2045 поколение растаявших льдин. Ч 3 Биосфера

Всё происходящее — ВЫМЫСЕЛ, и все совпадения абсолютно случайны.

В книге упоминается зависимость от просмотра порнографии. Если вы или ваши близкие столкнулись с такой проблемой либо же с другим зависимым поведением — вы можете посещать встречи Смарт Рекавери для людей с зависимым поведением и их родственников. Напишите на этот адрес электронной почты, чтобы получить ссылку на встречу smartrecoveryinrussian@gmail.com



***

Путь до озера Саван был долгим, и солнце уже село. Милена Ириновна ехала на заднем сидении в автомобиле Инны Инновны. Смотреть в окно стало скучно — впереди дорога, по бокам пустыня, с трудом различимая в темноте, а разговаривать друг с другом им было не о чем. Поэтому Милена воткнула наушники и стала смотреть обучающие видео в Бесконечной ленте.

«Всем привет, вы на канале «Счастливые родители». Сегодня мы узнаем, откуда появилось так много порнозависимых детей. Ставьте лайки…. — Милена раздражённо промотала отрывок видео, в котором незнакомый человек с блистательной улыбкой просит подписываться на канал и присылать деньги на его развитие. «Так вот, в Древнем Риме порнография существовала, что подтвердили раскопки города Помпеи...» —  Милена снова промотала. «Я должна представить своего сына, одетого в древнеримскую тогу? Или в костюм центуриона? Как мне это поможет?». «Порнографические кинотеатры в США… Порнографические журналы… Видеокассеты… » — Милена проматывала историческую хронику, и на высокой скорости просмотра голос блогера превращался в нелепое квакание, а лицо скорчивалось в дурацкие гримасы. «Подойдём поближе к нашим дням. Серьёзные проблемы начались тогда, когда порнография перекочевала в интернет. А сам интернет дешевел, становился более быстрым и доступным. В старые времена люди подключались в интернет через городской телефон, используя стационарные компьютеры. Многие пользовались интернетом в публичных местах, таких как интернет-кафе и библиотеки — это в какой-то мере защищало пользователей от доступа к порноконтенту. Потом интернет перекочевал в портативные устройства — телефоны. Люди хотели быть на связи, получать доступ к информации. Им нравилось получать удовольствие от прослушивания музыки, игр на телефонах. Побочным эффектом такого лёгкого доступа к информации стала простота поиска порноконтента. Но это не единственная проблема. Люди получили лёгкий доступ и к другому контенту, вызывающему зависимое поведение: онлайн-казино, ставкам, онлайн-покупкам и кредитам, онлайн-знакомствам для быстрого секса, онлайн-биржам с различными валютами, компьютерным играм с встроенными покупками и без. А у многих людей развились расстройства потребления контента, связанные с самим фактом пребывания онлайн и вообще интернетом в принципе. Сам интернет стал объектом зависимости. Таким людям всё равно что смотреть, лишь бы хоть что-то смотреть, лишь бы поток инфомации непрерывно лился в зависимый мозг. Появилось явление думскроллинга — просмотра мрачных новостей, которое ежедневно ухудшает состояние индивида. Такие люди, с одной стороны, хотят знать, что происходит в мире. С другой стороны, они никак не могут повлиять на пожары, землетрясения, наводнения, убийства и прочие неприятности, отчего чувствуют себя беспомощными. Эмпатия к чужому горю притупляется — у нашей психики есть защитные механизмы, которые позволяют нам справляться с наплывом мрака и ужаса в нашей жизни. Да и журналисты специально делают акцент на таких новостях, которые произведут сенсацию и фурор, соберут лайки и просмотры, вызовут шок и эмоции. И это далеко не всё я сейчас перечислил. Наш ролик про зависимость от порно. Именно от порно. Смотрите другие мои ролики на другую тему, есть плейлист. Так вот. В начале двадцать первого века количество порнозависимых людей росло, но рост этот происходил очень быстро и незаметно. Одновременно с этим столь же незаметно, но быстро понижался возраст, в котором дети впервые видели порнографические материалы. В двадцатые годы это было десять лет примерно, а сейчас средний ребёнок начинает смотреть порно уже в три-четыре годика. Почему так происходило? Порнозависимость многие не воспринимали как нечто серьёзное, ведь это «всего лишь картинки». Онлайн-порно можно смотреть незаметно, скрывая зависимость от окружающих, даже от самых близких людей. Онлайн-порно чаще всего бесплатное, зависимому человеку не требуется добывать деньги на порно. После просмотра порно не наступает ярко выраженного похмелья, порнозависимые люди не погибают от передозировок, их не тошнит на улице. Можно выявить в организме следы алкоголя, лекарств, запрещённых или легальных веществ, но невозможно сделать анализы крови или мочи и понять, смотрел порно человек или нет. Словом, у порнозависимых людей нет тех многих вещей, которые останавливают людей с другими зависимостями. Порнозависимость не настолько губительна для каждого индивида по отдельности — она губительна для человечества в целом. Мы упустили нужный момент и столкнулись с реальностью, где порнозависимые дети являются большинством среди всех детей. Это усугубляется тем, что детей рождается в принципе немного. На сегодняшний день демографический переход полностью завершился во всех странах, мы исчерпали потенциал численного роста человечества. Десяти миллиардов людей никогда не будет...»

Милена отвлеклась от видео и решила посмотреть в окно. Пейзаж менялся, и дорога пошла в гору. Машина замедлила свой ход.

«...а я приглашаю вас избавиться от порнозависимости один раз и навсегда — вступить в Армию Великобритании на контрактной основе. Мы предлагаем вам...»

