Глава 1. Как я не встретила Новый Год

Этот год выдался очень сложным. Очень.
Сначала бесконечные мытарства с работой. Безденежье. Поиски, безуспешные поиски. Без результата.
И вдруг: удачное предложение, просто счастливый билет какой-то! Мне, девчонке 28-ми лет от роду, предложили рабочий контракт в Европу. Настоящий контракт по профессии, а не ”клубнику собирать”. Это просто фантастика!
Отказываться было просто глупо. Неразумно. Это же один шанс на миллион. Второго такого никогда не будет. Вот оно – счастье! Так думала я, когда подписывала контракт в представительстве концерна.
Но вместе с ним – с этим предложением – навалилось много забот, хлопот, оформления документов. Переезд. Да не просто переезд, а в другую страну. Было много обещаний помочь в обустройстве на новом месте, хотя по факту обо всём, буквально обо всём хлопотать приходилось самим или самой. Но это же всё равно хорошо! Это же новая жизнь. Это работа, это новые возможности. Это будущее. Которое, правда, надо было еще заработать.



Вот так мы и переехали из средней полосы России в северную Швецию. Предвкушений было много, ожиданий на миллион. На деле всё оказалось более прозаично. Город, куда нас, а точнее меня как специалиста, направили был маленьким. Какие-то 90 тысяч населения не тянули даже на представление о захудалом городишке. А мы-то привыкли... Но, видимо, придётся отвыкать.
Придётся заново учиться жить. В новой среде, в новой обстановке, если мы хотим здесь остаться. Остаться!
По началу выезд на работу за границу, действительно, был счастливым билетом, но потом всё оказалось не совсем так, как мы себе это представляли. А точнее совсем не так. Поэтому многие сложности пришлось переваривать на бегу, а некоторые и до сих пор перевариванию не подлежат.

