил двух змеек на игровой доске. Игру в черных змеек Демон придумал когда-то давно, когда умерших было меньше и оставались силы на то, чтобы нырять в озеро за темным льдом из которого изготавливались фигурки. Литка вернулась к игре, внимательно посмотрела на расположение змеек и засмеялась:
– Ты снова мухлюешь.
– Так не честно, ты всё время всё замечаешь, – Демон притворно нахмурился.
– У Тебя научилась...
Вдруг часовая жаба выкатила из щек резонаторы и громко застрекотала. Кор скользнул в ближайшую щель; он терпеть не мог этот вечерний час, когда Демону нужно было собираться на работу.  Снежный свел брови теперь уже по-настоящему и поднялся из-за стола. Литка, как всегда, замерла, пытаясь ничем не выдать внутреннего почти непреодолимого страха, что вот сейчас Он снова уйдет и, может быть, больше никогда не вернется. Она сжала в руке черную ледяную змейку и изо всех сил старалась не заплакать. С каждым днем это давалось все труднее. Дез посмотрел на ее напряженную фигуру, упрямо нагнул голову и вдруг решительно сказал:
– Идём!
Ни о чём не спрашивая девушка вцепилась в его ладонь. Вместе они прошли Северный тоннель и добрались до Рабочей пещеры. Вопреки ожиданиям она оказалась огромной. Жилая часть Горы состояла по большей части из гротов и небольших пещерок, так что Литка не ожидала попасть под столь высокие своды. Сразу слева от входа лежало темное озеро. Легкий пар поднимался над его поверхностью, придавая пещере пугающую миражность. Странно, но, несмотря на холод, озеро было живым. Даже самый его край, лижущий берег, оставался свободным ото льда.
Девушка отпустила ладонь Снежного, осматриваясь, прошла в центр пещеры, сделала еще несколько осторожных шагов вперед, присела у кромки и быстрым движением коснулась воды. Темная поверхность вздрогнула, нежно-нежно обхватывая ее руку.
– Стой! – Дез бросился к ней и сильно рванул за плечи, так, что Она даже упала на спину. Выдернутая из воды кисть болела, словно была рыбой сорвавшейся с крючка, с сотни крючков.
– Прости, – Демон опустился на колени рядом с Литией, – прости, но я не хотел, чтобы тебе было больно. Мне показалось, что что-то лопнет у меня внутри... Дай мне ладонь. Сейчас пройдет. Боль всего лишь фантом, она не может повредить тебе...
– Это "испуг", – Литка смотрела на свою руку, ничуть не изменившуюся, но по-ощущениям словно лишившуюся кожи, – когда кажется, что что-то взорвется в голове или у правой лопатки, или в самом низу живота – у всех по-разному – это называется "испуг".
Дез сжал ее кисть и закрыл глаза. Она почти физически чувствовала, как ее боль перетекает в него, а вместо нее возникает ощущение абсолютного покоя. Через минуту Снежный отпустил ее. Они сидели друг рядом с другом и неловко молчали. Вдруг Он заговорил, первым:
– В сущности, замораживать души не такая уж сложная работа, если привыкнуть. Мне нужно лишь уговорить их снова войти в озеро. Летучие мыши (единственные существа, способные безболезненно проскальзывать, что в одну, что в другую сторону) приносят души сюда с той стороны мира. Я отбираю тепло, боль и память, а потом помогаю спуститься в иной мир уже с этой стороны.
–  И все это сквозь одно озеро? – удивилась Литка.
– Выходит так, – согласился Демон, – хотя озера разные. То, которое в Твоем мире, совсем не похоже на это. Оно причиняет боль и после него поверить в возможность безмятежности уже не так просто.
– А Ты? Тебе тоже больно?
– Я не Бог, – Демон грустно улыбнулся (эти три слова уже стали для него поговоркой). –  Но это дело привычки.
Она посмотрела на него с ужасом, хотела что-то сказать; промолчала. Снова повернулась к воде и, поколебавшись всего секунду, дотронулась до нее – ласковой – только самыми кончиками пальцев. Он молча наблюдал за тем, как Литка, сжав зубы, медленно вытащила руку обратно.
– Не удивительно, – пробормотала Она чуть слышно.
– Что? – переспросил Снежный.
Девушка вздрогнула:
– Иногда я думаю, как можно быть таким жестоким, как Ты. Как можно не понимать стольких простых вещей: "радость", "уют", "доверие"... Раньше я совершенно не знала, как объяснить Тебе, что они значат. Но теперь, кажется, я смогу. Не сразу, но смогу.
– Сомневаюсь, – отозвался Дез.
– Ты никогда не думал, куда исчезают души, которым Ты помогаешь нырять туда, в глубину? – Она сделала вид, что не слышит его замечания.
– Нет, – откликнулся равнодушно.
– Мне кажется, они превращаются  в черный лед для Твоей игры, – Литка решительно сбросила шаль с плеч. – А черный лед ведь бывает на самом дне?
– Да.
– И у Тебя есть время, чтобы нырнуть за ним сейчас, до начала работы?
– Да,– Он повернул к ней резко высеченное лицо, внимательно посмотрел и все же не удержался от вопроса. – Ты хочешь, чтобы я сделал это сейчас?
– Не совсем. Я хочу научить Тебя, что значит "вера".
– Не понимаю.
– Так научить?
Демон неуверенно кивнул в знак согласия.
– Раздевайся, – Литка первой сбросила с себя одежду и теперь смотрела на то, как Снежный, кажется, начинал осознавать, что Она собирается сделать, – если позволишь, я обхвачу Тебя сзади за шею, когда нужно будет плыть вверх.
– Не позволю! – произнес Он слишком резко. – Потому что вообще не позволю тебе нырять! Если ты прыгнешь в озеро, я Тебя заморожу! Там, на глубине это будет несложно сделать. И учти, что выплыть наверх самостоятельно тебе ни за что не удастся!
– Я знаю. Выплыть сама я не сумею. Но я верю, что Ты не бросишь меня, – и Лития, решительно оттолкнувшись от берега, прыгнула в озеро, в том месте, где оно показалось особенно глубоким. Стремиться в толщу было неимоверно легко и чем глубже, тем легче, но стоило лишь попытаться повернуть назад, как в тело впивались все те же острые невидимые крючки. К счастью, отсутствие необходимости дышать позволяло находиться под водой сколько угодно, однако для живого существа, со всей его памятью, страхами и мечтами это было невыносимо. Литка попыталась плыть вверх и не смогла. Она билась в царапинах боли, стараясь справиться с усиливающимся ужасом, когда его надежные руки крепко обхватили ее ломающееся в судорогах тело. Демон прижал ее к груди и стал рывками подниматься на поверхность.
Когда они оба пришли в себя, Литка повернула к нему измученное лицо; глаза ее стали, казалось, еще более выразительными:
– Так Ты понял, что значит "вера"?
– Глупость! – буркнул Демон в ответ.
– Но все-таки понял? – с надеждой переспросила Лития.
– Да, – пришлось нехотя признать Снежному.
Она обрадовано улыбнулась:
– А разницу между "верить кому-то" и "верить в кого-то"? Ты ведь заметил, что, ныряя, я верила не только Тебе, но и в Тебя?
– Не усложняй! И то, и другое – "вера".
– Научи меня, и я стану проще, – лукаво сказала Литка. Демон только фыркнул.
– Ну, извини, – спохватилась, – работай, а я пойду подумаю, как объяснить Тебе что-нибудь еще.
– Можешь остаться, – отозвался Он чуть грубовато.
– Могу, но Ты ведь любишь работать один. А я люблю ждать Тебя, устроившись с вязанием в кухонном кресле. К тому же, мне просто необходимо добраться до зеркала. Мне кажется, Твое ужасное озеро совершенно меня изуродовало. Такое ощущение, что лицо должно быть, как минимум, красным и опухшим...
Дез промолчал. Да Она и не ждала, что Он как-то отреагирует – Снежный практически никогда не говорил ей ничего хорошего. Просто, как и все бездушные Демоны, не видел в этом необходимости.
– Никогда не любила боль, – Литка выкрутила мокрые волосы и принялась одевать юбку, – если бы мне кто-то сказал, что я способна добровольно взвалить на себя такую, я бы не поверила.
Он подобрал с земли шаль и заботливо укутал ей плечи.

