В новую жизнь

     Поздний вечер  15го апреля 1999 года. Днепропетровский автовокзал. Много провожающих и мало уезжающих. Объятия, прощальные поцелуи, взаимные советы…  Мы  грузимся в большой международный автобус, который должен доставить нас из Днепропетровска, где я прожил последние 30 лет,  в далёкий и неизвестный городок Лебах, что на западной границе Германии, в Земле  Саарланд. Имущества с собой немного. Ведь разрешено брать только по 50 кг. на душу. Одна громадная сумка занята компьютером и монитором, купленными полгода назад, в других – одеяла, постельные принадлежности, немного одежды.  В небольшой сумке запас еды на двое суток.  И почти ничего из посуды. Всё остальное, нажитое за многие годы нелёгким трудом осталось в квартире, где будет теперь  жить  сын Славик с  Викой и  маленьким сынишкой Димой,   не пожелавшие тогда уезжать в Германию.
Немного предыстории.  С  1990го года я начал заниматься «индивидуальной трудовой деятельностью». Сначала это была работа на выезде: выведение из запоя и лечение больных алкоголизмом на дому, а с сентября 1994 года я по просьбе заболевшего   коллеги   Р.И. Гольдштейна заменил его в созданном им  наркокабинете  мед. кооператива «Консилиум», состоявшего из ушедших на пенсию профессоров и доцентов мединститута. Надо сознаться, что более 90% прибыли кооператива давал именно наркокабинет, а все остальные мало оплачиваемые консультации нашей ушедшей на пенсию профессуры были только декорацией. Роман Ильич, бывший когда-то зав. диспансерным отделением облпсихбольницы и зав оргметодотделом облнаркодиспансера, сумел через наркослужбу области создать  надёжный поток клиентуры. Заработки в кабинете были существенно выше тех, что приносили мои выезды на дом, и моя семья наконец-то  смогла позволить себе жить, не считая каждую копейку. Но, недолго длилась эта жизнь. 
     В августе 1995го Мара начала чувствовать себя плохо, в сентябре у неё были обнаружены метастазы в печени, а 30 октября её не стало. Я понял, что даже с хорошим заработком мне самому  на Украине придётся трудно. Восьмилетний  Илюша  тогда пошел во второй класс,  а Славик делал вид, что учится в институте, и мне одному пришлось решать все жизненные проблемы семьи в то непростое время. Оно тогда действительно  было неспокойное. Меня могли просто убить   на улице, когда я зимой в темноте, с дневной выручкой в кармане возвращался из поликлиники  домой, или  у меня мог приключиться внезапно инфарк-инсульт. В этом случае мои дети были бы обречены. В Днепре у меня не было близких родственников, а проживавшим в Ужгороде и Донецке родственникам хватало и своих проблем.
И я решил уехать с Украины. Слетав на неделю в 1996м  к брату Иосифу в Израиль, я понял, что эта жаркая восточная страна мне не подходит.  Америка тогда была уже для евреев Союза закрыта. Оставалась только Германия. Я тогда плохо представлял себе, что это за страна. Немного давило на мозги её  прошлое отношение к евреям. Не верилось, что немцы изменились.  Но наши соседи и приятели Фима и Лена  в то время уже жили в Германии, и, приезжая иногда в Днепр, рассказывали  об этой стране с уважением. В итоге после  некоторых  колебаний, были взяты анкеты в Консульстве ФРГ, и  в указанное время сданы заполненными. И через полгода мы уже получили разрешение на въезд. Полгода на завершение всех дел пролетели незаметно.
      И вот  уже  мы с Илюшей и новой женой, с которой я познакомился год назад,   сидим в автобусе, отправляющемся в новую неизвестную жизнь.
Автобус  был  полупустой, каждый из нас мог располагаться на двух смежных сиденьях. Кроме нас  и наших дальних  родственников   Любы и Лёни там ехало несколько семей евреев, уже  живших в Германии.   Две ночевки в автобусе, скорчившись на двойном сиденье, и вот мы уже катим по гладким автобанам Германии. Конечной остановкой автобуса был Франкфурт на Майне, но мы, скинувшиссь по 50 долларов с носа уговорили водил довести нас до Лебаха. И через три часа нас уже встречали в  «пересыльном лагере» Лебаха  дети Любы Саша и Славик,, которые уже полгода-год жили в  столице Саарланда  Саарбрюкене. По телефону они вызвали какого-то работника лагеря, тот  нашел для нас всех одну комнату в одном из домов,  выдал по комплекту постельных принадлежностей, и сказал, что завтра каждая семья  будет определена в комнату, где мы будем находиться до переезда в общежитие Саарбрюкена. Комната оказалась запущенной, с паутиной на потолке и по углам. В ней стояло 6-7 железных двухъярусных кроватей со старыми матрацами. Мы перенесли в неё свои вещи, поужинали остатками взятого на дорогу запаса, и впервые за трое суток крепко уснули. Наутро мы совершили прогулку по лагерю. Он состоял из нескольких десятков небольших двух-трёх этажных домов. На дорожках и траве валялись какие-то вещи. В лагере было немало русскоговорящих, и они объяснили нам, что лагерь полон бежавшими из Сербии косовскими албанцами, что у них много детей, что добросердечные немцы    привезли им  много  вещей, что не подошедшее им  они просто выбрасывают на улицу,  и что каждое утро приходит грузовик с питанием, но, только  для албанцев. 
