Олег. Главы 1 - 2

Глава 1.

     Как-то раз, а это было в пятницу, позвонила жена и предупредила, что задерживается на работе и не сможет забрать из школы сына. А у меня, как назло готовилась сдача объекта, и тоже пришлось немного задержаться. В общем, с горем пополам я забрал сынулю с продлёнки, парень в этом году пошёл в первый класс. Смотря на непогоду, да и за целый день, впитав в себя все её прохладные, мокрые «прелести», решил не идти с ним до трамвая, а от школы подняться вверх и выйти к автостанции. Тем самым сократить приличное расстояние, ну и поскорее добраться домой. На маршрутке гораздо быстрее, и ходят они чаще.
    
Уже поднимаясь в горку со школьного двора, увидел, как наша  маршрутка под номером 33  вырулила к проезжей части. Сбавив темп, мы зашли на автостанцию. Понимая, что придётся ждать следующего автобуса как минимум пятнадцать минут мы отошли в сторону небольшого продуктового магазинчика. Обошли его и спрятались от ветра за боковой стеной, оставляя для себя нормальный обзор нужной мне платформы.
     Посыпался мелкий, противный дождик, настолько мелкий, что капель не было видно, лишь чувствовалось ощутимое касание чего-то мокрого и холодного. Ветер то и дело срывал пожелтевшую листву с деревьев и швырял её под ноги суетившихся прохожих. Я прижал сына к себе, обхватив его рукой в районе грудной клетки. От нечего делать, он стал рассматривать набухшие картонные ящики, стоявшие у заднего угла магазинчика. Снова порыв ветра сорвал золото с веток, осыпая им пропитанную водой землю.
     - Пап!
     - Что?
     - Глянь на меня.
Я посмотрел и улыбнулся, а затем убрал с его носика прилипший лист.
Сидевшая на высоком тополе ворона громко каркнула, наверное, ей тоже такая мряка не нравилась. Напыжившись, а затем, стряхнув перьями, ещё раз каркнула и полетела прочь.
     - Пап!
     - Что Данёк?
     - А воронам бывает холодно?
     - Не знаю, - ответил вскользь, в который раз, про себя завидуя пассажирам, садившимся в автобусы.
     - Пап!
     - Что, - начинал было в душе злиться, но не на сына, нет, на мучительное ожидание. Минуты так медленно тянулись, будто издевались над нами.
     - А воробушкам? Ведь они такие маленькие.
 Рассматривая платформы, потерял суть вопроса.
     - Что воробьям?!
     - А им бывает холодно?
     - Бывает, - ответил я, взглянув на прыгающих пернатых.
     - А где они греются?
Блин, мне лишний раз не хотелось раскрывать рот, чтоб вместе с воздухом вдыхать непонятно что, сыплющееся с неба.
     - Сынуль, ну где, где! На чердаках, под крышами. Они ведь маленькие и шустрые, им легче, чем человеку.
Прошла ещё пара минут, казавшаяся целой вечностью.
     - Па-а-ап! Глянь! - и я почувствовал, как в мою ладонь вцепились пальчики. - Смотри пап, щеночек.
Мне пришлось немного развернуться, чтоб видеть указанное направление. Действительно, между небольшим проёмом ящиков выглядывала маленькая головка, с крошечным носиком и длинными ушками.
     - Пап, ему холодно, он дрожит.
Невооружённым глазом было видно, как периодически голова щенка вздрагивала.
     - Пап, давай его заберём домой. Он же не воробушек, который может…
 Сын не договорил, смотря, как щенок после его слов, чуть выдвинулся вперёд, показав передние лапки. Ручонка сына уже вовсю теребила мои пальцы.
     - Дань, это щенок таксы, один он никак не может быть, у такой породы обязательно должен быть хозяин. Поэтому мы не можем его взять к себе.
Только я это произнёс, осознавая, что лгу самому себе и сыну, щенок гавкнул, ну как гавкнул, скорее угукнул, и, переминаясь с лапки на лапку, ещё чуть выдвинулся, показывая часть маленького тельца.
     - Пап, ты, что не видишь, он потерялся и ему холодно, и он хочет кушать, и я его люблю…
     - У-у-у! У-у-у-у! - заукал как ребёнок чёрный чудик. А потом приподнял головку и взглянул на меня своими глазками - бусинками, да так жалостно, что у меня аж ёкнуло сердце. Я даже позабыл о нашей маршрутке.
     - У собаки должно быть имя, чтоб…
     - Олег! Олежек! - прокричал сын, отодвигая от себя мою руку.
Данька быстро пошёл к щенку, а тот, на моё крайнее удивление не юркнул назад в проём между ящиками. Он выскочил вперёд и завилял хвостиком. Ещё мгновение, и он очутился в дружеских объятиях сына. Но это хитрожопое создание, усердно облизывая щёки, губы и нос Даньки, недоверчиво косилось на меня. В глазёнках щенка читалась мольба взять его в человеческую семью, не оставить его одного на улице, где существуют плохие люди, злые собаки, падающие мерзкие капли, и холодные ночи. А взамен…   взамен – любовь и преданность. От такого гипнотического воздействия я не устоял.
     - Мама нас, конечно, прибьёт, и по ходу ситуации, мне больше достанется, но не мокнуть же ему!
     - Папочка, спасибо! Олежек! - сын расстегнул куртку и засунул трясущийся комочек за пазуху. Тот не сопротивлялся.

