Москва в романе Мастер и Маргарита, или прогулки и

 Новая редакция


ВИРТУАЛЬНАЯ ЭКСКУРСИЯ «МОСКВА В РОМАНЕ «МАСТЕР И МАРГАРИТА», ИЛИ ПРОГУЛКИ И БЕСЕДЫ С ГОСПОДИНОМ МИХАИЛОМ БУЛГАКОВЫМ" ВКЛЮЧАЕТ В СЕБЯ ФОТОГРАФИИ, СХЕМЫ МЕСТНОСТИ И ПОЯСНИТЕЛЬНЫЙ ТЕКСТ. МАРШРУТ ПРОЛЕГАЕТ ОТ РЕДАКЦИИ «ГУДОК», ЧТО РАСПОЛАГАЛАСЬ НА СОЛЯНКЕ, В ДОМЕ 12, ДАЛЕЕ ПО ПОКРОВКЕ И ЧИСТОПРУДНОМУ БУЛЬВАРУ ДО ДОМА №4 НА УЛИЦЕ ЖУКОВСКОГО, ГДЕ ЖИЛ ПИСАТЕЛЬ ВАЛЕНТИН КАТАЕВ И ОБРАТНО. ВЫБОР ОБЪЕКТОВ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ТРАДИЦИОННО ПРЕДЛАГАЕМЫХ К ОСМОТРУ ПО ДАННОЙ ТЕМЕ. В ПОИСКАХ ПРООБРАЗОВ МЕСТ ДЕЙСТВИЯ РОМАНА МЫ НЕ ПОЙДЁМ НА ПАТРИАРШИЕ ПРУДЫ И НА БОЛЬШУЮ САДОВУЮ В "НЕХОРОШУЮ КВАРТИРУ". ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, ИМЕННО В РАЙОНЕ ЧИСТЫХ ПРУДОВ ЧИТАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫМИ ГЛАЗАМИ УВИДИТ АННУШКУ (ОНА ЖИВА, ЖИЗНЕРАДОСТНА, НЕ СМОТРЯ НА ВОЗРАСТ, И БЕГАЕТ ПО МОСКВЕ В ЛЮБУЮ ПОГОДУ!), КОЛИЗЕЙ, МАССАЛИТ, ПАТРИАРХИЮ, ПРУДЫ, ДОМ ГРИБОЕДОВА И МНОГОЕ ДРУГОЕ, ИЗ ТОГО, ЧТО ОПИСАЛ БУЛГАКОВ В РОМАНЕ «МАСТЕР И МАРГАРИТА» , ЭТО ВСЕ ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ СОХРАНИЛОСЬ НА СВОИХ МЕСТАХ. УВИДИМ 10 ГОРОДСКИХ ОБЪЕКТОВ ТАКИМИ, КАКИМИ ИХ КОГДА-ТО УВИДЕЛ БУЛГАКОВ И РАЗГАДАЕМ 10 ЗАГАДОК ВЕЛИКОГО МАСТЕРА. ДАННАЯ АВТОРСКАЯ ЭКСКУРСИЯ ПРЕДНАЗНАЧЕНА ДЛЯ ТЕХ, КТО ЛЮБИТ МОСКВУ И ТВОРЧЕСТВО М.А. БУЛГАКОВА.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие
Редакция газеты “Гудок
Памятник Осипу Мандельштаму
Старосадский переулок - улица Покровка
Чистопрудный бульвар
Загадка №1 - Патриаршие пруды
Основание первое. Собственно трамвай
Основание второе. Магический круг
Загадка №2 - Колизей
Основание третье (не главное)
Загадка №3 - Аннушка
Основание четвёртое и главное
Загадка №4 - Турникет
Основание пятое и тоже не маловажное
Загадка №5 - Патриархия
Загадка №6 - Грибоедов
Загадка №7 - Дом Грибоедова
Улица Грибоедова / Малый Харитоньевский переулок
Вовсе не загадка - Дом Катаева
Загадка № 8. Критик Латунский
Загадка №9 - МАССАЛИТ
Загадка №10 - Дом Маргариты
Заключение
Краткий список рекомендованной литературы:
Сожалею, но данная площадка  не позволяет разместить здесь фотографии объектов, а их в оригинале более 30.Только одна фотография размещена на обложке. 