Милена выключила видео. «Ну вот, видео неплохое, всё расписано. Только в самом конце вместо дельных советов опять призыв вступить в армию. Очень сомневаюсь, что армия действительно лечит от порнозависимости. Как это проверить? Вот вступила я в армию. Либо я излечилась от порнозависимости, убивая других, либо я не излечилась от порнозависимости, и убили уже меня. Мне кажется, что это просто отмазка, способ заманить доверчивых людей на войну. Да и работает этот способ только для взрослых! Или вы детям предлагаете воевать? Да и вообще, иной человек посмотрит это и только сильнее захочет смотреть порно. Ведь лучше трогать свою письку, глядя на несуществующих людей, которых как бы и не было никогда, чем взаправду убивать людей в реальности».

После видео Бесконечная лента предложила Милене посмотреть рекламу какого-то навороченного психологического центра, но Инна Инновна внезапно выключила музыку.

— Ну что, рекламу конкурентов смотришь? И это твоя благодарность? Выключи это. Никакой разницы между нашими центрами нет. Что там болтают, что здесь языками чешут.

Милена выдернула наушники из ушей, выключила телефон и нахмурилась.

— Смотри, сейчас уже вечер, а мы едем в гору. Ты была на Саване?
— Нет, не была раньше.
— Тем приятнее будет. У нашего психологического центра здесь находится кабинет психологической разгрузки. Правда он выглядит как кривой сарай.
— Да сейчас вся недвижимость такая! Я живу в суперстудии и каждый день хожу пешком на пятый этаж по подъезду, в котором нет охлаждения. Периодически по ночам я залезаю на крышу дома и кричу… А из окна видно стройку и помойку… Но это досадное недоразумение с лихвой компенсируется тем, что в это же окно… Соседям... видно мой унитаз...
— Сарай на берегу нам предоставил лично Гагик, владелец Савана. Мы помогли ему вылечить дочку, которая целыми днями играла в компьютер.
— Забавно, что можно владеть целым озером.
— Потому что он сам его и построил. Он купил кусок земли, на которой был только квадратик песка. Влез в долги по самое не балуйся. Продавал людям недостроенные участки. Короче говоря, долгое время здесь что-то мутное и непонятное происходило. А потом Гагик выстроил искусственные горы из собранного повсюду мусора, а на вершине горы сделал искусственное озеро. За счёт высоты здесь такая температура получилась, что можно ходить без охлаждающего костюма не то что ночью — даже днём.
— А вода здесь чистая?
— Нет, купаться здесь нельзя. Система очистки воды и поддержания биосферы здесь есть, но Гагик всё же не обладает божественной силой. Можно плавать на лодках. Лодки тоже из мусора. Гагик озеро построил и заодно от мусора всё почистил вокруг. Кстати. Я не сказала самое важное. Здесь запрещены телефоны и интернет. Точнее как. Если ты хочешь зайти внутрь с телефоном, то для тебя всё автоматически становится в два раза дороже, а оно и так не дёшево. Правила такие. Я привезла тебя сюда за счёт заведения, за счёт нашего психологического центра. Ты отвалила кучу бабок за приём для своего сына, но мы, по факту, передали его другим врачам, а сами ничего не сделали. Но если ты хочешь взять с собой телефон, тебе придётся доплачивать из своего кармана. А так — в нашем распоряжении двое суток. Потом Сильвия Васильевна поедет.

Инна Инновна снова недоговаривала. Она действительно отвезла Милену Ириновну на Саван за счёт психологического центра. Но это был не единичный случай, а постоянная практика, на которую в том числе и государство выделяло бюджетные средства. Родителей самых тяжёлых, самых трудных детей за счёт центра начали отвозить отдыхать на озеро «за счёт заведения» после громкого скандала: семейная пара отправила ребёнка в интернат, после чего они покончили с собой. Скандал удалось скрыть от прессы, ведь это дискредитировало бы вообще все центры по борьбе с порнозависимостью, к которым и так было мало доверия по очень простой причине: никто толком не умел лечить порнозависимость, особенно у маленьких детей.

Инна Инновна не просто сидела на рецепшене, она читала множество исследований по теме и следила за судьбами родителей маленьких пациентов. Сильвия Васильевна собирала данные, наблюдая за детьми. Васисуалий Антонинович был самым учёным человеком в заведении, именем и научными регалиями которого «прикрывались» остальные. Они все не были глупы и обменивались информацией. Выводы были неутешительны: очень мало кто мог вылечить порнозависимого ребёнка. Люди в шоке, в их сознании невинные дети плохо сочетаются с такой грязной вещью как порно. Проблема порнозависимых детей возникла недавно и очень резко перешла на критический уровень. Наука попросту не успела найти способ решения проблемы. Поэтому все работавшие в психологическом центре придерживались негласного правила: в первую очередь помогать родителям, ну а уж детям — как получится. Просто потому что взрослого человека легче вылечить! Больше шансов на успех, а стоимость лечения ниже.

Периодически Инна Инновна думала о том, что же будет дальше. Сейчас порнозависимым детям по пять, по десять лет. Бывают, правда, даже трёхлетние порнозависимые дети. Человек, который нуждается в просмотре порно, допустим, по полчаса-часу каждый день, вполне способен адаптироваться к жизни в обществе, учиться, работать. Два-три часа ежедневно — здесь тоже возможна нормальная жизнь. Только вот что делать людям, чьи дети проводят за просмотром порно каждый день по полдня? Этот ребёнок вырастет рано или поздно — вот что такому человеку делать? И матери, и отцы таких детей винят себя, считают себя плохими родителями. Гагику попросту повезло, что его дочь Офелия согласилась жить на Саване без интернета и перестала играть в компьютер по причине отсутствия доступа к нему. А вторая его дочь, которую звали Дездемона, помогала и Офелии, и своему отцу. Инна Инновна, конечно же, прекрасно это знала и понимала.

Через какое-то время машина остановилась перед шлагбаумом, рядом с которым находилась будка. Будка была подключена к кондиционеру, но он был выключен и не гремел. Из будки вышел человек.

