Жизнь Айлин. Глава 26. 2017 год

Начало http://proza.ru/2024/01/23/1200

Разогрев в микроволновке картошку с котлетой, сдобренную щедрой, вредной порцией кетчупа и майонеза, Айлин села за крошечной стол в крошечной кухоньке, в которой мог поместиться только один человек.

Глянув в шкаф, прибитый над микроволновкой, она ужаснулась: сколько же здесь её вещей! Пачка дешёвого зелёного чая с жасмином, синий заварочный чайник, тёмно-вишнёвая, похожая на ягоду тутовника, кофейная кружка, круглая баночка с тонизирующей бурятской травой «сагаан дали».

А ещё две расчёски, крем для обуви, лак для волос, два крема для рук, блеск для губ, которым она не пользовалась больше двух лет. А ещё наклеенные на скотч за монитором фото из новой игры Dreamfall Chapters, которую она ждала десять лет, и с окончанием которой будто всё закончилось и для Айлин.

Планета Меланхолия, врезавшись в Землю, не поглотила, не уничтожила огромный шар, а, столкнувшись с ним, превратилась в маленькую скромную жемчужину по имени Алвана Киан.

Этой жемчужине нашёлся и приют – какая-нибудь захолустная чилийская деревушка, где нет быдла и сотовых телефонов, модных тряпок и «трендовых» вещей.

Где она будет, покачиваясь в кресле, наблюдать закат Солнца в волнах Тихого океана и ждать, когда ценитель жемчуга по имени Константин Чиликиди догадается, что она на расстоянии вытянутой руки и что всего лишь надо купить билет на автобус и доехать до этой чилийской деревушки.

И тогда цепь замкнётся. Жемчужина и ценитель, Матильда и Леон, оба подонки и убийцы, изгои, презираемые обществом, обретут покой и никому более не причинят вреда.

Понимание к сердцу Кости Айлин нашла в лице Киана Алване – азадийского воина, ассасина, убивавшего во имя богини и изменившегося после встречи со Скорпионом Эйприл. Костя будет просматривать списки прибывших в Чили и обязательно обратит внимание на таинственную гражданку Алвану Киан.

В половину своих планов Айлин посвятила Лилю Танчук, которую нашла через столько лет, клятвенно обещавшей ничего не спрашивать, а помочь ей по приезде в Штаты: паспорт на новое имя, найм актрисы, похожей на Айлин, которая, «наследив» в Нью-Йорке, однажды «совершит самоубийство», оставив на пляже свою одежду, ключи от машины и права на имя Айлин Киндяйкиной.

Налив чаю, Айлин вернулась на своё рабочее место, надеясь на то, что поток желодомовских идиотов иссякнет после обеда. Было время, когда Айлин читала молитвы своему ангелу, богородице, другим святым, просила только одного: защитить её от быдла, когда она бывала особенно уязвимой – ей исполнилось уже сорок три, у неё начал развиваться артрит, работая на сквозняке, она приобрела хронический гайморит, постоянно угрожающий перерасти в менингит, она до сих была бензодиазепиновозависимой, и даже дорогие сеансы гипноза не залечили в ней душевные раны, нанесённые бывшим мужем.

Но святые, словно сговорившись, в моменты её обращения к ним притворялись глухими, и Айлин ничего не оставалось, как перестать существовать для существ высшего порядка, и теперь, по крайней мере, она не злилась так, как раньше, когда после подобных просьб быдло валило косяком.

Возле стойки с ксероксом, нетерпеливо постукивая каблуком-шпилькой откляченной в сторону слоновьей ноги, и стуча связкой ключей по монетнице, ожидала оказания услуг полная женщина за пятьдесят, с грубыми, словно вытесанными умельцами каменного веками, чертами лица.

Белое пальто, длинная красная юбка и растрескавшиеся ботинки только подчёркивали мужеподобность и квадратуру её массивного, как пизанская башня, облика. И хотя лицо её было покрыто крупной, точечной сетью морщин, Айлин вспомнила, где видела её. На фото группы, в которой училась подруга Вита Туренко – то ли это была её одногруппница, то ли её сестра-близнец – макаронница.

– Чё так долго? – накинулась на неё мужланка. – У вас написано: без обеда, значит, голодайте!

– Я не обедала, я памперс меняла, – улыбаясь левым уголком рта, продерзила Айлин.

– Вот только хамить мне не надо, я, между прочим, кандидат наук… – (здесь Айлин дёрнула лоток принтера, проверяя, надо ли добавить бумаги, потом дёрнула второй, с силой захлопнула оба и услышала конец фразы)… – вы тут скоро работать не будете!

– Вам что нужно? – совершенно холодно, глядя ей прямо в глаза своим злым мёртвым взглядом оборвала её оператор.

– Мне нужна цветная печать! – повысила голос чуть дёрнувшаяся от этого взгляда клиентка.

