Страх Господень

Старое седое кладбище еще дремало этим ранним утром. Плотный густой туман обволакивал потемневшие от сырости кресты, словно укутывая каждого жителя этой страны мертвых, обещая им сладкие и тихие сны, мягкую как пух землю и вечный покой. Кладбище стояло на отшибе, поэтому посещали его редко, разве что новые жители приезжали или перелетные птицы иногда залетали сюда, да и то ненадолго. Этим утром Среди холмов появилась черная длинная и худая фигура, она слегка подрагивала, словно ожидая кого-то у самого входа в тихую обитель.

 Водители такси не были суеверными, но этим ранним утром на вызов к кладбищу ехать никто не хотел: далеко, да и нет желания начинать день с грустной нотки-"весь маршрут насмарку». После недолгих переговоров отправили старого Пахомыча, еще посмеялись, мол " ты уже пожил».
Дорога была плохая: яма на яме.
— Кого только могло занести этой предрассветной порой на кладбище? -думал Пахомыч, ловко развернувшись у входа, он остановился.
 Только сейчас таксист заметил черную страшную фигуру у обочины. Это невероятное существо двинулось к такси. Руки Пахомыча не двигались, от страха его словно парализовало, сейчас он мог делать лишь одно — безотрывно смотреть на ужасный силуэт, который медленно приближался к нему.
— Это обычный пассажир, просто заблудился на кладбище или возвращается от куда-то, -уговаривал себя водитель, но другой голос внутри твердил:
— Не ври себе, Пахомыч, вот ты и допрыгался: пришла твоя Смертушка. Будешь знать, как обманывать пассажиров, воровать бензин, и соседу по квартире ты на прошлой неделе нагрубил.
Ее капюшон слегка дернулся, и седые волосы выпали наружу. Таксист задрожал всем телом, словно на удава он смотрел на черную фигуру. Она молчала, пристально смотря прямо в душу своими кровавыми глазами.
Пахомыч вспотел, и маленькие слезы навернулись у него на глазах.
— Господи, вот он-страх Божий. Так оказывается приходит смерть за человеком, а ты даже вздохнуть не можешь или сказать, что в свое оправдание. Я бы все осознал, и яблоки вернул соседке, мальчишку мелкого бы пожалел-подвез бесплатно, да и жене своей не грубил бы больше. Господи! У меня же семья и дети, хоть они уже и подросли, а еще требуют моей заботы, да и жена, старуха старая, как без меня.
Тень взмахнула черной палкой.
Пахомыч замер, вот и косу уже достала, значит — не о том я думаю.
Хриплый загробный голос произнес:
— В деревню за город вези, к старой школе.
Таксиста эти звуки проняли до костей, он судорожно пытался завести машину- не получалось -руки дрожали, холодный пот катился по спине, пока тень убирала свою косу в багажник, потом обреченно вздохнул и наконец тронулся.
Смерть не унималась, продолжая что-то шептать на заднем сидении:
— УУУ, черти, всю голову мне скрутили. Сейчас отдохну и за работу.
— Значит есть еще у меня время. Значит, не о том думаю-каяться нужно, — подумал Пахомыч и заговорил:
— Человек — то я никудышний: все вру да вру, жену свою обманывал, даже изменял по молодости. Детей поедом заел — из дома сбежали сразу после школы. Да и жадный я. Вообще, НЕГОДЯЙ. Слезы опять предательски полились по щекам.
Смерть посмотрела на него своими невидящими глазами и произнесла:
" Угу! «, что-то пометив в белом листке.
— Грехи вычеркивает, -подумал радостно Пахомыч-Может и есть у меня еще шанс отсрочки. Господи! Вот- страх Божий. И продолжил протяжным голосом, чуть всхлипывая:
— Прости меня, ведь в Бога — то я не верил, и жил, как скотина: ни себе ни людям. А еще я ботинки своровал у соседа, а сказал, что не брал.
— Хорошо, — сказала Смерть хриплым голосом, и еще что-то вычеркнула, перелистнув страницу.
— Е-мое, да они там с детства на меня досье ведут, -подумал Пахомыч и вспотел пуще прежнего.
— Убийца -я, сколько котят утопил в деревне, так просили, а отказать не мог. Прости меня — за бутылку водки живых тварей уничтожал. Но теперь каюсь, больше такого не повторю НИКОГДА. Он слегка повысил голос, а Смертушка опять зыркнула на него и уткнулась в свои листочки.
Но на душе у таксиста стало легче, словно маленько отлегло.
— Нужно еще рассказать о драке со Степаном по пьяни, о том, как напиваюсь после работы, да жену бил два раза, но за дело — грубила, окаянная.
— Я же, когда перед Богом предстану и за нее отвечать буду, значит — могу и повоспитывать, но, каюсь, следующий раз без рукоприкладства.
 Вдруг Смерть встрепенулась и сказала:
— Мне здесь останови, приехала. За работу пора.
— Прости меня ради Бога, раба грешного — завыл Пахомыч, совсем отчаявшись
Смерть помолчала с минуту и сказала:
— Ладно, открывай багажник, прощаю.
— Господи, -обрадовался Пахомыч, — так Вы не за мной. Хорошего дня, пусть черти вас слушаются, — он угодливо подал черную палку из багажника, ловко запрыгнул в машину и подумал:
— Вот страха Божьего натерпелся. Все, начинаю жить по-новому. Сейчас же поеду жене куплю цветов и конфет. Настроение его улучшилось, и он засвистел.
А черная фигура все стояла и смотрела на уезжающую машину, потом вздохнула и сказала:
— Вот день сегодня не задался с утра. То автобус перепутала-уехала вместо работы на кладбище. Еще и таксист попался чудной. Думают-если учитель, так все можно говорить, что на душе наболело. А я — тоже человек, вот бумагу везу в рулоне на рисование, а ведь эти маленькие чертята-дети опять слушаться не будут — горло и так сорвала. Еще и таксист этот…
Ее мысли все текли и текли дальше, даже не подозревая, какого страха из-за нее натерпелся человек.