— Добрый вечер. Дамы, куда путь держите?
— У меня забронировано в психиатрическом домике номер тринадцать-L. На сегодня. — Инна Инновна показала код на экране телефона.
— Можете ехать. Но для начала я прочту вам правила. Первое. Впереди красный указатель, такая штука на ножках. Мы измеряем температуру. У красного указателя можете выключать всё оборудование для охлаждения и наслаждаться нормальной температурой воздуха. Когда поедете обратно — то же самое. Второе правило: если вы не хотите расставаться с телефоном, то для вас все цены вырастают два раза. Отдайте телефоны в камеру хранения — цены будут нормальные. В камере хранения телефонов ничего не теряется. Мы отвечаем. Вы получите зелёные пищащие кулончики, повесьте себе на шею, не теряйте, потеряете — штраф. Это правило охраняет покой отдыхающих. Пожалуйста, не обманывайте нас и не пытайтесь проносить телефоны тайком. Третье правило. Берегите все доступные вам ресурсы, расходуйте предоставленное вам максимально аккуратно. Экономьте воду, не кидайте мусор в озеро, мойте посуду в установленных местах. Не нарушайте правила сортировки отходов. Не зажигайте огня, не пользуйтесь приборами сверх меры. Не нагружайте электросеть. Не обижайте животных. Приятного отдыха. Проезжайте.

Шлагбаум поднялся, и автомобиль поехал дальше.

— Обожаю это место. Выключаешь здесь все дурацкие охлаждающие тарахтелки. Ходишь столь же свободно, как и люди прошлого. Красота!

Через пять минут автомобиль припарковался. Его встретил приятного вида юноша. На его руке была большая татуировка с христианским крестом, одет он был в чёрную футболку в мелкую сеточку, шлёпанцы и шорты. Казалось, будто он пытается проветрить каждый сантиметр своего тела.

— Привет, подружки! Приехали к нам отдохнуть? Я вас помню, Инна Инновна, как поживаете? У вас чудо-машина. Большинство приезжают сюда на ослах, лошадях и велосипедах. Все потные и пыхтят, а вы не потные и пыхтите. Я ослиный психотерапевт, лошадиный косметолог, верблюжий коуч и по совместительству ещё и велосипедный мастер. Кормлю животных и помогаю с починкой велосипедов. Но вашу машину я разве что буду охранять.

— Такую тачку обслуживает всего несколько мест по всему городу. Я к ним регулярно езжу. У меня есть чехол — накрой мою тачку чехлом и оставь в покое.

— Ну понятно. Машина — это не осёл, она не требует корма. Стоит себе и стоит. Тогда следующий момент. Надо сдать свои телефоны в камеру хранения. Они вон там.

Инна Инновна и Милена Ириновна вылезли из машины. Инна Инновна не стала надевать свои туфли на каблуках. Без охлаждающих костюмов Милена чувствовала себя незащищённой, но вскоре осознала, что температура комфортная, и никакого охлаждения не требуется. Воздух был каким-то необычным, он казался совершенно другим, не как внизу. Девушки сдали свои телефоны в камеру хранения, и улыбчивая сотрудница выдала им ключи в виде кулонов.

Инна Инновна отвела Милену в «психиатрический домик номер тринадцать-L» — буква «л» означала попросту левую сторону и отперла дверь. Внутри домика была абсолютно убогая, холостяцкая обстановка: две узенькие кровати, крошечный шкаф, столик без скатерти, чайник, две чашечки и пакетики самого дешёвого чая. На крошечном окне не было занавесок. Девушки оставили в домике свои вещи, которых было не особенно-то и много.

— Знаешь, почему оно левое и правое типа? Если посмотреть сверху, то озеро Саван похоже на лёгкие. Левое лёгкое и правое лёгкое. Красиво придумал, да. Давай прогуляемся.

— Давай. Я ничего здесь не знаю. Мне попросту не по карману было сюда приехать.

Милена рассматривала всё вокруг, стараясь максимально насытить себя новой информацией. Домик показался ей слишком уж маленьким и каким-то недоделанным, но обстановка вокруг радовала. Непонятным образом здесь росли разные растения: небольшие деревья, кустарники, кривые шипастые кактусы, цветы. Соседние домики были внешне такими же, между ними пролегала уютно выглядящая дорожка из мелких камешков с бордюром из больших красивых круглых камней, выложенных в линию.

— Ты пьёшь, Миленочка?
— Нет, ты что, я же на таблетках. Я на Сероквели. Разве не все сейчас на таблетках?
— Твоя правда. Гагик именно поэтому держит бесплатный бар. Желающих выпить стало немного. Раньше везде за выпивку приходилось платить. А теперь она включена в стоимость практически любой путёвки, потому что пьют единицы…
— Инна Инновна, ну хоть что-то в этом мире должно было измениться в нашу пользу! А не наоборот… Раньше море не воняло, можно было везде ходить без костюма, квартиры стоили дешевле, работы было больше, музыка была красивее… Теперь хотя бы можно бесплатно выпить.
— Твоя правда. Пойдём есть и пить чай. Ты понимаешь, что здесь «летнее кафе» — это реально летнее кафе? Когда на улице стоят столики, а не в помещении с кондиционером. Можно сидеть прямо на улице и кушать.

Милена подумала о том, что сдала телефон, не успев позвонить на работу. «Ну что же. Если уволят, то такова судьба. Буду искать себе другую работу. Какая разница мне теперь. Жизнь превращается в мятый кусок бумажки. Что за наказание! И таблетки хочу перестать пить. Какой в них прок? И спортом надо заниматься почаще...»

***

Бабушка Аля и Оюшминальд сидели у бассейна на минус тридцать третьем этаже. Он держал перед собой пухлую пачку ветхих листов, исписанных непонятными крючковатыми символами.