ПРЕДИСЛОВИЕ

Приветствую тебя, мой дорогой читатель!
Вероятно, ты, так же, как и я, любишь русскую литературу. Наверняка, ты прочитал(а) книгу «Мастер и Маргарита» и с тех пор не сомневаешься, что Михаил Булгаков принадлежит к числу лучших русских прозаиков. Может быть, ты живёшь в Москве, а может быть, вовсе не в России. Тем не менее, читая роман, ты вместе с его героями мысленно не раз уже прошёл путём Берлиоза и Воланда, Маргариты и Мастера, Азазелло и Бегемота, побывал в МАССОЛИТе, пил абрикосовую воду в будочке, обедал в Грибоедове… Путешествуя по Москве вместе с героями Михаила Булгакова, ты не мог не почувствовать особую атмосферу Москвы времён НЭПа. Ведь, Москва так тесно вплетена в канву романа, что стала практически его действующим лицом.

Смотрите время от времени на карту, и мы с вами совершим виртуальную экскурсию от Солянского проезда до Чистопрудного бульвара, далее - по Чистопрудному бульвару, пройдём его весь до конца, до памятника Грибоедову, повернём на Мясницкую улицу. Остановимся у дома И.И. Барышникова, через Малый Харитоньевский переулок выйдем прямо на улицу Жуковского. Войдя в арку дома № 4, обнаружим вход в клуб любителей литературы «Читалка». Там немного передохнём и проследуем далее по ул. Жуковского, далее направо, на ул. Макаренко, оттуда мы вернёмся к бульвару, а потом – на Покровку, с неё - в Колпачный переулок. Далее в Хохловский, в    Ивановский, и — мы вновь на Солянке.

Маршрут, который я предлагаю, может показаться неожиданным для знатоков литературного наследия Михаила Афанасьевича Булгакова.

Литературоведы обычно делают акцент на других районах Москвы и других объектах.
Обычно это: «Нехорошая квартира» на Большой Садовой, Дом Герцена на Тверском бульваре, Патриаршие пруды и пр.

Признавая, что все эти объекты, бесспорно, имеют прямое отношение к жизни и творчеству писателя, и очень ценны этим для почитателей таланта Михаила Афанасьевича Булгакова, я предлагаю расширить список «Булгаковских» мест в Москве.
Полагаю, что очень важным для понимания истоков творчества Булгакова, является район, расположенный между, условно, тремя точками на карте:

• улица Солянка, дом 12,

• улица Мясницкая, дом 42,

• ул. Жуковского, 4.

В пределах этого треугольника, очень компактно, буквально в шаговой доступности друг от друга, расположены объекты, описанные автором в романе «Мастер и Маргарита».

Здесь мы найдём Аннушку, по вине которой погиб Берлиоз, Дом Грибоедова с круглым залом с колоннами во втором этаже, МАССАЛИТ, Колизей, … и вообще многое из того, что явилось прообразами в романе «Мастер и Маргарита», и чего днём с огнём (а не то, что ночью), не найти на Патриарших прудах, которые действительно существуют в Москве, но находятся вблизи Большой Садовой улицы.

Предлагаемый мною маршрут самым тесным образом связан с жизнью и творчеством Михаила Булгакова. Особенно, в его первые «московские годы», когда Булгаков получил самые яркие впечатления от Москвы и москвичей, и перенёс их (впечатления) потом на страницы своего романа.

Почему мы так уверены, что именно этот район Москвы, условно ограниченный тремя точками, вдохновил Булгакова на написание некоторых сцен романа?

Всем нам известны адреса, по которым жил в Москве Булгаков. Это:

1921 год – Малая Пироговская, 18

1921-1924 - Большая Садовая, дом 10, кв. 50

1924 – там же, но кв.34

1924 год - ул. Герцена (Большая Никитская), 46

1924-1926 – Чистый переулок, 9

1926 – 1927 - Малый Лёвшинский переулок, 4

1927 – 1934 – Большая Пироговская 35-а

1934 -1940 – улица Фурманова, 3/5

Это всё далековато от Чистых прудов.