 Я усмехнулся.
     - Дань, почему Олег?! А не Чапик, Тузик, Графинчик?.. - тут я уже нёс конкретную пургу, отдавая отчёт, что вообще не знаю настоящих собачьих кличек. Но не Олег, же. Не Артём - что за бред?!
     - Папа, это Олег, понимаешь?..
    
Слава богу, я вовремя оглянулся, увидев подъехавшую нашу маршрутку. Взяв одной рукой за руку сына, а другой по-прежнему держа школьный ранец, мы поспешили на посадку. Всю дорогу, это невесть откуда-то взявшееся чудо, выглядывавшее из приоткрытой курточки, молчало, не произнося ни единого звука. Щенок, вертя головкой, внимательно рассматривал пассажиров вбирая в себя их восторг от своей крошечной персоны. Он так смотрел на присутствующих, будто читал каждого мысли.
     «Блин, чего я несу?! Во всём виновата непогода и разыгравшееся воображение!»

На удивление, жена, придя с работы, обрадовалась нашей находке. Поужинав, покормив Олега молоком, я принял горячую ванну, а Алёна и Данька, пока я купался усердно шерстили интернет, выискивая и сопоставляя факты. И как только я появился в детской, они торжественно объявили:
      -  Олегу примерно  три месяца, принадлежит к породе «Кроличья такса», то есть этот вид что-то среднее  между обычными и мини таксами.
Ну и дальше – чем кормить, какие прививки делать, что можно, что нельзя.  Закончили на характере и повадках. Немного нагловатый, самоуверенный, принимает всю семью, но лидером считает только одного из членов семьи. Гроза крыс, мышей и остальной живности, забредшей по неосторожности на его территорию.
     - И хитрожопая макака, - в конце добавил я, взглянув на его мордочку.

Этот день был настолько насыщенным, что меня быстро сморила усталость. Уже лёжа в постели, почти провалившись в сон, я услышал, как Алёна проговорила:
     - Олег был великим князем на Руси… - дальше я уже ничего не воспринимал…
 