Так вот. Переехали мы – я, мой муж Дима, и двое детей - трех и шести лет от роду – в северную Швецию по приглашению на работу в дочернее предприятие российского концерна Маталл – Нурдмет, которое, якобы нуждалось в реформировании и систематизации. Потом-то оказалось, что просто никто из шведов не хочет и никогда не захочет тянуть такой административный груз за такие деньги, но это нюансы. Потому что у шведов есть четкие представления о том, что они будут делать, а чего точно не будут. Например, шведы не будут беспрекословно выходить по выходным на работу, если того не указано в контракте или работа не посменная, а мы – русские – жить будем на предприятии, если начальство прикажет. Специфика профессиональных отношений такая.
Но поначалу, я ничего этого не видела.
И всё вроде было. И квартира. И машину купили. И дети в садик пошли. И Дима пошёл на курсы языка. Мне-то некогда. Я работаю и учу язык по свободной схеме, а поскольку производство тесно связано с русскими и иностранными предприятиями, то и шведский-то мне не особо нужен. Всё деловое общение либо на русском, либо на английском.
Но вот не задача. Квартира съемная – дороговато. Свой ремонт делать нельзя. Даже обои переклеить нельзя. Машину купили за сущие копейки, она старая, прошлого века, но зато не в кредит и на ходу, потому как машина – это здесь не роскошь, это необходимость. И страховка, и бензин, и техническое обслуживание, и еще это – ежегодный техосмотр. В целом, выходило много для семьи, где работает кто-то один, то есть одна.
Детей отправили в садик. И младшенькой Соне вроде нормально. А Алёшке пришлось идти в садик, вместо подготовительного класса школы. В Швеции все дети идут в подготовительный класс школы в тот год, когда им исполняется шесть лет. Алёшке шесть лет исполнилось в мае, а отправили его в садик к пятилеткам язык учить. И понятно, что ему там скучно. Да еще он ничего не понимает. Каждое утро слёзы, четыре месяца в таком режиме и пока легче не становится. А дальше что будет? Он в семь лет пойдет в подготовительный класс с теми же детьми с кем он сейчас в садике? И ему опять будет всё это не интересно? А если язык не выучит?
С Димой вообще всё сложно. Эйфория от переезда в Швецию сменилась затяжной депрессией. Ему не нравилось абсолютно всё: еда, дома, магазины, люди в школе, люди на улицах, машины, автобусы. Ему не нравился язык, который ему надо было учить. Сложный он какой-то. Хотя надо сказать, что нет и не было у Димы таланта к языкам. Он и с английским-то разговорным на Вы. Так что тут всё оказалось намного сложнее, чем предполагалось.
А я, а что я? Я должна была работать и встраиваться в новый режим работы в полу русском полу шведском предприятии. Быстро заглатывать и переваривать новые правила и привычки. Подстраиваться под всех, включая концерн, который требовал отчет в четыре утра, потому что Красноярск проснулся и до разницы во времени им невдомёк. Они проснулись, будьте добры, предоставьте отчёт.
Мне приходилось улаживать вопросы в садике и уговаривать не вызывать психолога Алёше. Что всё у него нормально, просто он никак не подстроится. Вчитываться в правила предоставления мест в детских садах и их организацию. Например, место в садике не может быть предоставлено более чем на три часа в день или на пятнадцать часов в неделю, если один из родителей не работает.
- В смысле?! - возмущался Дима, - Это что, я ещё и с детьми сидеть буду?
Тут мы узнали про отцовский декретный отпуск и о том, что отец обязан уделять детям ровно столько же внимания, сколько мать. Да ещё и домашние дела делать наравне с женщиной. В общем, культурный шок планетарного размаха.
- Не буду я сидеть с детьми, - орал Дима уже в сентябре, - ты с ума сошла? Решай как хочешь, иначе домой поедем!
И я решала.
И решила. Поскольку детям необходимо было учить язык, выбила я детям целых тридцать часов в неделю в садике. Тридцать! Учите язык и привыкайте к местной культуре, будьте добры. Только теперь Диме надо было отводить детей в сад и забирать их оттуда, потому что я уезжала на работу рано и возвращалась поздно. Задерживалась практически ежедневно. И Диме надо было накормить детей завтраком, умыть, почистить зубы, надеть то, что я приготовила с вечера, довести до детского сада, который находился в двух кварталах от нас и дальше идти на свои курсы шведского или куда там ещё. А потом, через шесть часов детей надо было забрать, привести домой, переодеть в чистое – о, шведский детский сад это приключение Незнайки и Тюбика – и накормить тем, что стоит в холодильнике. Всё всегда было наготовлено, надо было только достать, разложить на порции и погреть в микроволновке. Накормить, помыть посуду. Всё.
Но эти героические подвиги вызывали бурю негодования. Как это он – мужчина – занимается бабской ерундой! И его не смущало ни разу, что его жена занималась мужским делом – зарабатыванием денег. Это было в порядке вещей. Но каждый день, в прямом смысле каждый день с того моменты как мы переехали, я слышала одни и те же упрёки, что всё здесь его не устраивает, что всё плохо, всё не так. А подстраиваться он ни под кого не будет, он же не мальчик в самом-то деле! Нет, он подстраиваться не будет.
Он и раньше-то не особо напрягался, пока дома жили. Всегда были какие-то причины уволиться с работы – потому что начальник какой-то не такой, потому что сотрудники не такое, потому что клиент не так сказал – и потом долго искать следующую работу. А в это время мне приходилось прикрывать дырки в семейном бюджете. Даже как-то пришлось продать бабушкину дачу, которая отошла мне после смерти бабушки, ради того, чтобы выплатить кредит за машину, на которой ездил Дима, но не имел возможности её оплачивать. Что-то тут было неправильно уже тогда. Но я этого не видела. Я думала, что очередной кризис в стране, мужа уволили – так бывает, надо собраться с силами и пережить. И я собиралась с силами и помогала чем могла.

