Недоброе утро

Утро человека, принимающего опиоиды, начинается ближе к обеду, а то и позже.

Сразу внесу ясность: мне не нравится определение человека как «наркомана». Это этически неприемлемо и унизительно, на мой взгляд.
 Оставьте право человеку называться человеком.
 Поэтому пусть будет человек, который принимает наркотики.

Если с вечера, перед сном, он укололся — прогнал по вене с ветерком несколько кубиков черняшки или соломы (маковая соломка, приготовленная особым химическим процессом; а черняшка — это уже готовый продигидрированный опий-сырец): снял с кончика ножа темно-коричневый кусочек, похожий на смолу, кинул в кружку, чуть покипятил на плите, процедил шприцом через кончик иглы с ватным тампоном, чтобы очистить раствор. Остудил — коли по централке (вена).

Неопытный колет в руки: кисти, ниже локтя, там, где ему удобно.
Но там видны следы от инъекций, поэтому появляются «дороги» (мелкие шрамы от уколов).
 Матерый, опытный колет в ноги, подмышку или в иное незаметное место.
 Когда вен совсем не осталось, открывают пах и вводят раствор в эту глубокую вену.
 Колют в ладони, в веки тонкой иглой (инсулинкой).
Да куда угодно, где осталась хоть ниточка вены.
 Но это другая история, и подробности не столь важны.

А если лег спать на кумаре («кумары» — сленг: тело реагирует комплексом расстройств на физическом уровне. Мозг требует привычного допинга, отвечая на его отсутствие психическими отклонениями.
 Совокупность этих реакций называют абстиненцией).

Наркотический голод — это страшно. Несчастному в ломке не позавидуешь. Он будет лежать и мерзнуть под шерстяным одеялом, когда за окном плюс тридцать.
 Его будет лихорадочно знобить, при этом он будет обливаться липким потом.
 Будет лежать до последнего, пока не позвонит телефон, и, может быть, приедет «спаситель» — товарищ с дозой.

А если нет?
 Тогда придется выйти из дома и пойти самому искать, где «раскумариться».