Мужской разговор

               
                1
       С горем пополам, спотыкаясь едва ли не через слово, с тру-дом разбирая старушечьи каракули, Павел дочитал теткино письмо до конца и не на шутку разволно¬вался. Перечитал пись-мо снова и разволновался еще больше. Тяжелые гнету¬щие мыс-ли, словно пчелы в потрево¬женном улье, бестолково роились в голове, они мешались, налезали одна на другую, и вконец пута-лись. Ночью, не в силах уснуть, он беспокойно воро¬чался на своей узкой, казенной кровати, потом вставал и шел курить, чем скоро до¬вел до слез ночную уборщицу.
       В строительном общежитии, где Павел жил последние три года после того, как почти полностью истлел матрац под пья-ным штукатуром, а потом по вине тоже не совсем трезвых плотников от вспыхнувшего спирта обгорели шторы, курить разрешалось лишь в туалетных комнатах. За нарушение уста-новленного порядка, на первый раз, начальство общежития строго предупре¬ждало отступника, повторение подобного кара-лось внушительным штрафом, третий случай был последним для того, кому было лень дойти до туалета, что¬бы там выкурить сигарету или папиросу – нарушителя безжалостно изгоняли из общежития. Но что было удиви¬тельным: на фоне этой беспо-щадной борьбы с курением, борьба с дру¬гим злом, ранее став-шим первопричиной угрозы пожа¬ра - пьянством, в общежитии велась вяло – почти никак. Строгое предупрежде¬ние за курение к комнате Павел уже имел, а из длинного списка того, чего у него не было, особо выделялись две позиции: лишние деньги на штрафы и ме¬сто, куда бы он мог переселиться из общежития, и потому курил он в туалете. А там, как раз в ту ночь, молодая студенточка, подрабатывавшая уборщицей за¬теялась с гене-ральной уборкой. И когда Павел появлялся в туалете, девушке всякий раз приходилось оставлять свою работу и выходить в коридор. Однако ее смирению скоро пришел конец. В очеред-ной раз, когда сухая Павлова фигу¬ра в застиранной майке и тре-нировочных штанах с вытянутыми коленками сле¬дующий раз возникла в дверях, уборщица не выдержала, с ненавистью взгля-нув на него, она хотела что-то сказать, но не смогла, в сердцах бросив швабру на пол, - убежала плакать в комнату дежурного администратора.
       Как известно, и это могут подтвердить все те, кто когда-либо жил общежи¬тиях, неважно каких: рабочих, семейных или студенческих, что всех сменных хозяев или дежурных админи-страторов, объединяет одно общее на всех каче¬ство – бесцере-монность при склочном и скандальном характере. Из чего сле-до¬вало, что встреча с любым из них посреди ночи, не принесла бы в душу Павла желаемого умиротворения, а потому он по-спешил бросить в душную тьму окна только что прикуренную сигарету, и вернулся к себе в комнату. Заснуть ему удалось с рассветом.
       Утром на работу Павел пришел позднее обычного, изму-ченный и бледный, с темными кругами у глаз. Его вид не остал-ся без внимания подсобника Коль¬ки, с кем Павел уже год рабо-тал в паре.
       - Ты чего сегодня такой? – спросил Колька, как только тот появился на по¬роге бытовки.
       -  Какой?
       - Какой-то не такой... Смурной… Как с перепоя. Развязал, что ли?.. – улыб¬нулся подсобник.
       Павел считал Кольку близким себе человеком. Колька был помладше, но успел в своей жизни немало. Его двадцатишести-летняя биография пестрела са¬мыми разнообразными события-ми. В обозримом прошлом у Кольки осталась десятилетка, ко-торую он закончил, как хвастался: «без пяти минут, серебряным медалистом». О детской школе милиции, где он состоял на по-стоянном учете, Колька вспоминал с не меньшей гордостью, чем о вполне заслуженной, но не полученной медали за успехи в учебе. Далее следовали два курса строительно¬го института, где он вынужден, был прервать учебу «в силу сложившихся об-стоятельств», как он писал в автобиографии. При более при-стальном рассмот¬рении жизненного пути Кольки, можно было установить, что «сложившиеся обстоятельства» были сроком наказания в северном лагере строгого режима за злостное хули-ганство. Преуспел он и по части амурных дел – два штампа о же¬нитьбе и разводе на страничке паспорта, свидетельствовали о его неудачной попытке создать ячейку общества, а шрам от лез-вия ножа на левом боку – тай¬ном и роковом романе. Жизнь мно-гому научила Кольку, закалила, но не озлоби¬ла его.
       Копившаяся в душе Павла со вчерашнего дня горечь, искала своего излия¬ния, и еще дорогой на работу он решил поделиться с Колькой своими пережи¬ваниями. Павел даже живо представил себе, как они до начала смены присядут покурить и он поведет свой рассказ. Ему казалось, что Колька должен понять его и принять, как свои его боль и беспокойство. Или уж, на худой конец просто выслушать. А слушать Колька умел. Но получи-лось совсем не так, как хотелось. Дело в том, что уже больше года Павел не брал в рот спиртного и всякие намеки на этот счет воспринимал очень болезненно.