– Флешку.

– Вообще-то это я должна вам указывать! – брякнула клиентка, роясь в замызганной летней белой пляжной сумке.

Айлин вспомнила её фамилию: Рукосуева. Вспомнила, как когда-то в «Аркадии» окатила её отродье потоком грязной воды.

– А этого в законе о защите прав потребителя не написано, – зловещим, наглым голосом произнесла Айлин, продолжая улыбаться уголком рта и глядя на покосившуюся «башню» мёртвыми, хищными глазами.

– Спорить не надо, – гавкнула кандидат наук. – Ваше дело молчать и работать.

Наконец, видавшая виды затасканная флешка была стукнута о клиентскую стойку.

Айлин вставила её в шнур с USB-ным входом, нашла положение для открытия, открыв, вывела содержимое на экран. Кандидат наук, шмыгая носом и скребя широкими, как лопата, пальцами с нечищенной грязью под ногтями по стойке, смотрела почему-то не на монитор, а куда-то вдаль. Айлин поморщилась, от кандидатки воняло какими-то тошнотворно-сладкими духами.

Так как клиентка впала в какую-то прострацию, а Айлин было велено молчать, непростая ситуация повисла в воздухе. Наконец, «гранит науки» встрепенулся и уставился в монитор.

– Что это?

Айлин смотрела мёртвыми глазами и молчала.

– Я вас спрашиваю, что это? – низким басом вдруг заорала учёная женщина.

Айлин написала на бумаге: «Я должна молчать и работать» и пришпилила написанное к основанию блузки.

– Вы что издеваетесь? – заорала кандидатка, во все стороны брызгая слюной.

«Я делаю то, что вы мне приказали!» – написала Айлин новый плакат.

В этот момент в дверях магазина показался высокий, лысый, молодой ещё мужчина со слесарным ящиком и большим прямоугольником стекла.

– Здравствуйте, Айлин Сергеевна, – вежливо поздоровался он. – Я от Степана. Где стекло заменить?

Айлин встала и показала объём работы, попутно попросив поставить на вставленное стекло замок. Лысый мастер кивнул и принялся за работу, Айлин вернулась к взбешенной клиентке, которая держала палец на вордовском файле под названием «Макароны и их значение в современном мире»:

– Вот с этой папки распечатать все цветные страницы в шести экземплярах, чёрно-белые – чёрно-белым, тоже в шести.

Айлин переложила включенный диктофон, чтобы достать чистые листы.

Кандидатка-идиотка оказалась подкованной в вопросах современных девайсов и, ткнув пальцем в сторону диктофона, ледяным тоном поинтересовалась:

– Это что, пишущий калькулятор?

Айлин показала пальцем на табличку на груди.

– Хватит паясничать! – заорала идиотка. – Мало ли что я сказала! Отвечайте на вопрос!

– Это не пишущий калькулятор, – ответила Айлин, листая документ и отмечая номера страниц с цветными диаграммами, обычная операторская работа, так как редкий клиент приходил с заранее выписанными цифрами.

– А что это?

– Это диктофон, он записывает все разговоры в целях безопасности работы оператора.

– От кого? – опешила Рукосуева.

– Ну, – помедлила Айлин, снова начав дьявольски улыбаться. – От разных неприятных моментов.

– Выключите немедленно! У вас нет такого права! – опять повысила голос сумасшедшая макаронница.

– У вас всё или ещё что-то? – голосом медсестры психиатрической больницы поинтересовалась Баринова.

– Всё! – продолжала орать макаронница.

– Вот чёрно-белая распечатка, цветные файлы запущены на печать, ориентировочное время печати от 30 до 40 минут. Шестьсот тридцать два рубля, – равнодушно ответила Айлин.

– По карте.

– Пройдите в соседний отдел.

Рукосуева, переваливаясь, как бочка, проковыляла к Майе. В этом время лысый мастер, подойдя к Айлин внимательно посмотрел на неё, потом кивком головы показал на клиентку, потом провёл указательным пальцем по шее. В этой среде жест означал, что какого-нибудь чморилу изобьют до состояния инвалидности.

Айлин, подумав, кивнула в знак согласия. Мастер отошёл, а она повернулась к принтерам, иногда они вели себя, словно в них был вставлен какой-то сенсор, который улавливал настроение клиента-долб****, после чего давал принтерам указание отдыхать.

Айлин встала и ушла на заднее крыльцо, чтобы выкурить сигарету, любимую More, вопреки запрету директора делать это в рабочее время. В кармане юбки завибрировал телефон. Звонил Гречкин, интересовался, довольна ли она выполненной работой, и с просьбой по возможности сообщить имя оравшей на Айлин «чувырлы». Айлин сказала, что перешлёт данные СМС-кой и, подумав, добавила:

– Степан, вы её не трогайте, пусть живёт. Но у неё есть два сына, может, три, наверняка, и внуки есть и снохи. Сделайте так, чтобы они все жили, но страдали от такой жизни.

