Как нас там пугали

 
   Честно говоря, это было всего один раз в жизни. (А сколько нужно?)
Жили мы тогда  на ж/м «Победа» в 16 ти этажном доме, известном, как «дом милиции» из-за того, что большинство квартир в этом доме занимали сотрудники  обл.УВД.  Там жили и офицеры и сержантский состав. Мы ни к тем, ни к другим не относились. Просто при  тройном обмене с доплатой  нам чем-то понравилась  двухкомнатная  квартира на 10м этаже в этом доме. В ней до нас проживал какой-то  старшина-вертухай местной тюрьмы,  сумевший в свои 30 лет  бесплатно получить то, за что  40-летнему врачу пришлось платить съэкономленными мамой и тестем трудовыми деньгами. Там мы и проживали с периодически приезжавшей к нам из Енакиево мамой до 1986 года, когда мы наконец-то смогли найти в нашем же доме вариант обмена нашей и маминой Енакиевской квартир на 3х-комнатную. Квартира, правда, находилась на первом, непрестижном этаже, но все 4 лоджии были застеклены. После основательного ремонта своими руками – бетонирование щелей в полу, через которые в квартиру заходили крысы,  обивку полов мебельным картоном и линолеумом, поклейки обоев в комнатах  и настилки полов на лоджиях, мы расставили   купленный по-блату в 1978 г.  первый и последний в нашей жизни на Украине румынский гарнитур, купили холодильник «Минск», цветной телевизор и стали наслаждаться  жизнью в относительно просторной квартире (60 кв. м. на 4х). Так бы жить и жить.
   Но вскоре, глубокой ночью, мы были разбужены телефонным звонком. Чертыхаясь про себя я снял трубку. Незнакомый мужской голос  спокойно, без эмоций произнёс, что он убьёт нашего ребёнка (Славику тогда было  10 лет), а нашу квартиру подожжет.  Нельзя сказать, что эту угрозу мы восприняли спокойно. На всякий случай мы  начали сопровождать Славика в школу, проинструктировали его о недопустимости контактов с незнакомыми людьми. Через несколько дней звонок повторился. Я перебрал в памяти всех  своих пациентов, которые по каким-то причинам могли затаить на меня зло. Их было немало, учитывая, что мне приходилось проводить врачебную экспертизу тем, кто привлекался к принудлечению от алкоголизма в ЛТП и в местах лишения свободы. Но открыто мне никто никогда не угрожал.
  Через неделю после первого звонка, утром мы с женой пошли к нач. Жовтневого райотдела милиции, с которым я постоянно сотрудничал  в плане  борьбы с пьянством. Он выслушал нас, но помочь в постановке нашего телефона на прослушивание отказал, заявив, что это очень сложно,  и требует согласования «с областью», так как в Советском Союзе прослушивание телефонов  официально запрещено.  Стало ясно, что помощи от него мы не получим.
  Звонок через несколько дней повторился.  К кому ещё обращаться? Кто же сможет нам помочь? И тут Мара вспомнила, что в классе, где она была классным руководителем, учится девочка, отец которой работает зам. нач. уголовного розыска горотдела милиции. Его фамилия была Адамов. Имя-отчество у него были труднопроизносимыми, т. к. по национальности этот Адамов был не то лезгин, не то аварец, поэтому называли его на русский манер, что-то вроде Николай Иванович. Спец он был высокого класса, никого не боялся и не брал взяток. Именно он раскрутил известное дело «Матроса» и отправил в тюрьму десятки бандитов.
   Вечером Мара позвонила ему и договорилась о встрече. И тут ей что-то стукнуло в голову. «Я знаю, кто это мог сделать!». И она назвала фамилию соседа, сына подполковника милиции, когда-то жившего в нашем доме. Сейчас он жил с молодой женой где-то в другом месте. Его сын, проживавший в нашем доме с матерью, недавно вышел из тюрьмы.  Надо сказать, что Мара знала почти всех жильцов  проживавших в нашем одноподъездном  128-квартирном доме. И, кроме того, она обладала какой-то интуицией.
 Адамов принял нас с уважением, выслушал предположения Мары, но просил никому об этом не говорить, сказав, что этот парень у него на контроле и он его скоро опять «пристроит». Так оно и произошло. Через1-2 недели  этот парень исчез, а с ним прекратились ночные звонки.
  Лет через 5 он опять заявился, но о нас уже не вспоминал.