     В 9 утра прибыло начальство лагеря, и мы зарегистрировались. С помощью переводчиков нам объяснили, что днями нас перевезут в Саарбрюкен, что питание нам не положено, и нам нужно самим отовариваться в находящемся в трёхстах метрах отсюда магазине «Альди», и что нас расселят по другим комнатам.  Но выделенная нам комната оказалась уже занятой, и нам выделили другую, в доме, заселённом албанцами. Там была и кухня, и душевая с туалетом. Душ там не работал, а кухня и туалет  были настолько загрязнены, что и входить туда было противно.  Пришлось взять вёдра и тряпки, и, после уборки комнаты навести некоторый порядок и  в местах общего пользования. Мусульманки смотрели на всё это, выпучив свои чёрные глаза.   В нашем блоке было шумно, постоянно кричали и дети и их матери. Так прошло несколько дней. Никто нас не перевозил, казалось, что о нас забыли. Мы покупали в магазине продукты, сами готовили нехитрые блюда, и гуляли по городу и окрестностям. Была весна, природа оживала, было много подснежников и других цветов. Городок показался нам очень красивым. Он был чистым, и состоял из домов небольшой этажности. И что сильно  нас удивило так это двери домов. Они были  у всех домов разные, многие были со стёклами, узорами из металла. Вокруг домов не было заборов и калиток. В центре города была торговая улица со множеством самых разных магазинов, в которые мы чисто из любопытства заходили просто поглазеть. Так прошла неделя. Вечером во вторник к нам зашел служащий лагеря, и предупредил, что завтра утром мы должны быть готовы к переезду в общежитие Саарбрюкена.
     Рано утром мы собрали свои вещи, сдали постельное  бельё, и, погрузившись в автобус, поехали в Саарбрюкен. Примерно через час мы, выгрузившись в вестибюле 6-ти этажного общежития, знакомились с комендантом. Нам была выделена  на 6м этаже небольшая,    примерно 12-14 кв. м. комната с умывальником, двумя двухъярусными кроватями,  столом и большим встроенным шкафом.   На этаже был туалет,  душевая  на три кабины и две комнаты кухни  на  7  мест. Нам показали наш столик и плиту с небольшим холодильником. Потом нам объяснили, что все жильцы этажа по очереди проводят уборку в помещениях общего пользования, и внесли нас в расписание.  В центре этажа располагался большой холл с выходом на огромную лоджию. Кроме нас и  такой же семьи из Кишинёва, приехавшей вместе с нами из Лебаха,  там жил ещё две семьи с  детьми-подростками и большая семья из Ростова, где только бабушка была еврейкой. В холле часто собирались подростки из других этажей,  и их шумные игры здорово мешали жильцам.
    Периодически между жильцами происходили конфликты из-за качества уборки.  Да и комендант общежития постоянно высказывала недовольство.  Однажды она даже пригласила на разборку руководство  городской еврейской общины. Они собрали жильцов в холле, и  провели с нами беседу о  требованиях к  уборке  в Германии.  Потом комендант привела с другого этажа пару живших там женщин из боснийских мусульман, и они наглядно продемонстрировали нам, как надо убирать   вспомогательные помещения.   Но, непонятно почему только на 6-м этаже   жильцы обязаны были  сами  проводить уборку. На всех других это выполняли, думаю, не бесплатно, боснийские мусульмане.
Вскоре я обратил внимание, что жильцы  заносят  откуда-то с улицы   в свои комнаты разные вещи. Это были и ковры, и посуда, и  различные электроприборы. На мой вопрос  мне пояснили, что это вещи, выброшенные жильцами   соседних улиц при переезде в другую квартиру. Для нас, совков, это было необычным. Мы привыкли беречь вещи, и  то, что люди выбрасывали действующие телевизоры, магнитофоны, красивые ковры, и пр.  просто шокировало нас.  Вскоре мы   тоже начали затаскивать в свою комнатку  понравившиеся  вещи. 
     Я сразу же после вселения распаковал и установил компьютер, и продолжил изучать немецкий   по программам на СД. Рядом с общежитием  я обнаружил овраг. В нём валялось множество всевозможных электроприборов, холодильников, телевизоров, микроволновок и др.,  выброшенных за ненадобностью, или неработающих. Я отрезал там несколько проводов с вилками, и  в комнате   сумел  удлинить провода своих электроприборов. Вскоре мы купили принтер, и начали на нём печатать нужные материалы.
