Глава первая. Тайны престолонаследия. I

                НА СТРАЖЕ САМОДЕРЖАВИЯ
                Начало правления Николая I 

                Глава первая
                ТАЙНЫ ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЯ

Сердце царя в руке Господа,
как потоки вод.
(Притч.21:1)
                I

   В 1797 году император Павел своим Указом установил твердые и непреложные основы престолонаследия, вернув прежний порядок престолонаследия, когда власть передавалась старшему сыну, а в его отсутствие — брату. К моменту коронации семья Павла I состояла из пяти дочерей и трех сыновей — Александра, Константина и Николая (двое из них были уже женаты); четвертый сын, Михаил, родился в 1798 году. Согласно Акту, наследником императора Павла являлся его старший сын Александр. Однако, не понятно почему, но  Павел  своим указом от 28 октября 1799 года  пожаловал титул цесаревича также и своему второму сыну — Великому князю Константину Павловичу, в качестве отличия за «подвиги храбрости и примерного мужества», выказанные им во время итало-швейцарской экспедиции 1799 года, под общим командованием Александра Суворова: «Видя с сердечным наслаждением, как Государь и Отец, каковые подвиги храбрости и примерного мужества во все продолжение нынешней кампании против врагов царств и веры оказывал любезнейший сын наш Е. И. В. великий князь Константин Павлович, в мзду и вящее отличие жалуем мы ему титул Цесаревича».
   При вступлении на престол императора Алек­сандра Павловича в 1801 году в тексте присяги не указывалось имя конкретного наследника. Это было вызвано тем, что сохранялась надежда на рожде­ние у нового императора сыновей в буду­щем. Однако от брака с императрицей Елизаветой Алексеев­ной у Александра были только две дочери, скончавшиеся в детском возрасте. Таким образом, к  началу 1820-х гг. у императора Александра Павловича не было прямых наследников.
   У его следующего по старшинству брата, цесаревича Константина  Павловича  от брака с великой княгиней Анной Федоровной, урожденной принцессой Юлианой-Генриеттой- Ульрик- Саксен-Кобург-Заальфельдской также не было детей. Более того, великая княгиня, воспользовавшись семейным предлогом, в 1801 году покинула Россию и отказывалась возвращаться назад. Фактически брак распался.
   20 -го марта 1820 года  император Александр I издал Манифест о расторжении брака цесаревича Константина Павловича с великой княгиней Анной Федоровной, в котором официально объявлялось, что цесаревич Константин Павлович принесенную императрице Марии Федоровне и государю просьбою  «обратил внимание наше на его домашнее положение в долговременном отсутствии супруги его великой княгини Анны Федоровны, которая еще в 1801 году  удалилась в чужие края по крайне расстроенному состоянию ее здоровья, как до ныне к нему не возвращалась, так и впредь, по личному ее объявлению, в Россию возвратиться не может, и в следствие сего изъявил желание, чтобы брак его с нею  был расторжен».
   «Вняв сей просьбе, — сказано далее в Манифесте, — с соизволения любезнейшей родительнице нашей, мы предавали дело сие в рассмотрение Святейшего Синода, который по сличении обстоятельств оного с церковными узаконениями, на точном основании 35 Правила  Василя Великого, положил: брак цесаревича и великого князя Константина Павловича с великою княгинею Анною Федоровною  расторгнут, с  дозволением ему вступить в новый, если он пожелает».
   В 1815 году Константин Павлович, назначенный Александром главой войска Царства Польского, знакомится с Жанеттой (Иоанной) Грудзинской на балу у генерала Юзефа Зайончека, которая сначала жила с матерью в Париже, а затем переехала в Польшу.
Князь Петр Андреевич Вяземский так описывает Жанетту Грудзинскую: «Жанетта Антоновна не была красавица, но была красивее всякой красавицы. Белокурые, струистые и густые кудри ее, голубые выразительные глаза, улыбка умная и приветливая, голос мягкий и звучный, стан гибкий и какая-то облегающая ее нравственная свежесть и чистота. Она была Ундиной. Все соединялось в ней и придавало ей совершенно особенную и привлекающую внимание физиономию в кругу подруг и сверстниц ее». [П.А. Вяземский. Полное собр. Т. 2. СПб., 1878 ].
  Ухаживания  Константина Павловича постепенно перешли в горячую любовь, и Жанетта согласилась стать его женой.
  В связи с предполагавшимся вторым браком великого князя Константина Павловича на графине Грудзинской, которая  не принадлежала ни к какой монаршей династии, император Александр  дополнил правила престолонаследия требованием о равнородности брака как необходимом условии для наследования престола:  «…если какое лицо из императорской фамилии вступит в брачный союз с лицом, не имеющим соответствованного достоинства, то есть не принадлежащим ни к какому царственному или владетельному дому, в таком случае лицо императорской фамилии не может сообщить другому прав, принадлежащих членам императорской фамилии и рождаемые от такового союза дети не имеют права на наследование престола».  Другими словами, супруги неравного статуса и их потомство лишались прав членов императорской фамилии и, соответственно, права наследования престола Российской империи. Таким образом, с принятием  указанного Манифеста  вводилось правило равно­родного брака и устранялось из состава Российского Императорского Дома возможное потом­ство от морганатических браков. Дети, родившиеся в неравнородном браке, теряли право на престол.
   12 -го мая 1820 года  Константин Павлович без всякой торжественности обвенчался в королевском замке в Варшаве с графиней Грудзинской сперва по православному обряду, затем по католическому. Официальное положение новой супруги цесаревича определялось манифестом от 8 июля  1820 года, который, однако не был обнародован. Этим манифестом ей был пожалован титул княгини Лович и присвоен в России титул светлости. После вступления Константина Павловича в морганатический брак с Жанеттой (Иоанной) Грудзинской  он сам лично не утратил права на престол, но его супруга и возможные дети от нее членами императорской фамилии уже не считались. Принимая в расчет это обстоятельство и другие личные мотивы цесаревич Константин Павлович 14-го января 1822 года письмом на имя императора Александра формально отрекся от права на российский престол, передав его, согласно закону 1797 года, своему младшему брату, Николаю Павловичу. Вот это письмо:
 