     Прошло семь месяцев. Это маленькое чудо подросло и возмужало, но не переставало удивлять нас своим поведением. Ночью только спал с сыном, при этом проделывая себе проходы под одеялом, а когда уляжется как ему нужно, высовывал из-под одеяла свою пипку (нос). Днём Олег частенько спал на спине, это только надо видеть! А дружба таксоида с белой кошкой Махой, это вообще умора. Он даже позволял ей умаститься на него, чтоб помурлыкать ему на ухо. Никогда не думал, что собака может не только гавкать, но и издавать звуки с разными интонациями и тембром. Но больше всего нравился момент появления меня в доме. С порога Олег выдавал такие пируэты, что прям в космос отправляй. А затем, нетерпеливо ожидая пока я переоденусь в домашние вещи, он заскакивал на диван и подгавкивал. И лишь после того, когда чмокал его в нос процесс церемонии встречи плавно переходил в обыденное собачье русло. Это вошло в традицию. Но и для моей супруги приберёг некоторую манеру. Уж больно эта хитрая псина любила бывать у неё на ручках.  Она его поднимет, а он уляжется ей на грудь, передние лапы и голову на плечо и рассматривает с высоты на происходящее вокруг. Единственное у него было минусом – он не любил посторонних людей, даже к уже примелькавшимся соседям не был расположен, никого из них не подпускал к себе. И в такие моменты мне казалось, его глаза готовы вот-вот вспыхнуть огоньком. Огоньком недоверия что ли?! И я понимал такое его поведение, ведь он не был простой дворнягой, родившейся на улице, этот чувачок с элитной породы… Он явно не забыл те безжалостные дни и ночи, прожитые им в мокроте, в холоде и в страхе перед окружавшим, неизвестным миром. По непонятным причинам беспомощный щеночек был кем – то брошенный на произвол не щадящей судьбы…
    
Наша жизнь с появлением Олега преобразилась, добавив в неё яркие краски, какую-то необъятную радость, взаимную общую любовь и заботу.  Будто… Будто в моей семье появился ещё один ребёнок! Но!!!

     Совсем неожиданно и к моему крайнему удивлению к нам нагрянул мой отец с его матерью, для меня бабой Катей. Почему неожиданно, потому что…
    
Когда мне было семь лет, ровно, сколько сейчас Даньке, отец разошёлся с моей мамой, а по-русски просто бросил её. Бросил и умотал с какой-то дамой на север. Эти тяжёлые времена не стоит описывать… Я вырос, получил образование и нашёл работу, которая мне нравилась. Я познал, что из себя представляет жизнь слишком рано, но где-то очень глубоко в душе, за потаёнными дверями, был, наверное, благодарен всему произошедшему. Я научился выживать и ценить саму жизнь, и тех, кто был и есть рядом со мной.
     Так вот, они оба свалились как снег в августе. Я был немного шокирован их дуэтом, хотя можно было бы и предупредить…Это я потом осознал, откуда они узнали мой адрес, так как в нашем городе жил младший брат отца. Семь лет назад, когда родился мой сын, я пригласил его в гости. Он приехал, и после того ни каких здрасте.

 Алёна накрыла во дворе стол, благо была середина мая, радовавшая теплом, зеленью, ароматами цветущих плодовых деревьев и винограда. Мы сидели в беседке, а отец под влиянием влитых в себя градусов рассказывал о своей жизни. После выхода на пенсию, он и его жена перебрались в Анапу, поближе к Чёрному морю. Купили дом и забрали к себе бабушку. Но вот теперь, это он уже мне на ушко прошептал, бабушка стала себя очень плохо чувствовать. Она отказывается от врачебной помощи, говорит, что хочет смерть встретить у себя на родине, в Красногоровке в своём доме. Поэтому они по пути и заглянули к нам, уж больно она желала увидеть своего внучка, то есть - меня.
    
Этот посёлок где-то в 30 км от нашего города. Такой себе приличный посёлочек, в котором на его окраине у самого леса и протекавшей реки во всю бушевали элитные дачи.
 Обременять своим нежданным присутствием они долго не собирались, мол, уже минут через сорок на своей машине приедет Игорь, и отвезёт их в посёлок. При этом батя, конечно, за столько лет расщедрился… Дал нам десять тысяч рублей, а Даньке купил смартфон, попросив Алёну позвать его, чтоб лично вручить подарок.
   
 А тем временем Олег, закрытый в доме, исходил от истерики, чувствуя во дворе чужих людей. Он буквально закашливался лаем… А бабка, всё это время молчала и не сводила с меня своих потускневших глаз, в которых по-прежнему царила ненависть и злоба ко мне. Но теперь к этим гнилым чувствам ещё добавилась некая непонятная мне чёрная зависть.
   