Действительно, Булгаков не жил в районе Чистых прудов.

Однако, в пределах этого треугольника располагались 2 места работы писателя и здесь же жил его друг и коллега.

А, возможно, этот пятачок просто был первым, который хорошо узнал Булгаков после его переезда на жительство в Москву…

Не стану томить тебя, читатель.

• Солянка, 12, - это тогдашний адрес редакции газеты «Гудок».

• Мясницкая, 42 – Дом Грибоедова. В 1929 г. в усадьбе разместился недавно образованный Институт санитарной культуры Мосздравотдела. При институте был Государственный театр санитарной культуры, в котором в качестве консультанта по литературно-репертуарной части работал Михаил Булгаков.

• Улица Жуковского, дом 4, - здесь была квартира Валентина Катаева.
С абсолютной уверенностью можно сказать, что эти адреса были хорошо знакомы М.А. Булгакову, и что этими улицами и переулками, мимо этих зданий, писатель ходил не единожды!

В нашем с вами путешествии очень полезным источником информации послужит справочник-путеводитель «Москва в планах» за 1928 год. Это издание содержит мощный пласт ценнейших сведений о Москве того времени:

• адреса всех московских учреждений,

• полный список улиц Москвы,

• 50 трамвайных и автобусных схем…

• 18 многокрасочных планов,

Среди всех планов мы особо выделим для себя два плана.

План № 11 (фрагмент). Книга «Москва в планах» фото

На этом плане, взятом из книги 1928 года издания, разумеется, присутствуют старые названия. Поэтому для удобства использования данного плана нам следует помнить, что:

Площадь Ногина, это сейчас - «Китай-город». Станция метро с таким названием имеет два выхода. Один выход – к Политехническому музею, а другой – в сторону улицы Солянка. Этот выход вам и потребуется, если вы решите пройти по маршруту самостоятельно. Поднявшись из метро на поверхность, вы окажетесь на Славянской площади. Это название площадь получила в 1990-ые годы. Памятник Кириллу и Мефодию, создателям старославянской азбуки, стоит в начале сквера, напротив церкви.

От площади, левее церкви берёт начало Солянский проезд, который сразу же после перекрёстка переходит в улицу Забелина. На карте она обозначена как Б.Ивановская.

Солянка, Старосадский переулок, Покровка, Колпачный и Хохловский переулки сохранили свои старые названия до настоящего времени.

Ещё один план из этой же книги.

План № 8 (фрагмент). Книга «Москва в планах» фото

На этом плане видно, что большая часть старых московских названий сохранилась. Пожалуй, только Телеграфный переулок называется сегодня Архангельским

Книга «Москва в планах», 1928г. фото

ДАВАЙТЕ РАЗБИРАТЬСЯ

Михаил Афанасьевич Булгаков переехал в Москву в конце сентября 1921 года и начал сотрудничать как фельетонист со столичными газетами («Гудок», «Рабочий») и журналами («Медицинский работник», «Россия», «Возрождение», «Красный журнал для всех»). В это же время он опубликовал отдельные произведения в газете «Накануне», выпускавшейся в Берлине. С 1922 по 1926 год в «Гудке» было напечатано более 120 репортажей, очерков и фельетонов М. Булгакова. Тогда же, вероятно, родился замысел будущего романа, увидевшего свет только через 40лет, уже в другую эпоху.

Замысел романа «Мастер и Маргарита» очень непрост. Это - «Роман в романе».

Роман № 1.

Собственно, это - рассказ  о последних днях Иисуса/Иешуа и о Понтии Пилате. Место действия: древняя Иудея начала 1-го тысячелетия. Сюжет  повторяет сюжеты канонических Евангелий.

И текст этой книги об Иисусе включён в канву рассказа о печальной судьбе его автора – Мастера, то есть, в роман №2.

Роман №2.

Место действия: Москва времён НЭПа. В этом романе - две сюжетные линии:

Линия №1:
 
Писатель, которого автор называет Мастером, имеет неосторожность написать книгу о последних днях Иисуса Христа и о Понтии Пилате. С этого начинается череда злоключений, постигших автора.