– Не вопрос, – ответил Степан. – Не переживай, всё будет в ажуре. Давай, если не увидимся, то удачи тебе.

– Спасибо, Степан! – тепло ответила Айлин, с грустью подумав, что больше не увидит эти высокие тополя, эти ландыши возле высокого крыльца, чахлый куст шиповника, косолапо расхаживающихся голубей. Её будущий пейзаж будет, скорее всего, минималистским. И этот день закончится через два часа.

Айлин вернулась на рабочее место и принялась наводить порядок: отлепила фото, изображающие Зою Кастильо, Эйприл Райан, Киана Алване, Саги, Абнаксуса, Лихо, Эну и Ворона.

Посмотрела, какие вещи в её личной пластиковой баночке: бумажные салфетки, какие-то визитки, карамельки, бейдж, пакетик фервекса и начатая упаковка анальгина полетели в мусорное ведро. По сути, остатки бумаги она пересчитала ещё вчера.

Посуду и галантерею она тоже выбросила. Через несколько часов она вымоет пол, завтра получит расчёт и через неделю улетит в Москву, там поездом до Берлина, чтобы получить доступ к своему счёту – деньгам, заработанным в комке, перекрученным, вложенным, ещё раз вложенным, и которые позволяли ей жить до конца жизни, не работая.

Потом небольшая остановка на Мадейре, в небольшом городке Жардам ду Мар, известном благодаря сёрфингу, надо всё-таки познакомиться с матерью. Потом Нью-Йорк, и, наконец, забвение на берегу Тихого океана.

Открыв свой профиль в «Одноклассниках», в котором у Айлин не было ни одного друга, она в последний раз зашла в CandyValley и начала вспоминать тех чистых и светлых людей, которых она полюбила во время своей работы в отдельчике с ксероксом.

Вадим Краснов, поэт, лет семидесяти, пишущий скверные стихи для газеты коммунистического толка.

Впервые в отделе «Ксерокопия» он появился в декабре 2013 года. В старом, затёртом полушубке, шапке-ушанке, с кустистыми бровями, с туманным взглядом карих глаз, он сразу вызвал у Айлин симпатию. Поэт зашёл заказать набор своих стихов о «Гайдаровщине» и «Улюкаевщине».

Через месяц он появился вновь, с тем же заказом и с рыжим котом, пригретом на груди.

- А можно подержать вашего котика? – ласково улыбнулась оператор ПК.

- Можно, это Мыся, сокращённо от Мыслитель. Мой единственный друг. Жена у меня умерла, дочь уехала в Москву.

Айлин вышла со своего места и взяла Мысю на руки. Потискав его и поцеловав, она отдала его хозяину и сказала, что кот очень красивый.

- Заболел Мыся, мы от вас к ветеринару пойдём!

В другой раз он пришёл слегка выпивши и подарил Айлин бордовую розу, потому что она очень красивая. Сказал, что зашёл просто поболтать. Время было спокойное, обеденное, утренняя армия садистов прошла, вечерняя – только предстояла.

Краснов, откашлявшись, произнёс целую речь:

- Вам, наверное, в девяностые лет немного было, когда почти вся страна была по карманам расхвачена, и якобы рынок сам управляет экономикой, сам всё расставляет, и сам всё исправляет. И делать ничего не надо – лежи на печи и жди награды! И неважно, что страна нищала, слабла, а народ выживал и вымирал. А эта постыдная приватизация, это же антинародная злая провокация. Чудовищный социальный раскол, а между народом и правителями – глухой забор. Это самая настоящая «гайдаровщина», когда промышленность разгромлена, а жизнь в колхозах угроблена, рабочие места сократились, появилась безработица. А суверенитет тогда подрывался…

- А я до сих пор не понимаю, сути изменений, у меня в ту пору случилась большая любовь, мне было не до положения в стране, - улыбаясь, ответила Айлин.

- А Мавроди с его пирамидой? Лёня Голубков, который партнёр, сколько облапошенных осталось! Я и сам в эту МММ все сбережения вложил и прогорел! Да у меня из-за этого жена рано умерла!

- А моя бабушка тоже квартиру потеряла, - грустно произнесла Айлин. – Говорила, что верит Виктории Руффо, она порядочная женщина и врать не может!

- А как ваш Мыся поживает? – совершенно искренне поинтересовалась Айлин.

- О, Мыся поживает хорошо! Опять синицу придушил! У меня балкон хоть и застеклённый, но снизу есть крупные щели, через них птицы попадают на балкон, и кот за ними охотится.

Потом подошла клиентка, и Вадим Краснов, попрощавшись, ушёл.

В следующий раз она увидела его через год. Был поэт грустен и, смахивая слёзы, трагическим голосом сообщил, что Мыся ушёл на радугу. Айлин выразила искреннее сожаление и выразила надежду, что теперь у кота всё будет хорошо.

