Встреча

Женю выписали осенью, в сентябре. После двухмесячного пребывания в больнице ноги заплетались, приходилось ступать осторожно, словно ребенок, делающий первые шаги. Еще шажок, еще, сделай над собой усилие, не спеши… Женя никуда не выходила одна, крепко держалась за руку матери, но все же умудрилась упасть и разбить колено. Постепенно шаги становились увереннее, но зато снова прицепилось то, от чего так мучительно хотелось избавиться – чувство одиночества.

«Меня выписали из психбольницы, дали группу инвалидности… Кому я теперь нужна? Единственной радостью в жизни будут социальные сети.»

В психбольницу Женя попала из-за ужасной апатии, делающей невозможным дальнейшее обучение в институте. Пришлось бросить филологию, с горечью осознав, что высшее образование не по зубам. А ведь сначала так хотелось учиться, глаза горели огнем вдохновения, страсти к знаниям… С каким энтузиазмом изучался любимый предмет – античная литература! Все сошло на нет, вдохновение пропало, уступив место желанию целыми днями лежать в постели, вставая только поесть и в туалет.

Дни ползли скользкими гусеницами, Женя не мылась, не выходила из дома. Мать двадцатилетней девушки забила тревогу, хоть и сама находилась в депрессии из-за развода. Откровенный разговор, консультация психиатра, больница. Женя легко согласилась на госпитализацию, желая преодолеть отвратительное состояние, превращающее живого человека в безвольную грязную тряпку. Пожилой лысоватый психиатр внушал доверие, обещая помочь, сделать все возможное.
 
 -- Состояние тяжелое, но я и не таких лечил, -- сказал Александр Николаевич.

Больница встретила Женю отнюдь не розами и конфетами, но даже в этой мрачной обители больные умудрялись радоваться мелочам, замечая то, на что здоровый человек никогда бы не обратил внимание. В маленьком провинциальном городе психиатрическое отделение было смешанным, многие влюблялись и оказывали друг другу знаки внимания, игнорируя грозные окрики санитаров. Женя тоже влюбилась.

Девушка не смогла остаться равнодушной к интеллигентному обаянию скромного рыжего юноши, Павла. Женю пробирала дрожь, когда он застывал на месте, вцепившись взглядом в какой-нибудь предмет – скамейку, стул, тумбочку. Оставалось только гадать, что парень видел вместо этих предметов, куда уносились его мысли… Женя, будучи не в силах совладать с чувствами, часто подходила к Паше в эти жутковатые моменты, осторожно касалась холодных пальцев.

Он вздрагивал, очнувшись от прикосновения, вздыхал и уходил в палату, не проронив ни слова. Не нравилась ему Женя, совсем не нравилась. Зато мерзко-слюнявый Коля так и лип к ней, лез с объятиями и поцелуями, подкидывал непристойные записки. Называл пышечкой, что было особенно обидно, ведь Женя ненавидела лишние килограммы.

 Коля приставал ко всем девушкам отделения – стройным и полненьким, блондинкам и брюнеткам, добрым и агрессивным. Неоднократно в его адрес звучали самые оскорбительные эпитеты, а прыщавое лицо со стеклянными глазами подвергалось яростным избиениям. Но ничто не могло остановить приставучего парня.

Выписавшись, Женя так и не смогла забыть Пашу, избавиться от чувства одиночества, ощутить себя нужной этому миру. Проходя с матерью мимо храма, она чуть не заплакала от горькой обиды на Бога, но сдержалась. Не хотелось показывать слабость, к тому же на двери собора висело объявление. 

-- Принимает православный психолог, Кондратьева Ирина Алексеевна, -- Женя посмотрела на маму. – Может, сходить к ней? 

-- Зачем? – мама пожала плечами. – Знаю я этих психологов. Доверяю только психиатрам. Вот Александр Николаевич – профессионал. А эти…

-- Александр Николаевич не смог полностью вылечить меня! – огрызнулась Женя. – Я недочеловек, инвалид. Мне плохо, одиноко! 

-- Ты думаешь, что Кондратьева чем-то поможет? – мама нахмурилась. – Знаешь, что мне посоветовал психолог, когда ты была маленькой? Сказал, что надо бросить все и уехать в другой город, отправиться с ребенком в неизвестность! Ужас! Кошмар! После такого я должна хорошо к ним относиться? 

-- Но Кондратьева – православный психолог, -- возразила Женя. – Я хочу с ней встретиться.

-- В храмах никогда не было никаких психологов. Люди просто молились. А сейчас везде нововведения! Куда мир катится? 

-- Люди получают помощь, что в этом плохого? Нет, я все-таки запишу телефон. Схожу.

-- Ну, сходи. Сейчас ты уже нормально ходишь, а когда выписалась… Даже вспоминать не хочу, --мама обняла Женю и тяжело вздохнула. Домой они шли молча, думая об Ирине Алексеевне. Мама, несмотря на резкие слова, в глубине души надеялась на помощь. Хотелось верить в лучшее… Женя представляла Кондратьеву пожилой женщиной в юбке до пят, благообразной хранительницей людских тайн. 