После того, как Литка побывала в Рабочей пещере, Дез иногда стал брать ее с собой. Точнее, она сама время от времени стала к нему приходить. Демон никогда больше не отваживался ее приглашать. Он только смотрел ей в глаза внимательнее, чем обычно и уходил на работу чуть раньше. Наверное, Он думал, что она понимает его молчаливое "Приходи". И то, как ему необходимы эти предвечерние часы, когда они сидели вдвоём на берегу озера и смотрели на неподвижную воду. Литка не понимала, но интуитивно чувствовала, что не может не увидеть его снова, прямо сейчас, хотя Он и ушел всего минуту назад. Прежде, чем войти в Северный тоннель, она всегда останавливалась. Раздумывала, можно ли нарушить одиночество Демона сегодня. Следующая остановка была перед входом в пещеру (по коридору девушка двигалась быстро, почти бежала).

Она стояла в конце тёмной круглой норы. Сбивчивое дыхание постепенно приходило в норму. Демона видно не было, хотя пещера просматривалась почти идеально.
- Дез? - шепотом позвала Она, рассчитывая, что Он не услышит, если занят чем-то важным. Она всегда боялась ему помешать.
Брызги разлетелись во все стороны. Отфыркиваясь, из озера вынырнул Демон. Литка аккуратно попятилась, собираясь вернуться в жилую часть лабиринта. Дез, видимо, специально ушел раньше, чтобы понырять.
- Девочка! Я напугал тебя? - громкий вопрос заставил её вернуться.
- Нет, - Литка выглянула из коридора.
- Это хорошо, - довольно улыбнулся он. - Входи.
- Я подумала, что помешаю тебе купаться.
- Разве я мазохист, чтобы просто так плавать в этом кошмарном озере? - засмеялся Он, - мне показалось, что ты зайдёшь, и я достал для тебя кое-что. Со дна.
Она заинтересованно пошла к нему навстречу. Казалось, Дез никогда еще не был в столь замечательном настроении. Он вдруг спрятал руки за спину и предложил ей выбирать:
- В левой или в правой?
Литка почти ответила "в левой" (она всегда выбирала левую, и Он об этом прекрасно знал; еще с тех пор, когда был ее мужем). В последний момент передумала говорить вслух, протянула руку и коснулась его плеча:
- В этой.
- Угадала.
Он протянул ей закрытую в кулак ладонь. От удивления и любопытства Лития могла забыть обо всем на свете. Подошла еще ближе, и уже совершенно не обращая внимания на Демона, принялась один за другим разжимать его пальцы. В горсти Снежного шевелилась толстенькая, размером  с крохотный огуречик гусеница. Вся она будто изморозью была покрыта коротенькой мягкой шерсткой.
- Ух ты! Это кто? Это мне? - девушка оторвала восхищённый взгляд от серебристой зверушки и посмотрела на Деза.
- Тебе. Я не знаю, как они называются, но, когда на Земле полнолуние, их часто можно увидеть на дне. Вчера провожал очередную партию душ, заметил. С твоей стороны озера - полнолуние.
- С моей стороны озера - Снежный Демон, говорящие желтопузики, летучие мыши и странные шерстяные гусенички, - упрямо возразила Литка, отбирая у него насекомое. - Полнолуние с какой-то другой стороны!
- Какой ты все-таки ещё ребёнок... - Дез спустился чуть ниже к воде, сел у самой кромки и принялся разглядывать Литку снизу вверх. Она тут же смутилась и, быстренько подбежав, плюхнулась на лёд рядом с ним.
- Спасибо, - одними губами выговорил Демон.
- За что это мне спасибо? Это тебе спасибо. Я ещё никогда не видела такой замечательной гусеницы.
- Не спорь. Спасибо.
- Пожалуйста, - снова удивилась и, приглядевшись к нему внимательнее, - это называется нежность. Когда вот здесь, у самых глаз собираются такие морщинки - это нежность.
Снежный закрыл глаза и замер, чувствуя, как она кончиками пальцев касается его виска. Почти бесшумно со свода пещеры сорвалась летучая мышь и исчезла в озере. Ещё минута и они посыплются вниз одна за другой. Демон вздрогнул и отстранился:
- Не надо. Хватит. Мне пора работать.
Литка послушно поднялась.
- Чтобы объяснить, что такое тепло, мне нужно рассказать Тебе обо всём. Тепло - это всё вместе, сразу, одновременно.
- Прости, мне надо работать, - от его хорошего настроения, кажется, не осталось и чёрточки.
- Хорошо, а что делать со зверёчком? - девушка всё так же держала в руке непонятное существо.
- А давай мы выпустим его на свободу?
- Давай.
Она подошла к воде и аккуратно столкнула гусеничку с ладошки. Серебристое, крохотное животное, покачиваясь, опускалось на дно. Лития и подошедший к ней Демон наблюдали за этим завораживающим постепенным исчезновением, - крохотное тельце становилось всё менее заметным.
- Хорошее слово "свобода", - самому себе сказал Снежный и уточнил для Литки, - что такое "нежность" я понял.
- Хорошее слово "мы" - неслышно, наверное, тоже только для себя шепнула Она и ответила. - Здорово. Значит, я пойду. Не буду мешать.
- Извини.

Летучие мыши исчезали под водой всё чаще - отправлялись на охоту. Литка ещё никогда не задерживалась в Рабочей пещере так долго. Она поднялась и, стараясь не глядеть на Снежного, вышла.