Ещё бы! В советской России! В 20-ые годы 20 века написать книгу о Христе! Всё равно, что написать ещё один «Новый завет». Как Матфей, Лука, Марк, Иоанн. Так и он, Мастер.

Насколько это биографично, мы не знаем. Вполне возможно, что Михаил Булгаков в чем то отождествлял себя с Мастером. Возможно и очень вероятно, что Булгаков действительно начал с того, что написал книгу об Иисусе и Понтии Пилате.
Сама обстановка в СССР располагала к размышлениям на тему добра и зла. К этому времени уже чётко вырисовывалось противоречие между декларируемыми ценностями равенства и справедливости и методами, которые повсеместно применялись для достижения этих целей. Чего стоят только лозунги: «Красный террор», «классовые враги», «смерть буржуям»…

Сами собой напрашивались вопросы:

Что чувствует властитель, когда он идёт против совести? Например, когда посылает человека на казнь, будучи абсолютно уверен, что тот не виновен. Что это могут быть за обстоятельства, которые заставляют властителя забыть о том, что он сам – «добрый человек»?

М.А. Булгаков написать то написал, но публиковать, конечно, не стал. Едва ли, кому-нибудь, кроме самых близких людей показал текст. Ведь он точно знал, что последует, если текст будет опубликован. Нет, «травля», это не совсем то слово. Травили Булгакова за «Дни Турбиных». За новое «Евангелие» непременно бы осудили, уничтожили бы.

В романе Мастер попадает в психиатрическую клинику и там умирает. Это Булгаков, конечно, выбрал для своего героя самый гуманный вариант развития событий и преследований после публикации отрывка романа об Иисусе и Понтии Пилате. В реальности всё было бы много хуже.

Ну и что с того, что прошло без малого 2 тысячи лет после распятия Христа! Писатель, дерзнувший прикоснуться к этой теме, в СССР рисковал всем. А обсуждать и оценивать моральный облик властителей…, ну, это невозможно было в СССР! Булгаков это понимал, конечно, и придумал, как «спасти» представлявшийся ему очень важным текст. Поэтому роман о событиях, имевших место в древней Иудее, как в обертку, завёрнут в книгу о судьбе советского писателя, автора книги.
Но и этого было недостаточно. Для того, чтобы рассказ о Христе, его диалоги с римским прокуратором Понтием Пилатом, звучали громче, отчётливее, понятнее нам, современникам, и, конечно, чтобы избежать любых обвинений, Булгаков вводит ещё одну сюжетную линию, сказочно-фантастическую. Сказка – это шабаш ведьм, говорящий кот, бал Сатаны, фантастика – полёт из Москвы в Ялту, случай в Варьете…


Линия №2

Нечистая сила в Москве! Только она одна и может устроить такой бедлам!
Сатана – Воланд, в сопровождении своей свиты, прибыл в Москву, чтобы дать ежегодный бал. Понадобилось утрясти кое-какие бытовые вопросы. Нужна была квартира, в Москве ведь без квартиры никак…

Для начала свита нашла подходящего человека в Москве, того, кому предстояло умереть не позднее, чем тем же вечером (чтобы освободить жилплощадь), проводила его под колеса трамвая. Кое-как уладили дела с похоронами, дали телеграмму дяде в Киев. Заняли жилплощадь покойного.

Соседа, чтобы не мешал, отправили в Ялту.

Пока искали королеву бала, «поизучали» и «поискушали» москвичей – советских граждан – и убедились, что строители светлого будущего – тоже люди, ничто человеческое им не чуждо.

Ну и бал, конечно, состоялся. А королева бала оказалась – так уж вышло, - возлюбленной Мастера.

По ходу развития сюжета, кроме всего прочего, становится очевидным, что нечистая сила способна проявлять больше сочувствия и доброты, чем можно было бы от неё ожидать.

Это – о замысле и это только мои предположения.

Замысел романа, сам по себе, конечно, интересен. Но исполнение виртуозно в такой степени, что роман достойно вошёл в сокровищницу мировой литературы.