— Это всё, что осталось от моих родителей. Жалкая пачка бумаги. И этот дурацкий шифр, который уже давно разгадан нейросетями. Он был слишком простым…
— Что это у тебя, милок?
— Бабушка Аля, ну прекрати ёрничать. Какой я тебе «милок». У нас с тобой почти сто лет разница в возрасте! Это аккорды. Мои родители придумали шифр, чтобы можно было хранить аккорды у себя дома. Я прятал эти бумажки. Они не просто так такие мятые.
— Ты в открытую ходил с гитарой, дурачина!
— А как её было надо спрятать?
— Купить фургон и завалить его бананами, картошкой, хренью всякой. Тухнущей и вонючей. Иметь нормальные водительские права и документы на машину. А ты балбес. Из тебя «шпиён» — передразнила смешным голосом бабуля — как из меня балерина.
— Так ведь никто не знает, что это  такое! Пересвет вот не знает…
— Пересвет — ребёнок. Он просто в силу лялечного возраста своего не знает, что такое гитара. Кто-то всё же узнал. На тысячу дураков, которые ничего не поняли, пришёлся один умный, который всё понял и доложил куда следует.
— Я старался долго не сидеть на одном месте и не палиться. Но в большинстве люди не знали, что это такое. Спрашивали про странный чехол, нелепый футляр, дурацкую сумку.
— И никто не порывался посмотреть?
— Бабушка Аля, а ты часто незнакомых людей просишь сумку посмотреть?
— Я вообще практически не бываю на улице. Только зимой и ночью. Пару месяцев в году могу на улицу выходить. Я хочу поехать в какую-нибудь страну, где можно было бы походить по улице без охлаждающих дурацких штуковин. Или на Саван хотя бы попасть. Но боюсь, что не вытерплю дорогу и умру. Чувство у меня такое. Но вообще… Я сейчас поняла, что не променяла бы тебя на возможность выйти на улицу. Ты знаешь многие из моих любимых песен.
— Их надо разучивать лучше, а то я позабыл многое. Я ведь не нейросеть! Нейросеть, однажды научившись, не разучивается. А я человек разучивается.
— Нейросеть — это как засохший кусок какашки в космосе. Плавает вечно, пользы нет. Лучше бы люди изобрели автоматическую подмывалку для задницы!
— Бабуль, ну причём здесь нейросеть? Даже электричество можно использовать и ради блага, и в деструктивных целях. Нам просто не повезло с нейросетевой корпорацией.
— Нам много с чем не повезло, в первую очередь с нами самими же. Ленивые задницы, которые жили одним днём, словно бабочка-мотылёк.
— Ты когда бабочку видела последний раз?

Бабушка Аля погрустнела и уставилась в стену.

— Играй давай.

Оюшминальд устал.

— Бабуля, у меня пальцы в мясо. Я для тебя очень долго играл. Если буду играть ещё, то появятся раны, которые надо будет лечить. И пока они не залечатся, я не смогу играть.
— Хорошо. Не беспокойся. Помажь их мазью какой-нибудь — в холодильнике посмотри. Кстати, интересно, а где Милена?
— Я не знаю. Когда мы с Пересветом Яровратовичем сидели дома у него, то Милена ему позвонила и жаловалась на сына. Говорила, что его надо вести к специалисту. Но потом… Я не знаю, что произошло после…
— Тогда ты будешь вместо Милены, ну ты справишься с приготовлением чая и разогревом готовой еды?
— Конечно же. Кстати, сколько времени уже? Я скоро уже спать начну хотеть.
— Накорми меня ужином. Только дай мяса нормального!
— А оно есть?
— Позвони Тамеру, если не найдёшь ничего годного, только не корми меня дурацкими прессованными жуками.
— Червяками? Я больше люблю червячный вкус…
— Шутник. Телефон висит на стене. Это такая штука с трубкой и проводом. Провод закручен в виде пружинки. Набери 032-188.
— Ого, вот ты древняя! У тебя есть настенный телефон? Я такие только в музее видел.
— В подземном жароубежище своя внутренняя телефонная линия. Чтобы позвонить во внешний мир, приходится использовать ретранслятор. Здесь тридцать три этажа, и они весьма плотно заселены. Это как небольшой город в городе. Милена и Пересвет приезжают ко мне извне, а другие мои подчинённые живут в подземном жароубежище. Тамеру недолго будет сюда спуститься. Я богатая старуха, у меня много прислуги.
— Хорошо.

К счастью, в холодильнике уже была еда, которую оставалось только разогреть. Мяса было немного, и Оюшминальд отдал его бабуле, а сам взял себе дорогую червячиную сосиску с добавлением оливок. «Давно мечтал такие попробовать, думаю, что они вкуснее, чем мясо, а бабуля просто ничего не понимает в жизни». В подземном жароубежище действительно тяжело было следить за временем суток: весь свет был искусственным и включался по мере необходимости. Оюшминальду хотелось спать, а бабушка Аля спать совершенно не хотела. Перед тем как поехать домой, Пересвет Яровратович показал Оюшминальду его место для сна, куда тот с удовольствием отправился. У него теперь была своя крошечная комнатка — маленькая и необжитая, но своя. В ней стояли три предмета: шкаф, тумбочка и маленькая кровать. Гитару в чехле Пересвет разместил в шкафу, который закрывался на ключ.

«У меня впервые в жизни есть собственная комната. Какое же это счастье!»

Бабушка Аля не питала иллюзий по поводу охранника, сидящего на входе. Это был пожилой человек, который любил пить странные чаи, носил огромные очки и разгадывал кроссворды (бесконечные кроссворды, созданные с помощью нейросетей и напечатанные на рыхлой жёлтой бумаге, в зимний сезон шли на костёр). Ожидать, что он в одиночку остановит грабителя, было самонадеянно. Она не стала предупреждать охранника ни о чём, подумав следующим образом: просто не надо напоминать про существование Оюшминальда, и охранник сам его забудет.



***


Светлана Геннадьевна и Ольга Валерьевна встретились в подъезде того же самого дома, где жили Милена Ириновна и малыш Абдулла.

