Кирдык, бабоньки!

Журналисты страдают от одной болезни - недержания. Невозможно что-то знать и не рассказать. Случайно мне доверили государственную тайну, но, спохватившись, попросили: «Ну, вы же никому — никому, никогда — никогда про это не расскажете?»

-Конечно же, никогда и никому про это не расскажу - торжественно пообещала. И сдержала слово, никому не рассказывала про тайну, только написала о ней в газету со стотысячным тиражом.

Опасность  для журналиста - заказное убийство. Мне угрожали бандиты, и угрожал депутат. Бандиты — люди сострадательные. Они убивают быстро, а потому не больно. А вот депутат обещал мне долгую, мученическую смерть, и я знала, что он меня не обманывает. Весь город видел, как он в дни помина привозил на кладбище  три букета своим жёнам. По неведомым обстоятельствам могилы супружниц располагались рядом, а огороженное пустующее место о чем-то определенно намекало внушительной площадью. За грандиозные памятные надгробия, видимые с каждой стороны кладбища, малые архитектурные формы в народе прозвали «могилой гарема». Депутат слёзно плакал, не забывая бывших жен. Каждую он щедро характеризовал лестными эпитетами. Но никто не проявлял сострадание и никто не утешал вечного вдовца. По неизменной традиции, только старый бомж по прозвищу Хромой участвовал в мероприятии и  стоял с протянутой рукой, выслушивая ежегодное обращение депутата к Богу.

-Господи, за что мне такое наказание? - депутат  задирал голову к небу.- Первая жена была неуклюжей: стукнулась о дверной косяк, переломала себе семь шейных позвонков. Но я её так любил, так любил, что установил памятное надгробие в виде трёхметрового позвоночника.

-Красиво! - отзывался бомж.- И жить не надо, когда такой памятник есть.
-Вторая жена была ревнивой и не отпустила меня на охоту, — продолжал «несчастный»- тайком надела на себя костюм медведя и бегала под прицелом полдня, пока по ошибке не разрядил в неё двустволку. Её могилу украшает авторская работа скульптора - медведь в полный рост.
-А я бы был хорошей женой и отпустил тебя на охоту, — подмасливался бомж, надеясь на короткую, но сытую жизнь.
-Третья была хорошей хозяюшкой. Она постоянно закатывала консервы, тушёнку. Однажды закатала саму себя в трёхлитровые банки. Прихожу домой, а там 20 трёхлитровых банок стоит. Суд назначил ей наказание: за оскорбление чувств семьи в области морали и этики  два года условного пребывания в подвале, за просрочку автомобильного налога, пока велось следствие, ещё полгода.
Депутат подошел к Хромому и протянул десять рублей.
-Выборы скоро?-  прошепелявил бездомный.
-Ах, да! - вспомнил депутат, протянул ещё червонец и достал откуда-то из пиджака початую бутылку.
-Уважаемый электорат! - произнес он и посмотрел на бездомного. - Уважаемый бывший электорат! - и обвёл глазами бескрайние горизонты кладбища.- Очень тяжёлым оказался нынешний год. Но есть  пословица «Терпение и труд все перетрут».

Хромой захлопал, громко закричал: «Слава сборщикам стеклотары! Вторсырьё - всему голова». Но тут земля заходила под ногами ходуном, кресты на могилах закачались, раздался громкий рёв, электорат о чём-то недвусмысленно намекал. Депутат сделал вид, что ничего не понял и нехотя удалился. За десятилетия работы привык ко всему: в него кидали тухлые яйца, гнилые помидоры, но он лишь говорил: «Благодарный электорат преподнес мне сегодня маску для лица. Натуральную. Экологически чистую». Когда депутат задержал зарплату на предприятии, работники перегородили трассу и перевернули машину, в которой он ехал, то он  прокомментировал этот факт на горсовете: «Меня так любят горожане, что носят на руках, вместе с машиной и с водителем»!

                Миротворец

Совсем недавно министерство труда чуть не ввело в действие новые квалификационные требования к журналистам. Если журналист - значит, обязан иметь за плечами журфак. Многие газеты выступили против законотворчества, и редактора сказали: «Большая часть журналистов не имеют профессионального образования, но они лучшие в данной отрасли». И тут я подумала: «Если журналистика  вторая древнейшая профессия, то почему бы и проституток не экзаменовать. Вот, например, работает за валюту, значит у неё диплом особый с евро и долларами на обложке. А если за рубли, на тебе бумажка, иди и ламинируй».
ххх
По телевидению показали сюжет. В Хакасии начался пожар из-за журналиста. Он поджёг траву, чтобы в кадре был красивый фон. И тут я поняла, что неправильно работала. Я всегда бегала за информацией, а нужно было самой её делать: поджигать дом, убивать бомжей, угонять иномарки.
Иногда меня посылают на ответственные задания, потому что я вечный посланец. Куда пошлют, туда и еду. Отправляют и на рейдерские захваты. Редактор говорит: «Наталья, идите и разберитесь, что же там творится. Рейдерский это захват или законный?» Подхожу к предприятию, а оно оцеплено войсками в камуфляже.
-Пропустите миротворца Наталью! - кричат в рупор полицейские, и заслон раздвигается.
По привычке рейдеры падают передо мной на колени и причитают:
-Мы больше не будем давить на джипах мамочек с колясками! Мы не будем наркотиками баловаться и людей на органы воровать! Только не говори нам этих страшных слов, Наталья.
Но я не люблю рейдеров. Стою перед ними в виде ужасающего зрелища: джинсы и куртка рваные, сквозь кроссовки торчат пальцы. Волос на голове нет, рот беззубый. Два кровавых синяка и ухо оторвано,  вчера с редактором удалось поговорить о гонораре, а он, кстати, бывший чемпион боёв без правил.
-Не говори, Наталья, не говори! - умоляют рейдеры и слёзы льются  из глаз.
-Братья!- начинаю жуткую, но короткую речь. - Я тоже была рейдером!
Бандиты захлёбываются от рыданий, они видят во мне своё будущее и убегают в панике с объекта.

