Глава 7. Санитары космоса

                В космосе случалось встречать и див дивных
                и чуд чудных. Иногда было смешно,
                порой тепло и грустно, но чаще – страшно
               
                Почему удава не любят? Он ведь
                не сразу глотает. У него долгий,
                томительно-сладкий процесс заглатывания.
               
     «Доска объявлений» бодро пропела: «Антошка, Антошка, готовь к обеду ложку»,   и синяя на белом полоска с мелодичным звонком высветила надпись «Перекус».

     Шутливая придумка Гришки Отрепьева, собравшего на один экран распорядок дня экипажа: дежурства, занятия на тренажерах, изучение матчасти, сон, для команды в целом и отдельно для каждого, поначалу смешила, но вскоре стала необходимой и привычной, избавляющей от лишних напоминаний и распоряжений, ненавязчиво  вернула Сашку Буратино от боевого задора к бытовым проблемам.
- Беф-строганов, картошка-фри, зеленый лучок, три соуса на выбор, - торопливо перечислял механик, нажимая кнопки на панелях микроволновок, холодильников, откидных стульчиков и столиков.

- Запеченой уточки в золотистой корочке нет? - хотел "приколоться", но едва не подавился слюной Отрепьев.
- Для шибко привередливых, - Сашка даже перестал накрывать стол, собравшись озвучить остроумный ответ. – Ужин космонавта в тубах, просрочен на пару лет, но зато в неограниченном количестве.
- Не очень и напугал, - легко парировал Гришка. – Заботливая Родина выковала привычку оценивать пищу только по двум параметрам: съедобно-несъедобно. Тубы не выбрасывай, когда наступит «черный день», съедим.

      Сашка смутился и промолчал. Родители Гришки Отрепьева попали под глобальный общеземной закон "О гуманной справедливости", по которому все население разделялось на «Золотой миллиард», «Рабочих лошадок» или «Быдл» и  «Балласт», подлежащий немедленному отселению на дальние планеты, «с глаз долой из сердца вон».

      Малолеток из «балластных» семей брало под «опеку» государство. Отправляло в лагеря «труда и отдыха» на подножный корм и тяжкий труд, «выковывая» путем естественного отбора головорезов для космического десанта и проституток для публичных домов и стрип-клубов. "Конечно, не так, как мечталось, - рассказывал Гришка, - но выжить можно, ежели без особых претензий". Тяжелая тема.
- Говорят, детство несчастливым не бывает, - заметил Сашка Буратино.
- Оно и было вполне приличным, - усмехнулся Отрепьев, - но вскоре судьбами детства озаботилось правительство... .
- А как ты выбрался? – нарушил тягостную паузу Колька-стажер.

- Сильное желание выжить и подаренная природой изворотливость ума, - небрежно ответил Гришка и, между глотками сока, обронил, явно обращаясь ко мне. – Есть шанс снова возглавить гонку, срезав путь проходными дворами.
- Хе-хех, - то ли икнул, то ли засмеялся Сашка и с преувеличенным вниманием начал копаться вилкой в своей тарелке.
- Интересное? – насторожился стажер.
- Не дай бог, - пробубнил Сашка.

      Космос порой напоминает старый город, с проспектами, улицами, переулками, запутанными проездами и скрытыми проходами, однажды попав в которые, пройдя непредсказуемым маршрутом, попадаешь будто в другую реальность, с чужой жизнью, иными отношениями.

      Сашкино «хе-хех» и отразило воспоминание о давнем блуждании по затененным, с отвязными хулиганами в подворотнях, улочкам, куда ненароком завел нас, весело отметивших удачный рейс, «изворотливый ум» Гришки Отрепьева.

      Отрепьев, пьяно жестикулируя, горячо и убедительно, с множеством цитат и ссылок на классиков социологии, доказывал невозможность равенства в обществе, поскольку люди не могли произойти от обезьяны одновременно все и везде.

      Сашка пытался спеть о тяжелой пацанской доле: «Мы свою молодость профукали, профукали, теперь она у нас как будто не была»*.

      Я равнодушно пялился на обшарпанные, годами небеленые, некрашеные стены, и думал о последовательной деградации человечества от красивых домов к трущобам и далее, к пещерному существованию.