— Ну вот, гусеничный робот-доставщик снова застрял где-то! Дурацкий кусок пластмассы! Не видела его часом? Он с моим заказом…
— Нет, дорогая моя, не видела. Посмотри в куче мусора, обойди дом. Милены, похоже, нет дома. И сын её куда-то делся. Неужели мы сможем пожить в тишине? Без криков, надоедливых рыданий, завываний и топаний?
— Могли куда-то уехать. В другой город по делам. В отпуск.
— Могли. Ну тогда давай насладимся жизнью без них. Поспим без берушей.
— Кстати, ты видела, что этот мелкий рисовал какие-то гадости на стене в подъезде нашем?
— Нет, не видела. То ли кто-то отмыл эти художества, то ли они от жары засохли и отвалились.
— Ну может ты и внимания не обратила. Наше дело простое: дотопать на этаж и не откинуться.
— Может быть. Честно говоря, я буду надеяться, что Милена отсюда уедет и сдаст свою суперстудию чуть более адекватным людям. Которые не будут создавать шум. Мы всего лишь соседи! Мы же не хотим с ними вместе детей крестить. Нам просто нужно, чтобы не было шума, криков и грязи. Мы хотим нормально спать и спокойно чувствовать себя у себя дома. Вот ты знаешь Таисию Марловну? Я её знаю очень давно. Она переехала сюда и долго мыкалась, никак не могла поладить ни с кем. Потом она плюнула на всё, купила за бесценок недостроенный дом и организовала себе там жилище.
— Мне надоело терпеть ор дурного маленького ребёнка. Впору переезжать...
— Я перееззжать не буду, потому что вложила кучу сил и денег в ремонт этой коробки. Унитаз и душ отгородила специальными шторками. Поставила кондиционер настолько мощный, что можно сидеть под ним аж до сосулек из носа. Сделала отличную кухню. Стиральная машина у меня дорогая и экономичная, отлично вещи выстирывает и не портит. А какие у меня полотенца!
— Ну так ты заехала раньше, чем Милена. А я нет. Я не успела ещё вложиться в ремонт. Кондиционер стоит, но ты же знаешь, что без него теперь квартиры и не продают. Висит какой-то для проформы, работает. От жары не умрёшь, но какой-то особой прохлады от него не дождаться. Купила диван, кровать, шкаф — самое необходимое. Перевезти можно. Мне продали квартиру, я удивлялась, почему вдруг такая хорошая цена. А потом выясняется, что здесь живёт сумасшедший крикливый ребёнок. На самом верхнем этаже. Пока его ведут за ручку наверх, он своими дурацкими воплями весь подъезд на уши ставит. Формально никаких правил он не нарушает и никаких законов. Выселить их нельзя, да и вообще негоже обижать маму с ребёнком.
— Эвона как! А о нас кто подумает? Дядя с улицы? Тётя из магазина? Меня кто будет жалеть? Меня разве можно обижать?
— Не кипятись ты, а. Ладно, я пойду.
— Давай. Заходи ко мне на чай как-нибудь, мне из России привезли шоколад «Вдохновение», конфеты «Коровка» и набор «Птичьего молока».
— Ой, с радостью отведаю. Ты меня балуешь, дорогуша. Ещё бы чаю из самовара…

«Сволочь ты» — подумала Светлана Геннадьевна про Ольгу Валерьевну. «Какая же ты злобная тварь» — подумала Ольга Валерьевна про Светлану Геннадьевну, и они с чинным видом разошлись. Ольга Валерьевна пошла искать застрявшего в куче мусора роботизированного доставщика. Светлана Геннадьевна отправилась наверх, в свою квартиру.

«Надеюсь, что она не догадается реально ко мне прийти пить чай».

***

Марфа Силантьевна была квартиранткой Оюшминальда. Он очень был ей доволен, поскольку она не создавала проблем, всегда вовремя платила, переводя деньги максимально удобным Оюшминальду способом.

Они встретились вживую лишь единожды, после чего Оюшминальду пришлось навсегда покинуть свой дом, чтобы избежать преследования Единой Нейросетевой Корпорацией. Он  стал бродягой, перемещаясь по разным городам, где-то задерживаясь подольше, а где-то совсем понемногу.

Марфа Силантьевна ждала наступления ночи, чтобы прогуляться вокруг дома. В пустыне ночью прохладнее, чем в городе. Но есть и недюжинный риск встретиться с пустынными обитателями, которые днём прячутся в норах.

Днём Марфа Силантьевна весь день анализировала курсы валют, чтобы записать об этом видео для своего блога, ела чипсы, вытирая жир с рук об штаны, запивая кока-колой без сахара со вкусом ванили.

Марфа Силантьевна очень любила свой компьютер: оба монитора, клавиатуру, мышку и мощные колонки, а главное — системный блок, набитый мощной начинкой. Она сама собирала его компьютер и помнила каждый винтик. Провода были аккуратно уложены под столом, и подключалось это всё к бесперебойнику с очень мощной батареей. Интернет компьютер получал по проводам, что выглядело со стороны несколько старомодно, но зато обеспечивало надёжное соединение без обрывов.

С наступлением тьмы Марфа Силантьевна выходила гулять, а вечером шла на другую работу. Обе работы были удалёнными и находились в одном и том же помещении — сарае, владельцем которого был Оюшминальд. Он не знал абсолютно ничего ни про первую работу, ни про вторую.

Марфа Силантьевна выехала из своего дома на велосипеде с толстенными шинами и огромными колёсами. Ей хотелось купить продукты для дома, для чего требовалось ехать к ближайшему магазину, но больше всего ей хотелось попросту отдохнуть от сидячей работы и выпустить пар с помощью двигательной активности. «Как же я ненавижу дурацких людей, как же я хочу, чтобы они все умерли, а их деньги превратились в сплошные нули» — подумала она. Марфа Силантьевна ехала в сторону дороги, и пейзаж был муторно-однообразен. Слева песок и справа песок с вкраплениями мусора.

