По усам текло, а в рот не попало

     Гостил я как-то в Вильнюсе у своих знакомых, семейной пары. Принимали меня радушно и перед отъездом, в знак благодарности, мне захотелось пригласить хлебосольных хозяев в ресторан.
     Подъехали мы к зданию в виде ратуши. На дверях услужливый швейцар с обворожительной улыбкой, в холле ждал приветливый метрдотель во фраке с бабочкой, он проводил нас до места.
     Не успели сесть и осмотреться, как появился официант и, предложил ознакомиться с меню, которое было «упаковано» в шикарную папку из кожи. В таких, наверное, послы иностранных государств вручают свои верительные грамоты. 
     Никто не стоял над душой, пока мы выбирали блюда, но как только сделали заказ тут же подошел галантный сомелье и предложил винную карту, сопроводив ее своими рекомендациями. Жалею, что был без диктофона. Его речь стоила того, чтобы быть записанной на пленку.
     Накрахмаленные скатерти, столовое серебро, красивые канделябры, хрусталь, картины на стенах, камерная музыка – все это, конечно, производило впечатление.
     Мы уже отведали восхитительные закуски, официант несколько раз наполнял наши бокалы чудесным вином, а горячее почему-то не подавали.  До самолета мне оставалось часа четыре и потому я начал нервничать. Это, по-видимому, было заметно.
    -Что-то не так? – тихо спросил подошедший метрдотель. – Могу ли Вам чем-то помочь?
    -А почему не несут заказ?
     Мне пришлось потрудиться, чтобы голосом не выдать свое недовольство.
     Администратор постарался как можно мягче объяснить: «Ваш Заказ еще готовится».
     И тут я опростоволосился. Мне и в голову не могло прийти, что повара на ресторанной кухне будут что-то готовить специально для нас.

     Это называется пустили Дуньку в Европу.
  -  В Ташкенте, - объяснял я свою оплошность гостеприимным хозяевам, Лайме и Александру, все, что есть в ресторанном меню, уже греется на плите. 
   - Так это не ресторан, а столовая! – хором сказали ребята.
     Мне стало стыдно. Наверное, я не в тех ресторанах бывал и возвел напраслину на своих земляков.
     Это случилось в глубоко советские времена, когда Прибалтика для нас равнялась загранице. Да, туда был безвизовый въезд, но кроме знакомых вывесок ЦК и горком все остальное там было иностранное, и образ жизни, и сама жизнь.
    
      Но вот пришли другие времена и однажды Лайма со своим новым мужем Модестасом приехали в Ташкент. Настала моя очередь принимать гостей.
      Я очень старался и вроде бы ребятам понравилось. Ну и, по традиции, они решили устроить прощальный ужин.
      Это сейчас в Ташкенте тысяча ресторанов и ресторанчиков, с вышколенным персоналом, кухней на любой вкус, а в начале девяностых было не так.
      Нет, ресторанов и тогда вполне хватало, не хватало тех «мелочей», которые поразили меня в Вильнюсе.
       
      У каждого ташкентского кабака в то время были свои постоянные клиенты. Так, в ресторане при гостинице «Ташкент» любили собираться воры-домушники. Карманники предпочитали отдыхать в «Ленинграде», каталы – в «Саехате», валютные проститутки - в «Узбекистане» и «Тате», чиновники средней руки – в «Зарафшане», наперсточники и базарные перекупщики - в «Чорчу», творческая богема – в ресторане при Доме кино… 
      Ташкент, как известно, город хлебный, и потому сюда нередко приезжали на «гастроли» аферисты всех мастей. Эта публика, как правило, ошивалась в ресторанах при вокзале или аэропорту, в надежде поймать в свои сети подвыпивших транзитных пассажиров.

      День, когда я, Лайма и Модестас захотели «посидеть на дорожку», был предпраздничный, а значит, вечером двухмиллионный мегаполис уже "гудел".
      Мы объездили весь центр в поисках места, где бы можно было хорошо провести время – насладиться классной кухней, музыкой, обхождением, пообщаться в уютной обстановке, иными словами получить полный релакс. Во всех более- менее известных ресторанах нас встречала табличка «Мест нет», закрытые наглухо двери и швейцары-держиморды, которые дремали у входа, просыпаясь лишь тогда, когда надо впустить «нужных» людей.
      Я готов был в вести своих гостей в старый город, в обжорные ряды, но ребята воспротивились.
    - Ты уже обкормил нас восточной кухней. Вкусно, слов нет, но экзотикой мы сыты по горло.
      Что делать? Пока мы судили да рядили, таксист предложил «беспроигрышный вариант - ресторан при гостинице «Дустлик».
    - И в центре, и со швейцаром я договорюсь! – сказал он.
      Парень явно искал повод, чтобы побыстрее распрощаться с капризными пассажирами, которые уже битый час безрезультатно кружили по центру – с такими много не заработаешь.
      Выбирать нам не приходилось, согласились единогласно.
      Несмотря на то, что гостиница эта находилась на пересечении двух центральных улиц Ташкента – Навои и Энгельса, которую потом переименовали в Амира Темура, – мне никогда не доводилось там бывать. Знать- знал, конечно же, и про этот отель, и про ресторан при нем, более того, ежедневно проезжал мимо, но вот как-то не сподобился зайти туда, поводов не было.
      
