Подарок Императрице. На конкурс

                «Я отдамся под охрану хранителя судеб человеческих — Бога».
                ("Генералиссимус Суворов", Николай Гейнце - 1896)

Хочу с вами поделиться историей, услышанной мной в Петербурге от своей пожилой соседки по дому, которая представлялась не иначе как пани Высокодворская. И хотя эта история не имеет документального подтверждения, она так красива, что очень хочется поверить в её правдивость.

События рассказа переносят нас во времена правления на Руси Екатерины второй - Великой. Время, когда Императрица была уже не молода, но ещё и не превратилась в толстую обрюзгшую матрону. Было решено создать при дворе особый пажеский корпус, состоящий из красивых молодых мужчин. Знать, пытаясь угодить императрице, преподносила ей в дар хорошеньких мальчиков простолюдинов, которые и должны будут выпестованы в пажи для Екатерины.

Пан Бартош Высокодворский - польский генерал, служивший при дворе Императрицы, возвращался в Петербург со своей женой, пани Янкой, из своего имения под Вильно. Лента реки, вдоль которой тянулась дорога, то показывалась, то исчезала за узким перелеском. Стояли тёплые осенние дни, о которых можно сказать, что погода из последних сил хватается за лето, но скоро наступит время осенней сырость.
Пани Янка не любила Петербург, её не радовали роскошные дома, широкие проспекты, шумные балы при дворе императрицы, на которых они должны были бывать, да и петербургский климат плохо действовали на её здоровье, приводя в частые унынья.

От езды по тряской дороге у генеральши разболелась голова, и она приказала остановить экипаж в удобном месте. Стоянку устроили за безымянным поселением, у реки. Слева песчаная насыпь спускалась к самому берегу. С правой стороны дороги желтело поле подсолнухов.

Господа, выйдя на берег реки, в ожидании - пока им всё устроят для короткого отдыха, обсуждали новую причуду императрицы, как об этом отозвалась генеральша - "Создание гвардии мальчиков – любовников". И тут взгляд их остановился на стоящем чуть поодаль стройном худощавом мальчике лет четырнадцати, державшем в руках подсолнух. Лицо ребёнка показалось генеральской чете очень знакомым. Ну, конечно же, эти тонкие черты так похожи на лицо статуи Христа в католическом костёле в Вильно. Мальчик был бос. На нём серые штаны и длинная рубаха, сшитая из различных лоскутков. Генерал знаком подозвал ребёнка. Подошедший мальчик смотрел на господ без страха, скорей с любопытством. Его голубые глаза с длинными ресницами были широко раскрыты, выражая восхищение. Генеральша обратилась к мальчику по-русски, спросив, чей он и откуда здесь? В ответ, тот мило улыбаясь, протянул свой цветок женщине. Женщина, засмеявшись, приняла подарок, погладив мальчика по щеке. Предположив, что ребёнок не понял её, обратилась к нему по-польски. Мальчик рассказал, что его семья живёт недалеко, что мамочка зовёт его Лешеком. Подошедший слуга сказал мальчику, чтобы тот поцеловал пани ручку. Лешек с восхищением воскликнул: "Маленький пташек!"
Пани засмеялась:
- Ну, почему же птичка?
- А ведь действительно, Янечко, я никогда не находил такого образного сравнения твоим нежным ручкам.

Супруги замолчали, подумав, по-видимому, об одном и том же.
- Бартишю, — обратилась жена к генералу по-русски, — а давай возьмём мальчика в Петербург, он станет хорошим подарком для Императрицы.

- Мы бы хотели поговорить с твоими родителями, – сказала генерал.
- Вы встретите мою мамочку впереди, за поворотом дороги. Она там сейчас вместе с младшими детьми «слушает тишину». Наша мамочка так иногда общается с нами на природе, рассказывая о разном. Дома она всегда занята работой по хозяйству и не может уделить достаточно внимания нам, детям.

Лешек бежал впереди кареты. Вскоре они увидели женщину, стоящую в окружении ребятишек. Короткого взгляда на эту бедно одетую женщину было достаточно, чтобы увидеть её красоту. Мать стояла, стеснительно улыбаясь, но в её позе не было раболепия.

Генерал обратился к женщине по-польски:
- Пани, мы бы хотели взять вашего сына Лешека в Петербург. Я дам денег. Вам они лишними не будут.

