Алтарник

В храме народу столько, что не протолкнуться. Рождество. По обе стороны от Царских врат -- пушистые, сверкающие огоньками ели. Гирлянды с серебристыми шарами обрамляют окна и небольшой, но искусно сделанный вертеп. Прихожане, стоящие рядом с этим маленьким чудом, пытаются наклониться, чтобы получше рассмотреть хлев, фигурки в нем. Создатель вертепа – человек скромный, избегающий любой похвалы. Сейчас он кротко стоит в уголке, опустив голову. Смиренно молится. Истово крестится народ, приветствуя явившегося в мир Христа.

Красота и торжественность рождественского богослужения, конечно, радуют сердце четырнадцатилетнего алтарника Димы, но ничто не может заглушить в нем тревогу, предчувствие беды. Сильно переживает Дима, слезы пока еще не катятся по щекам, но уже скоро, уже скоро… Сестра алтарника лежит с мамой в больнице после операции. Москва, Центр нейрохирургии, состояние критическое. Все может пришедший в мир Иисус, но детская вера сильно пошатнулась от испытаний.
 
Мама с Верой уехали в Москву, а Дима остался с папой – художником. Папа рисует величественные соборы, покрытые снегом или утопающие в зелени, суровых монахов, благостно улыбающихся церковных старушек. Но после отъезда мамы и Веры он все чаще задумывается у холста, а кисть дрожит в исхудавшей руке. Напрасно подходит к нему Дима, пытаясь разговорить. Молчит печальный художник, только головой качает. Мало ест, мало спит, редко молится. А ведь раньше домашняя молитва была отрадой, утешением всей семьи…

Дима выходит со свечой, осторожно обходя чудесный вертеп. Батюшки смотрят на мальчика ласково и обеспокоенно.  Дима чувствует на щеках влагу, но плакать нельзя, нельзя… Слезами Вере не поможешь, да и стыдно реветь в такой праздник. Бог все знает, все видит, всех любит, но сестра может покинуть этот мир в любой момент и смириться невозможно.
 
«Господи! Пусть Вера выживет!»

В последний раз Дима видел сестру месяц назад, в день отъезда. Мама в платке и длинной юбке торопливо прощалась с домашними, тяжело было смотреть на ее скорбно поджатые губы, бледное, худое лицо. Вера, пошатываясь, цеплялась за мамину руку. Сейчас тяжелая операция позади, но девочка все еще на грани жизни и смерти. Дима чувствует, что внутри кипит горькая обида.

«Нет, не верю, что все будет хорошо. Только в сказках рождественские ангелы приносят добрые вести. А в этом мире я потеряю сестру.»

«Зачем это все?  Елки, гирлянды, вертеп… Для чего?»

В начале службы Дима еще чувствовал светлую радость Рождества. Сейчас же он злится, тоскует, отчаивается. Видит сквозь пелену слез необычно яркое сияние вокруг вертепа, но не придает этому значения, ведь чудес не существует. Не спустится с неба ангел, не принесет весть об исцелении сестры. Вера полностью оправдывает свое имя. В восемь лет она верит так глубоко и серьезно, как не каждый взрослый сможет. Даже в день отъезда девочка строго утешала семью, говоря, что надо во всем уповать на Господа.

«Она верит, верит свято! И болеет! И страдает! За что?»

Слезы жгут глаза. Дима вздрагивает, услышав у самого уха тихий шепот.

-- Ты плачешь. Слезы отчаяния…  -- произносит кто-то невидимый.

Перед глазами сгущается мрак, Дима боится упасть в обморок, но через секунду ясно видит ослепительно-белую больничную палату, пожилого врача, уставшую, измученную маму. Она достает из кармана длинной коричневой кофты маленькую иконку Николая Чудотворца, благоговейно целует, прикладывает к вспотевшему лобику лежащей на кровати Веры.  Глаза сестры светятся светом нетварным, фаворским, просвещающим все и вся. Мама устала, явно хочет спать, а у Веры словно и не было мучительных обследований, страшной операции, близости к роковой черте. Благодарность сияет в больших голубых глазах, но на щеках поблескивают мокрые дорожки. Дима напрягается.

«Вера плачет?»

-- Ты плакал от отчаяния, -- произносит тот же голос. – Вера плачет от радости. Знаешь, что такое слезы отчаяния?  Маленькие камешки, рассыпанные на дороге. А слезы радости – золотые бусины в глазах Божиих. Вера сейчас думает о тебе и папе.
 
«Выжила! Вера выжила!»

Яркая картинка бледнеет, рассыпается, тает, словно рождественский снег… Дима снова видит храм, прихожан, батюшек. Стыд сжимает сердце, хочется просить прощения у Господа за мимолетную слабость, за неуместные в праздник Рождества слезы. Сияния вокруг вертепа уже нет, исчез и таинственный голос. Напрасно Дима возводил напраслину на рождественских ангелов, упорно отказываясь верить в чудо.
 
Великая ответственность возложена на мальчика. С шести лет он служит алтарником.
 Какую радость Дима испытывал сначала, будучи еще младенцем!  Вдохновенно-сосредоточенный взгляд поражал всех в храме, а мечта стать миссионером никому не казалась наивной. Тогда вера пылала, разбрасывая искры любви к Богу и миру.

Все изменилось с болезнью сестры. Пламя веры постепенно угасало, пока не превратилось в маленький, едва тлеющий уголек. Сейчас Диме ужасно стыдно за проявленное малодушие, он снова стремится к высокому, горнему, при этом осознавая ошибки. Еще не все потеряно!

…После службы Дима выходит на улицу и видит папу, идущего навстречу. Переполненный радостью сын не может сдержаться, бежит к нему, спеша поделиться новостью.

-- Вера выжила! С ней все в порядке! – вопит Дима, не обращая внимания на удивленные взгляды прихожан, выходящих из храма.

-- Знаю.  Мама звонила. Подожди! А ты-то откуда знаешь?

-- С Рождеством! – не отвечая на вопрос, восклицает Дима.
 
-- Слава Богу за все! – улыбается папа.