      Вскоре теплой компанией заинтересовалась местная общественность, в лице извивающегося во всех плоскостях неопределенного возраста небритого типуса, нагловато потребовавшего у Сашки прикурить.
- Пожалуйста, брат, - размякший и добрый от душевного пения Сашка чиркнул зажигалкой, благожелательно наклонился к аборигену и удивился блеску стального лезвия в грязных, нервно дергающихся руках.

      Рефлекс тренированного бойца сработал быстрее подвыпившего сознания, которое «прониклось, расположилось» и старалось спасти нахала от инвалидности.  Сашка двумя руками выбил нож, обратным движением правого кулака нокаутировал противника, но попытался задержать падение тела и предотвратить повреждение головы типуса о камни.

      Удар бейсбольной битой по спине выколотил доброту и милосердие из Сашки Буратино, как пыль из ковра, и не оставил набежавшим подельникам налетчика  право называться здоровыми людьми.
- Покурим? – Гришка Отрепьев протянул сигарету и щелкнул зажигалкой. – Нельзя сказать, что у ребят нет культуры пития. Культура такова, чтоб пить до мордобоя. Даю минуту.

- Опоздал давать, - мельком глянув на разбросанные тела, я затянулся. – Уходим, пока весь околоток не сбежался. Действуя такими темпами, Сашок может ненароком оставить город без бандитов.
- Кстати, интересно поставлен вопрос, - торопливо дофилофствовал Гришка. – Бандиты – часть социума, своего рода, санитары мегаполиса, как волки – санитары леса, и Сашка, безоглядно размахивая кулаками, едва не нарушил экологическое равновесие общества.
- Заткнись, будь другом, - Сашка болезненно повел плечами. – Как-то мне сейчас не до общества… не всегда хочется быть его частью.

      Экран обзора передней полусферы посветлел и зарозовел верхом, сигнализируя о приближении края галактики.
- Время принятия решения, - активируя мыслительный процесс команды, я добавил в голос подначки. – Униженно плетемся или по мужски рискнем?
- Соглашайся на поворот, командир, - нетерпеливо ерзал на откидном стульчике Гришка. – Вынырнем из ниоткуда перед самым Меларусом, и пусть утираются неудачники.
- Прикинь, боши с китаезами еще на подходе, - «загорелся» идеей Сашка, - а мы уже…
- Мишень, - неожиданно перебил Колька-стажер.

- А нужно ли садится первыми? – я обвел взглядом команду. – Молодой, но мудрый, как его дядя, второй пилот, кажется, нашел ответ на этот вопрос. Растолкуй.
- В космосе корабль оружие, после посадки цель, - смущаясь вниманием, но твердо ответил стажер. – По нам будут стрелять из космоса, а мы не сможем ответить.
- Разумно, - с удовольствием наблюдая замешательство на лицах механика и штурмана, «подтолкнул» дискуссию. – Гриша, пауза неприлично затянулась.
- Выжидать – это не наш метод, - торопливо «рубанул» Сашка.
- Могу вывести в середину каравана и даже на параллельный маршрут, - нашел решение Отрепьев.
- Что и требовалось доказать. Заодно обойдем возможные засады. Работаем.

      В космических «закоулках» требуется внимание и напряжение всех сил. Встречаются непредсказуемые магнитные потоки, выносящие на трассу громадные валуны астероидов и сопровождающую их космическую живность: рыб и отшельников. Нередки «черные дыры», упав в которые можно оказаться за миллионы световых лет от места назначения, и судьбу пропавшего, в лучшем случае, смогут отследить только прапраправнуки, если повезет.

      Гришка, пощелкивая по голограмме «клавы», перебросил на мониторы пилотов новый маршрут, - извилистый гравитационный поток, «летящий» с двухсветовой скоростью.
- Вливаемся. Приготовиться к переходу светового барьера.

      В попутный поток нужно «влиться» аккуратно, избегая столкновений с обломками планет, комет, и прочим космическим мусором. Когда скорости выровнятся, соседство с многотонными глыбами будет не столь опасно. Совместный полет по параллельным маршрутам.

      Другая беда: в богатой космической «реке», жируют множество монстро подобных рыб и еще более страшных тварей, которым гигантская рыба – кормовая база. Прожорливые монстры - "санитары космоса" - не знают естественной смерти. Фраза классика: "Все рожденное достойно гибели", - здесь "отдыхает". Однажды начав жить и расти в бескрайнем, беспредельном космосе, тварь заглатывает и перерабатывает все более крупную добычу, пока сама не попадает на обед к монстру, начавшему жить и расти чуть раньше.
- Командир, - Колька-стажер ткнул пальцем в темный завиток на экране.