      В «Дустлике» дым стоял коромыслом. В зале было накурено и шумно, словно это забегаловка, причем самого низкого пошиба.
      Единственный свободный столик еще хранил следы пребывания гостей, которые только что ушли: грязная посуда с объедками, скомканные салфетки, окурки в рюмках.
      Ребята стояли, переминаясь с ноги на ногу и ни за что не решались присесть.

     -Здесь же нечисто! – с ужасом сказала Лайма.
      Я решил ускорить процесс –  разыскал на кухне официантку, которая там… курила и попросил ее обслужить нас.
      Усталая барышня, облаченная в сползший набок чепчик и помятый фартук, который больше походил на нагрудник для малышей, была не рада новым посетителям. Она что-то недовольно бурчала себе под нос, собирая со стола грязную посуду.
      Минут через пятнадцать дамочка вновь появилась перед нами.
    - Че будете заказывать? – пробасила халдейка, взяв на изготовку блокнотик и карандаш, словно боец винтовку перед сражением.
    - А можно меню? – поинтересовался Модестас.
    - Меню у меня в голове, - пояснила тетка. – Значит так, могу предложить мясное ассорти, холодец, соленья, лимон. На второе шницель с гарниром.
      Я заметил, что она говорила и одновременно записывала что-то себе в блокнот, будто принимала заказ, который мы не делали.
     -Пить че будете? – продолжила «интервьюировать» нас сотрудница ресторана.
    - Позовите, пожалуйста, сомелье! – попросил супруг Лаймы.
    - Кого-кого? – женщина испуганно уставилась на Модестаса. – Я же вам ничего не сделала!
      Чтобы разрядить обстановку, мне пришлось вмешаться в их диалог.
    - Для дамы полусладкое шампанское, а нам беленькую, - сказал я. – Кстати, какие марки водки у вас есть?
    - Сорокоградусная, какая же еще! – недовольно заметила бабенция и ушла, покачивая бедрами.
      Да уж! Было видно, что моим гостям из Вильнюса все это в диковинку.
      Модестас с любопытством, а Лайма с испугом стали озираться по сторонам.
      Два гитариста и ударник оглушали всех децибелами.
      За соседним столиком мужчина, стараясь перекричать их, то и дело спрашивал своего соседа: «Ты меня уважаешь?» Тот в ответ лишь громко икал.
      Сильно подвыпившие пары «танцевали» - кавалеры топтались на месте, откровенно лапая партнерш, которые млели.
    - Смотри-смотри, - Лайма тихонько толкнула меня, - что она делает?
      Я обернулся.
      Швейцар, поддерживая сильно подвыпивших мужичков под локотки, выпроваживал их на улицу. А в это время, какая-то женщина в черном халате, то ли уборщица, то ли посудомойка, старательно «лепила» мясное ассорти, сгребая остатки закусок с маленьких тарелочек на большую тарелку.
      Покончив с одним блюдом, «фокусница» приступила к изготовлению следующего, на сей раз салата.
      Соскоблив из одной салатницы в другую нарезанные ломтики томатов, женщина прямо на наших глазах сотворила еще одно чудо кулинарного искусства – сделав из двух недоеденных порций одну, но побольше.
      После чего она стала сливать недопитую водку из рюмок обратно в графин.
      Затем, аккуратно разместив свою добычу на подносе, шарлатанка поспешила в сторону кухни.
      Вскоре на горизонте замаячила наша официантка с подносом. Она уже была готова расставлять блюда, но тут вмешался Модестас.
    - Любезная, вы бы сначала скатерть заменили на свежую. На этой же полно крошек и пятна!
      Реакция последовала незамедлительно. Опустив поднос на свободный стул, женщина рывком стащила скатерть, стряхнула ее перед нами и, вывернув наизнанку, снова постелила.
    - Пожалуйста! - сказала она с натянутой улыбкой, - За ваши деньги – любой каприз!
      У ребят глаза на лоб полезли. Я был готов провалиться сквозь землю.
      Модестас потребовал позвать метрдотеля.
    - Будет вам и метр, будет и отель. А пока выпейте и закусите! – как ни в чем не бывало проворковала прислуга. 
      Расставив графин с водкой, бутылку шампанского и закуски, которые мы не заказывали, барышня удалилась шаркающей походкой.
    - По-моему, она пьяна, - сказала Лайма.
      Мне тоже так показалось. Официантка шла, будто канатоходец, только вместо шеста в руках у нее был поднос, с помощью которого женщина балансировала.
      Взглянув на закуски, которые нам принесли, меня стали терзать смутные сомнения, а не те ли это «яства», что варганила на наших глазах «иллюзионистка» в черном халате, собирая недоеденные остатки со столов.
      И заветренное мясное ассорти и очень мятый салат из помидоров, и холодец, который будто пропустили через мясорубку недвусмысленно указывали на то, что они уже были в употреблении.
      Конечно же, я не стал делиться своими сомнениями с моими друзьями, с них хватило и фортеля официантки со скатертью.
      Сделав последнюю попытку спасти сегодняшний вечер, предложил своим гостям выпить.
       Модестас согласился.
     - Чего время зря терять! – заметил супруг Лаймы и …тут же запнулся. – А кто нам шампанское откроет? – спросил он, растерянно озираясь по сторонам.
       Обязанности сомелье мне пришлось взять на себя, и очень скоро я сильно пожалел об этом.
       Поскольку салфеток на столе не было, обернул бутылку игристого вина носовым платком и сразу же почувствовал, что оно, мягко скажем, не охлажденное. Но было уже поздно. От встряхивания пробка вылетела из «волшебного сосуда» и струя вонючей липкой субстанции брызнула на литовцев. Это было из серии «Нарочно не придумаешь»- нам подали прокисшее шампанское.
       Супруги пошли в туалет, приводить себя в порядок, а я, чтобы успокоиться, решил принять рюмочку беленькой. Пригубил и от неожиданности поперхнулся – в графине была вода. Нет, не разбавленная водой водка, а просто ничем не разбавленная вода.
      По-видимому, друзья, которых швейцар выводил на наших глазах на улицу, были настолько пьяны, что уже не могли отличить подмену напитка. Проныра-официантка втюхивала им воду вместо водки. Соответственно и посчитала в свою пользу. Нам же графинчик достался «по наследству»– уборщица слила в него содержимое рюмок и получился «водоворот воды в природе».

