Эпилог. Копия

­­З­емля, Москва — столица СССР. Большой Кремлевский Дворец. 25 декабря 2341 г.

Кетцоалькоатль 127349, ступая своими титановыми когтищами по мягкому красному ковру, дошел до нужного кабинета. На киборге был советский темно-зеленый полковничий китель с тремя звездами, галстук на голое металлическое тело, оливковые брюки, из которых торчали металлические конечности.

Он аккуратно постучался в старинную дубовую дверь... Лазерные датчики, установленные на старинных сосновых панелях, зафиксировали личность гостя.

- Заходите уже, галантный вы наш! - послышался из кабинета голос Председателя Политбюро. – Мы уж думали, что вы заблудились!

В старинном кремлевском кабинете со светло-желтыми стенами, огромным дубовым столом с зеленым сукном и портретами великих исторических личностей  государственного масштаба киборга уже поджидал непосредственный руководитель — Андрей Семенович Подгорный со значком в виде флага СССР. За длинным столом уже восседали десять человек в безупречных черных костюмах при галстуках с такими же значками, многие с государственными наградами. И еще пятнадцать находились в данный момент «на местах» и были подключены виртуально, присутствуя в кабинетах в виде голографических проекций.

- Разрешите, товарищи? Извините, я только что с пленума.

- Давно пора! - ответил нетерпеливый председатель. - Давайте уже, товарищи, завершать дела и пора к Новому Году готовиться! Проходите, Кетцель Петрович, мне еще сегодня перед Совмином выступать!

- Если нужно, я задержусь! Чтобы остальных товарищей не томить.

На самом деле киборг слукавил. Прежде чем явиться на совещание Политбюро, он не мог отказать себе в удовольствии прогуляться через Красную Площадь. У киборга
тоже были свои вкусы, и он не собирался отказывать себе в удовольствии насладиться архитектурным ансамблем центра старой Москвы.

Если бы путешественник во времени из двадцатого века очутился бы на Красной площади века двадцать четвертого, он бы за голову схватился от испуга, - как изменилось сердце России! А еще он решил, что Россия погибла или захвачена какими-то пришельцами из космоса.

Во-первых, он пришел бы в ужас от бесформенной громадины в краснокирпичном псевдорусском стиле, в которую превратился Исторический Музей. Музей истории номер один нынешнего государства Советского (сиречь Российского) вырос до двадцати этажей и разросся в сторону Никольской башни, Александровского Сада и Манежной площади, включив в себя и подземные сооружения бывшего здесь когда-то Музей Археологии и станции «Охотный Ряд» бывшего Московского метрополитена. Несколько станций метро также превратились во фрагменты исторической реконструкции. Здесь можно было представить себя древним москвичом и прокатиться на стилизованном под 20 век синем электропоезде до станций «Лубянка», «Чистые Пруды» и «Красные Ворота», или прогуляться по пешеходной Тверской улице до огромных зеленых садов, занявших, как и в старину, Бульварное и Садовое Кольцо, - мимо памятников Пушкину, Юрию Долгорукому и Маяковскому, мимо старинных домов и бывшей Городской Думы.

Между Историческим музеем и пятнадцатиэтажным Музеем Революции больше не было Иверской часовни. А при входе на главную площадь страны гипотетического путешественника во времени и вовсе удар бы хватил. Он бы увидел прилепившийся к пересечению Красной Площади и Никольской … Храм Василия Блаженного, на месте несохранившегося Казанского Собора. Многие москвичи считали этот храм частью единого архитектурного ансамбля, и лишь подкованные в истории люди знали, что столетия назад этот храм стоял на противоположной стороне площади, у Васильевского спуска. Разгадка была проста. Нынешний храм Василия Блаженного был репринтом, искусной копией старого Покрова На Рву. Старый храм был разрушен во время высадки на Красную площадь десантного корабля хвиллов.