По обыкновению девушка отправилась в кухню, где она и проводила большую часть времени. Чаще всего, играя с Кором. Последнее, чему она обучила ящерицу, было макраме. И вот уже вторую неделю желтопузик почти непрерывно что-нибудь плёл. Зажав во рту кончик нити, он скользил, вывязывая хитроумные узелки. Получалось неплохо. Литка даже думала попросить Деза достать немного тёмного льда и наплавить из него бусинок. Тогда диковинным плетёным совам и летучим мышам можно было бы делать живые глаза и узоры на крыльях. Но у Демона было слишком много работы, и возвращался Он таким усталым, что приставать со всякой ерундой Литка не решалась.

Однако на этот раз Лития застала Кора за другим, весьма странным занятием. Он всячески пытался сбить с толку часовую жабу. То шнырял у неё перед носом, как раз когда она собиралась прыгнуть, то свивался в пружинку и пытался подтолкнуть её в спину. На полу валялась вязанная из грубой нитки сеточка, и было не ясно - это уже из отработанных материалов или упражнения с ловлей земноводного в планах на будущее. Понаблюдав с порога за столь любопытной картиной, девушка вежливо уточнила:
- Прости, не мог бы ты поделиться своими планами? Чем тебе не угодила несчастная жаба?
Желтопузик смущённо шмыгнул под стол и затих. Какое-то время он решал, стоит ли отвечать на вопрос. Лития, тем временем, подняла ажурный мешочек с пола и задумчиво произнесла:
- Странное приспособление. Серебряные нитки, да ещё такие толстые, где ты их только отыскал. Весьма похоже на свадебный наряд, - она нагнулась и спросила куда-то под стол. - Кор, ты часом не влюбился в нашу жабу?
- Я?! В жабу?! - желтопузик выстрелил на середину кухни. Он прямо таки раздулся от возмущения, - Влюбиться в эту бездушную пупырку?!
- Случается, - продолжала дразниться Лития, - что и бездушных любят. К тому же, кто ее знает, может она внутри...
- Шшшшшш! - завопил, потерявший дар речи Кор. И решил, что раз уж попался на горячем, придётся признаваться во всём. - Я решил тебе помочь.
- Мне?! Помочь?! - удивилась Литка. Она в растерянности посмотрела на невозмутимую квакуху (кто-нибудь из вас знает более невозмутимых существ?) - Чем?!
- Думаю, если нам удастся контролировать время, мы сможем навсегда выманить Деза из Рабочей пещеры. И ему не останется ничего другого, чем уделять тебе больше внимания.
Литка протянула ящерице ладонь. Желтопузик проворно взобрался ей на руку и свернулся вокруг запястья несколькими колечками.
- Кор, - девушка грустно улыбнулась. - Нам никогда не удастся контролировать время. Жаба лишь помогает Дезу, но Время - это Он сам. Допустим, у тебя даже получится вывести из себя жабу. Ты что плохо знаешь Деза? Он тут же заведет себе часовую летучую мышь или часового желтопузика, чего ты и вовсе не переживёшь. К тому же, я не хочу, чтобы ему не оставалось ничего другого, только я. Это будет значить, что я стану для Демона такой же работой, как и любая другая. Спасибо, но, боюсь, помочь мне не выйдет. Только Дез мог бы найти выход.
- Знаешь, Ли, перспектива потерять твою корзину с нитками, меня пугает. И играть будет не с кем. Не с этой же, бородавчатой, право слово - Кор отвесил в сторону жабы пренебрежительный жест кончиком хвоста. - Так что, я не собираюсь ждать, когда Снежный наконец-то поймёт, как тебе плохо, когда он каждый раз уходит. Я хорошо знаю Деза. Он может и вовсе никогда ничего не заметить...
- ...Кор, - мягко перебила Литка, - давай оставим этот пустой разговор. Ты ошибаешься, думая, что Дез ничего не видит. Он всё замечает и всё знает. Он очень сильный. Он выглядит столь холоднокровным лишь потому, что не верит, будто может что-то изменить. Он слишком давно живёт в этой Горе и работает в большой пещере, чтобы поверить в возможность свободы. Да и необходимость свободы Он вряд ли признает.
- Опять ты приписываешь ему какую-то божественность, - Кор возмущённо шмякнулся на пол. - Да ничего он не понимает!
- А я в него верю, - в Литкином голосе зашумела уверенная угроза.
Желтопузик раздраженно скользил туда-сюда по кухне. Проносясь мимо жабы, он каждый раз не упускал возможности стукнуть её хвостом. Не то, чтобы сильно, скорее, раздосадовано. Жаба не обращала на это никакого внимания.
- Ну, и в чём, вот скажи мне, заключается дезова наблюдательность? Что он такого сделал, что ты вообразила себе, будто он всё видит и всё понимает?
- Ну, он ведь взял меня с собой в Рабочую пещеру, - отозвалась Литка, решив не уточнять ничего, про эпизод с купанием.
- Ну и что? - Кор на миг замер.
- Значит, понял, что для меня это важно.
- Вы друг друга стоите! Ненормальные какие-то! При чём тут вообще ты и твое "важно"? Дез не брал тебя с собой по одной простой причине: в Рабочей пещере толпы летучих мышей, а мыши, простите за каламбур, до смерти пугают души умерших. Как только выяснилось, что ты на них не реагируешь, сезам открылся.
Литке ещё ни разу не приходилось видеть Кора в таком возбуждённом состоянии. Впрочем, это не помешало ей сделать нужный вывод:
- Значит, к числу умерших душ я не отношусь?
Только тут желтопузик  понял, что наболтал лишнего. Это тут же его остудило:
- Значит, не значит.... Не знаю я ничего.... - пробормотал он и как можно быстрее уполз с кухни; от греха подальше.
Ошеломлённая Лития почти до рассвета расхаживала по коридорам жилой части Горы. После разговора с ящерицей у неё появилось столько тем для размышлений, что она даже не могла решить, за какую взяться в первую очередь. То ли подумать о том, что она живая, хотя это невозможно, - в Аду не бывает живых. То ли попытаться понять насколько прав Кор в утверждении, что Дезу она не нужна (Кор ничего такого не утверждал, но Литка, разумеется, поняла всё по-своему). Когда Дез вернулся с работы, Она посмотрела на него грустными перепуганными глазами (одному богу известно, чего она успела выдумать за ночь) и промолчала.

В последующие дни девушка вела себя тихо. Практически не разговаривала. Её и в обычное время вряд ли можно было назвать разговорчивой, а теперь и вовсе умолкла. Кор был ещё неприметнее. Казалось, он вовсю старается соответствовать земному представлению о желтопузиках - тварях безногих и безмозглых.