      От грустных мыслей меня отвлекла та, что и «метр», и «отель» в одном флаконе. Правда, она представилась «завзалом».
      На лбу у старшОй природа вывела крупным шрифтом надпись: «Непробиваемая».
      Вид у дамы был устрашающий. Хмурое лицо, сутулая фигура, мощные, как у борца, руки и косолапая походка делали начальницу похожую на разъяренную медведицу, которую разбудили во время зимней спячки.
      Пропустив мимо ушей все, о чем говорили я и подошедшие Лайма с Модестасом, главная халдейка сосредоточила свое внимание именно на графине с водой. Оно и понятно – волшебное превращение водки в воду было неопровержимой уликой.
      Все остальное можно было списать на капризы посетителей: и заветренное мясное ассорти, и мятый салат, и растаявший холодец, и даже конфуз с шампанским, которого не осталось в бутылке ни грамма.
      Ни слова не говоря, «медведица» схватила графин и была такова. Вскоре появилась официантка, которая молча собрала все со стола и тут же улетучилась.
      Мы уже хотели уйти, как вдруг появилась «Непробиваемая». В одной руке она держала графин, а в другой – чек.
                - Вам что, делать нечего?! – сходу    
                поперла на нас «хозяйка» – С жиру
                уже беситесь! И водка им не та, и      
                шампанское кислое, и закуски
                вчерашние. Мы с буфетчиком
                проверили – нормальная водка! Сами
                можете убедиться! – и тетка стала
                совать мне под нос злосчастный
                графин. - Если перепили, идите отсюда
                по добру по здорову.  А то бедную
                официантку так загоняли, что она
                отказывается вас обслуживать! Вот 
                счет, оплатите и ступайте на все   
                четыре стороны!
               
