Оранжевая зелень

     Сергей Леонидыч спонтанно напился и был пьян как сапожник, или как сантехник, или как свинья. И мысли у него бежали, спотыкались и падали, как оно бывает у интеллигентного человека в таком состоянии.
     Он любил эти минуты, это свободное парение мысли над разумом.
     Самые придурашные идеи казались глубокими прозрениями и было жалко, что ты не писатель и не поэт, а то бы конечно.
     «То, - думал Сергей Леонидыч, - жуя сало, - как маленькая Ирма Сохадзе произносит «зелень», когда поёт «Оранжевое небо» - «А-рянжевое не-бо, арянжевое мо-ре, арянжевая селень, арянжевый верблюдь…» - таит в себе такие бездны, такого Канта с Шопенгауэром, что не передать!.. – Сергей Леонидыч в упоении потряс головой. – И как-то чувствуешь всю эту грузинскость… вообще… хорошие они, грузины! Великие люди!.. Все вообще люди хорошие, но грузины особенно…»
     По вполне понятной ассоциации ему вдруг вспомнился сталинский режим и до глубины пьяной души стало жалко «чёрную пехоту».
     Сергей Леонидыч почувствовал, как на глазах его закипают слёзы, а горло сжимает, и опрокинул рюмку.
     Дальше мысль его приняла другое направление, и на неверных ногах он устремился в комнату. Ударившись о косяк, он подбежал к книжному шкафу, распахнул его, едва не отломав стеклянную дверку, тяжело сопя, достал «Мастера и Маргариту», долго листал туда-сюда, нашёл заветное место и, вдохновенно завывая, прочёл: «Ночь начала закрывать чёрным платком леса и луга, ночь зажигала печальные огонёчки где-то далеко внизу, теперь уже неинтересные и ненужные ни Маргарите, ни мастеру…» - и на словах «печальные огонёчки» слезы обильно заструились из его залитых буркал, нос захлюпал, а из груди вырвалось какое-то квохтанье:
     - Х-хос-по-ди-и..., как же это прекрасно!..
     Сергей Леонидыч поплакал, по-мужски скупо взрыдывая и утирая сопли стыдливым жестом плачущего солдата: «Ах, Михал Афанасич!.. Как же вам трудно жилось!.. Три жены… Почки больные.… Как это вы перед смертью: «Откушали мы киличек…»? – и он схватился рукою за лицо и затрясся от рыданий.
     Потом наступил классический момент, когда Сергей Леонидыч с глазами, маленькими как у поросёнка, достал из аптечки пузырёк со спиртом на донышке, которым жена протирала прыщики, и – допил.
     Программу завершали энергичный танец и пение в дуэте со смартфоном известного шлягера «Что вы, тётя, тити мнёте?»; дальше – тишина.
     Жена нашла своего старого алкаша спящим на мохнатом коврике в туалете; не поместившиеся ноги высовывались в коридор.
    Жена постукала носком по ногам, и когда Сергей Леонидыч, забормотав, прибрал их, прошла в кухню и поставила сумку с продуктами на стол.