жизнь коротка

             Жизнь коротка
Во дворе несколько легковых машин. В углу, прячась от ветра, поближе к сараям, группка мужиков с хмурыми лицами курят и тихо переговариваются. Из приоткрытой двери веранды доносится тихий плач и пение.
Эти серые зимние дни, не морозные и бесснежные оказались небогаты на события. Но то, что  случилось во вчерашний вечер в глухой деревушке Авдеевке, удивило многих и в соседних сёлах. Умерла Наташка Михаливаныча. Молодуха и веселушка, дочь из состоятельной семьи в прошлом управляющего совхоза соседнего села Сорочьего.Туда он ходил каждодневно на работу не один год. Да не просто ходил, а и своих всех троих красавиц за ручку в школу водил, до самого её окончания. Наташка была младшенькая, и понятно, ей папкина рука доставалась чаще, чем  старшим. Да так и пригрелась её ладошка в его руке. Уже заметно повзрослевшую,заботливый папка ни как не мог решиться отправить Наташку в «самостоятельное плавание». Всё казалось, что лучше его никто не знает, как правильно устроить жизнь его младшенькой и самой любимой.
А потому, когда у калитки своего двора увидел откуда- то взявшихся незнакомых сватов, и как ему показалось «нищебродов»- отшил не глядя! У него в колоде козыри один круче другого, а потому рано размениваться на какую- то шваль. Поглаживал двадцатилетнюю деточку по головке, приговаривая:
-Ты, Натальк, за отца- мать держись! Вот увидишь, мы и побогаче этих найдём.
А мамка была и рада такому повороту- дома забот полон рот- старшие разбежались по чужим дворам, акромя Наташки не кому с таким хозяйством управляться. И сама в годах, силы не те, да и отца поберечь надо, прихварывает частенько, на одного валить- махом угробить можно. А хозяйство под бугор не скапнёшь, да и всё теперь достанется ей, самой, младшей. А известно, сидя добра не наживёшь.
А Наташка и не сидела- приученные с детских лет девичьи руки стали больше похожи на мужские. А как по- другому? С ранней весны до поздней осени перед глазами корова с телёнком, меренок на выгуле, птицы орава- всем нужны руки и внимание. Не доглядишь- кто- то объелся, а кто- то голодный остался, а цыплят- гусят, чуть зевнул, не успеешь обернуться, грачи на гнёзда уволокли!  Там ещё и огород- ему надо ума дать. А у мамки глазок остёр- мимо ничего не пропустит!
Только наступит зима- Наташке белая тоска. Ей остаётся всего- то дорога от погреба до дома, от скирда до сарая. Устроилась в районе на работу- понравилось, все- таки на людях, хоть на белый свет посмотришь, но мамка отговорила:
-Что будешь шлындать, до автобуса аж три километра, да по темноте, и с утра, и с работы, пока волки не встретили. Сиди, тебя ни кто не прогоняет,  дома работы хватит.
Мамке перечить- опять же, себе неприятности наживать. В ответ пришлось промолчать и согласиться с ней, хотя в душе это согласие томило. Но, как мамка ни старалась «не упустить девку», молодость на замок не запрёшь. Случилось как- то в начале лета приехать двоюродной Алёнке, Наташкиной ровеснице, к ним в гости. Пристроились в уголочке и досыта нашушукались, нашептались да насмеялись. А потом, ни с того, ни с сего, настырная Алёнка упросила- таки тётушку позволить Наташке погостить в их  деревне. Долго уговаривала. Хотела мамка найти поддержку у отца, не пускать, только тот в этот раз угнулся и отвёл глаза. Потом мамка- то не один раз помянула недобрым словом эту зуду- Аленку, и что мужу не настояла на своём. А с другой стороны, вроде бы не хотелось перед своими близкими «салтычихой» выглядеть. Не пустила - родня б не поняла, ещё б её и обругали.
Для Наташки же эта вылазка оказалась самым счастливым временем в её жизни- полная свобода! У тётки она гость- ни кто не упрекнёт, не поругает. Днём и на огород с тяпкой выйти одно удовольствие: с одного боку сестрички, с другого- их братья. Кругом шутки, смех, а после обеда всем кагалом на пруд, где тоже немало молодёжи. А только небо нахмурилось сумерками, чуть ли ни бегом с Алёнкой в клуб- и там полно их подруг и ровесников. Наташке такое и не снилось. В их- то деревне пяток домов полупустых, а из молодёжи- одна она.
Через пару- тройку дней уже домой из клуба Алёнка шла не с Наташкой под ручку, а с подругами. Наташку провожал соседский Мишка. Только к концу недели не хватило терпения у матушки. Приехала к сестре и налетела на дочь коршуном:
-Обнаглела! Думала- на денёк отпускаю, а она уж цельную неделю, как дом забыла. Мать одна- а ей и горя мало, гулёна нашлась. У людей толпа и на огороде, и сено прибирают, а тут хоть растянись- всё в одни руки. Ишь ты- ей гулять захотелось, сучка такая! Марш домой!