«Пускай будут сплошные нули. Только нули. Нулями даже подтереться нельзя» — думала она, накручивая педали и ощущая как тело покрывается испариной. Во время подобных прогулок Марфа Силантьевна брала из дома бутылку с водой и бутылку со льдом. Ей требовалось останавливаться, чтобы пить воду, а когда вода заканчивалась, то лёд в бутылке таял, превращаясь в прохладную воду, которая была прохладной очень недолго.

Ей встретилась бродячая собака, чёрная с белым, пятнистая. Судя по внешнему виду, кто-то из её предков был дорогим породистым псом, а кто-то бегал по помойкам. В шерсти запуталась грязь, а около глаза на морде красовалась маленькая блестящая рана. Собака посмотрела на Марфу Силантьевну большими добрыми глазами.

Марфа Силантьевна взяла бутылку с замороженным льдом и протянула вперёд. Собака облизала бутылку с наружней стороны своим огромным розовым языком, после чего благодарно посмотрела и ушла, свернув хвост в виде бублика.

«Хвост в виде бублика. И тут нули. Нолики, нолики. От бублика вкусного дырочки. Гав-гав».

Марфа Силантьевна отлепила рубашку от тела и немного потрясла ею, не снимая, чтобы стряхнуть лишний пот, а после поехала дальше. Собака протяжно завыла.


***

Абдулла сидел внутри игровой трубы. Его мозг смог перевестись в безопасный режим для защиты. Всё вокруг казалось слипшимся и скомканным, воздух был каким-то густым. Тело покрылось испариной, одежда намокла от пота и прилипла.

Орущий ребёнок замолчал. Арина Дарьевна, к счастью, догадалась попросту оставить Абдуллу в покое. Он просидел внутри трубы несколько часов, вылез только чтобы сходить в туалет. К этому моменту дети все успокоились: они сосредоточились каждый в своём углу. Кто-то просто смотрел в стену, кто-то щипал сам себя и крутился, кто-то беззвучно шевелил губами, будто общаясь с невидимкой.

Абдулла вылез из трубы и зашёл в первую попавшуюся дверь, которая оказалась именно туалетом. Это было большой удачей для малыша, находящегося в абсолютно незнакомой и весьма стрессовой обстановке. В туалете были горшки разных видов и форм, унитазы разных размеров и раковины, находящиеся на различной высоте. К счастью, Абдулла смог посетить туалет без проишествий и даже самостоятельно помыл руки. Мыло было ярко-белого цвета, давало хорошую обильную пену и пахло свежестью. Полотенце было сделано из жёсткой ткани, но было очень чистым. Абдулла, похоже, впервые в жизни получил хоть какое-то удовольствие от чистоты.

Воспитательница позвала детей на ужин. Они должны были выстроиться парочками и в таком виде идти вдвоём в столовую. Но дети упорно не хотели выстраиваться парочками. Им нравилось выстраиваться в виде некого облачка или роя, где за внешним хаосом скрывался внутренний порядок. Воспитательница долго пыталась их выстроить по парочкам, но в итоге плюнула на это занятие и просто довела их до столовой.

В столовой на тот момент было всего немного детей. Дети из других групп уже приступили к ужину. Кто-то уже сидел и ел, кто-то стоял у окошка с выдачей порций, кто-то нёс еду к своему месту.

Абдулла растерялся, он не знал, что делать. Вставать в очередь? Ждать какого-то сигнала от воспитателя? Можно ли просто схватить тарелку, которая одиноко стоит на столе, залитую пятнами какого-то соуса — чья она? Мама говорила, что плохо выбрасывать еду, что люди прошлого выбрасывали очень много еды и поплатились за это. Абдулла не хотел стоять в очереди, поэтому взял чужую тарелку с остатками еды и начал доедать. Воспитательница не стала противиться этому, но внезапно кто-то из детей громко и противно засмеялся:

— Ха-ха-ха, вот ты нищий! Твоя мама сдала тебя сюда, чтобы не кормить! Тебя дома не кормили, да? Ни-ще-брод!

Абдулла сначала попросту не хотел обращать внимания на этот вопль и продолжил есть дальше. Но крик не умолкал, а воспитательница отвлеклась на других детей, которые возились с тарелками.

— Нищий-нищий, голодранец, дурачок!

Абдулла доел и надел тарелку с остатками соуса на голову орущему пацану. Тот мгновенно переключился с гадкого издевательского тона на жалобный и начал гнусаво реветь. Воспитательница наконец-то повернулась и начала ругаться на Абдуллу:

— Ну что же ты делаешь! Зачем?
— Он меня обзывал. Он меня обижал. За что? Я хочу кушать. Дайте мне пить. Я не буду выбрасывать еду. Это плохо.

К счастью для Абдуллы, воспитательница рванулась пресекать кидание объедками на другом конце длинного стола. Абдулла был рад, что его оставили в покое, но обидчик оставался безнаказанным, что порождало тревогу. «Что делать, если меня и дальше будут обижать? Сможет ли мама забрать меня отсюда? Неужели папа правда приедет?»

Абдулла наелся, попил компота, который был довольно вкусным, сьел маленькое печенье в форме уточки, и внешне он выглядел спокойным и отрешённым, но внутри него зрело недовольство и негодование. Ему снова захотелось посмотреть порно, но опять он не знал, где его виар-очки, не знал, где их взять и к кому обратиться.

Воспитательница снова не смогла выстроить детей парочками: они понуро и хаотично плелись по узкому коридору, на стенах которого висели картинки и плакаты, а на полу стояли цветочные горшки с растениями.

На этот раз детей привели не в игровую комнату, а в какой-то зал, где кругом стояли стульчики, а на стенах висели красиво оформленные надписи. Прочесть их, разумеется, Абдулла не мог, поскольку читать он не умел. Через другую дверь в комнату вошёл светловолосый мужчина в квадратных очках, одетый в бежевый деловой костюм. Воспитательница посадила всех детей на стулья и ушла.