 Ненависть и злость я мог понять, и до сих пор понимаю. Бабка не могла простить моей маме, что вопреки бабкиному желанию отец взял её в жёны. Он как-то раз от института был в командировке во Владимировке. Там повстречал девушку из этого села. Простую деревенскую девушку и женившись, забрал её в город. А бабка то готовила ему другую невесту, из зажиточной семьи. Потом родился я. Мама училась и работала, отец тоже, и меня на всё лето, часть весны и осени отправляли к бабке. И тут вся её злость перемещалась на меня. Спасибо деду Стёпе, он как мог, защищал меня, но в конце концов за это и поплатился - бабка сжила его со свету. Своего родного мужа - сука, стерва старая. Плача я каждый раз просил родителей не оставлять меня с ней, а тем более после внезапной кончины деда. Но кто мог поверить в то, на что я жаловался.

Отец нас бросил, и на этом ад для меня закончился. Больше я эту ведьму не видел, и забыл про её существование. Думал навсегда. Но нет, вот она собственной персоной сидит у меня во дворе и пылает всё той же ненавистью. Как и до этого говорил, знаю причину этих её смердящих чувств, которые даже после расставания мамы и отца, к чему бабка явно стремилась, по сегодняшний день не утихли, но… Но вот нескрываемая недобрая зависть, честно говоря меня напрягала и настораживала.
    
Алёна позвала сына, еле удержав Олега. Данька впервые увидел своего деда и прабабку. Отец демонстративно вручил ему смартфон, а бабка, как-то странно улыбнувшись, вытянула из кармана халата сто гривен, и словно в экстазе просипела:
     - Подойди ко мне мой… правнучек.
Сын шагнул к ней, а у меня внутри  разорвалась бомба.
     - Стой! Не подходи!
Я сразу же был одарен её презренным взглядом.
     - Дань, иди к себе, - старался спокойно выговорить каждую букву в словах, контролируя своё бунтующее сознание.
   
 Когда сын послушно ушёл, когда выпили ещё по сто грамм, и когда, наконец, приехал Игорь, чтоб забрать их, уже за калиткой старуха прошипела:
     - Ты ещё об этом пожалеешь!
     - С богом бабуля, походу он тебя уже заждался! Хотя в раю вряд ли для такой стервы найдётся место! - и мне, почему-то сразу стало так легко на душе, будто этого момента ждал всю жизнь…

Глава 2.
   
      В августе, ровно на мой день рождения позвонил Игорь. Грешным делом подумал, что тот на старости лет решил впервые поздравить меня, но нет:
     - Леонид, моя мать… твоя бабушка умерла…
Тут-то от возникшей радости, да простит Господи, но реально чувствовал именно это, меня пригвоздило к земле.
В затянувшейся паузе телефонного разговора, я видел, как ушастое чудо описывало круги вокруг сына, но не на сантиметр не приближалось к столу в беседке, за которым сидели друзья и соседи.
     - Ты меня услышал?! - уточнил он, процеживая слова через явно сжатые губы.
     - Соболезную, - коротко ответил я, не намереваясь вдаваться в прелюдию.
     - Она, о-н-а, - начал заикаться мой дядька, - она оставила завещание на дом… на дом… тебе.
В это мгновение я очень быстренько вернулся с «небес», не понимая, что ответить.
     - Но оно будет, вернее, войдёт в силу если ты со своей семьёй приедешь на сорок дней, то есть 18 сентября… - я шестым чувством ощущал его зависть, а может и скрытый гнев, ведь завещание на меня, а не на него, любящего сына. Бате то оно и даром не надо, хотя, как знать.
     - А если я не приеду, ну не смогу?!
     - Только дурак в наше время откажется от недвижимости. 18 сентября, там, на месте нотариус всё оформит.
Я так хотел сказать, как понимаю его разочарование, но промолчал. Я вообще больше ничего не ответил, просто отключил связь.
   