Не помогли ни слёзы, ни уговоры Наташки, ни  увещевания сестры:
-Ты погоди сестрица, она у тебя уж в самом соку, вот, женишка себе тут нашла, Мишку Семёнова. Сама понимать должна- ей пора. Обещал, говорит, свататься.
Но от этих слов, мамка, как в стенку лбом угодила, из головы вылетели все слова. Побледневшее лицо перекосилось, покрылось пятнами и несколько секунд она, открыв рот, просто задохнувшись, не знала, чем на это ответить. Наконец, одумалась, рубанула рукой, как топором:
-…Я ей покажу сватов! Сказала- ни каких Мишек- Никишек! Посажу на цепь и с этого дня из дома ни ногой. Ишь, какая стерва, мать- отца одних надумала бросить. Вы поглядите на неё- родителями не понуждалась. Где это видано? А ты, сестра, не лезь- мне, а не тебе, потом, с ней мучиться!Тут, вон, отец; опять свалился, не знаю, чем ещё это дело кончится.
А отец и в самом деле, в очередной раз приболел, и на этот раз, видимо, серьёзно. С сенокоса чуть не ползком доволокся. А утром и совсем не встал с постели. Вызвали врача- надо срочно в больницу, в область, в районной не помогут. Мамка схватилась за голову- пора сено убирать, а тут столько бед навалилось. Вот и попала дочь под горячую руку.
Тут и Наташка задумалась: теперь рассуждать о себе не к месту. Папка для неё лучший друг, не то, что мамка- злюка. Он сам с ней не раз сражался и по- делу и по пустякам. Бывало, управятся с хозяйством, сядут все трое вечером в картишки перекинуться, так мамка к нему из- за какой нибудь карты прицепится, чуть не до драки дело доходит. Наташка на них хохочет- покатывается, аж до боли в животе. А мать на неё смотрит волком, исподлобья, но отцу ни за что уступить не хочет. А вот Наташке папка уступал, случалось, только куда- то мать отошла он Наташке пошепчет:
-Пока мать не видит, приоденься, на деньги, да езжай в район, погуляй, отдохни. Купи себе, что понравится. А я ей скажу- отпустил за продуктами.
Но теперь папка лежачий и дома не командир. А кому его заменить- конечно Наташке. А если папку положат в область и на долго, с хозяйством беда- придётся лошадь сбывать. Оно б и корова теперь не впору, да разве мамашка тут отступит.
 Отца положили на целый месяц и эта осень была для Наташки очень тяжёлой. Мать пока ходила, что- то могла помочь, но её полнота говорила о себе- то и дело подскакивало давление, да и ноги, как ступы, вены синими верёвками обвили. А значит вся работа по- дому на плечах Наташки: и скирд сена докласть, и с огородом управиться, и картошку ссыпать в погреб, и поесть сготовить. И всё равно, то здесь, то там мать на Наташку порыкивала, а вдруг разболтается! Наезжали и старшие сестры с мужьями что- то помочь, но только на денёк. У каждой свой дом и своё хозяйство:
-Наташка,  не обижайся.
Иногда на бегу, с комом в горле, вспоминала о свиданиях с Мишкой. Всё бы было по- другому. Потом дошёл слух- Мишка женился. Всё. Облом. Сёстры со своими мужиками гуртуются, как голубки, а уехали- она одна, как лозинка в поле. Обида и горечь заполняли душу. Но, горевать- горюй, а дела делать ей, бедняжке, больше некому. Остаётся, пока мамка не видит, да трётся о ноги, терзая душу, ласковый котёнок, молча над свёкольной кучкой наплакаться. Самой себя пожалеть только и оставалось. А уж смеяться приходилось всё реже и реже.
В этот год, как и в прошлый, отец на ноги так и не встал. Купили инвалидную коляску, а посадить на неё- целая проблема, и опять всё на Наташкиных руках. А папка в постели так растяжелел, и мать тут не помощник, а он просит его ну улицу выкатить, белый свет посмотреть. И что- то случилось и с Наташкиной спиной, стала пронизывать боль. Поехала в больницу провериться, рентген показал- грыжи на позвоночнике, и не одна. Врач посоветовала купить специальный пояс. А чем ещё помочь, когда всё уже случилось? Купила, только, что б поднять стодвадцатикилограммового папку, надо бы им с ног до головы обмотаться, и вряд либудет толку. Спина от боли становилась чужой. Но боль, не боль, а чтоб не дать папке сгнить, его надо поднимать каждый день.
Но с папкиной болью появилась одна отдушинка, надо было раз в неделю ездить в район за лекарствами. И в одну из таких поездок, Наташке, при входе в автобус, помог внести её сумки какой- то молодой человек. Разговорились, познакомились-Виктор приехал на жительство в соседнее село, где проживает его мать. В этот раз от автобусной остановки он проводил её аж до самого дома, но в дом не вошёл, постеснялся. Через пару дней встретились снова. И теперь каждая поёздка в аптеку была ещё и свиданием. В очередной раз откровенно проговорили весь путь. Жизнь в далёком городе у Виктора не удалась, хотел начать заново.