Нынешняя Красная площадь была в два раза шире. Исчезли бывшие Торговые Ряды – ГУМ. На этом месте площадь продолжалась до чудом сохранившегося Никольского Пассажа, который и стал новой ее границей. С площади исчезла брусчатка, ее заменила зеленая трава и цветы, появились пешеходные силовые тропки для пешеходом. А на месте бывшего ГУМа шелестела листьями Никольская роща – регулярный парк из декоративных американских кленов. Парадов здесь уже не проводили… В центре рощи высился восстановленный памятник Минину и Пожарскому.

Вдоль Кремлевской стены вместо стоявшего здесь когда-то гранитного Мавзолея появились гранитные поминальные таблички с бесчисленными фамилиями погибших в Терранской битве героев. А напротив восстановленной в 2217 году Спасской башни, на том месте, где стоял когда-то старый Василий Блаженный, поднимался в небо тридцатиметровый кристалл-сталагмит, самопроизвольно изменяющий свой цвет и озаряющий окрестности мягким природным сиянием: от кроваво-красного до лазурного. Это был подарок дружественной Шедарской цивилизации. Этот же кристалл обладал еще одним чудесным свойством – рядом с ним у людей странным образом повышалось настроение, исчезала всякая грусть и злость. Эта необычная достопримечательность и получила название – Кристалл Оптимизма. А рядом с ним стоял памятник Неизвестному Солдату с Вечным Огнем, являясь как бы отсечкой, границей Красной Площади. Причем Неизвестный солдат был изваян в человеческий рост в виде обычного бойца-ополченца в старинной маске-балаклаве, шлеме и бушлате со старым обыкновенным плазматом Калашникова. Таким образом, у бойца видны были видны только глаза. Памятник не был закрыт или огорожен, и всегда находился почти в идеальнои порядке. Почти, потому то у москвичей укоренилась традиция в декабре укрывать бронзового защитника пальто или плащом, или каким-то иным предметом верхней одежды, а на шею повязывать разноцветный праздничный шарф. Причем за сезон фасон одеяний мог смениться несколько раз. Московские власти пытались с этим бороться, а потом смирились… Плазмат обматывали новогодними украшениями, а рядом с Вечным Огнем всегда парило в воздухе огромное количество разноцветных «моргалок» и красивых коралловых статуэток, заменивших в 24 столетии цветы. А старожилы знали множество легенд о том, какие части памятника нужно потереть на удачу. Соответственно, эти отдельные части памятника сияли, будто золотые.

У Васильевского спуска, где находилась длиннющая стоянка аэромобилей, была лодочная станция и плескались воды Кремлевского залива каплевидной формы, - на месте Балчуга и бывшего района Замоскворечье, уничтоженных выстрелом хвилланского крейсера с орбиты. В середине залива был Третьяковский остров, на котором высилась возрожденная Третьяковская Галерея, - слава Богу, большую часть картин в 2201 году успели эвакуировать.

Кремлевская набережная перестала быть гранитной и превратилась в обычный пляж, где рядом с Тайницкой башней загорали, плескались и играли в пляжный футбол (разумеется, летом) отдыхающие. Причем, нередко среди веселых парней и визжащих в брызгах чистейшей Москвы-реки девчонок, можно было увидеть и кремлевских чиновников, ответственных работников и депутатов из коридоров власти, спустившихся с Боровицкого Холма, из-за Кремлевской стены на обеденный перерыв или отдых. Времена нынче были другие, бояре не брезговали общением с народом, так как сами происходили из тружеников. Здесь же находилось летнее кафе «Иван Великий». В январе-феврале на реке намораживали лед, и пляж превращался в каток. А чуть подальше, у Пречистенки и Храма Христа Спасителя зимой действовал Всесоюзный клуб «моржей», в котором состоял и сам Андрей Семенович Подгорный, Председатель Политбюро Верховного Совета СССР.