- Мне его так не хватает! – жаловался Вадим Краснов. – И никто меня не понимает, дочь говорит, что нельзя по животному так убиваться, советует другого завести. Отправился я по совету в кошачий приют, там столько котиков, жалко всех, они в клетках, как русские, с надеждой в глазах. А никто мне не приглянулся. Мысю-то я случайно на улице подобрал, до этого никогда кошек не держал. И никогда никого не любил по второму кругу. Живу вот теперь совсем один, никому не нужный…

- Ну, - прервала Айлин. – Вы поэт, пишите замечательные стихи (здесь она покривила душой), наверняка у вас есть поклонники!

- Да что вы, какой я поэт, так, графоман, хотя спасибо вам на добром слове. Я вот компьютер купил, на литературном сайте зарегистрировался, других читаю, меня читают, сам теперь стихи свои набираю, меня даже в газете местной напечатали. К вам вот зашёл, на вас приятно смотреть и разговаривать с вами приятно. А счастья больше нет. Вот вы счастливы?

- Я даже не знаю, как вам ответить, - помедлила Айлин. – Я не совсем понимаю, что такое счастье.

- А я понимаю, это когда рядом есть существо, с которым можно не разговаривать, потому что оно без слов тебя понимает.

- Тогда, я уверена, моё счастье ждёт меня впереди! – уверенно ответила она.

- Да разве вы можете быть несчастны? – удивился поэт Краснов. – Вы такая красивая женщина! У вас, наверное, поклонников много, муж есть, дети.

- У меня нет ни мужа, ни детей, - спокойно ответила она. – И красивая я по чистой случайности, у меня красота только физическая, а этого для счастья не достаточно.

- Вы ещё молодая, обязательно встретите своё счастье! – пожелал поэт. – А женщина должна быть красивой физически, надо ведь кому-то услаждать мужской взор.

- А как же душа? – решила возразить Айлин. – Красота ведь так быстротечна!

- Красивой женщине о душе думать не надо! Это вредно! – назидательно произнёс Вадим Краснов.

Айлин не решилась оспаривать этот факт и рассказывать о том, что физическая красота счастья ей не принесла. И об уродливой красоте души она тоже умолчала, поняв вдруг, что зачем, собственно, разрушать возвышенное очарование поэта никому не нужной правдой? Она сама, прочитав о том, как Марина Цветаева пренебрегала второй дочерью Ириной, любимую ею поэтессу не осудила, но исключила её из своего внутреннего мира.

- Вы всё-таки возьмите котика из приюта, - сказала она на прощание. – Мысю он вам не заменит, но счастье доставит. Бывает, что полюбить можно и во второй раз.

Больше Вадим Краснов не приходил.

Айлин набрала в поисковике его имя и перешла по ссылке на стихотворный сайт. Последнее стихотворение было датировано вчерашним числом, а на представленной фотографии графоман был изображён с рыжим котом на руках. Возможно, это была старая фотография, но Айлин хотелось верить, что Вадим Краснов послушал её совета.

Она хотела написать ему письмо, но для этого надо было зарегистрироваться. Айлин решила, что препятствие в виде регистрации означает только одно: бывшему клиенту совершенно не нужно её послание, скорее всего, он давно о ней позабыл. Тем более, судя по количеству читателей, одинок он больше не был.

Другой любимый её клиент был отставной лётчик Сергей Фёдорович Липатов, бодрый, живой старикан 80-ти лет. Липатов привлёк её добрым и бесхитростным выражением глаз, и она даже купила за свои деньги картридер, чтобы подключать флешку из его фотоаппарата-мыльницы к компьютеру.

Сергей Фёдорович, в отличие от ровесников-нытиков, вёл активный образ жизни. Он никогда ни на кого не жаловался, никогда не хвалился, никогда не выпендривался. И она согласилась, когда он, впервые её увидев, попросил разрешения сфотографировать.

Своими приходами Сергей Фёдорович оживлял скучные будни Айлин, и он был единственным из посетителей, чья личная жизнь её действительно интересовала. Она была в курсе его долгого, счастливого брака с ныне покойной женой Верой, в курсе распада казавшегося долговечным брака старшей дочери Анны, в курсе успехов его внучки, студентки колледжа культуры.

Она даже смутилась, когда однажды, светлым майским днём он принёс ей скромный букетик ландышей и серьёзно сказал:

- Было бы мне лет на сорок меньше, я бы вам предложение сделал!

- Спасибо за букет. Ландыши – самые мои любимые цветы! – призналась она.

- Надо же, угадал! – почему-то очень сильно обрадовался бывший лётчик. – А я, знаете, только сегодня увидел в палисаднике, что они цветут. Когда-то в молодости рвал цветы на клумбах для Верочки, а теперь она говорит, что приличные люди цветы покупают… - Он погрустнел. – А вот благодаря вам, снова почувствовал себя молодым!

