Туркестанцы! 9 часть

3 марта бригада заняла Гарм.

В Гарме были сосредоточены значительные силы басмачей. Кроме банд Курширмата и его курбашей Нурмат-Минбаши и Аскер-Палвана, здесь находился каратегинский бек Максум-Фузайль. Но басмачи, увлеченные разбоем в окрестностях Гарма, не ожидали, что нашим частям удастся пройти по разрушенной дороге. Этим и объяснялось, что победа под Гармом была одержана сравнительно легко.

Потерпев поражение, ферганские басмачи бежали в Алайскую долину, а Максум-Фузайль увел свою банду в Дарваз.

1-й кавалерийский полк разбил в Каратегине местных басмачей и захватил в плен 18 курбашей — инициаторов и организаторов басмаческого движения. Пленных я отправил в Дюшамбе к председателю Диктаторской комиссии Усману Ходжаеву. Но скоро мы узнали, что он без ведома командования корпуса освободил курбашей, объясняя свой поступок тем, что курбаши поклялись аллахом не выступать против Советской власти. Некоторых курбашей Усман Ходжаев сделал своими уполномоченными. Последствия этого нового предательства сказались очень скоро. С помощью освобожденных Усманом Ходжаевым курбашей дарвазский бек вместе с прибывшим к нему Максум-Фузайлем организовал крупную басмаческую шайку, захватил несколько кишлаков и овладел Дарвазским ущельем. Чтобы еще больше затруднить передвижение частей Красной Армии, Максум-Фузайль сжег в окрестностях все мосты.


* * *
Каратегин — один из красивейших районов Таджикистана. Города Гарм, Оби-Гарм, Калаи-Хаит и Калаи-Ляби-Об утопали в садах. Карагачи закрывали сверху своими могучими ветвями узкие улицы. Столетние чинары окружали глубокие родники с прозрачной и холодной водой. В долинах рек раскинулись ореховые рощи. А над всем этим в синем небе возвышались белоснежные вершины гор.

Гарм — старинная крепость на берегу глубокой и быстрой реки Сурх-Об. Дороги к Гарму проходили по кручам гор и труднодоступным перевалам. Расположенный в центре Каратегина, Гарм был удобным опорным пунктом боерайона. В крепости разместились штаб 1-й кавалерийской бригады, тылы и бригадный лазарет. Из Гарма части бригады уходили для проведения операций.

В 1921 году весна пришла в Каратегин удивительно рано. В полукилометре от стен Гарма, у подножья высокого холма, с которого видна была вся крепость, раскинулся огромный сад. Оттуда по вечерам ветер доносил в крепость запахи цветущего миндаля и урюка. Пригодных для сельского хозяйства земель в Каратегине было мало, и все они находились в руках у беков. Дехкане же вынуждены были арендовать у амлякдаров[20] за высокую цену жалкие наделы. Но даже и таких наделов не хватало, и многие каратегинцы уходили на хлопкоочистительные и маслобойные заводы Ферганы.

В эту весну впервые в истории Каратегина дехкане работали на собственной земле. В свободное от службы время красноармейцы помогали дехканам привести в порядок гармский сад. Однажды, когда я с красноармейцами был в саду, ко мне подошел комиссар бригады Логинов и сказал, что со мной хочет поговорить какой-то слепой каратегинец.

— Пусть идет сюда, — сказал я.

Ко мне привели огромного роста мужчину с широченными плечами и красивым, несмотря на слепоту, лицом. Такие могучие люди встречаются очень редко, и забыть их трудно. Я сразу вспомнил, где я видел этого человека. Его подобрали наши санитары после боя под Гиссаром. Он был ранен в голову и вскоре ослеп. Я разговорился с ним в лазарете, где его лечили, и он рассказал мне тогда о себе.

Было их пять братьев, и всех до одного Максум-Фузайль мобилизовал в армию эмира. Младшие братья хотели бежать в горы, но он, как старший, их не пустил, опасаясь, что Максум-Фузайль расправится со всей семьей, которую взял в качестве заложников.

Я поздоровался с каратегинцем по-таджикски. Довлят-Ша узнал меня по голосу и стал благодарить за то, что ему спасли жизнь и отпустили домой, хотя знали, что он убил в бою двух красноармейцев.

— Как это случилось, я и сам не знаю, — говорил он. — Я много лет работал в Фергане вместе с русскими. Ничего, кроме хорошего, от них не видел. Когда од-нажды меня обсчитал хозяин, все русские рабочие потребовали уплатить мне что положено. От русских рабочих я узнал, за что борются большевики.