Весь оставшийся день решил посвятить моему празднику, и лишь вечером Алёне рассказал новость.
     - И в чём проблема, милый?! Мы приедем, получишь своё завещание. Как дача дом нам не нужен, продадим, а вырученные деньги положим на депозит, Даньке будет приданное, - пошутила она.
 Алёна не знала моё прошлое, и о нём никогда и никому не жаловался.  Она любит меня настоящего, и полюбила не за деньги и богатство, которых у меня не было. Хотя её родители, честно скажу - были и есть небедными людьми. Но своим трудом, как говорят в народе - построил отличный дом, посадил сад и виноградники и достойно воспитываю сына.
     Но Алёна права, а почему не воспользоваться предоставленным шансом?! Тем более, немножко приятно стало, что старая карга перед смертью всё же решилась на искупление, тем самым замахнувшись на рай. Женская логика сработала безотказно и убедительно, с которой я согласился…

     Сентябрь, словно невидимое продолжение августа баловал теплом, а ночью лёгкой прохладой. Ну а за городом ещё и чистотой воздуха. Мы приехали в двенадцать дня. Ещё около часа потратил на ознакомление супруги двора со всеми постройками и огородом. Затем по памяти нашёл просторную кладовую с погребом, она была тупиковой комнатой в доме, и отыскали посуду. Потом с сыном сходил в магазин, по пути встречая бабулек и дедов, постоянно задававших вопросы, не я ли внук бабы Кати?! Оставив жену, сына и Олега, отправился в райцентр до единственного нотариуса во всём селе. В итоге вернулся к пяти часам, и был приятно удивлён многочисленным гостям, желавшим проводить в последний путь душу моей бабки.
    
Пока убрали столы и перемыли посуду, на часах уже натикало десять вечера. Сына уложили в дальней спальне, соседствующей с кладовой комнатой с общей дверью. В детстве на той кровати, что стоит у грубы, где сейчас видел сны сынуля, спал я. Но всегда перед сном, когда в ночном небе появлялась луна, смотрел в окно напротив кровати, любуясь её светом, считая дни до окончания лета… А потом, когда пройдёт и часть осени, когда меня, наконец, заберут домой.
Где-то ещё часик посидели с Алёной на лавочке, наслаждаясь тишиной и стрекотнёй сверчков. Олег же постоянно был в движении. Что-то рыл, бегал с места на место, резко останавливался, принюхиваясь и прислушиваясь к незнакомым ему запахам и звукам.
      - Давай побудем здесь ещё хотя бы пару дней! - то ли предложила, то ли попросила жена. – Тут так хорошо.
     - Почему бы и нет, - ответил я…
      
С Алёной легли на диван, стоявший в большом зале, и всё было бы здорово, если б непонятное поведение Олега. Он, почему-то лёг у дивана на пол, но то и дело бегал то в спальню к сыну, то просился на улицу. Его суета постоянно сопровождалась поскуливанием, словно о чём-то беспокоился. Да нет, скорее чего-то, или кого-то слопал, вот и не находил себе места, периодически прося, чтоб сгонять по своим собачьим делам. Бес пяти три ночи… Я сонно посмотрел на цифры в электронных часах, так как Олег снова напомнил о себе, только в более рьяной манере. Порыкивая стал стягивать с меня одеяло. Мне это конечно порядком надоело. Сказав ему пару ласковых, вывел на улицу, и, вставил между луткой и дверью кирпич, в надежде, что эта лопоухая зануда – сам будет выходить и заходить, когда ему понадобится.
Ещё раз, посмотрев на приоткрытую дверь, зевнул, и…
    
Моё сердце заледенело, выбросив в кровь холодные нити ужаса. Я услышал сдавленный крик сына, и почему-то понимал – это не было криком во сне, когда тебе приснилось что-то кошмарное. Этот крик был другим…
Не ощущая под собой ног, метнулся с предбанника в коридор. Буквально влетел в зал, мрак которого растворял лунный свет, проходивший через окна и красное свечение цифр электронных часов. Затем вбежал в длинную, тёмную комнату без окон. Настолько тёмную, что пришлось сбавить темп и прокладывать себе путь наощупь. Впереди себя, где-то там за поворотом комнаты, ведущим к спальне, отчётливо слышал хрип сына. Хрип, будто его кто-то душил, а за спиной внимал суматошные движения жены и её выкрики:
     - Даня! Сыночек!
Я добрался до поворота, шагнул в спальню, и за её порогом резко остановился, боясь поверить в то, на что уставился.
    