Выглядело это так, словно господа покупают у бедной матери её сына. Женщина стояла, ничем не выражая своего отношения к сказанному генералом. Тот, подозвав слугу, дал ему 15 рублей серебром, приказав отдать деньги женщине. Слуга вложил монеты в руку матери. Женщина продолжала стоять неподвижно, зажав в кулаке серебряники. Тогда пани генеральша, подойдя к ней, старалась как можно ласковей объяснить, что мальчик получит хорошее образование, а может даже, как и её муж, станет генералом.

О чём думала в этот момент мать? Может о том, какая жизнь ждёт её любимца здесь? А на эти деньги они купят новую корову, ведь их кормилица даёт молока столько же, сколько соседская коза. А возможно, она подумала, что сможет купить лекарства для больного, лежащего уже год мужа? Женщина произнесла:
- Пусть будет так, как Бог решит. Только как же мы без помощника переживём зиму?

Генерал произнёс со вздохом:
- Мои люди поедут по весне из поместья в Петербург и заберут его. А пока пусть мальчик поживёт дома.

И вот уже экипаж с неожиданными гостями скрылся за поворотом. Жизнь же в этом нищенском захолустье потекла как прежде, убого и нудно. В хозяйстве появилась новая корова, ребятишкам справили обувку, лишь старший сын так и остался на зиму в отцовских рваных башмаках. Всё равно же уедет. Сам Лешек испытывал двойное чувство от произошедшего. С одной стороны - он очень любил свою мамочку, братиков и сестёр, но интересно же побывать там, где живут такие красивые паненки. Тяжелый труд, свалившийся на плечи мальчика из-за болезни отца, быстро затуманил в его сознании ту волшебную сказку.

Зима, выдавшаяся в тот год снежной, подходила к марту. Солнце начало пригревать по-весеннему, а люди генерала всё не ехали. Мама уже смирилась, как и с отъездом сына, так и с тем, что он остаётся дома. А может те деньги были просто Божий подарок за все тяготы их убогой жизни?

Но генеральский обоз приехал, и случилось это в конце мая. Лешек был в том возрасте, когда жажда новых приключений становится равноценной привязанности к дому, и нужен всего маленький толчок, чтобы чаша весов его желаний качнулась в ту или иную сторону.
- Я вернусь, мамочка, — кричал мальчик из повозки, увозившей его из родительского дома.

Услышала ли эти слова мать сквозь крики детворы, бегущей за повозкой? Она стояла на пороге дома. Плечи женщины были опущены, руки плетьми висели вдоль тела. Она не плакала, всё было выплакано накануне.

В пять дней обоз достиг Петербурга. В город они въехали в тот час, когда белая ночь уступала темноте лишь короткое время. Газовые фонари блёкло освещали снаружи огромный дом, куда его ввёл слуга - дядя Збигнев. Мальчик был настолько измучен поездкой, что мгновенно заснул на скамье, которую ему указали для ночлега.

Когда Лешек проснулся, был уже день. Он находился в просторной комнате, посередине которой стоял длинный деревянный стол. Дядя Збигнев сказал, что поскольку кроме него и панов господ, здесь никто не говорит по-польски, он приставлен к Лешеку, чтобы всё объяснять. Збигнев показал мальчику место за столом, где стояла большая глиняная миска с кашей, ломоть хлеба да кружка молока. Лешек поднял глаза на Збинева, не понимая, сколько ему дозволено отъесть из этой миски. Столько еды мамочка ставила на стол для всей их большой семьи на весь день. Мужчина рассмеялся и, погладив мальчика по голове своей тёплой ладонью, сказал:
- Ешь мальчик, потом пойдём с тобой в баню. Пани генеральша уже о тебе справлялась.

Лешек не знал что такое "в баню", но он доверял этому большому доброму человеку. Чуть насытившись, словно опомнившись, что надо это оставить ещё кому-то, мальчик положил ложку на стол.

Они шли по двору. Вдруг дядя Збигнев толкнул Лешека в бок, и сам остановился, склонив голову. Лешек увидел генеральшу. Пани была теперь одета в свободное платье, её длинные белые волосы рассыпались по плечам. Женщина улыбнулась, произнеся:
- Мальчик, как же ты вырос за зиму! Пойдём скорее в баню - надо привести тебя в порядок. Потом расскажешь о себе.

Женщине был интересен рассказ мальчика. Ещё ей хотелось скорее посмотреть на него без одежды. Прослышав о нравах Императрицы, понимала, что будущий паж должен обладать не только красивым лицом, умом и фигурой, но и иметь мужское "достоинство" не малых размеров.