Довлят-Ша просил меня сказать, что он должен сделать, чтобы искупить свою вину. Узнав об избрании его в кишлаке аксакалом, я сказал ему, что искупить свою вину он может только при условии, если будет продолжать дело, за которое отдали жизнь два красноармейца, погибшие в борьбе за освобождение бухарского народа. Я объяснил ему, что мы не мстим беднякам, обманутым и одураченным беками, если они по-настоящему поняли свои ошибки.
Призывая в свидетели работавших в саду местных жителей, Довлят-Ша сжал огромный кулак и, потрясая им в воздухе, сказал:

— Я потерял глаза, но теперь стал видеть лучше, чем когда был зрячим…

Население Каратегина всеми условиями материальной жизни было прочно связано с промышленным пролетариатом Ферганы. Политическая работа, которая проводилась в Каратегине комиссаром бригады Логиновым, давала прекрасные результаты. Большинство каратегинцев поддерживало Советскую власть и давало отпор проискам младобухарцев и их союзников — басмачей. Этим и объяснялось, что главари басмачей бросили большие силы для того, чтобы терроризировать мирное население Каратегина.


* * *
В конце марта 1921 года 1-й кавалерийский полк, разгромив местные шайки басмачей, выступил из Гарма и, преследуя разбитых под Гармом басмачей Курширмата, догнал их в горах.

Горные тропы, ведущие в Фергану, были завалены глубоким снегом. Курширмат собрал пастухов киргизов и заставил их с яками[21] идти впереди и прокладывать ему дорогу. Таким образом была проложена тропа от урочища Катта-Карамык до Дараут-Кургана.

Кавалеристы 1-го полка, пройдя за два дня 130 километров, догнали басмачей в урочище Катта-Карамык. От полного разгрома их спасли только глубокие снега, мешавшие обходным маневрам. Басмачи оставили в урочище около пяти тысяч баранов, все отнятое у населения имущество и 40 кожаных сундуков, похищенных из каравана эмира. Остатки банд налегке уходили к ферганской границе.

Командир полка Д. Е. Красильников послал в Шахимардан двух местных жителей (в Шахимардане стоял 13-й полк 3-й Туркестанской кавалерийской дивизии), чтобы предупредить гарнизон о том, что шайки Куршир-мата направляются из Каратегина в Фергану.

1-й кавалерийский полк преследовал басмачей почти до самого перевала, где их перехватили бойцы 13-го полка. После этого полк остановился в становище алайской царицы, которая являлась потомком древних ханов. Не играя особой роли в политической жизни Киргизии, царица не представляла никакой опасности и даже сама просила Красильникова защитить ее от набегов басмачей. Полк Красильникова пошел в Калаи-Хаит, где и стал ждать дальнейших приказаний.

Восстание, поднятое дарвазским беком Ишан-Султаном, тем временем разрасталось. Союзником его выступал уже битый нами Максум-Фузайль, у которого было около 800 всадников. Шайки мелких курбашей-уголовников росли как грибы.

Кавалеристы Красильникова быстро рассеяли мелкие басмаческие банды в Калаи-Хаите. 3-й эскадрон под командованием Плотникова, находившийся в головном отряде, подошел к реке Сурх-Об. С противоположного берега басмачи открыли по эскадрону ружейный огонь. Головной отряд спешился и завязал перестрелку.

Тем временем помкомвзвода Кротов с красноармейцами Царицыным, Матвеенко и Кохановым отыскали брод против Калаи-Ляби-Об. Прискакавший к реке начальник штаба полка Корюков вывел скрытно пулеметный эскадрон Самойленко. Пулеметчики переправились через реку и фланговым огнем отрезали путь басмачам.

Подъехавший Красильников быстро организовал переправу полка. В этом бою была разгромлена банда в двести человек.

Овладев Калаи-Ляби-Об, Красильников начал преследование главной группировки басмачей и, сильно потрепав, вынудил ее уйти в Дарваз через Люли-Харвинский перевал. Дарвазский бек из остатков этих банд сформировал новые шайки. Оружие они получили от англичан через афганскую границу.


* * *
В начале июня 1921 года входивший в состав корпуса 8-й стрелковый полк располагался в кишлаках и крупных населенных пунктах, 3-я кавалерийская бригада продолжала оперировать в Кулябском районе и на афганской границе, 2-я кавалерийская бригада охраняла коммуникации.

Боерайон 1-й кавалерийской бригады охватывал Каратегин и Дарваз. Здесь деятельность басмачей особенно активизировалась, и 1-й кавалерийский полк один не мог контролировать огромную горную территорию с небольшим количеством дорог. По приказу командира корпуса в бригаду возвращался из Куляба 2-й кавалерийский полк Роганова. Кроме того, в мое оперативное подчинение поступил 3-й Семиреченский кавалерийский полк 2-й бригады, прибывший из Карши.