       - Это почему – сразу развязал?! – он со злостью швырнул сумку на стол, сметя на пол стоявшие там пластмассовые ста-каны, повалилась и рассыпалась пачка с солью.
       - Чуть что – развязал! – продолжал кипятиться Павел. – Да, хоть и развязал – кому какое до этого дело. Хочу- пью, хочу- не пью!..
       - Ты что? Шуток не понимаешь, - виновато моргал глазами Колька, с то¬ской глядя на рассыпанную соль на столе. – Случи-лось что?..
       В его планы никак не входила ссора с каменщиком. И даже наоборот, хоте¬лось сделать для него что-то приятное. Друзья давно звали Кольку на озера отдохнуть, половить рыбу. Дорога туда неблизкая и двумя выходными днями не обойтись, и пото-му он решил взять на пятницу давно обещанный начальством отгул, но последнее слово оставалось за Павлом.
       Давая себе остыть, Павел переодевался медленно. И когда осталось лишь завязать шнурки ботинок, он откинулся к стене, и, уставив глаза в потолок, как бы разговаривая с самим собой, задумчиво проговорил:
       - Бывает же такое… Живет себе, вроде, человек и живет. И со стороны, если посмотреть, у него все как надо… В смысле – порядок во всем. И жена, и дети… Дом в порядке. Все!.. А тут ему, как колуном из-за угла…
       - Ты это о чем?.. – стараясь загладить свою вину, участливо спросил Коль¬ка. Он уже давно переоделся и от нечего делать, скреб мастерком каблук своего сапога.
       - Письмо из деревни получил…  От тетки. Вот теперь всё думаю…
       - Заболела что ли, тетка?..
       - Да не она… - Павел еще не решил с чего ему начать: про-сто пересказать содержание теткиного письма или вначале пе-редать свои чувства, вызванные письмом. – С братом младшим там непорядок. Беда у него…
       - Брат заболел?
       - Заболел! – эхом отозвался Павел и начал с философии.
       - Тут, Коль, понимаешь…  Такая зараза. Такая дрянь…  Ска-зали бы мне кто другой – ни за что бы не поверил, чтобы с Се-регой-братом такое случилось... – он сжал собственный жили-стый кулак и поднял его на уровень глаз, но, навер¬ное, не уви-дел в нем того, что хотел увидеть – с силой опустил его на ко-лено и полез в карман за сигаретами. Закурив, продолжил: - И дело-то, вроде, личное будет. Или как теперь говорят – интим-ное. К людям не пойдешь, не пожалишь¬ся. Стыдно…  А так скрутит! Так придавит!.. А Серега он гордый! Все в себе…
       - Подхватил что – раз интимное? – осторожно хихикнул Колька.
       Павел не увидел этого и не расслышал его слов, продолжая смотреть в по¬толок, погруженный в свои думы.
       - Перехватило! Ох, как перехватило, Коля… Жизнь стала, немилой Сереге... – он прикрыл глаза и сомкнул пальцы у себя на шее, живописуя ска¬занное.
       - Тю-ю-ю! – присвистнул осмелевший Колька. – Да, что уж так! Было бы из-за чего!.. Чего же теперь и не жить, что ли?.. Тут главное – жену не награ¬дить, и чтобы не СПИД, а остальное все лечится. Ну, со СПИДом – ясно. Он у вас в деревне не во-дится – это точно. А женой пока будет лечиться, придется, как говориться – воздержаться! – с таинственной улыбкой сказал он. – Недолго. Дня три-четыре. У меня знакомый…
       Легкие Павла не успели вобрать в себя воздух ко времени, когда слова под¬собника продрались до его сознания.
       - Какой знакомый, какой СПИД!.. – проверещал он фальце-том. Вздохнув же полной грудью, – заревел: - Ты, хоть слы-шишь, о чем я тебе говорю?! Я – го¬ворю: у брата непорядок… В семье у него непорядок!..   А, что тут говорить! – махнул он рукой и уже без надежды на понимание, сорвался с места, стегая грязный пол не завязанными шнурками, вихрем вынесся из бы-товки, с треском захлопнув дверь. 
       Колька хотел было обидеться на Павла, но, собрав со стола соль обратно в пачку, вспомнил про рыбалку и отдумал. «Не такое видели. Побесится, побе¬сится, а к обеду глядишь и отой-дет. Тогда и поговорим», - решил он, зная от¬ходчивый характер каменщика.
               
                2

       Семидесятивосьмилетняя тетка Наталья, доживавшая свой бобылей век на краю деревни, где родились Павел и Сергей, приходилась их отцу двоюродной сестрой. После того, как ро-дители братьев, в короткое время, один за другим, обрели веч-ный покой среди старых берез деревенского кладбища – Натаха-про¬курор, как звали ее на деревне, осталась для них самой близ-кой родней. Это ли обстоятельство, закатный ли возраст тетки и близость Суда Господня, где всяк принужден, будет дать по-дробный отчет о делах своих земных, а с нее бездет¬ной, там может спроситься и особо, или же то и другое вместе взятые – спо¬двигли Натаху к активной опеке своих великовозрастных племянников.