- Общий вопрос, чем отличается тритон от питона?
- Один черт, - сварливо ответил механик, увлеченно раскручивая отверткой неисправный блок.
- Тритон в три раза больше питона, но в космосе оба на вершине пищевой цепочки, - хищники, - примитивно сострил Отрепьев. – А почему спросил? – Перевел взгляд на экран и вздрогнул. – Торпедой?
- И побыстрей.

      Змей плывет в общем потоке и ему не требуется сверхусилий на сближение и бросок. Живые организмы - самые непредсказуемые участники бесконечного космичесмкого движения. От них всего можно ожидать, и лучше обходить дальней стороной. Размеры жертвы не имеют значения: пасть чудовища легко пропускает внутрь добычу трехсотметровой длины.

     Нам случалось видеть гада, схватившего в смертельные объятия транспорт, подобный нашей "Надежде". Автоматическая защита корабля устроила огненную, белого магниевого пламени стену между корпусом и сжимающимися кольцами черного тулова, но, меньше чем через минуту, животина начала заглатывать искореженный, измятый остов корабля.
- Взорви торпеду в пасти, и сразу дубль. Приготовиться к циркуляции.
- Есть! – Колька отключил автопилот и замер, напряженно вглядываясь в экран.

     Мало, отстрелить твари голову. Длинное тело уже получило от примитивного мозга сигнал и настроилось на бросок и захват. Пока агония в теле чудовища будет бороться с ранее полученным заказом на убийство, обезглавленная тушка будет нападать и давить.
 - Право три. Пошел, - одновременно с моей командой атомное пламя осветило половину космоса, разом укоротив монстра на сотню метров. – Лево, два. Гриша, не спи.

      Корабль вычертил дугу, в радиус которой и уместился километровый остаток промахнувшегося, но продолжавшего свиваться в бесполезный клубок тела.
- Гриша, не спи.
- Уже почти.

     Страшный удар потряс транспорт от дюз до рубки, и тотчас на экране обзора задней полусферы вспыхнул цветок второго взрыва.
- Осмотреться. Проверить оборудование.
- Разгерметизации нет, - выдохнул Сашка. – Машинный в порядке.
- Все работает штатно, - с легким развальцем добавил Отрепьев.
- Включаю автопилот, - внес лепту Колька-стажер и пошутил. - Собираете нечисть жуткую. Сердце остановилось и не двинулось с места, пока опасность не миновала.

- Всем спасибо. Всем кофе. Гриша, что ты плел о полезности санитаров в экологических системах?
- Мы приманка для судьбы, - Отрепьев хитро огляделся, готовясь отпустить очередную псевдо философскую шуточку. - На одних находятся кобры и гадюки, нами заинтересовался непомерной длины питон, и это еще  повезло, - Гришка вновь "включил паузу". - Порой мужиков связывают по рукам и ногам белые мыши, вааще трендец.

- Да, белые мыши, те еще санитары, - смущенно поддержал Сашка и поежился. - Большеглазая на Вуди-Руди была очень убедительна... и поэтесса до нее, - не такая уж и тощая.
- А я бы поговорил с поэтессой, - вдруг признался Колька-стажер. - Наверняка, у нее свой богатый внутренний мир из стихов и классической музыки.
- Необъятное пространство рождает мысли о вечном, - съерничал Гришка, указывая на обзорный экран. - Не забывай, Коля, наказ дяди Штольца, избегать распутных женщин.

- Поэтессы не обязательно, "распутные", но всегда опасные. Иногда, чисто для темы разговора, просишь стишок прочесть, а начинается неостановимый стихопад. Самые вампиристые из энергетических вампиров, по стишку, по строфочке; глядишь, уже весь сборник перешептали. Слушаешь и думаешь: "И чего я дурак такой вежливый: не вешаюсь в присутствии паета, чтобы ему стало хотя бы стыдно",  - подытожил я разговор о "белых мышах". - Свободы и разнообразия хочет душа, но, если с утра до вечера Моцарт и рифмованные строки, то самая пора вспомнить о "дежурной веревке".

*Группа "Лесоповал"