А на юге за заливом в небеса уходили сверкающие огнями утесы огромных стратоскребов: «Даниловского», «Донского», «Профсоюзного», «Киевского» и одного из самых высоких в столице, высотой в два километра, - «Чертанова». Старые московские районы превратились в сказочные поднебесные дворцы, на фоне которых очень скромно смотрелась маленькая иголочка когда-то самой высокой в Европе пятисотметровой Останкинской башенки. Комплекс зданий «Москва-Сити» не дожил до нынешних времен вследствие низкого качества строительства высотных зданий в двадцать первом веке. Восстанавливать его после Терранского сражения не стали…

Итак киборг, добравшись наконец до своей цели, на цыпочках прошел под осуждающими взглядами членов Политического Совета к столу, занял свое место... Продолжился доклад одного из руководителей с Веги.

Когда он завершился, наконец, заслушали доклад самого 127349, - о нынешнем положении дел на Болхиа. Кетцель с гордостью представил свои цифры, сообщил о подъеме производства, о пресечении попыток некоторых контрпродуктивных местных недобитков разрушить социалистическую идиллию... Доклад получился весьма оптимистичным и полным планов на будущее. Собравшиеся выслушали его с видом римских стоиков, осужденных на казнь, - всем уже хотелось забыть про дела.

- Также я считаю, что уже пришло время для административно-политической реформы, как и намечено по плану «2350»! - завершил выступление Кетцель и сел на свое место.

- «Карфаген должен быть разрушен»! - улыбнулся один из ответственных членов. - Товарищ «сто двадцать седьмой», вы как Марк Порций Катон завершаете все выступления одной фразой!

- Наш Карфаген нужно не разрушить, а переделить! - уточнил Кетцель. - И только потом приступать к формированию новых производственных кластеров.

- Мне кажется, вы форсируете события, Кетцель Петрович! - мудро заметил Подгорный. - Ибо сначала должны сложиться хотя бы контуры новой производственной структуры, а уже после, когда общественность привыкнет к этим новым контурам, уже предлагать новые варианты деления страны. Потому что сейчас для большей части нашего народа это непонятный и чуждый проект. Всем уже привыкли к старым республикам.

- Все равно, я считаю, что нынешнее административно-территориальное деление страны устарело еще во времена Терранской Битвы! - заявил Кетцель. - Какие национально-территориальные республики в двадцать четвертом столетии?!

Поспорили еще немного… Через час государственные мужи все же вспомнили о времени и стали расходиться на новогодние каникулы.

- Товарищ «сто двадцать седьмой», задержитесь! - предсказуемо попросил Кетцеля Подгорный.

Кетцель остался сидеть за старинным столом, за которым проводили совещания еще правители первого СССР. Кроме того, за столом остался еще один человек — средних лет светловолосый мужчина лет сорока, спортивного телосложения, в сером пиджаке и с обручем мыслесвязи на голове. Кетцель не знал его. Он попробовал идентифицировать его QR-код на значке, - вышла информационная ссылка: «Московский институт экспериментальной генетики и биологии имени В.А. Милейко»

- Давайте, товарищи, закончим еще с один делом, - торопливо сказал Подгорный, когда они остались в кабинете втроем. Знакомься, Петрович ... Вячеслав Джафарович Круглов, директор института генетики, действительный член-корреспондент Академии Наук СССР, входит в «золотой миллион» интеллектуалов Земли.

- Здравствуйте, товарищ 127349, - протянул Кетцелю руку Круглов. – Вы меня не знаете, а я вас знаю, и очень хорошо. Это мы обеспечивали работы по вашим проектам «Перестройка» и «Дублер». Всегда хотел познакомиться с живой легендой товарищем 127349.

- Да будет вам, нашли себе легенду! – просигналил киборг. – Вот в старое время были легенды. Прадед мой был есаул казачий, прапрадед – атаман казачий, а я так, хрен собачий!

- В чувстве юмора вам не откажешь! – засмеялся Круглов.

- Кетцелю Петровичу уже сто сорок лет, и мне иногда кажется, что он в большей степени человек, чем мы все вместе взятые! – улыбнулся Подгорный. – Полковник наш рожден был хватом! Слуга царю, отец солдатам … Однако, товарищи, давайте к делу. И вас не хочется задерживать, и сам тороплюсь.