       Само собой, что главный груз теткиных забот ярмом лег на плечи Сергея – он жил с ней в одной деревне. Однако и Павел не был обделен теткиным уча¬стием, ему она писала письма. Неча-сто – где-то раз в два-три месяца, он полу¬чал конверт с двумя исписанными тетрадными листками. В начале письма, со всеми приветами, сжато излагались новости вялотекущей деревенской жизни, далее следовали советы и наставления тетки.
       Последнее письмо явно выпадало из той, порядком поднад-оевшей Павлу серии, и посвящалось полностью Сергею и его семье. А вернее – вероломному разрушению последней со все-ми вытекающими из того последствиями.
       В отличие от Павла, навострившего лыжи из деревни сразу после восьми¬летки, для Сергея не стоял вопрос: где жить и ра-ботать. После службы в армии, он вернулся в родительский дом, устроился работать в леспромхоз, поступил учиться в за-очный институт по той же своей лесной специальности. Рядом с ветхим домом родителей построил просторный пятистенок. После защиты ди¬плома женился. Девушку в жены взял из рай-центра, она стала работать учи¬тельницей в деревенской школе. Потом родились дети, сначала – мальчик, по¬том – девочка. Сер-гей всегда считал, что деревенская семья должна быть большой, и на двух детях они с женой останавливаться не собирались.
       И получив теперь известие о том, что от Сергея ушла жена, и ушла не из-за какой-то ссоры, каких не избежать любой семье, а оформила развод через суд – у Павла это не укладывалось в голове. Только детальные подробности из пись¬ма тетки, смогли убедить его в подлинности случившегося в деревне. Главным аргументом этой убежденности для Павла был прописанный в письме факт, что Сергей запил, хотя раньше за ним такое не водилось. По словам Натахи: «свои¬ми глазами видела: брал в магазине цельный ящик водки». По разумению Пав¬ла «запить» вполне допускалось для нормального мужчины, кому выпало ис¬пытать супружескую измену. Но чтобы из-за этого задумать убить себя как пи¬сала тетка: «… открыл жилы, что насилу отка-чали», - было за пределами его сознания.
       Многое из того, что пришлось пережить Сергею, было близко и понятно Павлу. Еще саднила рана его собственной се-мейной драмы. Не прошло и трех лет со дня, когда жена и мать его ребенка объявила ему о своей неверности, а заодно и о не-желании жить с ним под одной крышей. Переселившись в обще-житие, Павел тогда тоже запил. Запил страшно, остервенело. И все-таки, даже в самые тяжелые минуты, когда жизнь, кажется, потеряла все свои светлые крас¬ки и в дальнейшем не сулит ни-чего хорошего, он никогда не допускал мысли, чтобы наложить на себя руки. А Сергей решился…
 
                3
 
       Кольке, начало дня пока приносило одни неприятности. Только он наладил¬ся работать: подкладывал кирпич на стену, чтобы Павлу не приходилось лиш¬ний раз нагибаться за ним, высыпал раствор совсем, близко, чтобы, он не тянулся за ним. И Павел, наверное, оценив старания подсобника, как показа¬лось Кольке, смотрел на него добрей. Но тут крановщица зазевалась и вывали¬ла бадью с раствором на другом конце перекрытия, помешав наметившемуся примирению, и вместо того, чтобы быть рядом с Павлом и помогать ему, Коль¬ке пришлось ведра-ми под палящим солнцем таскать раствор.
       Павел работал как автомат. Руки сами делали свое привыч-ное дело, мозг же работал совсем в другом направлении. Долго оставаться наедине со своими мыслями ему было невмоготу. Закончив ряд, он отложил мастерок и присел под стену поку-рить. Вскоре из-за гор кирпича   появилась сгорбленная под тя-же¬стью ноши фигура Кольки.
       - Покури, - миролюбиво предложил ему Павел.
       Колька поставил ведра, достал сигареты и присел рядом.
       - Вот стерва! – кивнул он на башенный кран. – Я ей ору, всю глотку сорвал: - «Вира, вира!», а она, как ослепла…
       - Или оглохла, - с улыбкой поправил Павел и с вздохом за-ключил: - Все беды от баб.
       - Это точно! – согласился Колька, довольный установлен-ному контакту.
       Некоторое время они курили молча.
       - Тетка в письме пишет: от брата моего, Сереги жена ушла, детей забрала... – как бы невзначай, проронил Павел.
       - Вон оно что? – сделал удивленное лицо Колька. – Ты ж, кажется, говорил, что у него в семье все тип-топ. Что-то про-изошло?..
