Развод главы 22-я, 23-я

Глава двадцать вторая
 
Нет ничего хуже, чем увидеть мразь в человеке,
               
которого ты считал лучшим.


Время течёт, как вода. Оно незаметно переливается и приближает нас к событиям, которые, уже не по нашей вине, то случаются, то не случаются, как и назначенный день суда, который всё-таки наступил.
С утра Каманин чистился, мылся, брился, гладил одежду.
Он вышел на улицу и из ближайшего телефона-автомата позвонил Инне. Она его подбодрила и спросила, заедет ли он к ней сегодня вечером.
Каманин несколько раз приезжал к Инне в гости, в её небольшую, но уютную двухкомнатную квартиру. Они подолгу сидели и разговаривали о жизни и как каждый из них понимает её. Ходили вместе в детский садик за Алёной, иногда гуляли за стадионом, расположенным через дорогу от её дома, в тиши деревьев.
Каманину чувствовал с ней себя хорошо и спокойно. Чем-то, даже в мыслях, они очень походили друг на друга. Может быть из-за того, что получили воспитание от родителей, которые уважают и любят друг друга? Может быть из-за того, что росли в благополучных семьях в любви и ласке? Но, на удивление, они во всём были, как бы, дополнением друг друга.
Даже если один что-то говорил, то другой заканчивал эту мысль. Удивляло то, что иной раз в один и тот же момент, они думали об одном и том же, а когда их глаза встречались, то они одновременно говорили одно и то же.
Вот и сейчас, она попросила Каманина починить бачок унитаза, который сильно протекает. Каманин пообещал, что после известных событий, он приедет и поможет ей.
Он нашёл у Генки кое-какой инструмент, притирочную пасту и сложил всё это в сумку вместе с документами для суда.
Надел чёрные расклешенные брюки и белый френч, сшитый по форме морского кителя.

На Первую Речку он выехал пораньше, потому что не любил опаздывать.
Суд находился в здании, построенное, наверное, миллион лет до нашей эры. Зелёное, бревенчатое, старое-старое. Все ступеньки на лестнице, по которой он поднимался на второй этаж, скрипели, перила качались, а в коридорах стоял полумрак. Вдоль стен расставлены широкие скамейки, выкрашенные тёмно-коричневой краской, дополнявших гнетущее ощущения заведения, в которое посетитель попал.
На одной из них он разглядел Ольгу Васильевну. Она невинным ангелочком сидела в уголочке, сложа руки на коленях, а Наталья, видно, ещё не пришла.
- Здрасьте, - холодно поздоровался Каманин с тёщей и присел около двери, номер которой был указан в повестке.
Через некоторое время подошла и Наталья. Она села около матери и о чём-то стала шушукаться с ней.
Точно в назначенное время, секретарь пригласила их зайти в комнату судьи.
За столом сидели две женщины и пожилой мужчина, сбоку находился стол секретаря.
Судья с интересом посмотрела на вошедших и предложила присесть. Покопавшись в бумагах, она зачитала заявление Натальи, отложила его и строго спросила:
- И Вы полностью подтверждаете то, что написано в Вашем заявлении? – при этом пристально глядя на Наталью.
- Ну, не совсем, - нерешительно начала та. - Мне так посоветовал написать адвокат. Но о побоях у меня есть справка.
- Передайте её сюда, пожалуйста, - попросила судья секретаря.
- И Вы, таким образом, настаиваете на разводе? – продолжила судья, прочитав справку.
- Да. Настаиваю, - категорично, повысив голос, заявила Наталья.
- Но у Вас же двое совместных детей. Вы хоть немного задумывались об их судьбе? – судья испытующе продолжала смотреть на Наталью.
- Они ему абсолютно не нужны, - ответила Наталья, кинув злобный взгляд в сторону Каманина. -  Он же всё время в море.
- Но у нас же морской город и половина семей связана с морем. Причём же здесь это? - удивилась судья. - Тогда бы полгорода стояли в очереди здесь за разводами. Так, - отвела она взгляд от Натальи, - мне здесь всё понятно. Ваша позиция мне ясна. Что скажет другая сторона? – посмотрела она в сторону Каманина.
Все заготовленные речи моментом вылетели у Каманина из головы. Он встал и достал дневник, который вёл со дня прихода из рейса.
- Здесь, правда, не всё, - он протянул дневник секретарю, - только последний месяц нашей совместной жизни, - секретарь взяла дневник и передала его судье. - Но, граждане судьи, позвольте вам это рассказать своими словами. Я не оратор, а обычный судовой механик. Извините, если, что не так. Но, уж как получится. Выслушайте меня, пожалуйста.
И Каманин начал рассказ обо всём с самого начала. О том, как поженились, как рождались дети, как все отпуска он проводил с ними, маленькими. О том, что всё тащил в дом и старался содержать его в лучшем виде, особенно жену. О том, как узнал об измене жены, как уговаривал её образумиться. О приезде папы, об обещании Натальи сохранить семью. О том, как не сдержался и ударил её в порыве гнева, за нанесённые его мужской чести оскорбления.
- Мало дал, - прошептала секретарь. Она сидела справа в шаге от Каманина и, возможно, её шёпота никто и не слышал, кроме него.
Вообще-то секретарь должен быть нейтральным элементом в этом заседании, но она сочувственно смотрела в сторону Каманина в течение всего его рассказа.
- Я полностью понимаю и осознаю свой проступок, - продолжил Каманин своё объяснение судье, - и прошу мою жену извинить меня за него. За эти три месяца я многое передумал и переосознал. Я приехал во Владивосток только с одной мыслью, чтобы восстановить семью и не дать моим детям расти безотцовщиной. Но когда я увидел в своём доме её поселившегося любовника, то решение возникло, само собой. Ничего уже не склеишь! Всё уже развалено до основания. И, поэтому, прошу суд удовлетворить просьбу моей жены и развести нас. И, если это, возможно, дать разъяснения о наших дальнейших правах и обязанностях по отношению к детям.
Судья внимательно посмотрела на Каманина и отправила его с Натальей в коридор, где они, уже по-настоящему, были посторонними людьми. Они молча сидели на разных скамейках, дожидаясь, когда же их позовут снова, для объявить решение, подводящее черту под частью их жизни.
Судья объявила о расторжении брака, подробно рассказала о правах обеих сторон по отношению к детям и о том, что на Каманина будет направлен в пароходство исполнительный лист.
Выйдя из здания суда, Каманин ощутил, что его потряхивало нервной дрожью от пережитых событий. Он даже с первого раза не смог закурить сигарету, но успокоившись, поехал в центр.
В центральном гастрономе купил бутылку вина. Зашёл на цветочный базар у «кирпичиков» и купил букет цветов, а потом уже поехал на трамвае к Инне.