Демон чувствовал неожиданно повисшую в воздухе обречённость. Он думал, что виной тому упрямство Литии, которое мешает признаться, что ей наконец-то надоели холодные одинаковые будни. И что она наконец-то согласна на Рай. Несколько раз Он собирался прямо спросить её об этом. Но она, с неожиданной изворотливостью стала избегать любых разговоров. Особенно тех, которые начинались с серьёзных интонаций. Тогда Снежный решил просто подождать. Ведь рано или поздно она соберётся с духом и признается во всём сама. Он даже придумал, как отреагирует: мягко улыбнётся и осторожно, ласково обнимет за плечи. Не станет ничего говорить. Они пойдут вдвоём в Рабочую пещеру, и Он сделает то, что должен - отнимет боль, память, воспоминания, надежды, всё. И Он больше не будет отправлять на землю ледяных мужчин. Не соврет - Лития станет его последней женщиной. Что такое тепло Он не узнает никогда. В этих его на удивление романтичных, хотя и грустных мыслях, не возникало только одного вопроса, как Он сможет ее заморозить, если она живая? Впрочем, фантазии нередко упускают реальность из виду. Демон фантазировал, хотя это было для него совершенно неестественно.

Снежный стал угрюмым и скучным. Он уходил работать всё раньше. Всё позже возвращался назад. Лития находила в этом подтверждение того, что ее присутствие мешает. Она подолгу просиживала в своей маленькой пещерке. Старалась как можно реже попадаться на глаза. И, в конце концов, стала часто уходить в его Рабочую пещеру. Днём. Когда сам Снежный был в жилой части Горы. Демон об этом ничего не знал.

Он медленно тяжело шагал по Северному тоннелю. Литка не вышла его проводить. Хотя, откуда ей было знать, что Он уже собрался на работу. Вернулся всего несколько часов назад. И практически сразу уходил снова. Не выдержал поселившейся в кухне пустоты. Решил достать тёмного льда. Когда-то, вспомнилось, Литка с Кором говорили, что неплохо было бы вплетать в макраме бусинки. Может, она обрадуется, если Он сделает ей бусин. На прощанье. А в том, что Литка скоро его оставит, Он больше не сомневался.
 
Её фигурка на берегу была хорошо заметна. Девушка обхватила колени руками и спрятала в них лицо. Плечи едва заметно вздрагивали. Демон удивлённо застыл. Затем неслышно подкрался и присел рядом. Так они и сидели: Литка тихонько плакала, а Дез не знал, что делать. Все его мысли о том, как он её заморозит, ускользнули куда-то. Она всхлипнула особенно отчаянно и Он, вдруг, рванулся вперёд и обхватил девушку за плечи; совсем не ожидал от себя такого.
- Дез, - выдохнула сразу, без испуга.
Вжалась в его ладони, зажмурилась, и Он почувствовал со странным восторгом, как практически сразу она начала успокаиваться.
- Извини, - она протянула руки к глазам и детскими неловкими движениями пыталась остановить бегущие по щекам слёзы, - я же не знала, что ты так сразу придёшь. Думала долго ещё. Я сейчас быстро. Сейчас я уйду и не буду больше тебе мешать. Мне так жаль, что я постоянно путаюсь под ногами. Прости пожалуйста.
Он не соображал, что она неразборчиво лепетала. Что-то совсем непохожее на то, что Он успел придумать за последнее время. И почему-то от этого стало легче.
- Ты мне не мешаешь, - спокойно и уверенно ответил Он. - Просто я был уверен, что ты наконец-то разглядела меня таким, какой я есть. Поняла, что Гора не то место, где можно искать счастья, будущего, уюта. Думал, ты собираешься уйти, но не решаешься в этом признаться.
- Здесь действительно трудно жить, - согласилась Литка. - Холодно и одиноко ночами. Здесь снятся кошмары, и всё кажется бездушным. Но как я могу хотеть уйти отсюда, пускай, даже из Адовой Горы, если Ты здесь? Ты же Мой Демон. Я не могу без Тебя...
- Сумасшедшая моя Девочка, зачем же я тебе нужен...
- Не знаю, - Литка всё же справилась со слезами и теперь, как обычно, мягко, спокойно улыбалась. - Но этого и не надо знать. "Нужен" очень странное понятие. Его разрушает ответ на вопрос зачем. Если бы я знала, зачем ты мне нужен, мне нужен был бы уже не ты, а какие-то твои действия, поступки или слова. А так, выходит, ты нужен мне, что бы ты не делал и что бы не говорил. Сам ты. Весь. Я снова усложняю?
- Скорее всего. Но я уже научился Тебя понимать, - улыбнулся Демон в ответ. - Как называется то, что происходит после того, как поймёшь, что испугался напрасно? Ты бы, наверное, определила это, как маленькие пузырьки, которые бегают внутри тебя. И кажется, что и сам можешь бежать, не останавливаясь, сколько угодно долго.
- Это "радость".
- Я радуюсь.

Жизнь в очередной раз наладилась. Литка мурлыкала песенки, в свое удовольствие обустраивала пещеру и по традиции большую часть времени проводила на кухне. Дез смотрел сквозь пальцы на новые настенные украшения (ему даже нравилось), крутился рядом, когда она готовила, чтобы по ходу всё попробовать, и не уставал себе удивляться. Никогда не замечал за собой, чтобы земные привычки столь активно проявлялись внутри Горы. Но счастливее всех чувствовал себя Кор. Как только желтопузик понял, что никто не будет ругать его за излишнюю болтливость, он начал всё чаще выбираться из-за шкафа, где отсиживался последнее время. Постепенно, ящерица осмелела окончательно. К Кору вернулась привычная уверенность в себе. В разговорах (когда всё же говорил) он вновь начал выступать провокатором и порядочной язвой. Макраме им с Литкой надоело, и теперь оба увлечённо осваивали ледяные скульптуры и настенные росписи. Совершенно непредсказуемо к ним порой присоединялся Дез, не забывая предварительно побурчать, что никакие узоры у него не получатся. Узоры у Демона получались совершенно замечательные. Чаще всего Он изображал наборы геометрических фигур; особенно любил треугольники. Лития каждый раз смотрела на него огромными, восхищёнными глазами (не могла не смотреть). Он смущался и убегал работать. Она рисовала на треугольниках цветочки и таким нетрадиционным способом, они бывали вместе.

Однако вечным может быть лишь то, что спрятано внутри. Внешнее постепенно разрушается. На Земле началась война. Погибших было столько, что даже летучим мышам пришлось позабыть о своих принципах. Они, безусловно, по-прежнему делали перерывы на сон, но, случалось, что в пасмурные дни обходились и без этого. Кроме того, как раз наступила осень. Рассветы были поздними, а закаты, напротив, накатывались с каждым днём всё раньше. Демон почти перестал выходить из рабочей пещеры и совершенно забросил все введённые Литкой традиции. Не пил и не ел. Может быть, даже не дышал. Забыл обо всём, в чём не было физической необходимости.

Появляясь в кухне, Он рушился в кресло, безразличный ко всему и привычно просил рассказать ему сон. Литка рассказывала вместо снов сказки. Она так волновалась за Снежного, что давно уже и сама перестала спать. У него не было времени это заметить.