       - Сам понять не могу. Всю ночь сегодня не спал. Все думал. Чего только в голову не лезло. Ну ладно бы ушла… Развелись – тоже ладно. Всякое бывает. Ну, не повезло… Но Серега ведь... – Павел замолчал и снова закурил, он еще, не решил, стоит ли говорить подсобнику о попытке самоубийства брата.
       - Ну, это еще не известно, кому не повезло... - ввернул рас-хожую фразу Колька. – Мужик, как я понял, он деловой. Не пьет, работает на должности.
       - Он у нас и в районе не последний человек. Главный инже-нер Лесхоза, - кивнул Павел, все не решаясь сказать Кольке о главном.
       -  Так за него любая пойдет, да еще благодарить Бога будет, что такого оторвала…       
       - Тут, Коль еще… Как сказать то не знаю… Серега того… Вены себе вскрыл! – облегчился Павел.
       - Ух ты! И что?..
       - Тётка, пишет, еле откачали…   
        «Дела…» —понимающе протянул Колька.
       - Вот тебе и дела. Теперь и не знаю, как мне быть. Надо бы, конечно, поехать туда и на месте самому все узнать... Я уж и собрался, отгулы есть. Если с выходными – три - четыре дня. А с другой стороны – чего я там… Что я могу?.. Чего я ему ска-жу… Советчик из меня никакой, у самого – сам знаешь…
       - Как это!.. «Что я могу? Чего я скажу?» - уцепился Колька, сообразив, что отгул каменщика дает право на отгул и ему са-мому. Удача сама плыла в руки. – Ты кто? – Брат! Старший брат! Кто, как не ты в тяжелую минуту должен быть рядом с ним! Ты должен успокоить его, приободрить. Сказать ему: - Так, мол, и так. Что же ты, брат – из-за бабы! Короче, поговорить ты с ним должен… По-мужски поговорить!
       - То-то и оно! О чем я с ним разговаривать буду? Что посо-ветовать могу… У самого — не лучше...  И какая от того поль-за?.. – отмахнулся Павел. – Нет, в своих делах каждый сам дол-жен разбираться.
       - Как?.. Тут, ты не прав, Паша!.. – театрально вскричал Колька и для полной достовер¬ности своего возбуждения – вско-чил на ноги. – Не прав! У Сергея твоего еще, кроме тебя, близ-кие люди – родственники, к кому можно припасть на грудь, есть?
       - Жена. Была… Больше никого нет. Из близких... – расте-рялся Павел под напором пафоса подсобника.
       - А ты, кто?! – почувствовал слабину Колька. – Кругом ли-цемерие, обман! Кто может понять Сергея в сложившейся не-простой ситуации?! – Только еди¬нокровный брат!  Допустим, не поехал ты!.. Вот не поехал и все! А что можно ожидать от чело-века склонного к суициду?..
       - Ты, это о чем?.. – звучно сглотнул слюну Павел.
      - О том самом, дорогой Паша, о том самом!.. Ты можешь быть уверенным, что он не предпримет новой попытки?.. – бро-сил последний и самый веский довод Коль¬ка.
       - В каком смысле? – прошептал Павел, сбитый с толку вы-сокопарным сло¬гом.
       - Не понимаешь?! Ты же собственными руками надеваешь ему на шею петлю! И знай, эта жертва будет на твоей совести! – Колька не выдержал и рассмеялся
       - Иди ты к лешему! – поднялся на ноги Павел. Как ни странно, вся эта Колькина ахинея подействовала на него благо-творно, на душе стало легче. – Наплел, наплел, хрен распута-ешь. Но в главном ты, наверное, прав. Серега он такой – упря-мый, если что задумает… Надо ехать.
                4 
               
       О чем нужно поговорить с братом, и вообще, как должен строиться тот раз¬говор, Павел хотел как следует подумать в ночь накануне отъезда. Но не поду¬мал, – спал, как убитый после прошлой бессонной ночи. «День длинный еще подумаю», - ре-шил он.
       Другая проблема выросла почти на пустом месте. «Что взять с собой в де¬ревню в качестве гостинцев?» Он даже пред-положить не мог, что этот вопрос встанет перед ним. В про-шлом году, когда он ездил к брату, он накупил детям игрушек и что-то из продуктов: каких-то консервов, дорогой колбасы, а потом досадовал, когда на прилавке деревенского магазина уви-дел те же самые кон¬сервы и колбасу, которые он так долго вёз из города. Выручили игрушки, пле¬мянники подаркам были очень рады. Теперь он даже пожалел, что прошли те времена, когда в магазинах глубинки продавался лишь хлеб и все, что привози¬лось из города, было бесценным даром. Ехать же в де-ревню с пустыми руками было как-то неудобно И поэтому в магазин он пошел без цели купить, что-нибудь конкрет¬ное. Больше понадеявшись на интуицию. И интуиция сработала. У рыбного отдела ему вдруг вспомнилось, как нахваливала тетка Наталья, кем-то привезенную кем-то селедку. Не долго разду-мывая, он купил два кило¬грамма жирной, малосольной, дорогой селедки, а потом еще и три килограмма свежезамороженного палтуса. Дальше, без долгих мучительных раздумий, были при-обретены два упругих, пружинистых батона сырокопченой кол-басы, кило дорогого, импортного сыра, конфет и печений к чаю. Купил и хорошую чайную заварку, производства Англии.