       Запахло скандалом. Музыканты перестали терзать свои инструменты. Появился швейцар и с ним какой-то малый с повязкой дружинника. Повара вышли поглазеть на идиотов, которые задумали качать здесь свои права…
    - Да-а, это называется насладились классной кухней, хорошей музыкой, обходительностью, пообщались в уютной обстановке, - подумал я.- Стыдно перед ребятами!
      Модестас швырнул деньги на стол и вместе с Лаймой они направились к выходу. Мне пришлось последовать за ними. Правда, на прощание пообещал косолапой стерве скорую встречу.
    - Вали-вали, - прорычала она вслед. -Видали мы таких!
      Устраивать там разбор полетов не имело смысла. Швейцар с «дружинником» уже готовы были действовать по инструкции – «скрутить дебошира и вызвать милицию». Уверен, что вся бригада официанток и поваров, вкупе с уборщицей, охотно вызвались бы подтвердить мое «возмутительное поведение».
         
      Наутро, проводив гостей в аэропорт, я сел писать свою сагу «По усам текло, а в рот не попало».
      Заранее знал, что редактор найдет тысячу причин чтобы не пропустить этот материал на полосу. И первое что он скажет: «Ишь, Гиляровский какой нашелся! Нечего корреспонденту уважаемой газеты шастать по кабакам!» Но это меня уже не могло остановить.
       
      Как ни странно, Главный подписал фельетон, не поправив ни слова. Но что меня больше всего поразило, так это реакция обкома партии. Там не только поддержали корреспондента газеты, но и сделали оргвыводы – «и метр, и отель» была «освобождена от занимаемой должности». Вот уж действительно: «Чудны дела твои, Господи!»
       
       А самое интересное началось после того, как «грянул гром».
       В редакцию зачастили та самая официантка и ее начальница. Приходили они всегда в сопровождении моих коллег из других изданий. Причем, сами «виновницы торжества» скромненько стояли в коридоре, когда их кавалеры уговаривали меня «уладить это недоразумение по-доброму».
       Я думал-гадал, почему мужики так хлопочут за этих сучек, родственники они их что ли. А оказалось все намного прозаичнее.
       Парни сами потом признались, что действуют исключительно из корыстных побуждений. Они по несколько раз в день «ныряли в этот кабак, чтобы остограммиться».
      -Удобно же, всего в десяти минутах ходьбы от работы, - охотно поясняли мне любители «поправить здоровье». –  К тому же тут могут и в долг налить.
       Потому-то, когда «запахло жареным», кабацкие стервы воззвали к прикормленным журналистам, требуя отработать долги.
       И потянулись ко мне «ходоки» с «деликатными» предложениями.
     - Старик, - говорил один, - худой мир лучше доброй ссоры. Девчонки готовы тебе поляну накрыть. Они понятливые, раз вляпались - надо отмазаться!
     - Хочешь грязи? – спрашивал другой. - Ты только мигни, доставят в лучшем виде.
       До того момента я и не знал, что «грязь» это, в переводе с кабацкого языка на общедоступный - черная икра. Надо же, занерестились бабоньки с испугу!
      -Скажи, чем они могу свою вину загладить? Хочешь дадут «барашка в бумажке», а нет, так устроят сауну с русалками, - предлагал третий.
       Я только диву давался, как мужики пускались во все тяжкие за возможность получать в долг рюмку водки с соленым огурцом. Мельчать стали людишки!
          
       Любителей выпить среди нашего брата-журналиста всегда хватало, сам грешен, но чтобы за стопку с закуской добровольно шли в крепостные к ресторанным барыгам, нет, такого не припомню! 
            
       Честно говоря, мне было непонятно, зачем они все теперь сюда шастают. Статья уже вышла, от своих слов я отказываться не намерен, ради чего тогда эти хороводы водить?
       Спасибо, вовремя просветила мой добрый ангел-хранитель и по совместительству заведующая отделом писем редакции Ольга Федоровна Кружилина.
     – Наивный ты человек! Неужели не ясно, что подставить тебя хотят, отомстить. Поплещешься, к примеру, вечерком с «русалками» в сауне, а утром в обкоме партии будут лежать фотографии, где корреспондент «Ташкентской правды» в непотребном виде с девками в бане кувыркается.
            
        Вскоре, тот, кто мне «грязь» предлагал пришел отношения выяснять.
        Коллега был подшофе, потому рубил правду-матку.
      - И чего ты добился, правдолюбец хренов?! - заявил он с порога. – После твоего фельетона ничего ведь не изменилось - все те же, все там же, все так же! Разве что завзалом с буфетчиком поменяли на месяц местами. Вроде как наказали ее. Зато я, по твоей милости, оказался без вины виноватым – обиделись на меня в «Дустлике», потому что вопрос с тобой порешать не смог. Конечно, кабаков в Ташкенте хватает, но зачем из-за ерунды надо было хорошим людям проблемы создавать! А?