Донские рассказы. Красноармейчик. Конь каурый

                ­­Красноармейчик.

                Цикл: Донские рассказы.
                Историческая быль.

                Моей бабушке, Марии Федоровне,посвящаю.
                Часть первая

                Конь Каурый

Моя бабушка, Мария Федоровна, в девичестве Власова, родилась в казачьей семье на хуторе Елкин, Багаевского юрта, Всевеликого Войска Донского в 1907 году, третьим выжившим ребенком из пяти, появившихся на свет Божий.
Родилась на благословленной земле – Нижнем Дону.
Золото пшеничных полей, урожайные виноградники, сады, заливные Доном-батюшкой луга, богатый рыбный промысел, птица - возами… Я, мальцом, еще застиг небольшие остатки этого промысла и донской фауны – в Калмыкии и на границе Ростовской области ходили большие стада сайгаков, бродили птицы реликтовые- дрофы. Рыбу ловили баркасами, а сома - сопливчика и щуку за рыбу не считали- свиней кормили. Сейчас этого практически нет. Добили и Цимлой и пароходами и удобрениями с химикатами - замутили батюшку Тихий Дон.
Ее отец, мой прадед Федор отслужил действительную царскую службу, женился и хозяйствовал на земле.
Помимо своих, казачьих хуторских паев на себя и сына брал в аренду еще и «горовые» земли, расположенные на высоком косогоре, который тянулся откуда-то из-под Царицына до самого Азова и никогда не подтоплялся во время донских разливов. Сеяли на нем пшеницу для хлебушко и ячмень для рабочей скотины- худобушки.

Хутор Ёлкин был в то время обычным хутором, затерянным в притоках Дона реки Подпольной, но прославился он уже потом, в 30-х годах, когда вспыхнуло антисоветское восстание, которое подняли станишники против изуверов - большевистской власти, разнесли колхоз и утопили в реке Подпольной его председателя. Революцию не делают в белых перчатках - это не мой лозунг – так что «порядок» красные эскадроны навели быстро, это не с Белой армией воевать, и не драпать из-под Варшавы во главе с Тухачевским…
Если отвлечься от повествования и уйти в краткий исторический экскурс, для полной картины, понятной читателю, поясняю, что утопленный председатель был «двадцатипятитысячником» - типа товарища Давыдова, красочно описанного Шолоховым М.А. в «Поднятой целине».
Этот заказной роман, вынужденно написанный уважаемым мной писателем, был своеобразной оплатой большевикам за антисоветский роман «Тихий Дон», где Шолохов писал практически правду о моем уничтоженном народе.
Кто отпустит с завода идейного большевика и передовика производства? Правильно, никто.
Так что в реальной жизни этот передовой авангард рабочего класса, «двадцатипятитысячники» были крикуны, пьяницы и любители дармовщинки, которых отправили в сельскую местность для повышения руководящей роли пролетариата в период коллективизации. Да и Шолохов, если читать между строк, это пишет – "коммунист, председатель-любушка", - как называл его дед Щукарь, Давыдов открыто сожительствует с женой коммуниста – моральный разложенец, больше ничего не скажешь…
Не будем дальше об этом.

1914 году мой прадед был призван на Германскую войну.
Посевы сократили, сеяли только то, что могли обработать. А что может обработать баба и три ребёнка-подростка? Практически ничего. Первое время держали работников, а потом и их распустили – война безжалостно пожирала людей, и в 1917 году на хуторах остались лишь бабы, сплошные жалмерки, да дети с хромыми-косыми инвалидами.
Про судьбу прадеда знаю очень мало, да и то собирал по крупицам. Не в почете была эта тема в советское время – герой, не изменивший присяге и активный участник Белого движения. Коренной тума, как нас низовню, завистливо звали верховые казаки. Родственник атамана Войска Донского - Власова.
За идеологию сражался? За царя-батюшку, и его бездарных министров и тупых генералов? Они и сейчас такие же - ничего не изменилось.
Нет, сражался за семью, Тихий Дон, за курень с постройками, за семь пар единоличных быков, три строевых лошади и десяток маток-кобыл в станичном табуне на косогоре у станицы Хомутовской. За Свободу и казачью вольницу.
Прадед мой был дюже злой до работы.
В страду спали по несколько часов, да и то, чтобы тягловый скот отдохнул.
Вы знаете, кто такой кулак?
Отбросим советский идеологический штамп – пьяная, сытая, бородатая морда упыря-кровососа с обрезом и обязательно сжигающая комсомольцев на тракторах – этакий душегуб-мироед…
Кулак – это от того, что спали на кулаках, от непрерывной работы пальцы не разжимались.
Я и это знаю - чтобы прокормить семью, тоже так работал. В лихие 90-ые, когда денежное довольствие почти год не платили. Да и сейчас так надрываюсь. На Чужбине, за копейки.