Они направились к отдельно стоящему строению, слаженному из толстых брёвен. По дороге генеральша приказала что-то по-русски человечку, шедшему за ней. Збигнев пояснил, что это Соломон - портной, и он будет шить Лешеку одежду. Войдя в деревянный дом, который дядя Збигнев назвал баней, пани знаком приказала, чтобы слуга и портной остались в первой комнате, а сама проследовала с Лешеком в следующую. Когда генеральша с мальчиком скрылись за дверью, портной подмигнул Збигневу, мол, всё понятно.

В комнате, куда вошёл Лешек за пани, было жарко, у окна стояло высокое корыто, наполненное водой. Пани генеральша нетерпеливо приказала мальчику скинуть с себя всю одежду и залезть в эту ванну "отмокать". Лешек не знал как себя вести. С одной стороны, нехорошо, как говорила мамочка, показываться голым перед девочками, но ведь пани такая добрая. Он скинул с себя всё, что на нем было. Тут произошло нечто такое, что сильно напугало мальчика. Генеральша, лишь взглянув на него, присела на скамью, прижав ладошку к губам.

Находившиеся в предбаннике слуга и портной услышали из-за двери гневный возглас генеральши: "Жид?!"

Соломон вбежал в банную половину, в уверенности, что генеральша зовёт его.
Но пани, махнув ему, выкрикнула: "Вон! – но тут же прибавила, – нет, иди сюда. Поговори с ним на твоём языке".

Женщина ещё надеялась, что это какое-то недоразумение, и когда мальчик вырастет, всё у него изменится.

- Кендэле, малыш, откуда ты, красавчик? - обратился Соломон на языке идиш, к испуганному внезапной переменой в поведении генеральши мальчику.

Услышав знакомый язык, Лешек заулыбался. Лицо ребёнка выражало сейчас застенчивую радость. Все надежды подарить мальчика Императрице рухнули.

Лешек был готов броситься и обнять этого незнакомого человека, говорящего на его языке, но мальчик стеснялся показать свою радость перед разгневанной женщиной.

Пани, вновь увидела библейское, как у статуи из костёла, лицо ребёнка. Что же с ним делать? Отправить обратно? Но он такой хорошенький. Своих детей у генеральской семьи не было. Бартош сегодня возвращается домой из инспекционной поездки. Пусть решает супруг,- подумала пани Янка. Хотя она понимала, что решение будет за ней. Генеральша, приказав портному снять мерки и пошить быстрее мальчику приличное платье, прибавила:
- Ты уж, Соломонка, расспроси его, по-вашему, по-жидовски. Я хочу знать, что ты думаешь об этом ребёнке.

Пани Янка, ещё раз взглянув на мальчика, глубоко вздохнув, вышла из банной комнаты. Но тут же, открыв дверь, понизив голос, произнесла:
- Если расскажешь кому-нибудь, что он не... ну, в общем, не христианин - сгною в яме! – повернувшись, бросила уже в предбанник, обращаясь к Збигневу, — и тебя это касается. Подбери ему у дворни какой-нибудь одежды, и скажи Порфирке - пусть придёт да и подстрижёт мальчишку, да ногти ему сделает чисто. Но пусть стрижёт не коротко, как дворовых, а с красотой чтобы".

Соломон, присев на скамеечке около корыта, в которое посадил мальчика, стал расспрашивать о его семье, о первых впечатлениях после отъезда из родного дома.

Но Лешеку хотелось прежде узнать, что могло послужить причиной гнева этой доброй женщины?
- Ца, ца,- прищёлкнул языком Соломон, переспросив – добрая? Будь осторожен с ней. Настроение господ переменчиво, как ветер над Невской губой. Это не твоя вина, что пани рассердилась. Так уж повелось исстари, когда мир поделили на евреев и не евреев. Хорошо, что до сих пор тебя не коснулась эта несправедливость. Как твоё имя?"

Мальчик, не поняв ничего из объяснения Соломона, стал рассказывать о себе. Они говорили на идиш - Соломон не знал польского языка, а Лешек не понимал по-русски.
- Я записан в книге при синагоге, как Лейбл, но меня все звали Лешек. Что же поразило больше всего в пути? Дядя Соломон, коней в дороге кормили крупным желтым овсом. Мамочка иногда варила нам похлёбку из овса. Но те зёрна были мелкие и часто совсем чёрные. Мальчик умолк, задумавшись о чем-то своём, далёком...

Дядя Збигнев принёс одежду. Соломон снял все нужные для нового платья мерки и поспешил к пани пересказать услышанное от мальчика. Пришедший цирюльник сделал своё дело, приведя голову и ногти мальчика в порядок.

Збигнев привёл Лешека в господский дом. Перед генеральшей мальчик предстал чистеньким, подстриженным красавцем. После того как портняжка рассказал, что ребёнок умён, генеральше непременно захотелось самой расспросить мальчика.