«Всемилостивейший Государь!
Обнадежен опытами неограниченного благосклонного расположения Вашего Императорского Величества ко мне, осмеливаюсь еще раз прибегнуть к оному и изложить у ног Ваших, Всемилостивейший Государь! всенижайшую просьбу мою.
Не чувствуя в себе ни тех дарований, ни тех сил, ни того духа, чтоб быть, когда бы то ни было, возведено на то достоинство, к которому по рождению моему могу иметь право, осмеливаюсь просить Вашего Императорского Величества передать сие право тому, кому оно принадлежит после меня, и тем самым утвердить навсегда непоколебимое положение нашего Государства. Сим могу я прибавить еще новый залог и новую силу тому обязательству, которое дал я непринужденно и торжественно, при случае развода моего с первою моею женою. Все обстоятельства нынешнего моего положения меня наиболее к сему убеждают и будут пред Государством нашим и светом новым доказательством моих искренних чувств.
Всемилостивейший Государь! Примите просьбу Мою благосклонно; испросите на оную согласие всеавгустейшей родительницы нашей и утвердите оную Вашим Императорским словом. Я же потщусь всегда, поступая в партикулярную жизнь, быть примером Ваших верноподданных и верных сыновей любезнейшего Государя нашего Есмь с глубочайшим высокопочитанием,Всемилостивейший Государь!

Вашего Императорского Величества Вернейший подданный и Брат КОНСТАНТИН ЦЕСАРЕВИЧ С.-Петербурга Генваря 14 дня 1822 года».

2-го  февраля 1822 года император Александр Павлович от своего имени и имени вдовствующей императрицы Марии Федоровны направил письменный ответ Константину Павловичу, в котором выразил свое согласие с принятым решением:

«Любезнейший брат!
С должным вниманием читал я письмо ваше. Умев ценить возвышенные чувства вашей доброй души, сие письмо меня не удивило. Оно дало мне новое доказательство искренней любви вашей к государству и попечения о непоколебимом спокойствии оного.
По вашему желанию предъявил я письмо сие родительнице нашей. Она его читала с тем же, как и я, чувством признательности к почтенным побуждениям, вас руководствовавшим.
Нам обоим остается, уважив причины, вами изъясненные, дать полную свободу вам следовать непоколебимому решению вашему, прося всемогущего Бога, дабы Он благословил последствия столь чистейших намерений.

Пребываю навек душевно вас любящий брат,
Александр».

   Обращает на себя внимание то , что  в письме отсутствует имя претендента на престол цесаревича Николая Павловича. Во всем этом деле проглядывается какая-то  бесцельная страсть к тайне и последовательное уклонение от прямого названия вещей настоящим именем. Составление самого акта о порядке изменения престолонаследия также сопровождалось таинственными приемами.
   Летом 1823 года архиепископу Филарету было передано письмо Константина Павловича и секретно повелено написать проект манифеста о назначении наследником престола великого князя Николая Павловича, с тем чтобы этот акт оставался в тайне, пока не настанет время привести его в исполнение. Подготовленный проект манифеста император Александр I подписал 16 августа 1823 года в Царском Селе. В нем, наконец, было указано имя приемника и сказано: «наследником нашим быть второму брату нашему, великому князю Николаю Павловичу». При этом содержание манифеста не разглашалось.
   