Эти ландыши Айлин долго держала на рабочей стойке рядом с ламинатором, хотя увядший их вид оскорблял тонкую, художественную натуру остальных клиентов.

Однажды Сергей Фёдорович рассказал, что в каком-то посёлке, на озеро Светлое, прилетают на зимовку лебеди, и что он давно мечтает съездить посмотреть и поснимать этих гордых птиц, которых всю жизнь любил, но его родные против.

И далеко, и бессмысленно ехать в такой холод из-за каких-то кликунов, и если уж так невтерпёж, можно посетить зоопарк или посмотреть фото в интернете. И, словно ища поддержки у незнакомой восточной девушки, он с надеждой спросил:

- А вы тоже считаете, что в моём возрасте это действительно глупая затея?

- Нет, что вы! – горячо возразила Айлин, хотя она, действительно, сходила бы в зоопарк. – Наверное, это чудо, увидеть лебединую стаю на свободе, а не в клетке, да ещё и вживую! Да и возраст у вас прекрасный! Я вам даже завидую, что у вас есть мечта. И не слушайте других, слушайте своё сердце. И следуйте за своей мечтой!

Лётчик покинул магазин окрылённым и больше не вернулся.

Айлин испытала противоречивые чувства, когда неожиданно узнала конец этой поездки. Дочь Анна пришла полгода спустя копировать документы на получение наследства.

И то ли одинокой женщине не с кем было поговорить, то ли Айлин показалась ей достойной откровений, но она вдруг стала рассказывать, что её отец, никогда ничем не болевший, простудился в зимней поездке на озеро Светлое и скоропостижно скончался.

А ведь мог бы жить да жить!

И так глупо умер: поехал за исполнением какой-то безумной мечты. Что он, лебедей никогда не видел? Каким же дураком надо быть! Подумаешь, Егор Полушкин!

Опечаленная известием Айлин решилась высказать своё мнение:

- А вам не кажется, что ваш отец, осуществив свою мечту, умер счастливым?

- Как же вы можете быть такой циничной? – вскинулась Анна. – Что вы вообще понимаете в жизни?

- Хорошо, - тоже вздёрнулась Айлин. – Допустим, я ничего в жизни не понимаю… Но зачем вы тогда откровенничаете со мной? Несёте свет божественного знания тёмным аборигенам?

- Я с вами просто по-человечески поделилась, - не ответила на вопрос Анна. – Вы у меня всегда симпатию вызывали, казались понимающей, не чуждой эмпатии…

- Я вас разочарую, - с ненавистью ответила Айлин. – У меня нет эмпатии ни к кому, а вы, раз назвали покойного отца дураком, что вы ждали услышать в ответ? Подтверждение вашим мыслям? Вам они кажутся кощунственными, вот вы и ищите одобрения у – как вам кажется - себе подобным! Но люди разные! И я высказала то, что думаю.

- А зачем мне ваше мнение? – холодно повела плечом Анна, складывая копии в папку. – Вы продавец…

- Может, я и продавец, - перебила Айлин, - но не жилетка и не помойное ведро для ваших потребительских изысканий! У меня, как это вам ни печально осознавать, тоже есть душа и мне, собственно, глубоко плевать на ваши потребительские радости и горести, мне просто иногда надоедает напяливать на лицо сочувственную гримасу! И вы лицемерка, как и все потребители, да и вообще люди! Вы заявляете, что поделились по-человечески, и тут же противоречите себе, называя меня «продавцом». Так признайтесь себе самой, что в вашем желании поделиться якобы по-человечески, присутствует обычное самоутверждение!

- Что же в вашей жизни произошло, что вы так ненавидите нас, людей?

Айлин снова покоробило от ненависти. Ей опять дали непредвзято понять, что она не человек.

- Я ненавижу не вас, как вид, - с достоинством ответила она, снова обособляясь от человечества. – А ваше неуёмное желание делиться никчёмными вашими мыслями! Настоящий человек уважает мнение равных себе, а к нам, продавцам или животным, такие как вы и не прислушиваются. Хорошо. Но что же вами движет, когда вы мечете бисер перед свиньями? И Егора Полушкина вы упомянули только лишь затем, чтобы похвастаться, что творчество Бориса Васильева вам не чуждо, хотя ваше сравнение ничем не обосновано. Герой романа «Не стреляйте в белых лебедей» работал лесником и фотографом не был.

- Вам надо серьёзно лечиться, - сказала на прощание Анна, оставив последнее слово за собой, естественно.

Другой клиенткой, оставившей след в душе, стала ровесница Айлин, Тарасова Алёна, регистратор городской поликлиники, бездетная симпатичная женщина, помешанная на эзотерике.

Началось их общение с неожиданного вопроса Алёны, выбирающей открытку с днём рождения мужчине, не подумает ли именинник, прочитав поздравление, что отправительница любит его слишком навязчиво?

