Где берёт начало моё увлечение лесной скульптурой

               * * *
 Игрушек  в  моём  деревенском  детстве  никаких  не  было  в  ту  пору. И  вот  однажды  долгим  осенним  вечером,  когда  выдалась  свободная минута,  отец  вырезал  из  большой  кормовой  свёклы  коня,  корову,  петуха. Наверное, он    занялся  этим просто  для  души. Но  я  была  так  рада игрушкам! Белые  фигурки  были  очень  красивые  и  такие  похожие!..
Но  не  долго  я  радовалась  им:  фигурки  из  сырой  свёклы  назавтра почернели,  скрючились,  и  я  горько  плакала,  глядя  на  них.  «Ну  что  ты,  доченька,  –  ласково  говорил  отец, видя  мои  слёзы,  –  не  плачь,  эка  беда!  Я  тебе  снова  их  вырежу,  свёклы  у  нас  много.  Почернеют  фигурки,  мама  их  корове  отдаст,  а  я  тебе  новые  сделаю. И  плакать  из-за  них  не  стоит.  Если  они  тебе  так  нравятся,  я  почаще буду  вырезать  их  для  тебя».  И  отец  нередко вечерами вырезал  из  кормовой  свёклы  так  полюбившиеся  мне фигурки  домашних  животных.
   А  на  восьмом  году  моё  безоблачное  детство  кончилось:  началась война.  Тут  уж  было  не  до  игрушек – я  сразу  повзрослела. Три  долгих, тяжких  года  мы в своей небольшой деревне,  как  и  вся  Беларусь,  находились  под фашистской  оккупацией.
                * * *
       Позже,  в  ранней  юности,  когда  пасла  на  выгоне  свиней (там  же  и уроки  учила),  я  подолгу  любила  заворожённо  глядеть  в  небо  на  тихо проплывающие  лёгкие  облака.  И  каких  только  диковинных  созданий я  там  ни  видела!..  Образные видения  начинали  обступать  меня  со всех  сторон:  в  каждом  сучке на  стене,  в  каждом  просвете ветвей  на  деревьях  мне  виделись  какие-то  лица,  какие-то  живые существа. Средь ветвей на берёзе я однажды увидела в рваной зелёный шали профиль бабы-Яги!..
    
                * * *
       Шли  годы.
       Из  Беларуси   мне  суждено  было  приехать  жить  в  лесной  Марийский  край. 

Мне край полюбился Марийский,
Он светел людским добродушьем.
Понятный такой и близкий
Узор на берёзах тушью.

Над Волгой рассвет так розов,
Так солнечны в полдень ливни!
Под Волжском в лесу берёзы
Меня красотой полонили.

Войду в лес – и чудо начнётся:
Мне травы целуют ноги,
Я вижу – на цыпочках солнце
Скользит по заросшей дороге!..

Слегка размывая все краски,
Придёт соловьиный вечер –
Мне древняя Волга сказки
Рассказывать станет при встрече.

И тлеет закат долго-долго…
Над лесом луна всплывает.
На лунной дорожке Волга
Всю ночь мои думы качает…

          Лес  меня  постоянно  звал,  притягивал  какой-то  своей  непонятной тайной.  И  я  частенько  с  грибной  корзинкой  уходила  побродить  среди белоствольных  берёз,  особенно  в  пору  золотой  осени… А  неясное  томление  души  продолжалось,  оно  постепенно,  исподволь накапливалось  во  мне.   Но  для  того  чтобы  в  детстве  посеяное
в  моей  душе проснулось,  заговорило,  нужен  был  какой-то  определённый  толчок…
       Встреча  в  музее  Йошкар-Олы  с  работами  известного  марийского скульптора,  лесного  сказочника  Филиппа Павловича Шабердина  была  для  меня  и открытием,  и  потрясением.  Его  удивительная  скульптура  «Лесная  сказка»,  его  «Бородач»  из  корневой  части  вывороченного  дерева  просто  околдовали  меня:  оказывается,  из  лесных  корней  вот  что  может  получиться?!.  То,  что  долгие  годы  неосознанно  вынашивалось  в  душе, подспудно  дремало  во  мне  и  мучило  меня,  не  находя  выхода, хлынуло через  край!..

                Лесному скульптору
                Ф.П. Шабердину

В музее вдруг меня околдовала
«Лесная сказка»* : встала на пути
И силой непонятной приковала
Да так и держит сердце – не уйти!

И Пампалче* зовёт лукавым взглядом
Из-под копны сияющих волос,
А «Бородач»* задумался с ней рядом
О том, что в жизни видывать пришлось…

                ---------
Таланту мне хотелось поклониться,
В ученики несмело попроситься –
И в мастерской, дыханье затая,
Хотя бы за спиною постоять!..