       В общежитии упаковал свои вещи и купленные продукты в большую до¬рожную сумку, рыбу же отдельно положил для надежности в два целлофано¬вых пакета и положил еще в матер-чатую сумку.
       В вагоне электрички уже давно были заняты все места и люди стояли в проходе. Павел пробрался ближе середине ваго-на. Пожилой, седой мужчина, судя по выправке, скорее всего военный в отставке, оказавшийся поблизости, вызвался поста-вить сумку Павла на багажную полку, а авоську с рыбой пове-сить на свободный крючок на стене. А народ все прибывал и вскоре Павел был оттес¬нен от мест, где осталась его поклажа. Электричка тронулась. Павел погрузился в раздумья.
       «Ты должен успокоить, ободрить его… Сказать, что же ты, мол, брат из-за бабы…Да за тебя любая пойдет…», вспомнились Колькины слова. В общем, все, что говорил Колька, было пра-вильным, но начинать с этого разговор Павлу не хотелось. Не-плохо вначале осмотреться, понять в каком состоянии находит-ся брат. Чтобы приблизить себя к реальности, Павел представил себе, как вой¬дет в дом Сергея. «Вот он входит в двери, видит перед собой неухоженное без женских рук жилище, стол с бу-тылками, замусоленными стаканами с остатка¬ми закуски: пу-стые консервные банки, наполненные окурками, заскорузлые корки хлеба, увядшие огрызки огурцов… И Сергея опухшим, с красными гла¬зами…» Дальше ничего Павел представить не смог, да и что удалось, тоже ни¬как не вязалось с Сергеем. Во-первых, Сергей никогда не курил и потом Павел никогда не ви-дел его пьяным… 
       Поезд на стрелке сильно качнуло, и взгляд Павла, подчиня-ясь какому-то неизвестному инстинкту, отыскал свою сумку. Сумка, как ему показалось, рас¬качивалась от движения поезда больше других вещей стоявших на полке. Не¬вольно он посмот-рел и на тех, на чьи головы могла упасть сумка. Возможных жертв было двое: тот седовласый пенсионер с газетой и дама с пухлыми, капризными и с копной крашеных волос, на коленях она держала корзину, из которой торчала голова большого си-бирского кота. Он несколько минут несколько минут неотрывно глядел на сумку, пока не убедился, что опасения его напрасны, и сумка на своем месте стоит достаточно устойчиво. Взгляд невольно опустился ниже – к авоське. По спине пробежали му-рашки. Угол матерчатой сумки угрожающе потемнел. «Рыба!», - отозвалось в голове. «Два пакета – не должно протечь», - рассу-дил он, понаблюдав за сумкой некоторое время, и вновь вернул-ся к своим раздумьям.
       «Что же ты брат, из-за бабы! Так, мол, и так…», - опять за-вертелись в памя¬ти Колькины наставления. «А может быть сде-лать вид, что я ничего не знаю, и приехал в родную деревню просто так, без какой-то определенной цели», - толкнулась све-жая мысль. Мысль очень понравилась Павлу. «Приехал и прие-хал. Просто так, приехал. В гости. Соскучился по родным ме-стам. Ничего не знаю» … Глаза Павла блуждали по лицам лю-дей, попутно читали названия га¬зет в руках пассажиров, загля-дывали за окно и как-то снова набрели на авось¬ку. То, что Павел увидел, бросило его в дрожь, и он почувствовал, как на лбу вы-ступила испарина. На углу сумки зрела мутная капля. Надо бы-ло что-то де¬лать. Первую мысль: добраться до мест, где висела авоська, пришлось оста¬вить, проход был наглухо забит людьми и сумками.  Можно было подать знак отставнику, чтобы он снял авоську, но тот, отложив газету, безотрывно смотрел в окно. Ничего не подозревающая блондинка мирно дремала, прижав свою пухлую щеку к раме окна, так же безмятежно спал в своем решетчатом контейнере кот на ее коле¬нях. Меж тем капля рос-ла, озорно поблескивая на солнце. Павел закрыл глаза, а когда открыл их, той капли уже не было, но зато набирала критиче-скую массу другая… «А черт с ней с этой рыбой», - нашел он самое простое решение проблемы, лишь представив, что его ждет, если блондинка обнаружит, что ее голову методично орошают рыбные капли, и каким скандальным будет выясне¬ние, кому принадлежит протекшая авоська. «Пусть себе висит. Не мое это…» - отрекся от авоськи с рыбой Павел и стал смотреть в окно. За стеклом бежала однообразная лесополоса из моло-дых, в один рост, елок. Смотреть долго за окно было скучно, взгляд снова вернулся в вагон: лица пассажиров, газеты, сумка, дама с котом, авоська, опять дама…       
       В среднем каждая следующая капля, как подсчитал Павел, росла пять-шесть минут. И за час в пышной прическе блондинки их исчезло не меньше двух десятков. Перед большой станцией народ в вагоне оживился, засуетились старушки сумковозчицы, стали готовиться к выходу и другие пассажиры. Блон¬динка рас-пахнула свои густо накрашенные ресницы, широко зевнула и посмот¬рела в окно. Почувствовав пробуждение хозяйки, кот пробудился тоже. Он тоже зевнул, встал и как мог, потянулся в своем тесном заточении. Хозяйка отстегну¬ла верхнюю крышку контейнера, дала животному волю. Кот снова зевнул и снова выгнул спину уже свободнее, потом повел носом и полез хозяй-ке на пле¬чо. Та посчитала его действия, как проявление безмер-ной любви, умильно улы¬баясь и что-то приговаривая, принялась оглаживать коту бока.