- У нас ещё есть коньяк? - Дез устало подсел к столу, за которым Литка нарезала тонкими лентами домашнюю вермишель. Ничто ее так не успокаивало, как готовка (хотя всю эту кулинарию теперь совершенно некуда было девать). Она взглянула на Демона с плохо скрываемой тревогой и, вместо того, чтобы ответить, вдруг спросила:
- А ты можешь забыть?
Снежный удивился (удивляться Она его уже научила):
- Что забыть? Я и так ничего не помню. Вот, души, например. Я не помню даже тех, что были вчера. Да что там, из сегодняшней партии, хоть бы одна запомнилась. Скоро забуду, как меня зовут.
- Я не об этом, - терпеливо объяснила Литка. - Ты всё время помнишь о работе. Выходя из большой пещеры, ты каждый раз начинаешь отсчёт, чтобы не пропустить время, когда тебе вновь нужно будет в неё вернуться. Я думаю, у тебя именно поэтому не получается отдыхать. Ты мог бы забыть о своём предназначении? Точнее, забывать о нём, когда выходишь из пещеры и вспоминать, только когда нужно возвращаться? - она помолчала секунду. - Это ведь совсем не обязательно помнить здесь. Дома.
Усталыми, невероятно взрослыми глазами Снежный следил за тем, как её руки проворно режут лоскут теста на тонкие полоски. Наверняка она хотела бы услышать в ответ: "Только с тобой. Я мог бы забыть, но только с тобой". Он даже шевельнул губами, чтобы произнести именно это, но в последний момент передумал. Во-первых, это было правдой лишь отчасти; с ней он, действительно, порой забывался, но не забывал. Во-вторых, такой ответ она непременно поняла бы, как скрытую просьбу не покидать Гору, остаться с ним навсегда. Пока существует этот Ад. Он не мог себе этого позволить, отозвался почти резко:
- Я тебя разочарую...
Литка предостерегающе махнула рукой и перебила, удачно подхватив интонацию:
- Ты не Бог!
Сполоснув руки, она на минуту куда-то исчезла и вернулась с двумя небольшими кусочками льда в ладонях:
- Сегодня у нас не коньяк, а джин со снежинками! Можешь даже не пытаться спорить. Но для начала запрокинь голову, попробуем немножко спасти твои глаза.
Снежный послушно откинулся в кресле. Зажмурился. Руки спрятал за спину; он всегда прятал руки, когда она подходила близко-близко. Девушка склонилась к его лицу и осторожно положила льдинки Демону на глаза. Закусив губу, она смотрела, как капельки холодной воды срываются с его век, сбегают по вискам к шее, катятся вниз по груди. Жаль, что он не мог, как раньше, просто быть её мужем. Тогда можно было бы поймать одну из этих капель кончиком языка... Лёд растаял; Литка смущённо отошла в сторону, не заметив заинтересованно-хищного взгляда, которым проводил её Снежный. Что значит "желание", она ему так и не объяснила.

Как ни в чём не бывало, они пили джин со снежинками. Чтобы рассмешить Литию, Дез выплавил из ледышки кусочек лимона. И довольно улыбнулся, когда она вместо того, чтобы бросить ажурный кружок в бокал, спрятала его в какую-то из своих кухонных баночек.
- Украшу мороженое, - деловито заявила Литка, и не поняла, почему Снежному это показалось таким забавным.

Он молчал, а она тараторила без умолку. Он даже смеялся. Серьёзность, с которой она излагала свои новые теории не могла не веселить. Выяснилось, что, в последнее время, Литка размышляла преимущественно над тем, как сделать работу Снежного менее болезненной. Нужно было выяснить, меняются ли свойства озёрной воды, если набрать её в банку. Вероятно, озеро причиняет боль только, как водоём, а сама по себе вода - безвредна. Тогда нужно всего лишь вырыть на берегу бассейн. В одной из стен которого проделать дыру-тоннель, с выходом в глубину. Демон будет провожать души до выхода, а дальше они смогут спускаться сами.

- Свойства воды не меняются. Я проверял, - его голос звучал тепло. И он, кажется, получал истинное удовольствие от того, как она упрямо хмурится и не собирается сдаваться.
- Значит, должен быть другой способ. Главное, его отыскать! Я что-нибудь придумаю.
- Девочка, - теперь он знал, что чувствует ("нежность"), - зря ты это делаешь! Всё выдумываешь, выдумываешь, выдумываешь... Брось эти бесперспективные поиски. Ведь вместо этого ты можешь просто жить.
- Ты тоже! Это раз. А просто жить без тебя я не могу, - мне сложно. Это два, - она второй раз за вечер замахала на него руками и, прежде, чем он успел возразить, продолжила. - И давай хотя бы сегодня не возвращаться к этой теме. Ты старый и занудный. Это совершенно очевидно. Прекрати постоянно это повторять. Я тебе и так верю. Вот лучше скажи, тебе никогда не казалось, что вместо летучих мышей охотиться на души должны летучие кроты?
- Почему?! - точно следуя её примеру, второй раз за вечер удивился Демон.
- Потому что у кротов шерстка в разные стороны одинаково гладится, нет направления, - невозмутимо сообщила Литка. - И им было бы легче летать туда/обратно сквозь озеро.
- Литк, боюсь, ты упустила одну деталь. Возвращаясь, мыши разворачиваются мордой вперёд, а не летят задом, - Снежный снова улыбнулся, хотя улыбка тут же соскользнула с лица и превратилась в гримасу.
- Что случилось? - Она моментально заметила перемену и пристально вглядывалась в его глаза.
- Мыши умирают, - нехотя признался Дез.
Вечер закончился. Дальше детскость была некстати. Лития встала и направилась к выходу, как всегда вовремя почувствовав желание Снежного немного побыть в одиночестве. У порога обернулась:
- Я возьму корзину и соберу их, - казалось, она как-то разом стала намного старше.
Демон благодарно кивнул.

Выкладывая вязание прямо на ледяной уступ, Литка обнаружила среди ниток Кора, который, разумеется, вызвался пойти вместе с ней. Ящерица привычно намоталась девушке на руку и они направились из маленькой пещерки в сторону Северного тоннеля.