Дома Женя позвонила психологу и договорилась о консультации. Поразил молодой, звонкий, жизнерадостный голос, бьющий через край позитив. Разговор с Ириной Алексеевной показался Жене настоящим лучом света в темном царстве. На несколько минут девушка почувствовала себя здоровой, сильной, способной справиться с любыми проблемами. Как не хватало этого ощущения…

-- Нет, Кондратьева не пожилая, -- сказала Женя матери. – Я так удивилась! Приятный, мелодичный голос.

-- Интересно, - отозвалась мама. -- Завтра узнаешь, что она за человек. 

На следующий день Женя, повинуясь внезапно возникшему желанию, положила в сумку набор открыток с различными породами собак. Захотелось показать психологу то, что важно, дорого, памятно. Открытки подарила одногруппница на девятнадцатый день рождения. Тогда Женя не могла даже представить, что попадет в психбольницу. Полюбовавшись напоследок на очаровательных хаски, девушка отправилась в путь с колотящимся сердцем и дрожащими руками. 

Кондратьева принимала в небольшом здании, располагавшемся сразу за иконной лавкой. В этом же здании находились трапезная и воскресная школа. Когда Женя открывала дверь кабинета, ее щеки пылали, а в голове вертелись нелепые мысли, совершенно не относящиеся к делу. Ирина Алексеевна оказалась симпатичной женщиной лет двадцати пяти. Юбка длинная, но не до пят. Лицо благообразное, но совсем не такое, как представлялось Жене. 

Что-то детское, чистое, кроткое было в этом лице. Ирина Алексеевна поздоровалась и Женя, услышав ее голос, не смогла сдержать восторженных слез.

-- Присаживайтесь, -- сказала Кондратьева. – Не пугайтесь, если мой взгляд покажется странным. Я очень плохо вижу. Что беспокоит?

Опустившись на стул, Женя заговорила. Слова лились бурным потоком, хотелось говорить и плакать, говорить и стонать от душевной боли… Женя рассказывала о больнице, несчастной любви, одиночестве. Ирина Алексеевна внимательно слушала, ее взгляд не казался странным. 

-- Тяжело на душе, -- подвела итог Женя. – Кому нужны инвалиды? 

-- Я тоже инвалид, -- неожиданно призналась Кондратьева. – Первая группа по зрению. После школы заболела лейкозом, начались осложнения. Одно из осложнений – ухудшение зрения. Да, лейкоз… Измучив, измотав, болезнь отступила. Сейчас я в ремиссии, но хорошее зрение уже не вернется. Я знаю, что такое невзаимная любовь и одиночество. 

Женя удивленно и растерянно заморгала, с трудом веря в то, что у милой женщины такая серьезная проблема. Но Ирина Алексеевна не выглядела несчастной. Наоборот, излучала столько радости, что хватило бы на десять человек или даже больше.

-- Вы плохо видите, а я хотела показать открытки, -- сказала Женя. – С собаками. Очень люблю собак, а набор открыток подарила одногруппница. Они мне очень дороги.

-- Ой, я тоже собак обожаю! – совсем по детски воскликнула Кондратьева. – Ничего страшного, боковое зрение у меня сохранилось. Кстати, можно на «ты.» Называй меня просто Ириной. 

С этого момента началось нечто невероятное, но прекрасное. Кондратьева восхищалась открытками и рассказывала свою историю. Сейчас слушала Женя, изредка вставляя восторженные или сочувствующие реплики. Оказалось, что Ирина после школы находилась на краю гибели, но врачи вытянули с того света. 

В больнице пришлось пережить мучительную любовь, но зато открылась дверь в мир веры. Ирина начала ходить в православный храм, где обрела духовного отца. Пришлось распрощаться с мечтой о московском институте и получить образование в родном городе. 

Сейчас Ирина с радостью помогает прихожанам и просто случайным людям, увидевшим объявление на дверях собора. Слушая психолога, Женя с каждой минутой все отчетливее понимала, что встретила родственную душу. Уныние исчезло, проблемы, казавшиеся огромными, сжались до размеров горошины. Женя улыбалась, чувствуя веселую легкость, не желая расставаться с необычным человеком.

-- У нас есть семейный клуб, -- сказала Ирина. – Приходи с мамой. А с понедельника начнутся двухнедельные курсы, где я буду рассказывать, как избавиться от различных страстей, пороков. Если вы с мамой хотите поработать над собой, то приходите. Ты говоришь, что нет друзей. Я могу быть твоей подругой. Хочешь? 

-- Конечно, -- ответила сияющая Женя. –- А еще я пишу стихи.

-- Вот и прочитаешь в семейном клубе. У нас проходят поэтические вечера, мы отмечаем дни рождения. В общем, живем полноценной жизнью, но никогда не забываем о Том, кто дал нам такую возможность, о Боге. Следующая встреча – в пятницу.

-- Можешь забрать открытки на память, -- неожиданно предложила Женя. – Я дарю их тебе в честь начала нашей дружбы.

-- Ой, как приятно! – воскликнула Ирина. – Обязательно приходи в семейный клуб!

Так прошла первая встреча Ирины и Жени. В дальнейшем нить их дружбы никогда не обрывалась, что говорит о несомненном вмешательстве Того, кто управляет случайностями. А началось все с объявления на двери храма…