       Поезд застучал на станционных стрелках. Народ потянулся к выходу. Блон¬динка уже в который раз пыталась водворить кота обратно в контейнер, но он привлеченный пикантным рыб-ным запахом снова и снова штурмовал ее плечо. Когда же ей силой удалось отодрать кота от себя и засунуть его в контейнер, в спешке, закрывая крышку, она прищемила ему лапу, кот за-орал дурным голосом. Его хозяйка заторопилась к выходу.
       Душевный покой Павел обрел, когда снял авоську с крючка и сунул ее под ноги.
               
                6
 
       Ближе к конечной станции, пассажиров в вагоне почти не осталось. Павел вышел в тамбур покурить. Там, у замызганного стекла двери стоял пьяный, по его физиономии блуждала бла-женная улыбка. Увидев в Павле возможного со¬беседника, мужик для затравки спросил время. Разговаривать, тем более с пья¬ным Павлу не хотелось, и он отвернулся к окну. Отечное, с мешками под крас¬ными глазами, лицо мужика, вернули его к мыслям о брате.
       Ехать оставалось еще минут сорок и, вернувшись на место, Павел присло¬нил голову к окну, прикрыл глаза. Как-то само собой представилось внутреннее убранство дома Сергея. Весе-лые, пестрые половики на полу, русская печь с цветастой зана-веской, шкаф с посудой, стол. На столе бутылки, стаканы, рас-терзанная буханка черного хлеба, рассыпанная соль, огрызки зеленых огурцов. Уронив голову на крышку стола, в грязной, расстёгнутой рубахе – Сергей.
       «Что же ты брат?.. Что, ты с собой сделал? – говорит Па-вел. Сергей голову от стола отрывает не сразу, что-то бормо-чет, а когда Павел видит его отекшее лицо с красными глазами, понимает, что перед ним вовсе не брат, а совсем дру¬гой чело-век, которого он не знает, но где-то видел, и видел совсем не-давно…
       Павел вздрогнул и проснулся. Электричка мчалась вдоль широкого, на сколько хватало глаз, уходящего под самый гори-зонт, ржаного поля. Из открытого окна занесло аромат поспе-вающей ржи. У Павла захватило дух. Что-то вдруг вспомнилось из детства… Так пах сноп сжатой ржи, стоявший в его классе с уборочной. Зимой, Павел подходил к снопу, закрывал глаза и зарывался в душистые колосья, что¬бы вспомнить лето…
       Час в духоте раскаленного автобуса не располагал, к каким бы то ни было размышлениям. Чуть прохладнее стало, когда автобус свернул с асфальта трас¬сы на проселок, в тень насту-пающего с обеих сторон векового соснового леса. Автобус то проваливался в глубокую колдобину, то взмывал в высь, на сме-ну духоте пришла липкая пыль. Когда дорога снова выползла на солнцепек, до де¬ревни оставалось три километра. Там же у мо-лочной фермы в автобус подсели доярки, возвращавшиеся с дневной дойки. Одну из них Павел знал, когда-то они учились в одном классе, и даже какое-то время сидели за одной партой. От¬личила его среди других пассажиров и она, присев рядом.
       - В гости, Павлуш?
      - В гости, - кивнул Павел, обрадованный, что знакомая смо-жет рассказать про брата, и тогда он хоть как-то будет подго-товлен к встрече с ним. Но од¬ноклассница про Сергея не гово-рила и больше интересовалась жизнью самого Павла. Не по-священная в детали событий последних двух лет в его жизни, она сыпала вопросами:
       - Как живешь, Паш? Работаешь? Сын растет? Еще одним ребенком не ре¬шили обзавестись?..
       Наконец, после его не вполне внятных, односложных отве-тов, когда она за¬думалась, о чем спросить его еще, Павел задал свой главный вопрос:
       - Ну, как там брат?