Большего кошмара Литии давно не приходилось видеть. Пол рабочей пещеры был буквально усеян мёртвыми мышами. Оглядев помещение, она лишь скорбно сжала губы. На глаза набежали слёзы, но не заплакала. Разве что на лбу неожиданно прорисовались тонкие, чёткие морщинки. Дав желтопузику (стоит отметить, его открывшаяся картина нисколько не смутила) соскользнуть на пол, Литка принялась подбирать летучих и складывать в корзину. Какие-то из них были совсем холодными и окоченевшими. Попадались и умершие совсем недавно.
- Это очень несправедливый закон, - вдруг сказала она глухим, задумчивым голосом. - Как только что-то налаживается, возникают препятствия. И, чем счастливее мог бы быть финал, тем трагичнее всё складывается. Большинство побед оказываются невозможными именно из-за этого. Даже самые сильные не могут справиться со всем. Я не знаю, кто придумал этот закон, но он очень несправедлив.
Кор не разделял Литкиной печали. Пока она не видела, он съел тёплую, только что рухнувшую из-под потолка, небольшую мышку - сработали земные инстинкты - и беспечно отозвался:
- Война. Что делать, случается. Впрочем, такого масштаба я давно не припомню. С ума они там, что ли, на Земле посходили?
- Дез не выдержит, - тревожно продолжала Лития; было совершенно очевидно, что сегодня они с Кором не совпадают в тональностях. - Даже мыши погибают. Хотя их полчища, ...а он один...
Рядом с её ногой что-то шевельнулось - мышонок, совсем крохотный, живой. Видимо, отцепившийся от матери и оказавшийся на полу. Ящерица метнулась на движение, собираясь съесть несчастного. Однако Литка уже заметила малыша, а поглощать его у неё на глазах Кор постеснялся. Она поставила корзину и подобрала крохотное, нескладное существо. Маленькое тельце судорожно подрагивало. По всему было видно, что жить ему осталось недолго. Всхлипнула:
- Я тоже! Когда-нибудь усталость накопится слишком, и я тоже не выдержу.
В следующую минуту по пещере пронёсся хриплый, полный отчаянной ярости крик, вслед за ним последовал звук невероятно сильного удара. Эхо смешалось с треском разламывающейся на части скалы. По дальнему своду пещеры, кряхтя и постанывая, расползалась трещина. Пробивающийся в ширящуюся щель свет выхватил из тени силуэт Снежного Демона, всё ещё сжимавшего правую руку в кулак. Он стоял с наклонённой головой и изо всех сил сдерживался, чтобы не ударить по стене ещё раз (почему он оказался в пещере?). Литка выронила мёртвого уже мышонка и бросилась к Дезу. Кор, который знал Демона намного дольше, метнулся в противоположную сторону.

Она упёрлась в его тяжёлый взгляд, но не остановилась. Подошла вплотную и, глядя прямо в ледяные глаза, уверенно и громко сказала:
- Бог есть!
- Что?
- Бог есть! В каждом из нас! Бог есть любовь. Я люблю тебя!
Снежный указал на расколотую скалу и сквозь зубы, сжато и упрямо проговорил:
- Вот. Я показал тебе выход. Как ты и просила. Уходи!
Литка испуганно отшатнулась. Вжала голову в плечи и неуверенными мелкими шагами подошла к прекратившей расти трещине, шириной в просторный коридор. Она стояла и смотрела вдаль, в открывающееся взгляду бесконечное поле снега. Неизведанное. Бескрайнее.

За её спиной неподвижной статуей замер ссутулившийся Демон. Решительность уступила место опустошённости. Он напряжённо ждал, как она себя поведёт, не понимая, что заставило его произнести последние слова. Сердце билось с каждым ударом быстрее. Он вдруг подумал, что совсем не представляет себе Гору без Литии. Они так долго были вместе, что он уже не мог вообразить её отсутствия. Но сейчас был не тот момент, чтобы думать о себе. Так что когда её дрожащий, тихий голос вырвал его из раздумий (она сказала: "Выход, может быть, и правда там"), он вздрогнул и понял всё по-своему:
- Конечно, иди. Ты..., - в словах больше не было жёсткости, тихо-тихо, ласково - ...ты очень ...светлая. И я так хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Я верю, что так и будет. У тебя всё ещё впереди. Иди. А я останусь. Буду работать. Со временем ты обо мне забудешь. Незаменимых не бывает.
Литка не сдержалась, подошла и обхватила ладонями его кисть, со сбитыми от удара костяшками:
- Дез, Ты сам себе противоречишь. Вслушайся в собственные слова. Ты всегда утверждал, что незаменим для своей работы. "Незаменимых не бывает!" Где ты только набрался этих человеческих истин... Не-за-ме-ни-мых... Почему Ты считаешь, что можешь быть незаменим для работы и не можешь быть незаменим для меня?
- Я считаю иначе, - спокойно возразил Он. - Мою работу вместо меня смог бы выполнять любой Демон, просто пока его нет и, значит, замораживать души должен я. А ты, я уверен, непременно встретишь нормального мужчину, который сделает тебя счастливой. И у тебя будет замечательная семья. И у тебя всё будет хорошо. Но для этого тебе нужно уйти отсюда, из Адовой Горы. И, чем скорее, тем лучше.
Отступив на шаг, Литка ошарашено застыла.
- Согласно твоей теории, в стремлении к совершенству, я должна менять мужчин, как перчатки. Предавать и двигаться дальше, навстречу тому, кто предложит лучшие условия.
- Я этого не говорил!
- Ты сказал именно это, если проанализировать твои слова. Жаль, что ты так обо мне думаешь, - Она постепенно перешла на шёпот. - Действительно жаль.
Немного помолчав, Литка продолжила, в совершенно несвойственной ей манере:
- Нормальные мужчины не для меня. А других демонов, которые могли бы тебя заменить, пока нет. Как только появятся, дай мне знать. Может, кто-нибудь из них подойдёт.
Снежный сжал зубы и заставил себя промолчать. Он был уверен, что Литка будет ему благодарна, после того, как покинет Гору и вернётся к земной жизни. С земными, солнечными радостями, - среди людей. Даже если сейчас Он будет выглядеть не просто ледяным и бездушным, но и черствым, жестоким, жёстким, - Он не хотел, чтобы Она запомнила его таким, - Снежный готов был это вынести. 

В пещеру начали прибывать души. Лития развернулась и молча вышла. Ему нужно было работать.

На следующий день после разговора Дез не пришел ни к обеду, ни к ужину. Обычно Литка отправляла Кора, справиться, как Демон себя чувствует. Но ящер куда-то запропастился, а сама она, после состоявшегося разговора, решилась проведать Снежного лишь на следующее утро. Когда, по её подсчётам, Он должен был расправиться с последней душой из ночной партии и на несколько часов освободиться от работы. Налила кофе в любимую Дезову чашку и направилась в сторону Северного тоннеля.

