Рассказы мои другу Генке-1. Нарасхват

   Друг мой, Генка, хоть и стар уже, но сил все же полон. Заняться ему, правда, нечем. Сходит он с утра на прогулку, пару километров протопает, да и сидит потом сиднем дома, пока жена с работы не вернется, ужин на двоих, вкусненький, не приготовит и не станет целый вечер до самого их сна его развлекать.
   Хороший друг - Генка: зря плохого слова не скажет, а помочь позову, так враз и явится. Видимся мы, правда, редко, потому что в разных концах города живем, а жили бы рядом, скажем, через улицу или в соседних домах, так бегал бы я к нему каждый день.
   И рассказывать Генка любит. Но рассказы у него всё только про жизнь чужую, а про свою он рассказывать не хочет - стесняется. Ну так я ему рассказываю про свою, и регочимся мы тогда до упаду или грустим вдвоем, а как успокоимся, так и не припомним уже, два хрыча, отчего веселились или грустили.
И вот стал я, чуть ли ни на месте, свои рассказы записывать, чтобы потом, понимаешь, чего не забыть, не упустить и, если надо, так сразу же и вспомнить. И вот что получилось.


Рассказ мой первый. Нарасхват.


   Окончив непрофильный факультет советского ВУЗа, я на год попал в армию. Часть моя находилась где-то за Уралом, в глубинке, до ближайшего села - километров шестьдесят, поэтому, кроме как нести службу на территории гарнизона, делать было нечего. Только и занимались мы, что занятиями в учебных классах да строевой подготовкой, а раз в неделю еще стояли сутки в карауле или отбывали наряды где-нибудь на кухне или КПП. Скука вечером была невероятная. Чем заняться, толком никто не знал. Ну потягаешь штангу в солдатском клубе, поешь сметаны в буфете, посмотришь что-то по телику, воротничок свежий подошьешь, а дальше-то чего делать… Кое-как до отбоя дотянешь и после вечерней поверки спать пойдешь.
   Первогодку-солдату еще - ладно: только голову на подушку положит, так до утра и отключится, а вот “старику” - хуже. Делать-то весь день ему ничего не надо, и всякие там мероприятия в клубе уже надоели, а воротничок свежий к гимнастерке ему и “салага” без вопросов подошьет. Вот и маются “старики”, бедолаги, по ночам: то в каптерке посидят - фарс “молодым” покажут, то кого к себе на разборку позовут, а в целом, пока не заснут, - та еще им скука.
   Ротный старшина, в этом смысле, страдал больше всех. Он же еще и днем от нечего делать в каптерке высыпался, а как ночь наступала, так до утра, можно сказать, и страдал. Вот и пришла ему в голову мыслишка, чтобы после отбоя на ночь ему что-нибудь эдакое кто-то рассказывал - ну, вроде сказки какой. Улягутся, бывало, солдатики ночью на свои "нары", а он тут же команду и подает - давай мол, такой-то эдакий историю нам рассказывай. Тот и рассказывает, что может, пока либо старшина не уснет, либо очередь другого солдатика наступит.
   Подошла как-то и очередь моя. А я рассказчик был отменный, зря что ли институт закончил, да и читал всегда помногу. Рассказал я им тогда что-то, что однажды в приключенческом романе вычитал, им понравилось, тут же меня похвалили, а старшина приказал мне опять в следующую ночь что-то рассказывать.
   Когда назавтра после отбоя все улеглись, настал час моего выступления. А я им тут и говорю, давайте - мол, я вам свой собственный рассказ почитаю - я ведь и сам пробую писать и уже несколько своих рассказов имею.

    - Ну давай, - согласился старшина, - Пробуй.

   Достал я, следом, свою тетрадку и принялся за чтиво. Рассказ мой был достаточно велик, так чтобы им хотя бы на полчаса слушать хватило. В целом, речь шла об учебе, отношениях между студентами в общаге, и было там еще несколько эротических сцен.
Когда я начал читать, то почти сразу почувствовал, что тема эта публику очень захватила. Дальше, чуть отвернувшись от листка, я заметил, что десятки голов повернулись в мою сторону и напряженно прислушиваются к тому, что я читаю, а когда кто-то вдруг что-то переспросил,

    - Да, заткнись ты, сука, дай послушать, - шикнули на него в тот же миг.

В середине рассказа, когда подходила к финалу первая эротическая сцена, вокруг меня разнесся неконтролируемый тяжелый сап, а когда я остановился, чтобы узнать, в чем там дело, то сразу же услышал прямо таки нетерпеливые голоса:

    - Давай, давай, бля, не останавливайся.

   На утро меня опять, уже перед всем строем ротным, похвалили и тут же предупредили готовиться в следующую ночь снова выступать.
Затем мои выступления продолжились каждую ночь последующую и даже будто вошли в нашей части строевой устав. Теперь уже с каждым новым выступлением популярность моя в казарме все больше росла, а, прослышав о наших ночных бдениях, к нам стали подтягиваться и солдатики из казарм других, занимая свободные места где-нибудь на полу у входа.
   Старшина даже выделил мне стол в своей каптерке и приличный к нему табурет, предварительно сбросив с них всякое наложенное поверх тряпье и поручив кому-то из “салаг” хорошенько эту мебель вымыть.

    - Пиши здесь всякий раз когда надумаешь, - сказал он мне по-дружески, - и на разные мелочи не отвлекайся.

   Всем в роте пришлись мои рассказы по душе, ждали их с нетерпением весь следующий день, а когда приходилось мне заступать на сутки в караул или наряд какой, скучали, подходили к месту, где я службу нес и интересовались, как идут дела и не нужно ли мне чего-нибудь съестного. Не успевал я вернуться в казарму, как там уже ждал меня предупредительный наш старшина:

    - Ты нормально себя чувствуешь, не устал, - спрашивал он заботливо. - Может поспишь до отбоя ? Ужин тебе, если хочешь, сюда принесут.

   Жаль, скоро служба его закончилась, да и моя через полгода тоже подошла к концу. Но все же поднатаскался я тогда писать всякие интересные рассказы, а на дембель вышел, так и работать по специальности даже не стал - увлекся романом, одним, а затем другим, стал издаваться, в моду вошел, а теперь гляди, как разные там армяне мои сериалы продюсируют и на российском ТВ показывают. Загляденье. Хоть та еще муть, а идут нарасхват.



Продолжение следует.