Она его ждала и, как только он переступил порог дома, сразу засыпала вопросами. Ну что? Ну, как? Как самочувствие? Что думаешь? Что будешь делать?
Каманин разулся и прошёл на кухню. Инна поставила цветы в вазу и внимательно слушала рассказ Каманина, потом они съездили за Алёной в детский садик и вернулись домой, где Инна принялась готовить ужин.
Каманин, тем временем, разобрал бачок и сел притирать, изъеденный ржавчиной ш;ровый бронзовый клапан. Френч он снял, чтобы его не испачкать, и остался в футболке. За этим занятием его и застала Ирка, Иннина подруга, пришедшая к ней в гости. Хитрющим и понимающим взглядом она моментально оценила обстановку.
- Я смотрю, семейные отношения уже налаживаются, - нагло хохотнула она.
Каманин с Инной смутились от такой откровенности, но, чтобы замять создавшуюся ситуацию, сели за стол, открыли вино и обсуждали события сегодняшнего дня. Со двора с прогулки вернулась Алёна. Инна её накормила и отвела в спальню.
На улице стемнело, и Ирка засобиралась домой, да и Каманин почувствовал, что пора уходить.
В узеньком коридорчике для троих было тесно. Ирка первой вышла на лестничную площадку.
- Я сейчас, - кинул ей вслед Каманин и прикрыл дверь.
Инна в нерешительности стояла напротив него. Она, что-то хотела сказать. Её глаза блестели, румянец покрывал щёки. Она положила Каманину руки на плечи и ещё пристальнее посмотрела на него.
Тут он не выдержал и поцеловал её. Это был их первый поцелуй. Она его не отвергла и только крепче прижалась к Каманину, а потом откинула голову назад.
- Не уходи, - почти прошептала она, заглядывая своими бездонными глазами в самую глубину души Каманина. И вновь этот сладкий бесконечный поцелуй…



Глава двадцать третья

Сломался – это не значит, что жизнь закончилась.
               
Иногда новая жизнь начинается именно с этого.


Двухсотдвадцатиметроый балкер слегка покачивало на бортовой океанской зыби. Атлантика была, как ни странно, приветлива. Идеальная гладь океанской воды искрилась под лучами полуденного солнца. Отражённые блики то и дело играли на подволоке каюты. Наружная жара не пробивалась в неё. Кондиционер работал исправно.
Каманин стоял у широкого лобового иллюминатора, смотря сквозь покрытое цементной пылью, после последней погрузки, стекло. И, ничего не понимая, тупо, слушая музыку, смотрел в него.
Гладь воды сливалась с синевой неба где-то в бесконечности. Клотик носовой мачты плавно то опускался, то поднимался над линией горизонта.
Но почему-то всего этого он не видел. Он только слушал мелодию, рвущуюся из колонок магнитофона. Она заволокла его сознание и заполнила все клеточки души.
Невольно в памяти возникала та ночь, с которая началась его новая жизнь.
Он бесконечно благодарен этой женщине, своей жене, за возрождение, за уверенность в делах и поступках, с которой он вступил в неё. 
Почему-то до малейших подробностей возникли в памяти незабываемые мгновения той прекрасной ночи и утренний рассвет, робко пробивающийся сквозь плотно запахнутые шторы. Тогда так хотелось оттянуть начало нового дня и бесконечно любоваться раскинутыми по белой подушке пышными копнами Инночкиных волос, на её точёное, будто из мрамора, лицо и озёра счастливых глаз.
А ведь прошло уже двадцать пять лет. Это так много и так мало! А в памяти всё осталось так же, как будто это было только вчера.

Подари мне эту ночь,
Как тогда однажды летом
Повтори её точь-в-точь
От заката до рассвета
Буду жадно целовать
И глаза твои и губы
И с ума сведёт опять
Нас опять любовь погубит

С надрывом пела известная певица.
- Да… Воспоминания всегда останутся с нами и нам от них никуда не деться, - невольно подумалось Каманину.
Он отошёл от окна, несколько раз прошёлся по каюте, стараясь освободиться от груза нахлынувших видений и упрямо решил для себя:
- И хорошо, что они именно такие.
Время дневного отдыха заканчивалось. Надо возвращаться в машину и готовиться к сдаче дел. Ведь через две недели в Порт-Саиде ему придёт замена и он вновь вернётся домой к своей Инночкой. А сегодня надо обязательно позвонить ей по спутниковому телефону, поздравить с началом семейной жизни и напомнить о том рассвете…

Июль 2008 Китай, Валенсия, Нью-Орлеан, Владивосток.
Январь 2021 Владивосток