Сын прижат к стене на расстоянии где-то в пятнадцати сантиметрах от поверхности кровати. Прижатый длинной, неимоверно длинной человеческой рукой. Большую часть тела сына скрывала от взгляда страшная сгорбленная фигура, стоявшая ко мне спиной, и навскидку полметра от кровати.
     «Примерно два с половиной метра рука?!» - мой взгляд тупил, а мозг лишь через несколько секунд осознал, что это совсем не человек. Это непонятная субстанция, выглядевшая как человек, но излучавшая серо-голубое свечение.
Будто, чувствуя ещё чьё-то присутствие, ЭТО бесшумно повернуло голову на 180 градусов, и теперь ОНО взирало на меня со своей спины. У меня перехватило дыхание, но не от ошеломляющего трюка, а от того, на чью рожу, выражавшую гримасу восторга – смотрел. Эта была баба Катя. Секунды растянулись, притормаживая ход времени…
     - Па… - прозвучал молящий хрип сына, выведший меня из кошмарного забвенья.

Не раздумывая рванул на нечто человекоподобное. И опять дьявольский ошарашивающий трюк. Её свободная рука вывернулась за спину. Что-то молотом ударило мне в грудь, отчего полетел в обратном направлении. Дикий хруст в лопатке, которой впечатался в дверной косяк и моё тело, пронзённое умопомрачительной болью, сползло к полу. От боли хватая воздух, как рыба на льду, я увидел несущуюся жену на эту старую тварь. Мгновение, и Алёна приземлилась в нескольких метрах от меня. Мне лишь хватило сил, чтоб посмотреть ей в лицо, холодевшее от ужаса. Я взглянул на её глаза, словно в разбитые зеркала, тщетно ища в них своё отражение. Я испугался их, вернее то, что они выражали – а они ничего не выражали, будто заплыли пустотой. Скрипя шейными позвонками, перевёл взгляд к призраку бабки, но он… Призрак таращился на задыхавшегося сына, абсолютно потеряв к нам всякий интерес.  И может это были глюки, но мне казалось я видел длинные голубоватые полоски, исходившие от рожи, направленные к зрачкам Даньки.
     - Ну-у-у, су-у-ка-а, - поднимаясь, простонал, превозмогая боль.
Ещё один удар извне и опять же в грудь, и я снова лежал на полу. Затуманенный разум вопил в рупор:
     «- Вставай! Вставай! Вставай!»
     - Встаю, - прокряхтел чему-то орущему в моей голове, зная, что ещё одно движение и мои рёбра просто рассыплются. И тут…
   
 И тут, где-то между мной и женой, в дверном проёме услышал знакомый рык. Холод в сердце растопил невидимый огонь, кровь забурлила, я подумал смогу встать и покончить с этой тварью, но, к сожалению, даже не получилось повернуть голову к Олегу. Зато мой взгляд выхватил иные действия. Нечеловечески длинная рука, прижимавшая и душившая сына, дрогнула, а затем отпустила свою смертельную хватку. Сын повалился на постель, а призрак развернулся к дверному проёму. Господи, я видел забившийся страх в уголках умерших глаз!.. Но разве эти сущности могут испытывать страх?!
      
Олег, рыча, двинулся вперёд, призрак начал отходить. Я видел, как у пса струной торчал хвост, как его гладкая шерсть встала дыбом, как длинные уши покачивались, словно их трепал ветерок. Олег, проделав ещё несколько шагов, внезапно остановился и повернул ко мне голову. С его оскаленной пасти текла тугая слюна. Он мимолётно посмотрел на меня, будто… Будто прощаясь! Но, я не увидел привычных чёрных бусинок. Его глаза пылали ярко жёлтым, божественным сиянием. Да, я, наверное, в тот момент тронулся умом, но это было действительно божественно!
Пёс, облизнувшись, вернулся на исходную. Он как бесстрашный ангел, продолжил наступать на сущность из преисподней. А потом…
    