- Товарищ Кетцель… я могу к вам так обращаться? – с некоторой робостью спросил Круглов. – Очень интересует развитие нашей работы. Как поживает наша копия?

- Да, как там княгиня ваша с французской фамилией? – присоединился к вопросу Подгорный. – Жю Сет … кажется? Или она графиня? Да, графиня Жю Сет…

- Ну, если быть точным, то условно «Жю Сет 2.0» - уточнил педантичный Вячеслав Джафарович. – Настоящая же графиня погибла в ноябре тридцать девятого года.

- Да, жалко женщину! – посерьезнел Андрей Семенович. – Честно, жалко… Может, и совершала определенные ошибки, но погибла геройски! Всю базу спасла, а, может, и всю эту планету. С душой была баба!

- О чем вы говорите, товарищи, не понимаю! – Датчики Кетцеля стали зелеными, как болотная муть. – Товарищ Стелла Жю Сет жива и здорова, пару дней назад на своем корабле вылетела на родину, на планету Гуриасс в отпуск и для выполнения задания по линии своего ведомства.

- То есть дублер прижился на сто процентов? – переспросил Круглов.

- Ну не на сто, конечно … Ста процентов никто и не ожидал. – ответил Кетцоалькоатль. – Совпадение личностей исходной Жю Сет и ее копии – 99, 93461207 процентов. Совпадение биоритмов – 99,87 процентов. Совпадение отпечатков пальцев – полное. Ну а изменения в характере всегда можно списать на психологию, стресс, переоценку ценностей… Хотя чем дальше, тем различия между дублем Жю Сет и ее исходной копией, если бы она осталась жива, будут только возрастать. Но, я считаю, в пределах разумного. Люди ведь меняются со временем. Она полностью осознает себя, как Стелла Жю Сет. Она сохранила все свои привычки и память. Сохранила свои способности… Даже любовь к своим близким. Недавно со своей дочерью помирилась…

- Но были и корректировки у дубля? – переспросил Подгорный.

- Конечно, - подтвердил Круглов. – Жю Сет 2.0 это значительно улучшенная версия Жю Сет 1.0. Искусственное тело изготавливалось полгода по новейшим биотехнологиям. Были внесены корректировки в ДНК, исправлены проблемы со здоровьем, гормональные сбои, которыми страдал оригинал. Полностью исправлена репродуктивная система… Пересадка головного мозга в новое тело была проведена ювелирно, телепатические возможности дубля многократно усилены. Также общая физическая выносливость организма, психологическая устойчивость… В общем, постарались наши институты на славу!

- Более того, нынешняя Жю Сет даже не знает всех своих возможностей, - добавил Кетцель. – Значительно изменился и ее характер… Современная Жю Сет – дама очень
зрелая, сметливая и я бы сказал, советизированная. Ну, это уже заслуга Павла Андреевича Ковуна, он с ней своей памятью поделился, ну и в целом выпестовал
новую советскую личность, как свое собственное дитя.

- А прежними глупостями графиня балуется? – с усмешкой спросил Подгорный. – Ну, …, вы поняли, что я имею в виду, товарищи!

- Пока еще да… - ответил Кетцель. – Мы ведь не трогали головной мозг при пересадке, и сохранили все отделы, даже ту самую вилкообразную железу. А, следовательно, все ее воспоминания и связь с предыдущими поколениями тоже. Но это атавизм, угасающие старые привычки… Еще года два – и Жю Сет откровенно плеваться будет от своих старых воспоминаний. Жесткая, конечно, корректировочка получилась, но уж лучше так, чем никак… Разумеется, для всего мира графиня Жю Сет год находилась в коме на Абилоне, где трудолюбивые механизмы по микрону восстанавливали ее поврежденные участки тела. На самом деле там восстанавливать уже нечего было. Два года назад капитан-десантник Степан Титов умер при декрионизации при гораздо меньших повреждениях. Старую Стеллу реанимировать было просто бессмысленно.

- А сколько человек об этом знает? – спросил Подгорный.