Айлин прочла вычурные строки и честно ответила, что он от таких искусственных слов вообще ничего не подумает, а, скорее, забудет об этой открытке тотчас же. Алёна, как ни странно, перечитала поздравление и согласилась.

Час был поздний, воскресный, надо было закрывать магазин, но Айлин прониклась чувствами незнакомой покупательницы, обратившейся к ней за советом и потратила кучу времени, перечитывая тонны пустых пожеланий счастья.

Когда открытки исчерпались, она предложила другой вариант – распечатать открытку вообще без слов, так как в продаже чистые открытки, предназначенные для заполнения собственными словами, идущими от сердца, больше не предлагались.

Они долго перебирали цветы, остановившись, наконец, на символизирующих нежную любовь лотосах. Алёна ушла довольной, и Айлин ненадолго почувствовала себя счастливой оттого, что пригодилась кому-то, но зацикливаться на этом не стала и выбросила Алёну из головы.

Но примерно через год, в июне 2015, регистратор Тарасова появилась в «Канцтоварах» снова. Выглядела она растерянной и какой-то надломанной. Обойдя канцелярский отдел, она робко рассказала Майе, что год назад покупала в отделе открытку, и ей очень сильно помогла красивая женщина-продавец, похожая на восточную женщину.

Равнодушная, но привыкшая ко всему Майя, посоветовала прийти в понедельник, когда восточная женщина выйдет на смену на ксерокс.

Так они познакомились.

Алёна пришла в понедельник к вечеру и предложила Айлин взять пива и посидеть у нового фонтана в скверике неподалёку. Айлин, предчувствуя, что Алёне просто необходимо выговориться, тем не менее, согласилась. От пива она отказалась, что породило в Алёне ответный отказ от спиртного.

Когда они уселись на свободную скамейку, Алёна заговорила:

- Знаете, Лина, я к вам сразу почувствовала расположение. Уверена, что мы с вами встречались в прошлых жизнях и были лучшими подругами или сёстрами. Вы верите в родство душ?

- Даже не знаю, - соврала Айлин, не желая признаваться, что верит.

По христианской традиции души самоубийц попадали в ад, да и грешников, коей она себя считала, тоже ждала преисподняя. Но она полагала, что в аду души влюблённых не будут так красиво летать вместе, как Франческа и Паоло, хотя они и не являлись самоубийцами. Поэтому теория о переселении душ была ей ближе. Она давала шанс, что в следующей, пусть и худшей жизни, они соединятся с Дэном.

- А я верю, что люди притягиваются друг к другу из-за их глубоких связей в прошлом. Вот меня и притянуло к вам. Я о вас часто вспоминала…

- А как открытка? – перебила Айлин. – Пришлась по душе?

- Да, - восторженно воскликнула Алёна. – Он сказал мне, что уважает лотосы, так как эти цветы поднимаются из грязи, не испачкавшись.

- Но что-то случилось, раз вы меня нашли, - кинула Айлин пробный шар.

- Случилось, - печально произнесла Алёна. – Он убил человека.

Она замолчала, будто предоставляя Айлин закончить свою мысль.

- А для вас это серьёзный удар, потому что вы считаете, что любить убийцу недостойно звания «человека»? – внезапно проговорила она.

- Как тонко вы чувствуете людей! – грустно восхитилась Алёна. – Вам бы работать психологом, а вы ксерите документы…

- Чтобы работать психологом, надо принимать человеческие беды близко к сердцу, а я этого не умею. Вернее, не умею находить нужные слова.

- Я ходила к психологу, и она со мной полностью согласилась. Согласилась с тем, что любовь к убийце надрывает мне душу и мне надо избавиться от этой любви.

- А вы можете от неё избавиться? – мысленно соглашаясь с психологом, спросила Айлин.

- В том-то и дело, что не могу. И не хочу. Я люблю этого человека, не смотря на то, что я убеждённая пацифистка, и я считаю, что любой человек, даже самый мерзкий, заслуживает второго шанса. А теперь вот, будто попала в паутину и не могу выбраться. Я словно раздвоилась. Мой разум восстаёт против этой любви, а сердце плачет.

- Но ведь человек любит прежде всего сердцем или душой, а не разумом, - возразила Айлин, утверждаясь в мысли, что её чувства к Косте Чиликиди всё-таки любовь.

- Я понимаю, - всхлипнула Алёна. – Но ничего не могу с собой поделать.

- А какое убийство он совершил? – поинтересовалась Айлин.

- Да в общем-то он случайно убил, он не хотел, так получилось…

- Это меняет дело! От случайного убийства никто не застрахован, а вот чтобы любить или хотя бы нуждаться в хладнокровном, убивающем намеренно человеке, надо быть особенной личностью.

- Вот я и страдаю оттого, что стала чудовищем!