Да и так почти весь хутор жил, и весь Нижний Дон. Тунеядцев не было, поэтому и жили зажиточно.
Основным видом дохода моего прадеда были ранее упомянутые семь пар быков и десяток маток-кобыл.
Строевой выезженный конь-трехлеток стоил больше двухсот рублей, а пару быков, наверное, сейчас можно приравнять к грузовому автомобилю – на них и пахали, и сеяли, и пашеничку в Ростовский порт на сдачу возили. Россия тогда полмира кормила и не только зерном, и пшеничка была не монокультурой, как сейчас.

Прадед сильно не роскошествовал, держал семью в «черном теле», после удачных сделок и продажи лошадей бумажные деньги менял в банке на золотые червонцы, как их тогда было принято называть, империалы, и складывал в глиняную кубышку, место хранения которой знал только он. Даже когда уходил на Германскую, жене своей, моей прабабке, бабушке Лёле ничего не сказал.
Бабушка Лёля, как звали мы ее, женщина тяжелой и трудной судьбы, умерла почти в 100 лет, в 1979 году, в Новочеркасске, старшая внучка досматривала. Пережила и мужа убиенного, и сына, и двух дочерей...
А мечтал мой прадед о паровой молотилке и тракторе... Опять ломаем советский идеологический штамп – еще до Октябрьского переворота на полях Дона и Кубани работали и трактора, и паровые молотилки – не все было так плохо в царской России, не всё.

Где воевал мой прадед, мне неизвестно.
Привезли его в родной курень в феврале 1920 года, по официальной версии – как мне говорили с детства – конь ударил в грудь при перековке.
Белая армия оставила тогда Ростов и Новочеркасск и вытягивалась в прощальный клин за Доном, для отступления на Юг.
Прощальный клин – это не умышленный повтор, больше она на Родину не вернулась. Погибла в боях, была растерзана и расстреляна в застенках ЧК, рассеяна по всему миру.
Белых офицеров Русской армии топили баржами на рейде Севастополя, после сдачи Крыма. Всякие там Папанины и прочие герои Советской Власти.Судить их надо этих героев судом истории как палачей, а не восхвалять. Порой мне стыдно ходить по улицам названными в их честь. Всяким там свердловым, папаниным, буденным, войковым.
Красная Первая конная армия, сплошь состоявшая из насильников, пьяниц, предателей и мародеров, решила провести физическое уничтожение конницы Белой армии и казаков. Взяв Ростов и Новочеркасск и устроив там повальные грабежи и расстрелы коноармейцы полностью расслабились, по словам тов.Шорина - " Слава Первой Конной армии потонула в ростовских винных подвалах". Не я это сказал....
Казачья конница была ядром Русской Императорской армии.
В треугольнике станиц Ольгинская, Злодейская и Койсуг произошло одно из крупнейших конных сражений Гражданской и Первой Мировой войн. Уничтожение произошло, только наоборот - конницы Первой конной.
«Героический» Буденный, а на самом деле бездарный тактик и стратег, после разгрома телеграфировал товарищу Ленину о поражении и немедленной военной помощи. Одних только орудий красные потеряли - 20 единиц.
Буденный писал Ленину «...Я должен сообщить Вам, тов. Ленин, что Конармия переживает тяжелое время. Еще никогда так мою конницу не били, как побили теперь белые. А побили ее потому, что командующий фронтом поставил Конармию в такие условия, что она может погибнуть совсем...