- Кроме непосредственных участников, я, вы, Ковун и Лилия 651Х, – ответил Кетцель.

- А тело настоящей графини кремировали? – спросил Круглов.

- Так точно… Чтобы лишних вопросов не возникало... Прах помещен под ее памятник, установленный на нашей базе. Восстановлению и изучению не подлежит…

- Ну и сами понимаете, товарищи, если об этом кто-то узнает, - проблем не оберемся! – тяжко вздохнул Подгорный. – Плюс всемирный запрет на развития биотехнологий выше шестого уровня. Сразу возникает вопрос, - а есть ли у кого-то право вот так вот вносить исправления в человека, корректировать его, как низшую машину… Да тут даже саму пересадку мозга оспорить можно!

- Но ведь тогда и генетическую коррекцию и профилактику наследственных дефектов можно признать чуть ли не фашизмом и евгеникой. – нахмурился Круглов. – Все это потому, что Объединенными Нациями правят ретрограды, которым больше пошло бы жить в тихом и ползучем Темновековье, в 19 или 20 веках. Я думаю, товарищи, еще немного времени пройдет, и современные биотехнологии войдут в повседневную жизнь. Не все сразу… Все научные течения когда-то преодолевали сопротивление консерваторов… Я читал, что даже генетику и, смешно сказать, кибернетку, считали когда-то лженауками и преследовали. Всему свое время, товарищи!

- Возможно, вы и правы, Вячеслав Джафарович, но, как говорил русский поэт Некрасов: «Жаль только жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе!» - скептически заметил Подгорный. – Я за прогресс, но тоже считаю, что данный процесс должен находится под жестким контролем государства. Ей-богу, товарищи, я сам разрываюсь надвое! И, может быть, наступая на горло собственной песне, скажу вслед за консерваторами, что человечество еще не готово к этому.

- Да оно так никогда и не будет готово! -разгорячился Вячеслав Джафарович. – Вы только одумайте, товарищи, мы же стоим в одном шаге от человеческого бессмертия! То о чем мечтало человечество еще от костров каменного века! Теперь смерть не будет непоправимым бедствием! Люди не будут навсегда терять своих близких. Теперь после успешного опыта с графиней, мы можем об этом говорить с уверенностью! И если в результате какого-то несчастного случая молодой человек или, не дай Космос, ребенок станет жертвой трагедии, мы сможем вернуть его обратно! Ну, при условии, конечно, сохранения головного мозга.

- А если немолодой человек, его, стало быть, можно и в расход? – как-то нехорошо предположил Подгорный. – Пожил уже свое?!

- Что вы такое говорите? Я этого совсем не имел в виду, - смутился Круглов.

- Да нет, Вячеслав Джафарович, это не в ваш компьютер вирус…Просто я вам озвучил первую же этическую проблему, возникающую в таком случае. Где будет проходить граница между допустимыми для клонирования и недостойными?

- Почему же недостойными? Я для всех граждан хочу… - потупил взгляд Круглов. – Мне кажется, товарищ председатель, вы меня неверно поняли.

- Не получится для всех, Вячеслав Джафарович, - нахмурился Подгорный. – ВО что обошлась нам эта операция, Кетцель Петрович? В какую стоимость?

- Сорок две тысячи, Андрей Семенович, - ответил киборг. – И это с условием, что мои два ассистента-хайкиба помогли мне сделать эту операцию за «спасибо», в рамках научного эксперимента.