— Дети, всем привет. Вы меня знаете, а вот новенькие меня не знают. Меня зовут Станислав Анатольевич. Вы только что поужинали и скоро надо будет ложиться спать. Мы каждый день занимаемся перед сном. Я буду заниматься с вами. Давайте начнём. Абдулла, ты у нас новенький. Расскажи что-нибудь о себе.

Абдулла начал истошно вопить, закрыв лицо руками, а потом обкакался прямо в штаны. По всей комнате поплыл неприятный запах. Большинство детей на это никак не среагировали, и только один мальчуган начал громко и ядовито смеяться, тыкая в Абдуллу пальцем и показушно катаясь от смеха по полу.

Станислав Анатольевич позвал воспитательницу, чтобы отмыть ребёнка от какашек. Арина Дарьевна, вздыхая, повела малыша в душевую. «Это только первый день. А с ним уже куча неприятностей произошли. Интересно, что будет дальше. Очень хотелось бы помочь ему, но… Интересно, что из этого выйдет».

Абдулла стоял под душем, Арина Дарьевна мыла его. Он пытался понять окружающий мир и себя, хоть что-то объяснить. Станислав Анатольевич вызывал ощущение страха, от него будто бы исходил холод, вызывавший трясучку и внутреннюю дрожь. А Арина Дарьевна наоборот: от неё исходили тепло и нежность. Абдулла успокаивался и приходил в себя в её заботливых руках.

Закончив, она вытирала его, и внезапно задала вопрос:

— Скажи, ты специально так сделал? Или это случайно получилось?

Абдулла промолчал; на секунду он стрельнул глазами в сторону Арины Дарьевны, а потом сразу же отвёл взгляд.

«Понятно» — подумала Арина Дарьевна, и дала Абдулле чистую одежду.

— Одевайся, пожалуйста, сам. Я застираю твою грязную одежду, а затем положу её в общую стирку. Но это только сегодня. В следующий раз будет совсем другой порядок действий. Ты будешь стирать всё сам, а я буду только смотреть и командовать.

Абдулла смотрел в пол. Тихим шёпотом он сказал «спасибо» и начал одеваться.

Арина Дарьевна посмотрела время на телефоне. За то время, что они возились в ванной, отмывая какашки и отстирывая одежду, занятие уже прошло, и пришло время вечерних таблеток.

— Пойдём, Абдулла. Тебе нужно принять лекарства.

Дети стояли в длинной унылой очереди к маленькому окошку, в котором им давали лекарства из коробочек, на которых были нарисованы картинки. Картинку для Абдуллы ещё не успели напечатать, его коробочка была без этикетки. Вместе с таблетками им давали маленькие стаканчики, чтобы запить, а потом проверяли рты — вдруг кто-то прячет таблетки под языком, а потом выплёвывает.

Васисуалий Антонинович не соврал Милене Ириновне: предыдущий врач выписывал Абдулле слишком много лекарств. Но уменьшать их количество резко ни в коем случае нельзя. Снижать количество таблеточной нагрузки на организм необходимо постепенно, чтобы не было синдрома отмены.

В лечебном центре-интернате получили медкарту Абдуллы, которая была пухлой, словно московская плюшка. Она представляла собой книгу, которая может растрогать любого. Там подробно были описаны схемы лечения — одна неудачнее другой, а также наблюдения за поведением пациента с кратким выводом: всё очень плохо.

Абдулла уже привык к постоянному питью таблеток и покорно принял свою дозу, запив её водичкой. Однако проверка рта вызвала у него ужас и негодование. Ему было глубоко противно ощущать, во-первых, недоверие — почему вы считаете меня обманщиком и вруном?, во-вторых, попытку залезть внутрь тела и что-то там увидеть.

Под вечер сил бороться с системой у Абдуллы уже не осталось. Он вяло открыл рот, и девушка, раздававшая таблетки, тоже чисто формально посмотрела, нет ли там чего-то, спрятанного за щекой. После чего тягостная очередь двинулась дальше.

Пришло время сна. Детей стали укладывать спать. Кровать Абдуллы была уже застелена свежим белым постельным бельём. Игрушечный медведь, принесённый из дома, лежал на ней.

Обычно Абдулла смотрел порно перед сном, это помогало ему заснуть и расслабиться. Но виар-очков не было рядом. Он обнял мишку и начал пытаться заснуть просто так, без всего. Это не получалось. Привычный людям в 2045 году звук кондиционера стал казаться невероятно громким и мешал ему. Двое детей на другом конце комнаты тоже не смогли заснуть и начали шептаться — мозг Абдуллы пытался одновременно расслышать и разобрать суть их диалога и дистанцироваться от них, сосредоточившись на тишине, что, ясное дело, не получалось, и вызывало зудящую скуку и раздражение. Спустя какое-то время Абдулла заметил, что на другой кроватке один из детей начал дрочить, причём пытаясь это скрыть, он наоборот привлекал к себе внимание, шурша одеялом.

Кровать начала казаться то слишком узкой, то слишком твёрдой, одеяло то чрезмерно согревало, то неожиданно соскакивало, оголяя случайную часть тела. Плюшевый мишка был приятным, но напоминал о доме, о месте, которое раньше казалось обычным, а теперь было недоступно и безмерно далеко, словно звёзды на небе. За окном кто-то прошёл, посветив фонариком, и на потолке заплясали безумные тени.

Абдулла ворочался с боку на бок, и его собственное тело казалось ему нелепым куском камня, который грубо огранил неумелый скульптор. Стоило ему закрыть глаза, как перед ними вставал образ порно, которое тоже было безмерно далеко. Он знал, что в этом городе сейчас множество людей пытаются заснуть и смотрят порно перед сном, чтобы расслабиться. И это знание не давало ему покоя и огорчало. Но при этом Абдулла всё же чувствовал некое удовольствие от перемен в своей жизни, потому что дома было тяжело. Мама постоянно работала, приходила с работы уставшая и злая. Их квартира была маленькой и тесной, он изучил в ней каждый угол. Он знал и своих соседей, и соседние дома, дорога из дома в ближайший магазин, в аптеку и на рынок вызывала у него неприятное чувство приевшегося действия, совершаемого бесконечное количество раз. Мама водила малыша ко врачам, которые окидывали его презрительным оценивающим взглядом, выписывали таблетки и уколы, назначали болезненные обследования, заставляли то стоять в очередях, теряя время в душном царстве одиночества и скуки, то куда-то гнали с утра пораньше. А здесь есть Арина Дарьевна, приятная и спокойная, здесь душевая отдельно, спальня отдельно, игровые комнаты, где можно спрятаться. Много детей и мало взрослых. Чистая кровать.

