Дед или хорошо быть глухим

Дом в деревне сгорел. Моя мать даже не поехала на пепелище, ей было очень тяжело осознавать, потерю дома, в котором проведено почти тридцать лет ежегодной жизни летом на хуторе ( так назывался наш дом) рядом с речкой. Мы остались без крыши над головой.
Когда-то этот дом принадлежал сельсовету, в нём жили учительские семьи. И моя семья, пока я не получила комнату в городе.
В нем было две квартиры с русскими печами. За многие годы он перешел в статус аварийного жилья. Сельсовет продал его мне и продавщице магазина.
Много лет мои родители жили в нем с марта по ноябрь. Только на самые холодные месяцы возвращались в городскую квартиру, так как невозможно было в доме проживать в минусовые температуры воздуха. Тепла русской печи не хватало на полдня, из-за старости дома.
Двор для скота был просторный, за многие годы, множество животных в нем выращивали. Курицы, гуси, козы, поросята, в разные годы паслись вокруг дома.
Берег реки в тридцати метрах, Раздолье для детей и взрослых. Дочь выросла на этом просторе. Вокруг цветочное поле.
В огороде ягодные кустарники и овощи на грядах.
И вот, в один и воскресных дней февраля, по вине соседей, пожар уничтожил все.

Мы с дочерью и отцом бродили по пепелищу, поднимали и рассматривали бывшие стеклянные банки, превратившиеся в плоские лепешки.
От нашей половины дома осталась разрушенная печь.
От соседской печи ничего не осталось, так как в их половине  загорелось самодельное электрическое устройство для нагрева печи. Им надо было обогревать подвал, там были пчелы.

В мае я начала строительство кирпичного дома. За лето мы достроили стены до крыши. Для строительства крыши, потолка и полов требовалось дерево.
Денег больше не было. А дом достраивать надо. Начало стройки началось с экономии.
В палисаднике у дома лежали недавно сложенные, две с половиной тысячи кирпичей, купленных у друзей по дешевой цене. Мы соображали, как отремонтировать дом этими кирпичами. Гравий и песок я покупала со скидкой, как работник речного порта.
Дома не стало, а кирпичи остались. С них и начали строительство.

Я, вместе с отцом пошла в администрацию района. Нашла на одной из дверей надпись начальника какого-то, связанного с лесом.
Постучались, вошли. Нас не выгнали.
Я начала объяснять, по какому вопросу мы пришли. О том, что у нас дом в феврале сгорел. Мы строимся, и нам нужен лес. Живем рядом с лесом, и хотели бы получить разрешение на заготовку леса на корню.

Этот начальник удивленно отвечает:
- А, что вы ко мне-то пришли. Я-то тут при чём.
Я понимаю, что, вероятно не тот кабинет, и, как законопослушный гражданин,  понимающий вторую сигнальную систему общения: слово, уже поворачиваюсь к дверям.
Тут вступает в общение дед ( отца так стали звать после появления внучки).
Он плохо слышит, да, еще с похмелья, как обычно. Он начинает свою речь:
- Вы понимаете, мы же с бабушкой не молодые, вы нам делянку-то лесную выделите поближе. Нам трудно уже далеко-то ходить.
Начальник опять отвечает:
- Так, а я-то причем. Что вы ко мне-то пришли.
Я молча наблюдаю за дедом. Он сел на стул. А я с удивлением слушаю его речь и думаю: Что дед-то несет. Он будто сам собирается пилить и рубить деревья в лесу. Хотя в целом я довольна речью деда, так как сама бы, я просто ушла.
А отец не слышит, что начальник говорит, продолжает:
- Ведь у нас дом не по нашей вине сгорел. Мы с бабушкой люди старые, без крыши над головой остались. Дерево нужно на перекрытия, для постройки крыши. А брус нынче дорогой, у нас с бабушкой пенсии не хватит на покупку.
Так, что дайте нам поближе участок леса.
Начальник недоволен, что нас не удается выпроводить.
А дед продолжает:
- Я ведь участник войны.
После этой фразы начальник в ответ заговорил по другому:

- Так с этого и надо было начинать. Что же вы молчали.
Давайте удостоверение.
Я этого удостоверения у отца не видела. Больше двадцати лет живу отдельно с дочкой.
Дед, фразу про удостоверение, что удивительно!  Услышал! Встал со стула.
 Я смотрю за его действиями. Он отгибает полу пальто, и, о позорище, подкладка рваная вдрызг (он не любил ничего менять). А отец не замечает, роется в карманах.
Начальник стоит за столом, наблюдает и недовольно, растягивая фразу, произносит:
- Ну, начинается!
Отец копается в карманах, наконец достает бумагу, желтую от старости, сложенную вчетверо, подает мне.
Я разворачиваю лист, он еще к тому же, на сгибе порванный. Но печать внизу имеется. Все как надо.
Начальник, ( о радость!), обращается ко мне:
- Садитесь, пишите. Укажите номер удостоверения.
Выдал нам начальник справку, для предъявления в лесхозе. Ну, а дальше дело беготни и денег.

Вот так глухота и непонимание начальственных слов, помогли нам купить лес на корню, для строительства сгоревшего дома.
Дом достроили, но пожар отразился на здоровье родителей. Отец одно лето побыл в новом доме и ушел из жизни. Мать следом за ним через год.