Так откуда же взялось волшебство? Каковы составляющие этой страшной и прекрасной сказки под названием «Мастер и Маргарита»? Как автор этого добился? Загадка!

Замечательные литературоведы, как российские, так и иностранные, бьются над загадками и разобрали роман на «молекулы». Многое сделано, но остаётся непонятным самое главное: что же конкретно так «цепляет» читателя.

Не претендуя на многое, мы попробуем разгадать хоть какие-то загадки. Те, которые в «романе №2», и имеют отношение к событиям, произошедшим в Москве.

А поможет нам сама Москва.Она является буквально действующим лицом в романе.

А действие происходит в годы НЭПа и начинающихся сталинских репрессий.
Автор здесь не мудрил и голову нам не морочил. Время действия - НЭП.
НЭП - новая экономическая политика1921-1927 годы. Только-только закончилась Гражданская война. Страна лежит в руинах. Сохраняется опасность эпидемий и голода. Уже заметны первые отчётливые признаки грядущих массовых репрессий. Но, с помощью репрессий невозможно создать процветающую страну! И тогда большевистская власть, чтобы не допустить полного краха экономики, заменяет продразвёрстку продналогом, разрешает свободную торговлю, частное предпринимательство и даже использование наёмного труда.

В городах открываются роскошные магазины, рестораны, дома моды, увеселительные заведения. Появляются «новые русские» - НЭПманы. Настоящий «бал Сатаны».
Булгаков дал в романе очень точное описание московского быта времен НЭПа, где все смешалось: реальность и сказка, юмор и ужас, надежда и отчаяние, где несочетаемые вещи не только сочетаются, но и наиболее полно дополняют друг друга.

Советская власть вставала на ноги, крепла. Ей требовались слуги и жертвы для демонстрации своей силы. И слуг, и жертв было предостаточно. Массовые ночные аресты, политические процессы, расправы с врагами и с бывшими соратниками, доносы…

Может быть, все сошли с ума или, что вероятнее,  дьявол захватил власть в России. Богоборческая власть … она ведь от дьявола?! Вопросы…

Очевидно, что время действия в романе обозначено весьма точно.
А вот с местом действия в романе все обстоит сложнее. Доподлинно известно только то, что действие романа происходит в Москве. Нет точных адресов, точных названий.

А наоборот, всё намеренно запутано, зашифровано. Конечно, это всё отчасти игра.

Изрядная фантасмагория. Фантасмагория, да. Необходимый в данной ситуации приём.

Булгаков, похоже, решил, что показ всех сложностей и абсурда российской жизни хорошо бы уравновесить некоей игрой, квестом. Он, конечно, понимал, что только за одни описания ночных арестов, даже просто за упоминания о них, как имевших место, можно было самому оказаться в числе арестованных. Автор ввёл элементы игры и даже мистики, затем, чтобы увести нас в мир сказок, подальше от реальности, от возможных обвинений в политически неверном отражении действительности или даже в клевете на советскую власть.

Как можно было написать в советское время о Христе? Например, включив в повествование сюжет о том, как пролетарский поэт попытался написать поэму на эту тему и, в результате, сошёл с ума.

Как написать о Варьете, буржуазном пережитке? Сделав акцент на то, что после представления женщины, посетившие его, оказываются вдруг голыми в центре Москвы!

Как написать о Сатане? Булгаков чувствует его присутствие в Москве тех лет. Ведь с точки зрения обычного человека по ночам творится «чёрт знает что», люди исчезают один за другим.

Но с другой стороны: предстоит бал. Чем не веселье! Так автор отсылает нас к арии из оперы «Фауст»: «Сатана там правит бал». То ли это всё об опере, то ли о НЭПе, то ли о самом Сталине…

В рамках этой экскурсии мы не планируем делать сколько-нибудь полный литературоведческий анализ романа. Оставим это специалистам.

Наша цель: пройти теми маршрутами, какими ходил по Москве Булгаков, постараться найти те городские объекты, которые видел он, которые запомнились, подтолкнули воображение и вдохновили его на написание отдельных сцен и даже целых глав романа.