И наконец, попросился познакомиться с её родителями. Наташка присмотреласьк нему поближе- относится к ней со вниманием, симпатичный, крепкого сложения- в деревенской жизни такие как раз и нужны. И зародилась мысль- а может это её шанс? Хотя и знакома с мужчиной всего ничего. Но ведь она уже сама не молодуха, и теперь ей вряд ли кто из ровесников что- то предложит. В отцовском ответе почти не сомневалась, в последнее время он сам уже намекал. А что может сказать на его просьбу мама- тоже предполагала. Но всё ж пожала плечами:
-Хочешь- знакомься.
Только в этот день знакомство оказалось печальным. Пока она была в поездке, час назад отец скончался. Уже подходя к дому, услышали плач. У Наташки ноги отказались идти. Она всё поняла- сегодня она потеряла самого близкого человека. Наташка тряслась и плакала, ей было страшно войти в дом. Виктор прижал её к своей груди- она обняла его, как родного человека. И получалось: она в этот день что- то теряла, и что- то нашла.
Когда вошли в дом, мать сидела на табуретке возле кровати отца, не отрывая руки от его жёлтого лица, плакала, причитала. Обернулась на вошедших, мгновенно замолчала и нахмурилась. Наташка, плача навзрыд, опустилась на колени, повисла на шее уже остывшего отца. Мать, не обращая на её плач внимания, вытирая рукой лицо, резко толкнула её в бок и громко спросила:
-Это кто?
-Витя…
-Какой ещё Витя? Он тут не нужен!- мать по- бычьему повернула голову, вставая со стула.
В свою очередь, Наташка неожиданно и для себя и для матери кошкой вскочила перед ней, и готовая вцепиться ей в лицо, выпалила:
-Тут ты не нужна! Ты! Ты! Лучше б ты на этом месте лежала!
Мать сникла, но не сдержалась ответить:
-Мыслимо ли так с матерью говорить…
Чтоб как- то разрядить обстановку, Виктор тихо предложил:
-Надо б вызвать врача и милицию…
-Не твоё дело, вызовут, кому надо!- мать стояла перед Виктором, явно ожидая его ухода и показывая всем своим видом, что он здесь посторонний.
Наташка, покачиваясь, прижимая руку к груди, отошла от покойного отца, с усилием отодвинула мать и тихо, но твёрдо произнесла:
-Витя, вызывай.
К вечеру собралась немногочисленная родня. Виктор хлопотал по организации процессии- дел хватало и назавтра. Родственники не отказали в помощи и похороны состоялись по всем правилам и канонам. На Виктора кто- то смотрел с удивлением, кто- то, как на человека, который находится  на своём месте. Но беда, как известно, не приходит одна. В день похорон сердечное давление зашкалило у Наташки побольше, чем у матери. Врач не отходила от обоих. Но как только надо было доктору взять ампулу с лекарством для Наташки, она удивлённо подняла глаза- мать загребла всё на столе к себе:
 -Пусть сама попросит, негодная!
В этот день Наташка и мать стали совсем чужими. Сестры с удивлением замечали изменение в отношениях матери и младшей сестры. Старшая поинтересовалась у Наташки:
-Что случилось, коситесь друг на друга, как чужие?
-Ничего, сами разберёмся.
Что объяснять, если они ни чего до этого не замечали, а что их младшей сестричке уже не пять, не семь годков, а далеко за тридцать, и что она одинокая, для них вроде бы ничего особенного. Для них, как показалось самой Наташке, и смерть отца стала почти нормальным явлением: ну, болел, но пожил, слава богу. И с этим, мол, ни чего не поделаешь. А раз нет проблем- живите и дальше спокойно.
Ладно, папка пожил, хоть и мучился последние годы. Мамке тоже было нелегко, но она кое как копошилась, пока жила. А самой Наташке становилось все хуже. Ни ведра не поднять, ни корма скотине дать. Видя это, Виктор предложил перейти на жительство к нему. Мать сходила с ума, но Наташка решилась на завтра… Но не успела…
Наташку хоронят сегодня. Лежит в гробу, обложенная цветами тридцатипятилетняя старуха, с лица совсем не угадать- сплошные морщины. Вопросы: «Что? Почему?» не выходят из головы у многих, кто толпится в доме. Такое теперь часто случается, говорят просто: «Тромб оторвался».
Что- то не видно матери. Нашли- она угнувшись и обливаясь слезами, в дальней спаленке листает фотоальбом своей младшенькой:  тут она ещё в ползунках, а вот школьница, а тут- то… ой бессовестная, с подругами на пруду, в одном купальнике, а кругом мальчишки… А ведь красавица… и везде хохотушка и веселушка… Только за приоткрытой дверью так надоедливо- заунывно поют и читают… А впереди у самой- страшное одиночество.
29. 01. 2023 г.      Колесник А. В.