Но порно всё же не хватало. Повертевшись в очередной раз с боку на бок, Абдулла решил вспомнить сюжет последнего порнофильма, который он смотрел. Вскоре за этим занятием он и заснул.


***

Светлана Геннадьевна попрощалась со своей соседкой Ольгой Валерьевной, которая пошла искать дрона-доставщика, и поднялась в свою квартиру. Её жильё находилось на пятом этаже, а соседняя дверь была дверью Милены. Оставив шлёпанцы на коврике, Светлана Геннадьевна зашла в свою квартиру, бросила в угол сумку с продуктами из магазина и села за компьютер. У неё был огромный монитор, дорогая геймерская клавиатура с разноцветной подсветкой, такие же наушники и системник с дополнительной системой охлаждения. Беспроводная мышь лежала на коврике с изображением анимешной девушки, чья круглая грудь выпирала и служила подставкой под кисть руки — Светлана Геннадьевна страдала от тоннельного синдрома.

«Эх. Опять работать. Ну ничего страшного. Я устала, поработаю часок, потом обновления системы вкачу, ребутнусь, ну и погамаю катку, если время останется».

Работа Светланы Геннадьевны была крайне простой и одновременно очень сложной и монотонной. Она была своего рода помощницей искусственного интеллекта, а именно модераторшей. Пользователи Бесконечной ленты могли размещать там видео, фото, аудиозаписи, которые нейросеть проверяла на предмет нарушения правил площадки. Нет ли там насилия, разврата, торговли оружием или наркотиками, гемблинга, мошенничества и прочих неприятных вещей, которые часто встречаются в интернете. Но нейросеть часто ошибалась, то пропуская очевидно опасные вещи в публичный доступ, то наоборот, блокируя пользователей ни за что. Именно Светлана Геннадьевна разбирала вручную все эти заявки, которых было очень много.

Первая заявка была слишком уж простой. Нейросеть почему-то не распознала откровенно антисемские картинки — десять штук! — и пропустила в публичный доступ призыв убивать евреев, на что обратила внимание иудейская община и накидала больше тысячи жалоб. Однако, несмотря на простоту заявки, Светлана Геннадьевна решила копнуть чуточку глубже и загрузила изображения в программу «Хлебница». Выяснилось вот что: кто-то нарисовал их, добавив специальные точки и линии, которые запутывали анализирующую нейросеть.

«Вот уроды. На дворе 2045 год, а кто-то верит в эту чушь».

Светлана Геннадьевна встала от компа и пошла в другой конец комнаты, который как бы считался кухней. Там она налила воды из стеночайника и заварила в большой высокой керамической чашке с нелепым кривым изображением цыплёнка зелёный чай с жасмином. Потом она достала из пакета длинный батон и червячно-кузнечиковый плавленый сырный продукт со вкусом благородной сине-зелёной плесени. Из всех этих компонентов она сделала себе огромный бутерброд, после чего села за маленький кухонный столик и уставилась в окно.

За окном ветер гонял рваные полиэтиленовые пакеты, кто-то покрикивал на осла, обмотанного охлаждающими элементами, мусорщик рылся в контейнерах. Одним словом, привычная, давно знакомая картина. Где-то далеко играла раздражающе-надоедливая музыка. Соседи этажом ниже открыли окно и выбросили из него на улицу мусорный пакет. «Свиньи» — подумала Светлана Геннадьевна, жуя бутерброд. В зубах у неё застряла тонкая кузнечиковая лапка, которая была плохо перемолота в сырном продукте, но она выскочила, стоило лишь чуточку поковырять кончиком языка. Закончив трапезу и допив чай из листьев гуавы, Светлана Геннадьевна вернулась к компьютеру. Она не пила чай около компьютера, потому что боялась залить и испортить дорогие мощные навороченные устройства, которые заботливо покупались, подбирались, собирались и ремонтировались.

Вторая заявка была сложнее, поскольку содержала в себе какой-то шифр, который не получалось разгадать. Она решила отложить её на потом. «Если не получится за сегодня разобраться с этой мешаниной кривулек — отправлю команде Особых модераторов. Пускай они вертятся. Кстати, вроде бы пару месяцев назад был какой-то похожий шифр. Тоже голову ломала — ничего не смогла. Ну ничего. Нет замка такого, чтобы нельзя было подобрать отмычку. Мы справимся рано или поздно, а моё дело маленькое. Это туда, то сюда. Направо, налево, вперёд. Чих-пых».

Третья заявка была довольно типичной, но требовала больше времени, нежели первая и вторая. Там было длинное видео про порнозависимость. Нейросеть посчитала, что это порно, и по этой причине заблокировала. Светлана Геннадьевна включила его и надела на себя большие светящиеся мягкие наушники — согласно правилам, она обязана была посмотреть это видео полностью, с самого начала и до самого конца, причём на нормальной скорости, без ускорения и перемотки.

«Всем привет, это Пётр Иванович Тыркин. Сегодня я хочу рассказать вам о том, почему порнография настолько аддиктивна. А сейчас ставьте лайки, подписывайтесь на мой канал, жмите колокольчик, отправьте это видео своим друзьям. И помните: порнозависимость можно победить!» — Светлана Геннадьевна услышала шум на лестничной клетке, поставила видео на паузу и решила проверить, что же там происходит.