Поток. Книги

19. Книги

     Книга приглашает в путешествие во времени и пространстве, и, главное, по духовным пространствам, не сходя с места.


Круг чтения
     Сколько помню себя – чтение всегда было моим любимым занятием. В 5-7 классах школы любимыми авторами были: Майн Рид и Джек Лондон, Фенимор Купер и Марк Твен. В 8 и 9 классах, начался «фантастический» период: Беляев, Ефремов, братья Стругацкие, Айзек Азимов, Кларк и Станислав Лем. До сих пор помню восторг, который доставило чтение «Понедельник начинается в субботу», «Голова профессора Доуэля» и «Лезвие бритвы». В 10 классе я зачитывался Достоевским. С напряженным вниманием читал «Преступление и наказание» - Раскольников не мог оставить равнодушным. «Неточка Незванова» и «Бедные люди» вызывали тихие слёзы сострадания и жалости. Я плакал читая.
     После армии, в институте, наступил период Хемингуэя, Стейнбека, Омар Хайяма, Монтеня. 
    «Мастер и Маргарита», прочитанная за ночь и «Один день Ивана Денисовича», полученный на один день – вызвали восторг и восхищение талантом и мужеством авторов, написавших эти книги в советское время.
     Чуть позже, в 25-27 лет, я открыл для себя: Куприна, Тургенева, Чехова, Лескова, влюбился в Ремарка и его героев.
      Ближе к сорока годам, когда начались неизбежные размышления над смыслом жизни и своем месте в нём, мне по-новому открылся Лев Толстой. Примерно в это же время я познакомился с «Игрой в бисер» Германа Гессе и «В лесах и дебрях Индостана» Елены Блаватской. Я читал и перечитывал письма Сенеки и дневники Марка Аврелия. К тому времени я уже не сомневался, что Мир разумно создан, что у него есть Первопричина, - сложность, системность, безупречность и гармония устройства живых организмов исключала случайность их появления. Но, как, кем и зачем создан этот дивный Мир? Ответа не было, а найти его было очень важно для меня.
   
      В 1999 году я впервые прочитал тоненькую брошюрку, которая называлась «Бхагават гита», и она просто потрясла меня, - простотой, последовательностью и ясностью изложения.
     Но мой переворот не был обращением в индуизм. Это был поворот не к конкретной религии, а к духу, обращение к духовности.
     После произошедшего во мне переворота я начал с большим подъемом, интересом читать философскую и духовную литературу. При чтении, во мне рождались мысли, иногда совсем непохожие на вычитанные из книг, а наоборот, часто противоположные прочитанному. Я искал в книгах подтверждение своим мыслям, и, найдя такие подтверждения, - радовался. В этом случае, прочитанное в книге, подтверждало правильность моего духовного пути. А авторы, так же, как и я думающие, стали любимыми авторами, как бы моим «вторым я». Просто они раньше и лучше меня смогли выразить те же переживания.
     За Бхагават гитой, последовал Инайят Хан, Коран, Дао Дэ цзин, повторное и более вдумчивое чтение Нового Завета. Из доступных философов, с интересом познакомился с Меррил-Вольфом, Капрой, Мичио Каку, Мейстером Экхартом, Джеймсом («Многообразие религиозного опыта») и Ангелусом Силезиусом.
     Из русских философов с интересом читал Розанова, Бердяева, Ильина, С.Н. Булгакова, Успенского, В.С. Соловьёва, Флоренского, Франка.
     Ближе всех мне Н.А. Бердяев. Почти полное совпадение взглядов с ним на предназначение человека.  Нравится Соловьёв. Его работа «О Любви», на мой взгляд, интересна, актуальна и полезна для чтения до сих пор, вне зависимости от убеждений, пола и возраста читателя.
     Из православных авторов с удовольствием читал А. Меня и В.Ф. Войно-Ясенецкого.
     Ну, и наконец, чтобы завершить этот очень краткий обзор круга чтения, сейчас я с удовольствием читаю воспоминания о жизни известных людей.
      
     С интересом читаю письма Гоголя, Пушкина, Достоевского, Тютчева. Перечитываю русских классиков и философов.
     Ни разу не упомянул о Пушкине, потому, что он занимает особое место –  творчество Александра Сергеевича я любил, люблю и, уверен, что буду любить всегда. Без всякого преувеличения, искренне считаю – счастье знать русский язык, чтобы только иметь возможность читать и понимать:

«Уж небо осенью дышало,
Уж реже солнышко блистало,
Короче становился день,
Лесов таинственная сень
С печальным шумом обнажалась,
Ложился на поля туман,
Гусей крикливых караван
Тянулся к югу...»

    Эти стихи видно сразу и глазами и душой; даже кожей осенний холодок ощущается. Они создают эффект присутствия, меняют настроение. Или:

«…Как это объяснить? Мне нравится она,
Как, вероятно, вам чахоточная дева
Порою нравится. На смерть осуждена,
Бедняжка клонится без ропота, без гнева.
Улыбка на устах увянувших видна
Могильной пропасти она не слышит зева;
Играет на лице еще багровый цвет.
Она жива еще сегодня, завтра нет».

     Прочитав, вспоминаю одноклассницу - Марину, умницу и красавицу, умершую от острого лейкоза в 14 летнем возрасте…

     Или, о приходе вдохновения:

И забываю мир — и в сладкой тишине
Я сладко усыплен моим воображеньем,
И пробуждается поэзия во мне:
Душа стесняется лирическим волненьем,
Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
Излиться наконец свободным проявленьем
…
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Минута — и стихи свободно потекут…

     А удивительный, фантастический сон Таньяны? А повести Белкина, Капитанская дочка? О Пушкине можно бесконечно…