- Вот так вот, Вячеслав Джафарович, - развел руками Председатель Полютбюро. – Десять хороших зарплат честного труженика. А на Земле проживает двадцать пять миллиардов человек. И все жить хотят… Кроме того, в нашем мире и в нашей стране проводится ограничительная репродуктивная политика во многих республиках. Вы знаете, что каждый лишний, сверхплановый человек – это лишняя нагрузка на экономику. А тут, когда поколения не будут сменяться, молодые семьи вообще лишатся права на деторождение вследствие перенаселения? Очень плохие разговоры, товарищи, ведем, но об очень важных вещах. Стало быть, данное благо уже не для всех. А по какому принципу тогда его раздавать? По социальному рейтингу? По личным накоплениям на счетах? По наградам, чинам, регалиям? Понимаете, Вячеслав Джафарович, если и появится такая программа, относительно доступная для населения, она же расколет человечество на два враждующих лагеря похлеще, чем «холодная война» в Темновековье. Этот могучий разделитель оказывается самым сильным за всю историю человечества. Сильнее денег в эпоху капитализма. Раньше хоть смерть всех уравнивала: и богачей, и бедняков. А теперь получится новая элита и новый плебс? Кому доступна вечная жизнь, и кому недоступна? Кто будет отделять достойных и недостойных, кто может переродиться, а кто нет? Как в монологе Чацкого: «А судьи кто?!»

- Кроме того, я уточняю: в результате эксперимента появилась не выздоровевшая Жю Сет, а ее копия. – сказал Кетцоалькоатль. – Да даже не копия, а очень похожа и очень близкая к исходнику другая версия. «Очень похожая» на девяносто девять с лишним процентов. Но не та же…И развиваться она будет по своему пути, не так, как развивалась бы Жю Сет оригинальная.

- Да, придет такая условная жена какого-нибудь условного Васи, которого реклонировали и как скажет: «Васеньку моего подменили, он другой был! Воротайте мне мого бывшого! Я того любила, этого не люблю!» - высказал свою мысль Подгорный, намеренно коверкая свою речь под простонародный старинный говор. – И ведь не объяснишь, что условный «Васенька» теперь только такой… А если речь зайдет, не дай бог, про любимого ребенка или маму с папой, или про жениха-невесту? Сидит вроде тот же человек, а на самом деле уже другой... Тут такая анархия начнется! А вопрос коррупции, когда кто-то из недобросовестных руководителей захочет сделать реклонирование предметом торга? Или шантажа? И когда это выяснится, дай бог, не поздно бы уже было! Вот почему, товарищи, Объединенные Нации и не хотят разрешать реклонирование для бессмертия всех смертных. И я их в чем-то понимаю! По крайней мере, не сейчас, наверное…

- Но, а тогда зачем был нужен этот эксперимент?

- Потому что такие же исследования ведутся во всех странах мира. И если запрет все же будет снят, рано или поздно, мы не должны отставать к тому моменту от того же Китая или Северной Америки, например. Советский Союз должен идти в ногу с современными исследованиями, с прогрессом. Заодно мы получили массу материала о том, как будет проходить адаптация реклонированного лица, совсем не простого, заметьте! Поэтому все исследования нужны и важны, товарищи!

- Ну хорошо, вопрос этики, я понимаю! – примирительным тоном сказал Круглов. – Но почему тогда не создать банк резервных цифровых копий сознания?

- А смысл? – спросил Кетцель. – Это ведь будет другая личность, с теми же параметрами? Потом, я говорю еще раз, - стопроцентного совпадения не будет.

- А почему для клонирования выбрали именно Жю Сет? – спросил Вячеслав Джафарович.

- Потому что специальная техника была готова и отлажена лишь к лету тридцать девятого года, - ответил Кетцель. – Если бы постарались на два месяца раньше, спасли бы Титова.

- А что вообще делает «именно эту личностью» «именно этой личностью»? – спросил Круглов. – Ну вот что никак нельзя утратить при переносе?

- Мозг! – твердо сказал Кетцель. – Мы даже ее вилкообразные отростки удалять не стали, я имею в виду Жю Сет. Поэтому она и сохранила свои способности.

- Я согласен с товарищем Кетцелем, - ответил Андрей Семенович. – Но хотелось бы дополнить… Мозг, внутренний мир, окружение человека, его друзья и близкие, любимая работа, совесть и высшие мотивы. Все мы влияем друг на друга и формируем личность каждому из нас. Я – на вас, а вы – на меня, товарищи, как-то так. Ну и низшие мотивы, конечно, куда же без них… Восхождение человека по лестнице компетенций и моральное взросление никто не отменял, согласно Теории Воспитания.