                Летучка

Многие журналисты обожают свою работу, но ненавидят  летучки. Попала я однажды в коллектив, где редактор Глюк Глюкович бодро толковал:
-Коллеги, что нового в городе? Я просмотрел всю городскую прессу, и что же я увидел у наших конкурентов? На первой полосе фотография пожара, обгоревшего трупа и, кого бы вы думали? Нашей новенькой Любочки. Вот она крупным планом прямо на носилках лежит. А вот в свою газету наша звезда не написала ни строчки.
-Я пошла на пожар, стала делать снимки, но надышалась газа и упала в обморок, - пыталась оправдаться Любочка. -Так у меня труп и сорвался.
-У тебя не труп, а обеды и ужины на следующий месяц сорвались, - сказала заместитель редактора Вероника Безликина, с аппетитом поглощая десятый по счету пирожок. Ее пышные формы уже никак не умещались в шестидесятый российский размер, и вся она такая белокожая, с большими круглыми щеками и редкими волосами, частично посеребрёнными сединой, а частично краской, напоминала булочку. Недобрые коллеги поговаривали о её лесбийских наклонностях, но никто не решался проверить  информацию.
-А что, здесь платят зарплату? - спросил молодой, подающий надежды кадр Кирилл.
-Те, кто сдал свои трудовые книжки, зарплату никогда не получат, -ответил  Глюк Глюкович. - Мы за этих людей вносим бешенные отчисления. Сорок процентов от зарплаты. Получаем зарплату только я и…
-Я зарплату уже полгода не видела, -перебила  Вероника Безликина, позабыв стереть клубничный джем с пухлых щёк.
-Коллеги! Сообщаю  с прискорбием, что денег в кассе совсем не осталось, Те средства, что нам выделяют профессиональные союзы, уже закончились. Тем более, что недавно у меня было несколько командировок в дружественные страны, и даже подписка  не спасёт. А сейчас попрошу  приступить к своим обязанностям. А нам с заместителем ещё нужно план работы наметить…
Со вздохом сотрудники разошлись по кабинетам.
-Ну, как я их, Вероника? - спросил редактор зама.
-Прекрасно. Нам не нужен хороший журнал, он и так один-единственный в своей отрасли. Союзы нам ежегодно отстегивают сотни тысяч рублей, научно—исследовательский институт дублирует  зарплату. Поэтому журналисты нам не нужны, а за рекламой мы даже никуда не поедем. Всё у нас есть, всё у нас хорошо, а кому не нравится работать бесплатно, пусть уходят.
- Да! Мы не кузница кадров, а кузнецы собственного блага.

                Фриланс

На известном сайте трудоустройства  вакансия компании «Моя панама»: привлекательный работодятел,(ой, ошибочка) работодатель. На самом деле статус у «дателя» таков — издательский дом «Моя панама»: платим, когда хотим, а хотим редко. Моя переписка с издательством:
- Здравствуйте, Елена Жадобьевна! Когда  гонорар?
- Когда нам деньги придут, а придут, наверное, через месяц.
-Здравствуйте, Елена Жадобьевна! Месяц прошел, где гонорар?
-Пришлите свои реквизиты.
Спустя две недели:
-Здравствуйте, Елена Жадобьевна! Реквизиты выслала, в банк хожу, но денег нет.
-Простояла очередь на почте, но деньги не смогла отправить. У вас не все реквизиты. Вот другие корреспонденты мне выслали полный комплект документов. Пришлите мне: к/с, БИК, ОКОНХ, ОКПО, ИНН, КПП, ККК, КК и К.
Спустя еще две недели:
-Здравствуйте, Елена Жадобьевна! Выслала вам, как просили: корсчет, справку с психдиспансера, справку с кожвендиспансера, справку от гинеколога, анализы, а денег все нет!
- Это не мои полномочия- гонорары высылать!
Тогда пишу письмо главному редактору издательства «Моя панама»:
- Уважаемый Алексей Главвредьевич! Когда вам нужно я собираю материал в любых погодных условиях, будь то буря, ураган, мороз минус тридцать пять, а вот  заплатить мне  не очень-то  вам и нужно.
В ответ пересылает письмо, отправленное Елене Жадобьевне:
-Елена Жадобьевна, ответьте!
Елена Жадобьевна:
- Высылаю Вам гонорар и наконец-то мы с вами  навсегда распрощаемся!
«Ура!» подумала я. Но не тут-то было. Мой почтовый ящик, как клеймо раба, продали другому издательству. И однажды я открыла письмо с таким содержанием: Добрый день! Московское издание «Свет в просвет» хочет с вами сотрудничать. «Медицинский журнал о проктологии?» -  подумала.
«Вас устроит оплата два рубля за знак ? Да? Тогда пишите, ждем!»
Лохотрон продолжается.

Изображение от Freepik.