Потом произошло слишком быстро, чтоб чего-либо понять. Призрак отходил назад, перекорёженный злостью и страхом. Отступал, пока за его спиной не открылась дверь в кладовой, а мой ангел упорно шёл на него, заполняя комнату диким рычанием. Ещё мгновение, и Олег, подпрыгнув, стрелой устремился к призраку. Затем жёлто-голубая вспышка, победоносный рёв пса и приторное шипение духа. И тишина…

     После страшного случая прошло чуть больше года. Мои кости срослись, жена отошла от того кошмара, а вот с сынишкой было сложнее. Только долгая реабилитация позволила детской психике принять, что это был всего лишь слишком страшный сон, и что Олег куда-то убежал – так бывает у собак. Убежал далеко и не вернулся, не смог найти дорогу домой. Даня, в конце концов, смерился с этим, но не во снах. В них он часто, либо просыпался и, не понимая, что делает, искал под одеялом Олега, либо спящим звал его… Его, нашего любимчика, нашего спасителя - нашего ангелочка. В такие минуты, Алёна, вновь уложив сынулю спать, плакала. Плакала очень тихо, плакала скрываемая темнотой ночи, плакала, рассматривая общие снимки на телефоне, где красовалась эта милая мордочка. Я же шёл на кухню, заваривал кофе, и сквозь колючий ком, не то что подкативший, а застрявший в горле, одну за одной выкуривал сигареты.
   
Теперь мы больше не ходили к трамвайной остановке. Неважно кто, я или жена, забирая сына из школы, поднимались до автостанции, и, ожидая автобуса, Данька глазел на место, где когда-то увидел Олега. На любые просьбы, давай прогуляемся до трамвая, зайдём на базар купим вкусностей – в ответ – короткое НЕТ! На автостанции увиденного щеночка, либо маленькую собачку, Данька кормил сладкой булочкой.
      Для нас это было морально тяжело, так как он всех дворняжек называл Олегом. Называл и тянул ручонки к ним. Нам ничего не оставалось делать, как во всём потакать ему, ведь ни я ни Алёна не могли допустить… Ну, вы сами понимаете!..
   
     - Алён, я тут закончил очередной объект, хорошие деньги получил, - позвонил жене, подходя к школе. - Знаешь, о чём подумал, мотну с Данькой в городской парк аттракционов. Как ты на это смотришь милая?!
     - Лёнь, у него ещё уроки.
     - Да фиг с ними с уроками, ведь папик забрал, а я-то найду чего сказать классной.
     - Спасибо, дорогой. Я люблю тебя!
     - Ладно, запишем. Ночью посмотрю, как ты меня любишь.
     - Дурачок ты мой…

Мы стояли у того самого магазинчика, где как всегда у его боковой стены находились картонные ящики. Стояли и наслаждались золотыми, тёплыми денёчками уходившего октября. Сын, не найдя в поле зрения подходящей дворняжки, булочкой кормил голубей и шныряющих туда-сюда воробьёв. Но я-то видел, и вижу, когда стоим здесь, как его взгляд то и дело замирал на картонных ящиках. В такие моменты я почему-то надеялся на чудо, которого, к сожалению, во взрослой жизни не бывает. Надеялся и просто закуривал сигарету. Вот и сейчас закурил.
     - Папуль, это шедеврально! - неожиданно проговорил Данька, вертя во все стороны головой. - Давно мы в парке не были.
     - Ты где таких слов набрался?! В школе?.. - я запнулся, видя, как нужная нам маршрутка подъезжала к платформе.
     - Па-а-ап! - его ручонка потащила мою в другую сторону. - Папочка! - закричал он чистой детской радостью! - Папа! Пап! Смотри… Смотри, Олежек! Он вернулся… только маленьким щеночком! - и Данька резко отстранился от меня.
   
 Я невольно вздрогнул и обернулся к ящикам… Замер… И тихо, не веря глазам, смотревшим на объятие сына, в котором усердно махая хвостиком, умастилось чёрное тельце - проговорил:
     - Олег…
А это крошечное лопоухое создание со старанием облизывало лицо сына. Облизывало и косилось на меня глазками…
     - Так парни, парк отменяется. Домой!

Конец.

  7 января 2021 год.