«А мне хорошо!» – подумала Айлин, но вслух этого, естественно, не произнесла.

- Не вижу в этом ничего плохого, - произнесла Айлин, не вполне уверенная в том, стоит ли вообще произносить эти слова.

Но разве не за поддержкой обратилась к ней Алёна?

- Бог одинаково любит и грешников и праведников. Говорят, грешников даже больше, - сказала Айлин.

- Я не верю в Бога, я верю в карму. А раз я люблю убийцу, пусть даже убил он случайно, значит, я такая же убийца, даже если я никого не убью. А я против убийств, понимаете?

- Я понимаю, - терпеливо согласилась Айлин. – Но ведь даже если из подсознательного вырвались тёмные мысли в сознательную сферу, это не значит, что человек стал плохим. На то он и человек, чтобы подавлять свою тёмную сторону.

- Я всегда была светлой, чистой. Никогда ни кому не сделала зла. Мечтала стать врачом, но не получилось. Мечтала о семье, о детях, верила, что встречу свою половинку. И вот встретила. И теперь я будто замаралась. Как лотос.

- Почему это вас так напрягает? – не выдержала Айлин. – По вашим словам, вы увидели во мне родственную душу… А я отнюдь не светлая и не чистая. Я циничная сволочь.

- Но ведь вы тогда, год назад столько времени на меня потратили, когда помогли выбрать открытку. Вы не можете быть циничной!

- Я часто помогаю по наитию, но это не значит, что я добрая. Скорее, такой помощью я всего лишь оправдываю своё существование.

Они помолчали.

- Скажите, Лина, а это страшно быть чудовищем?

Айлин чуть не рассмеялась.

- Знаете, Алёна, если исходить из значения слова, то «чудовище» это такое большое «чудо». То есть, это какое-то абстрактное существо, никому до конца непонятное.

- Нет, ни за что не поверю, что вы чудовище! Если только… если только вы тоже когда-нибудь любили убийцу.

- Не только любила, но и продолжаю любить, - уверенно заявила Айлин, радуясь, что внезапная встреча с Алёной расставила в её душе приоритеты.

- А он сидит в тюрьме? – начала допытываться Алёна.

- Нет, он давно уехал из страны. И я через два года с ним воссоединюсь. Если, конечно, мне суждено дожить жизнь с этим человеком. А если нет… Что ж, я не расстроюсь.

- Хотела бы я так же думать! – горько воскликнула Алёна. – А я его всю жизнь ждала, замуж не выходила за кого попало, ребёнка для себя не родила, хотя мне очень хотелось, а теперь уже поздно… Ему дали 10 лет. Думаете, я дождусь?

- Думаю, да, - согласилась Айлин. – Раз вы столько лет ждали, что вам стоит подождать ещё?

- Я боюсь, что он изменится. Там, в тюрьме, ведь нелегко. Мне кажется, заключённые утрачивают способность любить.

- Зачем вы об этом думаете? – поморщилась Айлин. - Если между вами настоящая любовь, то ничего её не сломает.

- А что же мне делать эти десять лет? – обречённо вздохнула Алёна.

- Ну, просто жить… Вы сказали, что хотели стать медиком, так спасайте человеческие жизни! Сейчас столько обездоленных… Можно устроиться волонтёром в детский дом.

- А как живёте вы? Вы кого-то спасаете?

- Я никого не спасаю, я эгоистка, и никогда не была ни чистой, ни светлой, - призналась Айлин. – Но я это я. Я всю жизнь приношу только зло. Добро творить у меня никак не получается, хотя я пытаюсь. Но вы не сравнивайте себя со мной. Просто попробуйте, ну, хотя бы, вы можете пристраивать бродячих кошек, если сироты вас не привлекают.

- Я попробую, - без энтузиазма согласилась Алёна. – Спасибо вам за этот разговор. Жаль, что мы с вами не встретились в юности.

- А когда вы родились? – вдруг поинтересовалась Айлин.

- 28 февраля 1975 года, - удивлённо ответила Алёна. – А что?

- Это и мой день рождения тоже.

- Вот видите! Таких совпадений не бывает! Мы точно с вами были когда-то сёстрами! И вы тоже любите убийцу… Получается, наша судьба действительно запрограммирована свыше. Спасибо вам, Лина! У меня словно камень с души свалился. Я вам верю, что всё будет хорошо!

На прощание они обнялись и долго так стояли. Алёна уверила, что будет заходить в «Канцтовары», но за эти два года так и не пришла.

Айлин забила в поисковик её фамилию, имя и дату рождения. Поиск привёл её на страницу в «Одноклассниках». На аватаре улыбалась счастливая Алёна в обнимку с коротко остриженным мужчиной.

Айлин пролистала ленту и наткнулась на восторженное сообщение:

«Славу выпустили! Оказалось, что он невиновен. Скоро у нас будет пополнение!»