А недовольство Димы за пять месяцев, что мы живём здесь, только росло и росло. И все мои увещевания о том, что мы же взрослые люди и понимали, что будет сложно, не давали ровным счетом никакого положительного результата. Он скрипел как несмазанная телега по поводу и без поводу. Хотя, надо отдать должное, повод находился всегда.
Вот и теперь, на носу встреча Нового Года, а мы, по мнению Димы, даже стол накрыть нормально не можем. И не потому что нет денег, а потому что продукты здесь не такие. Невкусные. Как можно сделать селёдку под шубой из шведской маринованной сельди, которая отдает то сахаром, то горчицей, то апельсином? Как можно нарезать оливье без солёных огурцов? Они же здесь все маринованые в каком-то сладковатом рассоле. Они не солёные, они сладкие и уксусные. А колбаса? Где мы возьмем нормальную колбасу на оливье. В общем, всё! Новогодний стол коту под хвост.
А если вспомнить, что за три недели до этого мы судорожно собирали детей на новогодний утренник, который проходит непременно числа одиннадцатого-двенадцатого декабря и называется Люсия, то общая картина приобретает оттенки хорошо распланированного хаоса.
А детские костюмчики? Нет, здесь нельзя на утренник привести ребенка в том костюмчике, в котором родитель хочет. Здесь всех детей одевают в ночные рубашки – в прямом смысле слова, только я сама этого на тот момент этого не знала – мальчикам надевают на голову бумажные колпаки со звездами, а девочкам короны со свечками. Нет, есть ещё некоторые варианты, как пряничный мальчик – пижама коричневого цвета с белым нехитрым узором по рукавам и штанинам и такая же коричневая панамка и помощник Томтена (шведский вариант Деда Мороза) – красная пижамка с красным колпачком, и всё! Для девочек верхняя часть такой пижамки заменялась на тунику или платьице. А где же наши зайчики-мишки-волки-снежинки-мальвинки и прочая и прочая сказочная нечисть? Я сама помню, что как-то в начальной школе была королевой луной и папа мастерил мне корону-месяц, который зажигался, когда я нажимала на кнопочку в рукаве. Да, батарейки были на спине. Ну класс же! А еще я была белочкой... И до переезда мои дети тоже были снежинками-машами-трансформерами. А теперь? Всю оставшуюся жизнь в ночнушках?
Кстати, с ночнушками этими тоже неувязочка вышла. Добрые люди отдали мне два платьица – одно на дочь, другое на сына – я даже растерялась сначала, мальчика в платье? Но мне объяснили, что так положено. Ну, положено, так положено. Колпак сами делали из куска ватмана, который я выпросила на работе.
И мне показались такие одёжки какие-то слишком скучными. Детский утренник, а дети одеты как с постели встали. А ведь на самом-то деле, как потом оказалось, что дети одеты в одежды ”как с постели встали”. Ну я и обшила за одну ночь оба платьица мишурой ёлочной да блестками по подолам, по рукавам, по воротникам. Так чтоб красиво было! Воспитательницы в садике чуть в обморок не попадали, когда увидели это чудо. Все дети в белых простых хлопчатобумажных ночнушках с колпаками или коронами на головах и электрическими свечками в руках, а мои... Ну ”Голубой Огонёк” на выезде, что сказать! Воспитательницы удивлялись, смеялись, даже фотографировались с моими детьми. А я смотрела на всё на это и не понимала, а что я такого сделала? Потом одна воспитательница взяла меня за руку и на английском объяснила, что это ночные рубашки. Когнитивный диссонанс моего восприятия детского утренника только усиливался.
- Зачем? Зачем детский утренник с детьми в ночных рубашках? - думала я, отходя от шока услышанного.
Оказывается, что это традиция такая: что дети вставали ночью – поэтому они в ночнушках – и шли ”задаривать” Томтена чем-нибудь, обычно рисовой кашей. Тут тоже есть вопросы, но я даже не пытаюсь вникнуть в ответы на них. Мне бы с ночнушками разобраться. Так вот, дети в ночнуншках как бы служат Томтену, а он одаривает их подарками. А еще приходит Люсия – девочка-подросток в такой же белой длинной ночнушке с длинными волосами и короной из зажженных свечей на голове (свечи как правило электрические) – и приносит свет. И дальше идет описание трагической судьбы Люсии как христианской мученицы. Одним словом, печальное какое-то действо – это шведское Рождество оказалось.
На утреннике Дима не выдержал того, что наши дети выглядят не так, как остальные и убежал. Ему показалось неприемлемым то, что я сделала с ночнушками.
- Ну в самом-то деле? Оставила бы как было, - орал он на меня у машины. - Домой сама придёшь!
Сел ушёл домой.
Мне пришлось оставить детей до трёх в садике, хотя многие родители позабирали своих чад и галопом нестись на работу.


А потом. А потом мне пришлось еще извиняться на работе перед русским начальством за то, что я была на детском утреннике. Видите ли, это неважно. У меня неработающий муж, поэтому он мог бы поприсутствовать там один. Хотя посещение утренника было заранее обговорено и утверждено начальством. Да, не в письменном виде, но мне шведская начальница отдела кадров сказала, что это не важно.
Поэтому я спокойно отправилась на утренник Люсии...
Было как-то странно, что мысли, что мне тоже хотелось увидеть своих детей на утреннике, ни русского руководства как-то не возникло почему-то. А вот шведы меня не только поняли, но и поддержали, потому что сами были на таких же утренниках. Эти утренники проходят очень организовано в одно и то же время. И право у меня как у работника то же было на такое мероприятия, и уведомила я всех заблаговременно, и официально всё оформило, но нет, начальству русскому до всего есть дело. Хотя вот это не их дело.