- А биоэнергетический слепок человека можно считать частью личности? Его проекция в высокоэнергетических потоках? - не унимался Круглов. – То, что в старину называли «душой»?!

- Ну и что? – пожал плечами Подгорный. – Вы сами сказали «проекция»! То есть, буквально, отражение. Вот уж неожиданно, что вы, великий материалист, в религиозную мистику нас тянете! Это как солнечный зайчик на стене! Погаснет излучатель, то есть сознание – погаснет и отблеск.

- Но у нас тоже есть сознание? Я имею в виду машин,– сказал Кетцель – Почему же у нас нет Q-отражения, как у людей?

- Потому что вы существа другого характера, другого химсостава, другой энергетики, - с готовностью ответил Подгорный. – Может, и есть что-то, только пока не нашли.

- Нет… - опустил голову Кетцель. – У вас, людей, есть, а у нас нет… И как минимум, у Жю Сет этот Q-импульс после смерти оригинала куда-то переместился. Не исчез, не растворился, а именно переместился… Мы зафиксировали сброс энергии, характерный для экстренного перемещения, похожий процесс происходит при телепортации… А когда был запущен дубль Жю Сет, приборы зафиксировали зарождение нового Q-импульса. Мы так и не поняли, что за процесс мы запустили. Похоже, деление сознания Жю Сет… Мы не только сознание, мы, получается, и ее Q-проекцию клонировали. Или все же разделили…

- Как это? – не понял Круглов. – Что значит, разделить Q-проекцию? Вы душу на две части поделили, получается?

- Или душа изначально была двойная! – предположил Кетцель. – И уже содержала запасную копию на случай гибели оригинала. Этот феномен так и остался необъясним. Федеральный аватар КибСГУиК 651Х пробовала изучить этот случай изнутри и пришла к выводу, что сознание Жю Сет как бы содержало двойной запас энергии, то есть некий запасной вариант, который заместил исчезнувший исходный Q-заряд.

- А там в сознание Жю Сет в этот момент никакой вирус не вселился? – спросил Подгорный. – Инопланетную угрозу тоже со счетов списывать нельзя.

- Или не находился там изначально? – предположил Кетцель. – Жю Сет ведь берет начало от шедарцев.

не вышло… - почесал нос Подгорный. – Усильте наблюдение за Жю Сет и …на всякий случай разработайте план … по выводу Жю Сет из строя. На всякий пожарный, как говорится… Как бы она не стала слишком опасной. И нужно обратиться за консультацией к шедарцам. Этим займемся мы здесь… Хотя если удастся привлечь ее в политику в наше объединение – это было бы просто прекрасно!

- Все-таки, почему же у вас есть энергетическая проекция на сверхвысоких уровнях, а у нас нет, - задумчиво повторил Кетцель. Глаза его стали желтыми, как лимон. – Неужели, это и есть та грань, которая отделяет человека от машины? Может, я и не существую вовсе, а просто имитирую свое существование? Равно, как и все машины?

- Петрович, хватит загоняться теориями заговора? – недовольно проворчал Подгорный. – Хочешь, моего «зайчика» забери?! Тебе охота загоняться, есть ты или нет? У нас еще закрытие съезда, совещание с КабМином, новогодние праздники на носу… Если хочешь понять, существуешь ты или нет, уйди с головой в дела. И сразу поймешь, что ты, Петрович, есть!

Кетцель ничего не ответил. Он встал из-за стола и подошел к окну, в котором на фоне городских огней танцевали в воздухе предновогодние снежинки.

Внучке и правнукам подарки нужно купить! – поднял палец Кетцель. – Я же совсем забыл!

- И на новогоднюю елку их в Кремль позвать! – добавил Подгорный. – Ну что, Петрович, существуешь ты?

- Еще как! Не дождетесь, органика!

- Ну, вот и ладушки… - хлопнул в ладоши Подгорный. – Так, теперь очень быстро, что по остальным вопросам?..