По дороге в Килларни

Я покинул постоялый двор с первыми лучами солнца. Огненный шар медленно выползал из-за леса. Я был рад, что остановился на ночлег в таверне и не встретил темноту в местных чащах. Не то, чтобы я боялся, но события последних лет научили быть осторожным. Исчезло много людей, начиная от самого Уотервилля, откуда я прибыл, до Килларни на юго-западе Ирландии. Поговаривали, это проделки британцев, но я не верил. Здесь что-то другое, о чем простым смертным знать не дано. Все, что меня тогда волновало — достигнуть пригорода Килларни до захода солнца.

В воздухе кружились первые снежинки. Они ложились на лицо и щекотали нос. Легкий мороз пощипывал кожу.  Я поежился от волны мурашек, пробежавших по телу, и сильнее укутался шарфом. Вчерашние лужи покрылись тонкой коркой льда, которая разбивалась под копытами Кигана. Мой верный друг неспешно шагал по мерзлой земле, выдыхая белые клубы пара.

Я желал скорей добраться до Килларни. Цель поездки была призрачна. Будь я простым человеком, в моей голове никогда бы не появились подобные мысли. Но я особенный. Верю в чертовщину. Мое тело с рождения покрыто чешуей. Мягкой и прозрачной. Чешуйки накладывались одна на другую и при движении причиняли боль. Сначала я терпел, но по мере взросления наросты твердели, и малейшее трение приносило страдание.
Бабка твердила, что во всем виновата моя мать. Она бросила меня, сбежала после родов.

— Тебя родила нечистая сила, — говорила старуха, срезая чешуйки на моих ногах.
Я плакал, но терпел. На месте порезов оставались глубокие раны. Иногда они долго заживали. Кровоточили, гноились. Моя кожа пестрила шрамами, словно карта, испещренная множественными дорогами. Бабка меня не любила, но и не бросала. Кормила, поила, вырезала чешуйки, снова и снова вырастающие на изрубцованном теле. Больше всего досталось ногам. На руках почти не было наростов. Только голова осталась чистой.

— Скажи спасибо, что родился без хвоста, — выговаривал бабка, — а, может, если б родился с хвостом, она тебя с собой забрала. Не страдал бы. А хотя… кто его знает, как лучше. Не помер — и ладно.
Я сжимал в руке белый платок с вышитым прилистником. Бабка перед смертью дала. Сказала беречь, меня охранять от нечистой силы будет. Я взглянул на чуть кривые стишки вышивки, провел по ним пальцем и засунул обратно в рубаху.
«Ты похож на своего отца, моего сына, — в голове звучали слова старухи, — иначе бы давно тебя оставила. Говорила я ему «на кой черт тебе хвостатая?»  А он ее красную шапку спрятал, чтобы она в воду уйти не смогла. Так она и осталась на земле. А после родов шапку нашла и в океан сбежала. Потом отца твоего утопила».
Впереди показалась развилка. Я остановил коня и задумался. Одна дорога вела в лес, другая — огибала его слева. По словам людей, указавших путь, тропа должна была идти по полям.

Я засомневался. Видимо, увлекся мыслями и свернул не туда. Киган фыркнул и направился в лес.
— Стой! Ты куда? — я потянул поводья. Но конь, будто не слышал меня, спокойно шел в сторону редких деревьев.
— Ну ладно. Лес — так лес.
Опушка быстро сменилась густой чащей. Разросшиеся за долгие годы деревья растопыривали ветки-пальцы, того глядишь схватят и не отпустят. Кроны дубов сомкнулись, закрыли небо. Сквозь густую шевелюру деревьев еле пробивались тонкие солнечные лучи. Потемневший лес наполнился тревожными звуками и шорохами. Вблизи крикнула птица, громко взмахнув крылом. В кустах блеснули и пропали желтые огоньки.

Киган резко остановился. Я похлопал его по шее и приказал идти. Он забеспокоился, забил копытами, но не сдвинулся с места.
Пока я уговаривал друга продолжить путь, на тропе возникла девушка в темном одеянии. Рыжие волосы волнами ниспадали на грудь. Глаза лучились ярким светом, озаряя лесной полумрак.
— Ты! Ты устоял передо мной! — девушка устремила грозный взгляд на меня.  — Кто ты такой?

Ее глаза приняли обычный вид. Она поняла, что я не напуган. Действительно, чего бояться? Феи? Я ее не боялся, хотя и видел впервые. Внешне очень красивая. Понятно, почему мужчины не могли устоять.
— Так кто ты? Почему не застыл на месте, как человек?
— А я не обычный человек. Наверное, поэтому твои чары на меня не действуют.
Она прищурилась, вскинула бровь, будто изучала меня, хотела прочесть скрытое.
— Так расскажи мне. Уйми мое любопытство.
— Расскажу, если проведешь к ведьме, что живет недалеко от Килларни.
Девушка согласилась, не задумываясь.
— Я Саймон-Доран из Уотервилля. Моя мать — русалка.
— Этого не может быть! — выгнула бровь девушка.
— Может! Ты же меня видишь.
— Зачем тебе ведьма?
— Хочу стать обычным человеком.
— Это невозможно.
— Откуда ты знаешь?
— Я и есть эта ведьма! — она расхохоталась, блеснув белыми зубами. — И чем тебя не устраивает твоя жизнь? Хвост, смотрю, не вырос.

Меня передернуло от ее слов. Я невольно сжал кулаки, но сдержал себя. Придавил ком злости, стоящий в груди. Опустил его на самое дно бурлящих эмоций.
Затем слез с коня, осторожно подошел к ведьме и взмолился:
— Прошу помоги. Моя жизнь похожа на ад. Нет сил терпеть боль, которую причиняет чешуя.

Лицо ведьмы стало серьезным. Она задумалась. Я использовал этот момент. Вынул из-за пояса нож и воткнул в грудь ведьмы. Она издала короткий стон и повалилась на землю. Я взвалил ее тело на спину Кигана и двинулся в обратный путь. Выходя из леса, я бросил на землю платок с трилистником. В нем не было необходимости. Я не боялся нечистой силы, я перешел на ее сторону.

У первой попавшейся реки я спрыгнул с коня и подошел к самой воде. От ее близости заныли раны. Тело онемело, будто каменное. Краем глаз уловил еле заметный всплеск неподалеку. Я чувствовал, она здесь, наблюдает за мной, ждет.
— Мама, я сделал то, что ты просила. Убил твоего заклятого врага. Теперь ты должна сдержать обещание и забрать меня в воду, где я обрету  бессмертие и жизнь. Нормальную жизнь…

Мать выплыла к берегу. Ее длинные черные волосы покрывала ярко-красная шапка, главное сокровище всех русалок. Без этой шапки им не войти в русалочью обитель. Тяжелый материнский взгляд упал на тело ведьмы, переброшенное через седло Кигана, затем устремился на меня. Ее глаза выражали благодарность, сочувствие и даже жалость. Мать не говоря ни слова протянула мне руку, позвала к себе. Ноги легко и уверенно вошли в воду. Чувствительная кожа мгновенно отозвалась подергиванием на влагу и холод.

«Надеюсь под водой не так холодно. Хотя какая разница. Даже если она покроется льдом, время для меня остановится, застынет навсегда, так ведь, мама?»
Мать, словно услышав мои мысли, улыбнулась и повела меня за собой.