Айлин широко улыбнулась и оставила комментарий, окончательно поверив, что им с Костей всё-таки суждено прожить остаток жизни вместе.

С этой мыслью, сделавшей её счастливой, она перешла на страницу ещё одной клиентки ксерокса, 45-летей преподавательницы экономики в политехе, кандидату наук Ларисе Ивановне Чудиковой. Словно оправдывая свою фамилию, Чудикова была не от мира сего, хотя бы потому, что не кичилась своим статусом и вела себя по-человечески.

Лариса Ивановна поначалу была редкой клиенткой ксерокса. И Айлин её бы не запомнила, если бы Чудикова, отправлявшая научную статью в какой-то экономический журнал по электронной почте (такая услуга предоставлялась для клиентов, не имеющих дома интернета и почтового ящика), не попросила Айлин обязательно ей позвонить, когда из журнала придёт ответ.

От таких просьб Айлин никогда не отмахивалась и была сильно удивлена, когда преподаватель, продиктовав номер мобильного, протянула сто рублей. Айлин от денег отказалась, но Лариса Ивановна оказалась такой же принципиальной, как сама Айлин, уважающая время и деньги чужих ей людей. Она перезвонила Чудиковой и озвучила письмо редактора, который просил автора статьи выслать фото.

В ближайший выходной кандидат наук пришла в «Канцтовары» с кипой фотографий 20-летней давности и терпеливо ожидала возле высокой стойки, не ноя и не жалуясь, когда Айлин отлучалась в соседний отдел, чтобы отбить канцелярскую покупку.

Чудикова долго отбирала фото и была искренне рада, когда включившаяся в процесс Айлин помогла ей выбрать самую подходящую. Когда отсканированное фото было отослано, Лариса Ивановна вдруг пожаловалась:

- У меня столько фотографий, хочется с кем-то поделиться, а не знаю как!

Айлин пожала плечами и сказала очевидное:

- Вы можете их отсканировать и выставить в «Одноклассниках», например.

- Да у меня нет там страницы, - огорчённо произнесла Чудикова.

- Можно открыть.

- Вы знаете, я об этом думала, но я боюсь! – призналась Чудикова.

- А чего вы боитесь? – не поняла Айлин. – Что вас студенты не поймут? Так они в «Контакте» в основном сидят. Ну, даже если увидят ваши фото в молодости, что же в этом такого? Приличные изображения, ничего вас компрометирующего.

- Да я не этого боюсь!

- А чего же тогда? – простодушно спросила Айлин, не представляя, чего можно бояться в интернете, не пароль же от банковской карты она собирается выставлять.

- А вы не будете смеяться? – серьёзно спросила Чудикова.

- Не буду, - уверила её Айлин.

- Понимаете, я боюсь, что мне пришлют фотографию члена! – совершенно серьёзно произнесла преподаватель.

- Какого члена? – не поняла вначале Айлин.

- Ну, того самого. Мужского. Понимаете?

- Но «Одноклассники» не сайт знакомств, там вероятность того, что вам пришлют член, гораздо ниже, - рассудительно ответила Айлин.

- А вам когда-нибудь присылали член? – Людмила Ивановна покраснела.

- Присылали, - соврала Айлин.

- И что вы сделали?

- Пожаловалась администрации сайта, фото удалила, пользователя заблокировала.

- А ваше душевное состояние, вам потом члены не мерещились везде?

- Было неприятно, но члены мне не мерещились. Я выкинула это из головы и спокойно живу дальше. И потом, на сайте можно сделать свою страницу открытой только для друзей, то есть незнакомцы не смогут присылать вам гадкие фото, а в друзей обычно принимают людей проверенных.

- Правда? – обрадовалась Чудикова. – Как хорошо, что я с вами поделилась! А это долго – открыть страницу?

Айлин зарегистрировала Чудикову на сайте, попутно выяснив, что у преподавателя имеется планшет с выходом в интернет, но почты до сих пор нет. Чудикова покинула магазин счастливая, и с той поры забегала, чтобы отсканировать фото.

Айлин нашла её в «Одноклассниках», но страница была закрытой.

Айлин закрыла свою страницу, потом удалила почтовый ящик гугл, потом вспомнила, что у неё есть еще одни ящик от яндекса, которым она пользовалась до 2007 года, когда проживала с Бариновым-мл.

Удивительно, но она не забыла пароль denneris, открыв почту, среди кучи спама и рассылок, она обнаружила входящее письмо от некой Веры Чанг с названием «Это срочно!».

Письмо пришло месяц назад.

Айлин открыла письмо. Эта Вера Чанг называла себя писательницей и слёзно просила личной встречи.

«Это касается вашей дочери!»,  - писала в конце Вера.

Айлин позвонила по указанному номеру и, коротко переговорив, согласилась встретиться после работы.

Окончание http://proza.ru/2024/01/23/1338