   Манифест Императора Александра I, утверждающий отречение Цесаревича и Великого Князя Константина Павловича и утверждающий Наследником Престола Великого Князя Николая Павловича, 16 августа 1823 года:
 
«Божиею Милостию, Мы, Александр Первый, Император и Самодержец Всероссийский, и прочая, и прочая, и прочая.
Объявляем всем Нашим верным подданным. С самого вступления Нашего на Всероссийский Престол непрестанно Мы чувствуем Себя обязанными пред Вседержителем Богом, чтобы не только в дни Наши охранять и возвышать благоденствие возлюбленного Нами Отечества и народа, но также предуготовить и обеспечить их спокойствие и благосостояние после Нас, чрез ясное и точное указание Преемника Нашего, сообразно с правами Нашего Императорского Дома и с пользами Империи. Мы не могли, подобно предшественникам Нашим, рано провозгласить Его по имени, оставаясь в ожидании, будет ли благоугодно недоведомым судьбам Божиим даровать Нам Наследника Престола в прямой линии. Но чем далее протекают дни Наши, тем более поспешаем Мы поставить Престол Наш в такое положение, чтобы он ни на мгновение не мог остаться праздным.
Между тем, как мы носили в сердце Нашем сию священную заботу, Возлюбленный Брат Наш Цесаревич Великий Князь Константин Павлович по собственному внутреннему побуждению принес Нам просьбу, чтобы право на то достоинство, на которое Он мог бы некогда быть возведен по рождению своему, передано было Тому, кому оно принадлежит после Него. Он изъяснил при сем намерение, чтобы таким образом дать новую силу дополнительному Акту о наследовании Престола, поставленному Нами в 1820 году, и Им, поколику то до него касается, непринужденно и торжественно признанному.
Глубоко тронуты Мы сею жертвою, которую Наш Возлюбленный Брат, с таким забвением своей личности, решился принести для утверждения родовых постановлений Нашего Императорского Дома и для непоколебимого спокойствия Всероссийской Империи.
Призвав Бога в помощь, размыслив зрело о предмете, столь близком к Нашему сердцу и столь важном для Государства, и находя, что существующие постановления о порядке наследования Престола у имеющих на него право . не отъемлют свободы отрекшись от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании Престола, - с согласия Августейшей Родительницы Нашей, по дошедшему до Нас наследственно Верховному праву Главы Императорской Фамилии, и по врученной Нам от Бога Самодержавной Власти, Мы определили: Во-первых: свободному отречению первого Брата Нашего, Цесаревича и Великого Князя Константина Павловича, от права на Всероссийский Престол, быть твердым и неизменным; акт же сего отречения, ради достоверной известности, хранить в Московском Большом Успенском Соборе и в трех высших Правительственных местах Империи Нашей: в Святейшем Синоде, Государственном Совете и Правительствующем Сенате. Во-вторых: вследствие того, на точном основании акта о наследовании Престола, Наследником Нашим быть второму Брату Нашему, Великому Князю Николаю Павловичу.
После сего Мы остаемся в спокойном уповании, что в день, когда Царь Царствующих, по общему для земнородных закону, воззовет Нас от сего временного Царствия в вечность, Государственные Сословия, которым настоящая непреложная воля Наша и сие законное постановление Наше, в надлежащее время, по распоряжению Нашему, должно быть известно, немедленно принесут верноподданническую преданность свою назначенному Нами Наследственному Императору единого нераздельного Престола Всероссийской Империи, Царства Польского и Великого Княжества Финляндского. О Нас же просим всех верноподданных Наших, да они с тою любовию по которой Мы в попечении о их непоколебимом благосостоянии полагали Высочайшее на земли благо, принесли сердечные мольбы ко Господу и Спасителю нашему Иисусу Христу о принятии души Нашей, по неизреченному Его милосердию, в Царствие Его вечное.
Дан в Царском Селе 16 Августа, в лето от Рождества Христова 1823, Царствования же Нашего в двадцать третие.
На подлинном подписано Собственною Его Императорского Величества рукою тако:
Александр».

   25 -го августа 1823 года император Александр  I прибыл в Москву, а 27-го  прислал архиепископу Филарету утвержденный Высочайший Манифест с приложением подлинного письма цесаревича Константина Павловича, в запечатанном конверте, с собственноручной его надписью: «Хранить в Успенском соборе с государственными актами до востребования моего, а в случае мой кончины открыть московскому епархиальному архиерею и московскому генерал-губернатору в Успенском соборе прежде всякого другого действия». Копии  Манифеста в запечатанных пакетах направили в Государственный Совет, Правительствующий Сенат и Святейший Правительствующий Синод. Получив пакет архиепископ Филарет отправился в Успенский собор Московского Кремля, когда там никого не было, кроме протопресвитера, сакелария и прокурора синодальной конторы. Архиепископ вошел в алтарь показал присутствующим принесенный пакет с печатью и положил в ковчег с государственными актами, запер, запечатал и объявил свидетелям высочайшую волю государя, «чтобы о сем никому открываемо не было». Хранители тайны были верны, писал Филарет в своих воспоминаниях: действительно никто ничего не узнал.(Шильдер Н.К. Император Александр Первый. Его жизнь и царствование. Тип. А.С. Суворина. СПб. 1897-1898. Т.4).
   О существовании акта о престолонаследии знали только три лица: архиепископ Филарет, доверенное лицо императора князь  Голицын и граф Аракчеев. Что же касается великого князя  Николая Павловича, то он наравне с братом Константином Павловичем, ничего не услышал от императора о последних его распоряжениях. Александра Павлович почему -то признал излишним посвятить их в тайну подписанного им важного Манифеста.