      - Приболел, Сергей Николаевич! – вздохнула знакомая. – Скорую помощь даже вызывали. В больницу хотели забрать, но он отказался… А ты, разве ни¬чего не знаешь?.. – удивленно по-смотрела она на него. – Я думала, раз едешь, значит в курсе… Он ведь сейчас один…
       Павел насторожился и приготовился слушать, но автобус затормозил и остановился. Пассажиры поднялись со своих мест.
       - Да, что я тебе буду говорить, сейчас встретитесь, он сам тебе все расска¬жет, - улыбнулась она на прощанье.
 
                7

       Чем ближе подходил Павел к дому Сергея, попутно раскла-ниваясь со зна¬комыми, тем больше росло его волнение. Выку-рив одну сигарету, он тут же прикурил следующую, когда уви-дел знакомый, покрашенный зеленой краской забор.
       Двор брата был тщательно выметен, в загоне за металличе-ской сеткой гу¬ляли куры, на воротах гаража, на дверях сарая, погреба висели одинаковые замки.
       «Не пропадет Серега, - подумал Павел. – Один живет, и после всего, что с ним произошло, дело не забывает, порядок блюдёт» …
        Дверь в террасе была не заперта, Павел прошел и постучал в дверь, которая вела в дом.
       - Заходите, открыто! – донеслось из-за двери.
       Павел резко выдохнул, словно готовился спрыгнуть с большой высоты, вы¬тер со лба выступившую испарину и толк-нул дверь. Сергей вышел из комнаты навстречу гостю, придер-живая толсто перевязанную у запястья руку, другой ру¬кой. Бра-тья обнялись.
       - Вот уж не ждал, так не ждал!.. – возбужденно говорил Сергей. – Ты обыч¬но к грибам приезжаешь, в августе. А тут…
       Выглядел он бодрым и даже помолодевшим, чуть запавшие глаза на его за¬метно осунувшемся лице, смотрели живо и весе-ло.
       Да, знаешь, подумал вот и приехал, значит… Отгулы были, - бубнил Па¬вел. – А как же! Брат к брату… Что ж… Не чужие ведь…
       - Конечно, не чужие, - согласился Сергей, отпуская Павла. – Ты бы теле¬грамму дал, встретили бы! Я-то, – показал он руку, - сейчас не могу сам, но кого-нибудь из лесхозовских прислал бы… Ну проходи. Не разувайся – на ули¬це сухо. Бросай свои сумки и проходи.
       - Жарко! – расстегнул ворот рубашки Павел, стараясь унять охватившую его, вдруг, дрожь. – Погода, какая стоит… В ого-роде, наверное, все посохло. Я, видишь, как взмок пока добрал-ся до вас… До тебя…
       Какой посохло! – рассмеялся Сергей. – Вчера почти весь день дождь по¬лоскал, и ночью тоже лил. Вот только с утра и распогодилось. А что у вас в го¬роде сушит? «Хотя у вас на ас-фальте всегда жарко», —спрашивал и сам себе отве¬чал он. – Давай к рукомойнику, умойся с дороги. А я пока насчет поесть сооб¬ражу. Посидим, поговорим, - взял он ключи от погреба. – Я мигом.
       Павел мылся долго и с удовольствием, пока в умывальнике не кончилась вода. Причесав волосы, он освеженный присел на табурет у стола. В кухне было прибрано и чисто.
       «Не пропадет Серега, пропадет. За такого, действительно, любая пойдет. И будет, как за каменной стеной… – определил он один пункт разговора.  – Ну, а что с этим… Если захочет сам расскажет. Я ему не советчик. А если нет… Спрашивать не бу-ду», - решил Павел.    
       Сергей вернулся и сразу принялся накрывать на стол. На нем появилась миска с малосольными огурцами, нарезанное сало, грибы, зелень, на сковород¬ке аппетитно зашипела яични-ца.
       - Вот и пообедаем, а то одному… Поверишь, аппетита ни-какого…
       - У меня тоже кое-что есть, - спохватился Павел, вспомнив о своих сумках.
      - Твое потом, - остановил его брат. – Давай поедим нашей крестьянской пищи! – выставив на стол тарелку с нарезанным хлебом, пошел в комнату.
       Ну что, позволим себе за встречу? А, Павло! – подмигнул он, перебрасывая с руки на руку бутылку водки.
       - Да я… - смущенно потер подбородок Павел. – Я, Сережа, сейчас не пью…
       - Что так. Бросил? – искренне удивился он. – И давно?
       - Уж скоро год, как.
       - Молодец! - изумился брат. - Сам? Без всякой химии?.. Или, как это сейчас, гипнозом от это¬го дела отучают…
       - Сам!
      - Ну, в таком разе и я не буду тоже. Так сказать, в знак со-лидарности. В знак братской солидарности! – поправился он и сунул бутылку в буфет. – У меня квасок есть. Специально в хо-лодильнике держу, чтобы холодненький был все¬гда.
       Они сели за стол.
       - Ну, рассказывай!.. Как живешь? «Что нового?» —спрашивал Сергей, раскла¬дывая по тарелкам яичницу.