Итого, год был непростой. Очень непростой. Я была вымотана до нельзя. Силы были исчерпаны до самого донышка.
И теперь я пыталась смастерить хоть сколько-нибудь приличный стол для встречи Нового Года, чтобы всё было ну хотя бы неплохо.
Торт испекла, стоит на балконе.
Селёдка под шубой тоже стоит на балконе. Благо добрые русские люди с того же Нурдметта подсказали, где можно взять нормальных, привычных для нас, следки и огурцов, и колбасы, и гречки, и сырков, и ещё много чего, главное было вспомнить и спросить об этом вовремя.
Как говорится, ларчик просто открывался – есть магазинчик, который торгует продуктами бывшего Советского Союза и везут их сюда, как ни странно из Прибалтики или, что еще более странно, из Германии. Раньше из Беларуси возили, но теперь так таможня, пошлины, сборы. Одним словом, дорого и длинно. Но Германия... Ах ну да, там в некоторых районах немецкий учить не надо – все на русском разговаривают.
Сейчас дорежу оливье и тоже отправлю на балкон. А балкон приличный такой – застеклённый.
Курочка запекается. Картошка варится.
Шампанское. Ах да, вот с этим оказалось плохо. Совсем плохо. Потому что настоящее французское шампанское стоит дорого. Очень дорого. И как мне сказали, это совсем не то, что наше полусладкое. Шампанское французское сухое и местами кислое. Так что разливать по бокалам мы будем какое-то недорогое игристое вино, но и на том хорошо. Мне и так - всё хорошо. А Диме – нет. А Диме всё не так.



- Вот смотри, что за телевидение здесь? - ворчит Дима с дивана. - 31-ое декабря, а смотреть ровным счетом ничего. Вот совсем нечего.
- А что ты хочешь увидеть? - не оборачиваясь отвечаю я.
- Ну, концерт какой-нибудь... Веселый, а не классической музыки и не церковного хора.
- Переключи канал...
- Куда?
- На другой канал.
- Я уже переключал!
- И что?
- Там тоже ничего нет. - ворчал муж, - какая-то юмористическая программа, но не понятно о чём это...
Оно и понятно, что не понятно. Языка мы еще не знаем, поэтому местных юмористических программ мы не понимаем. Да и опираясь на небольшой опыт традиционных и культурных отличий, можно смело сказать, что поймём еще не скоро даже со знанием языка.
- Открой компьютер и найди Ютуб, введи в поисковик ”Голубой Огонёк” и будет нам счастье.
- Так это же будут огоньки за прошлые года? - возмущению нет предела.
- А какая разница? - удивляюсь я. Потому что не вижу никакой разницы от слова совсем.
Слышу как муж пыхтит у компьютера, набирает, ругается, сбивается. В конце-концов находит что-то похожее на ”Голубой Огонёк” и в зале начинает петь наша эстрада. Ну вот, мы почти дома. Почти всё так же. Только обои не те, что выбирала и клеила я и экран компьютера малюсенький. А так всё как дома.
Словно считав мои мысли про маленький экран, Дима взрывается:
- И что? Теперь мы будем смотреть в эту форточку вместо нормального телевизора?
Телевизор у нас и правда нормальный, сорок дюймов, плазма, Панасоник. Не последняя модель, ну и что. В хорошем состоянии. Купили с рук – так доступней – с квитанцией, пультом и инструкцией. Всё как положено. На первое время хватит, а там, глядишь, на новый заработаем... Заработаю... Или как получится.
- Ну получается, что либо смотрим концерт классической музыки или церковного хора, но на большом экране, либо поём вместе с нашими, но на маленьком! За что голосуем?
- Вот сейчас... Ещё мы за это не голосовали.
- Дима, я пытаюсь тебе помочь. - я запнулась, - а вообще-то, мог бы и ты мне помочь, меньше бы думал о всякой ерунде.
Настало гнетущее молчание. Потом Дима высунулся в кухонный проём и сказал:
- Знаешь что, я и так тебе помогаю много. Очень много! Я кормлю детей! Я вожу их в сад! Я их оттуда забираю... Я в магазин хожу! Так что, знаешь что, ты прекрасно можешь обойтись без меня сегодня. Я устал.
- Димуль, ну а кто будет это делать?
- Не знаю..
- Вот и я не знаю.
- Я хотел устроить новогоднее настроение, а ты опять всё испортила.
- В смысле?
- Лезешь со своими советами когда не просят. Куда не просят.
- Ну ты же спросил? - я задохнулась от возмущения.
- Ничего я у тебя не просил. Иди накрывай на стол.
- Вот иди и накрывай на стол и будет тебе новогоднее настроение. Всё на балконе или в духовке, или в холодильнике. А мне надо прилечь.
И я пошла в спальню и прилегла. И уснула. Когда ложилась было девять вечера, и я проспала до утра так и не проснувшись к бою курантов.
Потом Дима утверждал, что будил меня, но я от него отмахивалась и даже грязно ругалась. Поэтому он решил меня оставить в покое.
Когда я встала утром, то оказалось что все накануне приготовленные мной яства стоят в зале на столе. Как вчера Дима накрыл всё на стол, видимо, так оно и стоит до сих пор. Посуда не помыта. И даже духовка открыта почему-то. Ну это всё ерунда. Где люди? А люди, то есть дети и Дима спали в детской: кто на двухярусной кровати, кто на полу, на матрасе.
”Ну и хорошо” - подумала я и стала разбирать посуду.