     По телефону, что был установлен на лестничной клетке, я связался с жившими в другой Земле нашими  друзьями  Леной и Фимой. В одно из воскресений они приехали навестить нас, привезли кое-что из посуды, с которой у нас были проблемы, и дали ряд важных советов по обустройству и контактами с властями.  Это было важно. В общежитии по принципу «одна баба сказала»  от старожилов новосёлам передавалась информация о том, как надо вести себя в немецких учреждениях, что надо обязательно делать, а  чего категорически избегать. Правды там было немного, но,   новосёлам это информация казалась важной, и мы, не задумываясь глотали эту, как потом оказалось чушь и «бред сивой кобылы».    
     В первые дни после вселения мы  для регистрации и постановки на учёт обратились  районный БюргерАмт, нашли там переводчика, и  попытались попасть к  советнику -«бератору». Но она назначила нам «термин» - время встречи- только через неделю, а переводчик, еврей Каминский, уже несколько лет живший в Германии, не подсказал, что для начала нам нужно просто написать заявление о приезде с просьбой «взять на довольствие», и бросить его в находящийся в БюргерАмте почтовый ящик. И я понял, что даже на чужбине евреи не всегда стараются помочь  своим соплеменникам. Поэтому   социальную помощь, «благодаря» ему мы стали получать только спустя пару недель после приезда.  Кроме регистрации в БюргерАмте мы  получили «счёт» в местном «Сбербанке», именуемом здесь «Шпаркасса». Там нам помогла приглашенная для перевода  сотрудниками Шпаркассы давно живущая в Германии российская немка. Она оказалась приветливой и доброжелательной. После  решения проблем в Шпаркассе  она пригласила нас в свой год назад купленный большой дом, и пыталась продать какие-то товары от фирмы «Ам-вэй».  Тогда эта фирма была в Германии в расцвете, и немало приезжих  покупали там довольно дорогие товары. А через день-два мы стали на учёт на Бирже труда, именуемой здесь «АрбайтсАмт».   Понятно было, что без знания языка и в связи с возрастом «почти 60» мне рассчитывать было не на что.
Через неделю  с помощью жившей недалеко от общежития   российской немки-переводчицы Эмилии, обслуживающей наше общежитие  за оплату 10 ДМ в час,  устроили Илюше в школу.  Его взяли сразу в 6й класс, так как он, успевший выучить в Днепре с помощью знавшей немецкий соседки  пару сотен немецких слов, уже кое-что понимал.
     Бератор СоциалАмта начала требовать, что бы  мы с Марией  срочно поступили  на 6ти месячные курсы немецкого, но я сказал ей, что в летнее время из-за гипертонии не могу их посещать.  Главной же причиной  отказа были условия проживания. Тесная комната, общие «удобства», постоянный шум в холле, не дававший возможности отдыхать и учить язык. И мы начали искать жильё. Любе и Лёне, с которыми мы вместе приехали,  их дети быстро нашли приличную квартиру  в одном из центральных районов, и они переехали. В местной бесплатной еженедельной  газете «Вохеншпигель» (Зеркало недели) печатались объявления о сдаче квартир. Мы с помощью знакомых созванивались с владельцами квартир, те назначали нам явки-термины для осмотра. Так мы осмотрели с десяток квартир, но они имели различные недостатки, и браковались нами.  В мае мы как-то встретили  Ларису, одну из живших ранее в общежитии  землячек из Кривого Рога. Она сказала, что в  их доме скоро будет освобождаться квартира.  Переводчица Эмилия договорилась с хозяйкой дома о встрече, мы  осмотрели квартиру, и она нам понравилась. В ней было три комнаты, кухня с балконом, ванная комната и туалет.  В доме был лифт. Цена аренды  была подходящей, мы оформили договор аренды в БюргерАмте, и, прождав месяц, пока жившая  там немка лет 45 с «фройндом»,  молодым негром, переедет, начали ремонт.  Нам в этом помог «хаусмастер» (это смесь техника-смотрителя дома с дворником) Герр Бренк.  Он на своей машине повёз нас в магазин стройматериалов «Баумаркт»,  помог выбрать нужные для побелки комнат краску, кисти, обои для коридора, клей и пр.  В течение двух недель мы, застелив полы специальной плёнкой, белили стены, меняли обои в коридоре, мыли окна и двери.  Потом, вызвав с помощью коменданта общежития грузовик из Лебаха, переехали в новое жильё. Размер имущества за три месяца проживания увеличился у нас  в несколько раз.
     Что бы обустроиться, нам пришлось ехать в мебельный магазин «Фундгрубэ», где мы заказали спальный гарнитур и диван с двумя креслами для гостиной, И купить в комиссионном магазине мебельную стенку для гостинной и «Югендциммер» - гарнитур для Илюши. И началась наша новая жизнь в новой стране.