       - Да, так… - развел руками Павел. – Все по-прежнему. Что у меня нового может быть… Работаю там же, живу тоже…
       - Сына навещаешь?
      - С днем рождения поздравлял. Ездил к нему. Подарок во-зил…
       - С женой виделся?
       - Так, издалека один раз было… Да, что все про меня то… Ты как? – попы¬тался перехватить инициативу в разговоре Павел. – Слышал, заболел ты… - кивнул он на руку брат. 
       - Тут канитель такая была, что и не расскажешь сразу… - усмехнулся Сер¬гей. - Думал, Паш, каюк мне пришел…
       Павел отложил вилку.
       - Кровь как брызнула! Артерия ведь. И остановить не могу. Жгут бы нало¬жить, а как наложишь одной-то рукой. Дома нико-го. А главное, корова кровь почувствовала и давай орать да рваться с привязи, того и гляди удавиться…
       - Корова!.. – ничего не понял Павел.
      - Ну да. Корова! Я же тебе не рассказал, как было дело. До-ить корову ко мне ходит соседка. Я-то так и не научился... Не получается… - улыбнулся Сер¬гей. – Вот и попросил соседку доить. А тут гляжу, рама в окне прогнила со¬всем. Неудобно перед посторонним человеком. Заказал в мастерской новую раму. Сделали. Вот и пошел я ее ставить. Стал старую снимать, стамеской под¬дел, а стекло с трещиной было, и тут возьми и расколись… И прямо мне на руку. По артерии…
       - Так, значит, ты руку стеклом?.. – выдохнул Павел.
       Сергей удивленно посмотрел на брата.
       - Стеклом… Ну вот… Кровь из меня, как из поросенка. Хо-рошо сосед на ла¬вочку покурить вышел. Я ему машу, мол, по-моги. Кое-как кровь остановили. Соседи и «скорую» из района вызвали. Хотели в больницу везти. А я им гово¬рю: «нельзя мне в больницу, никак нельзя». Жена ведь тоже сейчас в той боль¬нице лежит. А узнает, что и меня туда раненого привезли… Ей сейчас волно¬ваться нельзя…
       У Павла пересохло в горле.
       - Как это?
       - Обыкновенно как. На сохранении. Ей в сентябре рожать. Я же говорил, что двое детей для нас не предел. Ничего серьезно-го - для профилактики поло¬жили. А ребята с тещей ее навеща-ют…
       - Вы же развелись… - плохо соображая, что говорит, про-шептал Павел.
       - Постой, постой! А это откуда тебе известно?.. – присталь-но посмотрел на брата Сергей и тут же хлопнул себя по лбу. – Тетка Натаха!.. Как же я не дога¬дался. Она тебе сообщила, про развод наш? Ну, прокурор! А я думаю, с чего ты вдруг прие-хал…
       Павлу не оставалось ничего, как прочитать брату теткино письмо.
       - Правильно, - вытер слезы от смеха Сергей. – Верно, виде-ла она меня в магазине, когда я водку покупал... Я тут задумал прудик вырыть у бани, чтобы с пару окунуться можно было, и для полива. Хочу сделать по всем правилам, дно зацементиро-вать, оградить… Одному все сделать мне не под силу, придется кого-то просить. Расплачиваться как? Валюта у нас, сам знаешь, какая… А с разводом нашим, другая история. У нас здесь, когда колхоз расформировали и сделали акционерное общество, стали землю на паи делить. Один пай на семью. А если человек один на него тоже один пай. Так у нас вся деревня в ЗАГС рванула. Разводиться! Работники ЗАГСа за голову взялись. Ладно, мы – еще молодые. Старики, состоявшие в браке по шестьдесят лет, тоже разводиться приходили… Вот так мы тут живем, - закон-чил он
        - И теперь, как? – спросил Павел.
       - Как!.. Опять жениться будем. Приезжай на свадьбу, - улыбнулся Сергей.  - А вообще, Паш... – лицо его стало серьез-ным. – Хорошо, что ты приехал. Я с тобой давно хотел погово-рить. Серьезно поговорить, по-мужски… Не надоело тебе по чужим углам обитаться? Не пора ли подумать о своем доме, о семье… Бог знает, что там, у правителей наших на уме, может я и ошибаюсь, но проска¬кивают у них время от времени рацио-нальные идеи. Вот у нас сейчас мясомо¬лочный комплекс соби-раются строить. Чтобы не только растить свиней и ко¬ров, а де-лать конечный продукт, чтобы сразу на прилавок. Каменщик ты от Бога. Без работы не останешься. А там, глядишь, дом себе построишь и всем прочим для жизни обзаведешься. Жену найдешь, такую, чтобы с тобой до кон¬ца была, как мать с от-цом. Корни наши здесь. Вон на кладбище посмотри, до пятого колена предки нашей фамилии здесь лежат… Подумай.   
       Павел хотел что-то сказать, но не смог. Поставив на стол локоть, уронил на свою большую ладонь голову…