Вот это моя история о том, как я не встретила новый год, а он всё равно наступил.
В этом, наверное, вся ирония жизни: хочешь – не хочешь, а всё наступает однажды, независимо от того, хочешь ты того или нет. Можно ли оттянуть? Договориться со Вселенной. Наверное, можно, на время. Или нет, всё-таки, нельзя. Всё наступает ровно в срок. Хотя как знать.
- Вот ты соня... - проборматал за спиной Дима. - Светка, ты не встретила Новый Год, ты понимаешь!
- Ну и что... - отрешенно произнесла я. - Он что, не наступил что ли от того, что я его не встретила?
А про себя подумала: что, мне надо было с караваем его в дверях встречать что ли? Ну нет же. Встречала – не встречала, всё равно он пришёл светлый радостный... Зато я выспалась. Вот же как я устала.
- Я тебя будил... А ты не просыпалась. Ты ругалась, - дальше я уже слушала вполуха, о том, как муж меня будил, а сама думала уже о том, что завтра на работу, потому что лишних выходных в Швеции не положено и если красный день календаря выпал на выходной день, то он никак не компенсируется за счет других рабочих дней.
Мысли о работе роились в голове с удвоенной скоростью.
- Слыш, ты меня слышишь? - Дима стоял в полуметре от меня и почти кричал.
- Димуль, ну что ты кричишь? Я слышу. Я не знаю, что ещё я должна тебе сказать, кроме того, что я очень устала.
- А я не устал?
- Конечно, ты тоже устал. И поэтому, давай, как-то поможем друг другу справится с навалившимися сложностями. Мы же знали, что будет не просто, правда?
- А я тебе помогаю. А ты мне – нет. Я всё, абсолютно всё должен тащить на себе! Как будто бы у меня и нет жены... - фыркнул Дима и вышел из кухни.
- Не поняла... - подумала я.

А что – всё-то? И с одной стороны – на меня навалились сомнения и чувство вины, что Дима один с детьми целыми днями, а я на работе. А с другой – я же на работе! Я не на танцах. Я не у мамы в гостях. Я не с подружками на посиделках. Я на работе. На той работе, ради которой мы всё бросили и двинулись с места.
В нашем городе средней полосы России не было нормальной работы. Или так, она была, но она не оплачивалась так, чтобы её хватало, чтобы я – как мать двоих детей - досидела бы второй декретный отпуск и только потом выходила бы на работу устроив отпрысков в дошкольные учреждения. Нет и не было в нашем городе таких зарплат. Пахать должны были оба. А с учетом того, что Дима менял работу каждый год, при этом хорошенько посидев дома между работами, а меня не брали на приличную работу с двумя маленькими детьми, потому что они будут болеть, предложение поехать за границу поработать на одной из дочерних предприятий русского концерна представлялось огромной удачей. Оно и сейчас – огромная удача! И я прикладываю все усилия, чтобы не просто зацепиться, а стать нужным сотрудником.
Так стоит ли теперь роптать о том, что что-то тяжело и не так как мы представляли. Мы же понимали, что будет именно так – сложно и непредсказуемо. Или это осознавала только я?
- Давай, ты оденешь детей и я пойду с ними погулять? - донеслось откуда-то из глубины квартиры.
- Давай...
Я вытерла руки и пошла одевать детей.
Мы, все четверо, сидели на полу маленькой прихожей и смеялись как дети, когда Соня натянула шапку задом наперед. Вид у нее был очень смешной, очень. Словно гномик! Да, шапка такая интересная, тоже досталась нам от добрых людей, вроде шапочка как шапочка с помпончиком, но с ушками. И если шапку надеть задом наперед, то помпон съезжает назад и получается в прямом смысле шапка гнома.
- Всё, мы пошли...
Дима, Алёша, которого здесь все звали Алекс, и Соня вывалились из квартиры и пошли на горку у детского сада. А мне досталось полтора часа отдыха: как говорится, хочешь посуду мой, хочешь комнаты пылесось, хочешь игрушки собирай. Там ещё стирка в бачке лежит, её не забудь. А так – да – полтора часа отдыха.