- Значит ты Лейбл? Нет, это не годится. Буду тебя звать Алёшей. Ты умеешь читать?
- Да, пани, я могу писать и читать на польском языке. Меня учил этому учитель из польского села, которому папа, пока был здоров, шил башмаки.
- Расскажи, что ты видел вокруг, по пути в Петербург? - и после небольшой паузы прибавила. – Алёша, можешь присесть рядом со мной.

Только теперь мальчик огляделся вокруг. Светлая комната с высокими потолками, на окнах висели красивые ткани, резной стол, окружённый такими же резными стульями. Теперь пани была одета в другое, голубое с красивым узором на воротнике длинное платье. На шее, на цепочке желтый крест. Такой крест, только большой и деревянный, он видел у польского учителя на стене. Лешек не знал с чего начать свой рассказ, что может быть интересно такой знатной даме. Следуя наставлениям Соломона, что надо постоянно поддерживать у господ интерес к себе, он начал рассказ прямо с первых же минут поездки:
- Дорога оказалось замечательным делом! Всё, что я видел, поражало своей необычностью. Своими чудесами путь оторвал меня от мыслей о доме. Разглядывая красоты, невольно, начинаешь думать о том, как ты мал по сравнению со всем миром. Затем мысли повернули в мечты о будущем. Дорога располагала к размышлению, ведь быстрее всё равно жизнь не побежит, пока ты в пути. Обоз переправлялся через широкие реки. Когда мы останавливались на ночлег, я мог видеть восход солнца - это сказочно красиво...

Мальчик светился, ведя свой рассказ. Он заряжал пани Янку своим восторгом. Она словно сама была с ним у той реки и видела рассвет над ней.

В какой-то момент Лешек, увлечённый рассказом, дотронулся до руки пани
генеральши. Он тут же замолк. Щёки мальчика зарделись от смущения.
- Простите, пани, — произнёс он, опустив голову.

Женщина, поражённая умением мальчика так красиво передать в рассказе всё увиденное, расчувствовалась и нежно погладила Лешека по щеке. Пани была готова расцеловать этого красивого мальчика, но сдержала свой порыв, услышав за окном шум подъехавшей кареты. Генеральша крикнула Збигнева, и, поручив мальчика ему, вышла встречать приехавшего супруга.

Генерал, отсутствовавший неделю, был поражён, как переменами в настроении жены (не было даже тени от её обычной петербургской тоски), так и новостью о приехавшем мальчике. Первым его порывом было - немедленно отправить мальчишку назад, но видя, как сияет его любимая Янечка, называя мальчика Алёшей, сдался. Жене радость, пусть забавляется мальчишкой. А там, Бог даст, и окрестим его.

P.S.
Учителя, приглашённые для Алёши, отмечали его удивительные способности. Уже через короткое время он хорошо говорил по-русски. Для юноши было большим праздником появление в доме портного Соломона. Пани оставляла их одних, и Алёша мог вновь окунуться в идиш. Соломон долго не задерживался, объясняя это тем, что живёт он на острове Котлин, на противоположном от крепости Кроншлот краю острова, и туда добираться приходится долго по воде на баркасе. На вопрос юноши, почему он не переедет в Петербург, где живут его богатые клиенты, Соломон рассказал:
- Кенделе, евреям, по величайшему указу императрицы, запрещено селиться в столице.

Алёша спросил пани Янку об острове Котлин, но она и сама толком не знала ничего об этом месте. Генерал же рассказал, что Государыня решила после большого пожара облагородить остров, там продаются, почти задаром, земли под постройку. Он предложил жене побывать на остров с Алёшей, и если им понравится место, то он приобретёт участок земли и построит там дом.

Дальнейшая судьба этих людей прослеживается лишь пунктирно. Известно, что здоровье пани Янки ухудшилось, и врач рекомендовал ей покинуть сырой Петербург. Генерал Бартиш Высокодворский оставил военную службу. Супруги решились на переезд в своё поместье, в Литву. Алексей же стал обучаться медицинским наукам. Было решено, что он останется заканчивать свою учёбу, а там, что Бог даст. Юноша, так и не приняв христианства, не мог оставаться жить в столице. От пана Бартоша и пани Янки он получил фамилию Высокодворский и дом на острове Котлин, сегодня именуемом Кронштадт.

Так этот остров стал местом, откуда, как из родничка, давшего начало длинному роду Высокодворских, разбежались ручейками потомки Алёши-Лейбла по всему миру.