РЕДАКЦИЯ ГАЗЕТЫ “ГУДОК”

Мы начнём наше путешествие от редакции газеты «Гудок», с которой Булгаков  сотрудничал много лет и где бывал едва ли не ежедневно. Вот как об этом писал Валентин Катаев:

«По странному стечению обстоятельств в «Гудке» собралась компания молодых литераторов, которые впоследствии стали, смею сказать, знаменитыми писателями, авторами таких произведений, как «Белая гвардия», «Дни Турбинных», «Три толстяка», «Зависть», «Двенадцать стульев», «Роковые яйца», «Растратчики», «Мастер и Маргарита». Эти книги писались по вечерам и по ночам, в то время как днём авторы их сидели за столами в редакционной комнате и быстро строчили на полосках газетного срыва статьи, заметки, маленькие фельетоны, стихи, политические памфлеты, обрабатывали читательские письма и, наконец, составляли счета за проделанную работу». Каждый такой счет должна была подписать заведующая финансовым отделом, старая большевичка из ленинской гвардии еще времен «Искры». (В.К.)

«Гудок»– газета, предназначенная для работников железных дорог. Редакция располагалась в громадном здании Дворца Труда, построенном ещё в 18 веке для Воспитательного дома.
 
Воспитательный дом был учреждён 1 сентября 1763 года как приют для подкидышей и незаконнорожденных детей. Закладка его состоялась 21 апреля 1764 года, в день рождения Екатерины II, на Васильевском лугу. Дом строили из камня разбираемой крепостной стены Белого города. Величественный фасад Воспитательного дома обращён в сторону Москвы-реки.
Воспитательный дом. Вид со стороны Москвы-реки. фото

После революции, в нём разместились профсоюзы, управление соцобеспечения, редакции газет. Воспитательный дом был переименован в Дворец Труда.
В романе «12 стульев» Ильф и Петров описали «Дворец труда» как Дом Народов, поместив сюда редакцию газеты «Станок», напечатавшую заметку о том, что Бендер попал под лошадь.

«Восьмой стул поехал в Дом Народов. Мальчишка, преследовавший этот стул, оказался пронырой. Преодолев заграждения в виде комендатуры и многочисленных курьеров, он проник в Дом и убедился, что стул был куплен завхозом редакции «Станка».

Прототипом «Станка», c большой долей вероятности, стала родная Ильфу и Петрову газета «Гудок», где писатели проработали много лет.

Чтобы уточнить адрес редакции «Гудок», и чтобы избежать возможной ошибки, вновь обратимся к справочнику-путеводителю «Москва в планах». Издание второе, издательство МКХ, 1928.

В этой книге содержатся адреса всех издательств и газет, и среди них мы легко найдём то, что нам нужно!
Книга “Москва в планах”, 1928, стр. 86 - «Гудок» - Солянка, 12, комн. 359. фото

Этот же адрес указан как адрес Дворца Труда.

Книга «Москва в планах», стр. 31- «Дворец труда», - Солянка,12. фото
То есть, редакция газеты «Гудок» и Дворец Труда имеют один и тот же адрес: Солянка,12, а это значит, что именно здесь М. Булгаков работал в течение многих лет.
Редакции располагались по этому адресу до конца 1930-х годов, когда здание Воспитательного дома/Дворца Труда и ближайших к нему строений было передано Артиллерийской академии им. Ф. Э. Дзержинского.

Тогда же все сторонние организации, и редакции в том числе, покинули эти стены.

Если внимательный читатель попробует найти этот адрес на современной карте Москвы, он увидит, что сейчас под этим адресом значится совсем другое строение, не Воспитательный дом//Дворец Труда! Это потому так, что нумерация домов за прошедшие годы несколько раз менялась.

Нынешний адрес Воспитательного дома/Дворца Труда – Китайгородский проезд, дом 9.
От редакции «Гудок» мы пойдём в сторону Чистых прудов, по направлению к улице Жуковского, прямо в гости к Валентину Катаеву.

Путь наш пройдет сначала, по Солянскому проезду, потом по улице Забелина, - тут мы увидим по правой стороне, на самом перекрёстке, огромный доходный дом, в котором некоторое время жил русский писатель Борис Акунин. Мемориальной доски на доме нет, поскольку Акунин здравствует и поныне.