Демон лежал неподвижно. На левом боку, хотя эта поза совсем ему не подходила. Прежде, чем испугаться, Литка успела вспомнить, что на Земле Дез всегда спал на животе, обхватив руками подушку. И подумать о том, что за всё время их совместной жизни в Горе, она ни разу не видела его спящим. Девушка машинально поставила чашку на пол и робко приблизилась. Глаза Снежного были закрыты, губы плотно сжаты. На лбу проступили ртутные бисеринки пота. Серебристые волосы выглядели мокрыми и торчали в разные стороны узкими перьями. Литка тронула Снежного за плечо, перевернула на спину. Он не издал ни звука. Оставалось только догадываться, что произошло. Демон был без сознания. Или нет? Демон был мёртв? Лития как-то замедленно реагировала на происходящее. Вначале она просто сидела рядом с Дезом, подвернув под себя ноги. Затем приложила прохладную ладонь к его горячему лбу и аккуратно поправила волосы. Казалось, что она совершенно спокойна. Проговорила, уверенно расставляя слова:
- Ничего. Помнишь, на земле Ты однажды так сильно болел, что врачи сказали эту страшную, бессмысленную фразу: "мы сделали, что смогли". Но Ты ведь был жив! Как они могли такое сказать?! Ничего. Вылечила ведь я Тебя тогда. Я и сейчас смогу. Это несложно. Это совсем несложно.
Она подложила Демону под голову свёрнутую подушкой шаль. Вернулась за чашкой с кофе, выплеснула содержимое прямо под ноги и набрала воды из озера. Демон всегда носил с собой пару носовых платков. Гора была практически стерильна, и необходимости в тряпичных квадратиках не было никакой. Но Литка всегда любила эту забавную привычку Демона. Теперь платки неожиданно пригодились. Окуная их в чашку с холодной водой, Лития прикладывала компрессы ко лбу мужа. Почему-то именно сейчас ей отчётливо представилось, что ничего не изменилось и Демон, как и прежде, её муж - Дез. Неизвестно, как долго Литка упорно боролась с лихорадкой. Или не с лихорадкой? Она протёрла холодной, жгучей озёрной водой не только лицо, но и плечи, и грудь Снежного. Он не реагировал ни на что. Только дыхание (он дышал!) стало вдруг слышным: хриплым и невероятно трудным.

Литка металась от озера к Демону. Её спокойствие постепенно растворялось. Казалось, ничто не остановит заданную программу, и она так и будет до последнего верить в чудодейственную силу сжигающей руки воды. Когда со свода пещеры градом посыпались мыши (почему-то все сразу), Литка от неожиданности уронила чашку; та разбилась. Девушка кинулась к Демону и принялась в истерике тормошить распростертое на берегу тело:
- Дез! Ты только скажи мне что-нибудь. А то мне страшно. Мне очень страшно. Что угодно скажи, без разницы. Хочешь, можешь ругаться. Или просто пошевели рукой. Пожалуйста. Сделай хоть что-нибудь.
Она понимала, что нельзя медлить. Что нужно что-то делать. Как-то его спасать. Вода очевидно не помогала. На земле всё было по-другому. Там она знала травы и умела колдовать. Здесь... Литка в голос разрыдалась, резко упав Снежному на грудь. "Я не знаю, что делать!!! Я не знаю, как тебя спасти!!! Я не знаю, чем лечат демонов!!!" - выкрикивала она.
- Я не умею, - Литка обессилено всхлипывала, изо всех сил вцепившись усталыми пальцами в его плечи, - понимаешь, я не могу. Не умею!!!
Он рывком схватил её за запястье:
- Я тебя научу. Ты ведь не сомневаешься, что я могу научить тебя чему угодно?
- Дез?! - она поднялась и внимательно посмотрела на его лицо. Глаза, разделённые по переносице чёткой вертикальной морщиной (ей так часто хотелось прикоснуться к этому месту губами, но она не решалась), были закрыты. В то же время, до боли знакомые черты вернулись к привычной сознательности, если только в таких словах можно говорить о лице. Губы  - сухие и жёсткие - с трудом сложились в неповторимую насмешливо-ироничную (Он так хотел её успокоить) улыбку.
- Снег, Девочка, просто снег, - прошептал Он. - Зря я что ли Снежный?
Она вскочила на ноги и огляделась. Снег был там, по ту сторону трещины. Не думая о последствиях, Литка выбежала наружу, подхватила подол своей длинной юбки и принялась наполнять его снегом. Прошло совсем немного времени, и она засыпала Демона белой крупой (снаружи было очень холодно, так что снежинки больше были похожи на манку) с ног до головы. Присела рядом, дрожащая от холода и нервов, зачем-то сжала обеими руками его ладонь. Демон ответил ей сильными, надёжными пальцами и в следующую секунду открыл глаза.
- У Тебя болит голова? - спросила она совсем так же, как когда-то давно, когда он болел на земле и спасти его мог лишь приготовленный ею отвар из трав.
Дез точно так же сморщился от прямо поставленного вопроса и честно признался:
- Да!
Она улыбнулась (поняла, что самое страшное - пережили), зачерпнула пригоршню снега с его груди и осторожно приложила ко лбу. В его прозрачно-голубой взгляд уверенно возвращалась серебряная, озорная искорка.
- А на земле у тебя были зелёные глаза, - вспомнила Литка и ласково произнесла вслух его имя. - Демон Снежный. ДэЭс. Дез.
- Откуда ты знаешь, что это именно я был твоим мужем?
Совершенно очевидно, вопрос он задал просто так. Уже не из любопытства, и не от желания выяснить, как она узнала его настоящее имя. Теперь всё это было совершенно не важно. Ему просто хотелось говорить с ней. Литка решила не выдавать Кора и ничего не объяснять. Ответила, впрочем, правду:
- Чувствую...

Увы, то, что Демон чуть не погиб, не помешало ему практически сразу после выздоровления, вернуться к работе. Как только он окончательно пришёл в себя, принялся навёрстывать упущенное. В троекратном размере забывая о том, что кроме работы бывает ещё и жизнь. Литка вздыхала и хмурилась. Она погибала от взятого с места старта. Так надеялась, что Снежный хотя бы немного, нет, не изменится, отдохнёт. Что серебряный огонёк в его взгляде проживёт чуть дольше, чем мотылёк однодневка. Этого, разумеется, не произошло. "Я не знаю, что делать. Я не знаю, как тебя спасти. Я не знаю, чем лечат демонов," - задумчиво повторяла она, глядя на своё отражение в зеркале. На лбу появились первые морщинки, в волосах - пока незаметными ниточками ранняя седина, а в тёмных, ореховых глазах - грусть. Демон был слишком занят, чтобы, как обычно вовремя заметить её тревогу и успокоить. К счастью, он больше не просил её покинуть Гору, но и о том, что она может остаться, речи тоже не шло.

Души продолжали прибывать в огромном количестве. Дез всё чаще замечал, что после работы ему становится неимоверно трудно добираться в кухню. Он даже подумывал о том, чтобы пока на земле не утихнут войны, совсем перебраться в большую пещеру. Лития могла бы заглядывать к нему иногда, когда захочет. По сути, всё постепенно к тому и шло. Как-то он не появлялся в жилой части пещеры несколько дней. Литка, чтобы не мешать, забегала ненадолго, приносила кофе, коньяк, какое-то новое печенье. Но чего-то не хватало. То ли смеялась она без прежнего задора. То ли не смеялась вовсе.