Вот оттуда и привезли моего смертельно раненного прадеда.
Это была последняя песня Белой конницы нашей армии. Правда разбили еще Буденовский  корпус под Злодейской и Камышевахой.
Под станицей Егорлыкской, станцией Атаман, красные, перегруппировавшись и введя в бой свежие кавалерийские соединения, умело используя артиллерию, разбили Белую армию, заставив ее практически без сопротивления отступить в Крым.
Дальше был великий исход Белой армии. Дико звучит – русские убивали русских…
Задумайтесь, русские люди, и помните об этом…

Привезли прадеда темной ночью, под черным низким донским небом, под утро, братья-казаки, на санях, как воина, на щите, истерзанного осколками осколочно-фугасной гранаты артиллерийского выстрела трехдюймового орудия. Раненного, в беспамятстве, положили на первом этаже куреня.
Сплошь черное от застывшей крови, с рассеченной переметной сумой, седло, винтовку и искореженную взрывом шашку оставили под навесом.
Колоритно привязанного к обводной дуге саней верного товарища, коня, не было. Остался его Каурый в степи, заносимый злой и холодной задонской поземкой, принявший львиную долю осколков снаряда красной батареи, ведущий беглый огонь по казачьей лаве, которая сминала красноармейские цепи.

Летом 2020 года копал по войне в очередной раз.
Шел с миноискателем по двойной лесополосе между хуторами Зеленая Роща и станицей Хомутовской.
Противно заныл сигнал детектора прибора. Шестерка - в переводе на общепринятый язык показатель черного металла.
Несколько мелких осколков, стремя от казачьего седла, бляха с остатками кожаного ремня, чуть ниже двух штыков лопаты раскопал белые кости погибшей лошади. Подковы казачьи на шесть ухналей сдирать не стал. Как конь на том свете будет хозяину служить? Они вечно на защите казачьей земли, полегшие в ней.
Перебирая землю, наткнулся на два человеческих ребра.
Уже на выходе нашел артиллерийский взрыватель в снаряду трехдюймовки поставляемых в качестве боеприпасов в Русскую Императорскую армию.
Опять разрушаем идеологический штамп большевиков о патронном и снарядном голоде на Германской войне.
Царская оборонная промышленность произвела столько этих снарядов, что даже в Великую Отечественную использовали.
Это поле, на котором, возможно, был смертельно ранен в бою мой прадед... А сколько таких полей на России?

Толком не приходя в себя, по весне, прадед умер. Мир праху его.
Поиски золотых империалов ни к чему не привели – семья голодала, питалась с огорода и сада. Двухэтажный курень с ракушечника, амбар, конюшни потихоньку разрушались. Советская власть уничтожала казачество как народ и как класс.
В 1927 году бабушка вышла замуж и переехала жить к своему мужу в хутор Калинин, сейчас это один из красивейших донских хуторов.
А жили молодые недолго – детей им бог не дал, вызвали ее мужа повесткой в Багаевку. Багаевка – это станица Багаевская, в военкомат, а там – красный стол и тройка заседает: - "Активному участнику Белого движения за контрреволюционную агитацию – 10 лет". Воронок, теплушечка и лагерь на Северах. Тогда, правда, было принято говорить: «Отправить на Соловки».
Дико звучит, чудовищный факт. Геноцид казачьего народа.
Бабушка вернулась в родительский курень.
Беда не приходит одна. Через некоторое время прибежал родственник, дежуривший ночью по сельсовету: «Утром придут вас раскулачивать, бегите».
Куда бежать с родного дома?
Попытались продать ночью хотя бы курень – бесполезно, комиссары должным образом раскулачивание провели. Пол- хутора – дома заколочены и народ полностью нищий.
Деньги нашлись только у Красноармейчика.
История не сохранила имя этого колоритного героя моего рассказа – пьяница, бабник и лодырь, глава местного комитета бедноты – даже порядочной лошади у него не было, ездил на какой-то маленькой огрызлой лошадке-маштаке.
А прозвали Красноармейчиком, потому, что носил буденовку и длинную кавалерийскую шинель. Даже летом, бриджи истертые до дыр прикрывал.
Босяк, босяком. Все казачье презирал, особенно - лампасы.
Землю не пахал, перебивался случайными заработками, весело играл на гармошке и был дюже охоч до баб – одних своих детей было семь душ.Пол- хутора обслуживал.