Она вошла уже привычно тихая. В её движениях сквозила растерянность. Взгляд был виновато-испуганным. Присела рядом с ним, чтобы вместе смотреть на спокойное озеро. Обхватила руками колени. И ничего не сказала. Впрочем, Снежный уже научился говорить первым:
- Я стал какой-то невнимательный, - пожаловался он. - То и дело путаю время. Может быть, это старость?
- В старости коллекционируют ледяные фигурки и собирают в гербарии самые красивые снежинки,  -вздохнула Литка. - Это не старость. Ты просто устал. Ты так устал, что тебе нужно остановиться. Хотя бы ненадолго.
- Я должен делать то, для чего я создан, - протокольно ответил. - Пойми.
- Дез... Я понимаю и ничего не требую. Я даже не прошу. Пускай всё будет, как есть. Делай то, что считаешь нужным. Только отдохни немного. Иначе Ты просто погибнешь. И твой пресловутый  Ад для всех всё же настанет. Послушай меня. Ты можешь сколько угодно утверждать, что ты бездушен, но я чувствую, как дрожат твои нервы. Или что там вместо них у Демонов? Сейчас Тебе нужен отдых.
- Что такое "отдых"? - привычно-безучастным тоном и, в то же время, пытливо  уточнил Снежный.
Ей захотелось упасть к его ногам и разбиться в куски. Ледяной статуей, такой же равнодушной, как Он сам. Кор, вероятно, был тысячу раз прав, когда говорил, что Дез никогда ничего не поймёт. И не заметит, что Она чувствует, когда видит, как Он уничтожает себя день за днём. Литка опустила взгляд и, вместо того, чтобы вцепиться объятием в его колени, сказала:
- Я переоценила свои возможности. У меня ничего не получается. Я не могу найти слов, чтобы показать Тебе, скажем, разницу между "верой" и "верностью". Мне не удаётся превратить синий густой туман, который то возникает, то рассеивается, в "надежду". Я не знаю, как сделать так, чтобы Ты понял, что значит "тепло", - Она помолчала в задумчивости, - Прости. Я, видимо, появилась некстати. Мои настойчивые попытки рассказать обо всём утомляют тебя не меньше самой работы. Ты не понимаешь меня!!! Прости...

Чтобы Он не заметил набежавшие на глаза слёзы, Литка порывисто встала и теперь уже привычной дорогой направилась к выходу; к безграничному и неизведанному полю снега. Она плакала. Так, как плачут, навсегда теряя кого-то самого близкого, - без всхлипываний и дрожащих плеч. Солёными каплями с ресниц. Их невозможно остановить. Они катятся градом по спокойному лицу, по щекам, по подбородку. В такие моменты совсем пропадает мимика. Губы не кривятся в скорбные гримасы, не сходятся вместе брови и не хмурится лоб. Со стороны это выглядит так красиво. Лицо, словно гладкая маска безмятежности, по которой катятся крупные и как будто совсем чужие слёзы. Внутри - это так обречённо. Душа - оторванное крыло бабочки, кувыркающееся на ветру. Не остановившись (даже не замедлив движения), Лития вышагнула из Рабочей пещеры на бескрайнее белое полотно и медленно, медленно побрела прочь.

Она осознавала всю наивность своей надежды на то, что Он позовёт её, попросит остаться, попытается остановить. И всё же ей казалось, что чудо непременно произойдёт. Не смогла себя сдержать, -обернулась. Чтобы запомнить его ещё раз; на всю жизнь. Ладная фигура Демона была хорошо заметна в расщелине. Мускулы напряжены, скулы сведены. Он не позволил бы себе сделать и шагу вслед за ней. Это читалось чётко.
- Я пытаюсь... я хочу понять... - вдруг сказал Снежный беззвучно, одними губами.

В его глазах калейдоскопическими картинками мелькало всё то, чему Она успела его научить. Издалека этого не было видно. Но в пронзительном, бьющем вдаль взгляде, даже с расстояния нескольких десятков шагов чувствовалась такая насыщенность, что Литка остановилась. Казалось, невероятно долго они стояли вот так, друг напротив друга. Она, совершенно беззащитная, посреди снежного бескрайнего поля, и Он - в кривом разломе скалы, под прикрытием серого, равнодушного камня. Вдруг девушка быстро, как только могла, побежала назад. Она бросилась к Дезу на шею, обняла и крепко-крепко прижалась к виску. Поцеловала, опешившего от неожиданности. Всё случилось так быстро, что Демон не успел отреагировать иначе, чем инстинктивно. Ответил. Она взяла его за руку и повела за собой в снег.
НА ЭТОМ МОЖНО БЫЛО БЫ ЗАКОНЧИТЬ, НО...
Утром они проснулись вместе, в одной из ниш рабочей пещеры. До рассвета оставалось ещё немного времени. Демон перевернулся на спину и с мальчишеской важностью сообщил:
- Впервые в жизни мне приснился сон. Рассказать?
- Расскажи, - Литка забралась к Дезу на грудь и устроила голову у него на плече.
- Я убегал от погони и прятался. Меня обвиняли в убийстве, но я точно никого не убивал. И, учитывая, что я был не виноват, я не собирался сдаваться. За мной гонялись целые взводы людей в форме. И, кажется, меня даже ранили.
Литка подняла голову, заглянула своими лучистыми улыбчивыми глазами в его - сосредоточенные. Сказала отважно и чётко:
- Знаешь, я очень Тебя люблю, - и, чтобы перевести тему, - Ты совершенно сумасшедший! С такой гордостью делиться ночным кошмаром никто бы не смог.
- Каждый, кто впервые увидел сон, рассказывал бы о нём так же, как я. Так что, не выдумывай, я ничем не отличаюсь от прочих, - признания Он как будто не заметил.
- Каждые меня не интересуют. Только Снежные. А так, как Ты, - все равно никто бы не смог. Потому что Ты ни на кого не похож. И вообще, Ты ведь Демон. Ты Единственный. Тебя даже не с кем сравнивать. Прочих демонов не бывает и не будет. Есть только Ты - Снежный. Ну, не спорь. Я абсолютно счастлива!
Дез улыбнулся и промолчал.

До рассвета оставались считанные минуты. Последние летучие мыши выныривали из озера и отпускали на волю последние пойманные души. Помыкавшись немного по пещере, полупрозрачные силуэты находили широкую трещину в скале. Какое-то время нерешительно повисев у выхода, они вылетали наружу и растворялись в сереющей предрассветной долине. Может быть, превращались в ангелов. Кто знает.

- Девочка, - шёпотом позвал её Дез.
- Да, - откликнулась она так же тихо.
- Я понял, что такое "тепло".
От радости Литка тихонько пискнула и ткнулась Демону носом в шею, как котёнок.
- Снежный, но самый нежный, - пробормотала Она.
- Ты о ком? - на всякий случай уточнил Демон.
- О Тебе!!!

14.02.2005

Иллюстрация из Интернета. По первому требованию удалю или подпишу, с искренней любовью и благодарностью к Художнику. Я не знаю, как ему это удалось, но он отобразил именно временнУю жабу. Теперь все могут увидеть, как на самом деле выглядит Время (как минимум, как должны выглядеть Истинные часы).