По рассказам, ограбил он удачно еврейскую лавочку под Варшавой, служа в коннице Буденного, загнал двух лошадей, ушел от погони и вышел из окружения. Хотя по казачьим законам военная добыча - дуван, была привычным делом.
Ударили по рукам, дал он задаток и в ту же ночь перевез свое нищее семейство в наш богатый курень.

Еще в темноте, в глухом рассвете, ушла моя прабабушка с семьей - с двумя дочерьми, из родного дома, из всего имущества, как рассказывала бабушка, узелок из платка, юбка и кофточка, да на себе – кацавейка старенькая, да и сапоги.
Устроились в Новочеркасске, у родственников, на низах. Низы – это на гуторе - полуподвальное помещение многоэтажного дома. Пошли работать на «ликерку», работницами – это ликеро-водочный завод на спуске Ермака. Так и жили.
Старший брат, ранее ушедший из семьи и имевший свое хозяйство, был раскулачен.
Но казака тяжело голыми руками взять даже большевистским комиссарам – бежал он от конвоя, сменил документы и работал на заводе имени Никольского.
Погиб в войну, в 1943 году, в дивизионной разведке. Под Великими Луками. Ушел в поиск и не вернулся.Вся группа- семь человек.
В начале 1943 года получил он отпуск.Отказался от ордена за оберста языка.
Новочеркасск был пока под немцем. Приехал к сестре, наша семья была в эвакуации. В Халтуринском районе, Кировской области.Бабушка работала на лесоповале. Приехал, увидел сестру, племянникам привез сидор гостинцев- немецких консервов. Время было не просто голодным. На дедовский, майорский денежный аттестат, бабушка могла купить две буханки хлебушка черняшки пополам с отрубями.
Попрощался, знал, что погибнет.
Как он воевал за чужую власть, которая, ограбив его, выгнала из родного дома и сделала уголовником – не знаю? Великой силы был человек.
Раз по осени попался бабушке хуторянин на Азовском рынке Новочеркасска, бежавший с лагеря: «Убили твоего мужа, Маня, чекисты – вечером, на лесоповале, штыками закололи. Он чахоткой маялся и отстал от колонны, все кашлял. Его конвоир, маленький такой татарин, прикладом в спину ударил – он его кулаком раз приложил и выбил дух из этого иноверца бесовского, сатоидола головатого – вертухаи его штыками и прикололи. Разули, раздели – и в болото, под бревна, под гать».

Сам я этот рассказ услышал уже в начале 2000-х, от покойного ныне моего отца, бати – как и о золотых червонцах, как и о герое-прадеде.
На праздник Покров бабушка тайком прибыла в хутор, за курень-то, что продали, деньги не отдали, получили только задаток.

Подошла к дому, и даже издалека его еле узнала: как до войны дом, даже лучше.
Крыша покрыта кровельным железом, наличники новые, забор три метра из шилёванной доски, скотины полный двор.
На крик вышел хозяин – даром, что Красноармейчик – одет манерно, на ногах городские штиблеты, ряха лоснится жиром и брюхо до носа достает. Работник его - Хозяином кличет и на Вы.
Посмотрел молча, пошел в дом.
Догадалась бабушка – нашли наш глечик с империалами.
Отогнал собак, спрятал револьвер и как с куста весь долг за курень рублями серебряными 1924 года выпуска отдал. Молча, без слов.
- А может быть, хоть часть нашего золота отдашь-то? Голодаем то, и курень почти даром продали,- попыталась усовестить его бабушка.
- Ты, Власова, давай подобру-поздорову уходи, а то уполномоченному шепну. Муж-то у тебя контра, враг народа.

Вот и весь сказ, больше его бабушка не видела.
К посевной Красноармейчика выгнали из партии, за «моральное разложение», раскулачили и сослали всю его семью на Севера, не вернулся никто.
Ни Красноармейчик с женой, ни его престарелые родители, ни дети.
Семь душ детей… Мир их праху.
Прости их Господи...

Москва.Сокольники.7-й ЦВКАГ. 27.09.2020 года.

В качестве музыкальной заставки к произведению предлагаю послушать романс «Конь каурый», исполняет Аристарх Ливанов


Продолжение следует.....