Далее, уже по левой стороне, рядом с особняком, где расположилось Императорское православное Палестинское Общество, в крошечном сквере увидим памятник поэту.

ПАМЯТНИК ОСИПУ МАНДЕЛЬШТАМУ

Памятник Мандельштаму фото

Голову поэта изваяла скульптор Елена Мунц.

Автор постамента-колонны - Дмитрий Шаховской.

Голова поэта напоминает посмертную маску. Глаза закрыты, черты лица предельно заострены, голова запрокинута назад.

На кубах постамента выбиты стихотворные строки: «За гремучую доблесть грядущих веков, за высокое племя людей».

А рядом дом, где поэт часто бывал и даже жил некоторое время у своего младшего брата Александра. Брат Осипа Мандельштама, Александр или Шура, как его звали в семье, не был профессиональным литератором. Известна только одна статья, написанная им – «Красный книгоноша». Александр был специалистом по книжному делу, работал при Госиздате.

Он занимал в этом доме одну комнату в коммунальной квартире. Рассказывал о ней так: «большая, узкая, светлая, с высоким потолком и большим венецианским окном, а в окне – вид на Ивановский монастырь».

Точный адрес этой квартиры: Старосадский переулок, дом 10, кв. 3.

Осип Мандельштам погиб в 1938 году в пересыльном лагере. Трагический удел великих русских поэтов: травля и убийство. За что?! За стихи.

Молодым людям, в 21 веке, трудно себе представить, что власти огромной страны могут ожесточенно преследовать и убить, в конце концов, поэта.

«Да кто его читал?». «Кому он опасен?». «Нет, ну не серьёзно…».

Но, получается, что читали. Что он был опасен.

Как не вспомнить: «поэт в России больше, чем поэт»!

Сами собой приходят на память два знаменитых стихотворения Осипа Мандельштама.

Мы живём, под собою не чуя страны

Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина,
И широкая грудь осетина.
Осип Мандельштам. Ноябрь, 1933.
И ещё…

Ленинград

Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Петербург! я еще не хочу умирать!
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.

СТАРОСАДСКИЙ ПЕРЕУЛОК - УЛИЦА ПОКРОВКА

Повернув на первом же т-образном перекрёстке налево, в Старосадский переулок, мы уже через несколько минут выйдем на Покровку, там как раз, где в доме №3 в 20-ые годы было общежитие литераторов.

В этом здании давно нет общежития литераторов. Нет даже мемориальных досок на фасаде.

Есть только табличка, прикреплённая к водосточной трубе. Это – инициатива жителей района, поддержанная местной Управой. Это – напоминание нам о том, что и до нас здесь жили люди. Жили, работали, мечтали о чём-то, ходили по этим же улицам…

Табличка на стене дома №3, на Покровке. фото

Поэтому поблагодарим сотрудников расположенного неподалёку, в Армянском переулке, музея «Огни Москвы» за то, что они создали программу «Наши соседи», за то, что установили такие справочные таблички и продолжим наш путь по Покровке.
А Покровка выведет нас прямиком к Чистопрудному бульвару.

Вот на этом самом месте, у входа на бульвар со стороны Покровских ворот, стояла будочка «Пиво-воды». Я помню, она существовала ещё в 90-ые годы прошлого века. Это была уже не разноцветная «будочка», которая была во времена Михаила Булгакова, а другая, «ларёк» из пластика, но надпись на нём была всё та же, традиционная: «Пиво-воды». Когда-то подобных «будочек» в Москве было много.

Вид на Чистопрудный бульвар со стороны Покровки фото

ЧИСТОПРУДНЫЙ БУЛЬВАР

Чистопрудный бульвар - это часть Бульварного кольца между Покровским и Сретенским бульварами.

Чистые пруды — это на самом деле один пруд, по форме напоминающий вытянутый прямоугольник. Вокруг пруда разбит сквер, растут липы, по аллеям вдоль пруда любят прогуливаться москвичи. Здесь приятно посидеть на скамейке, коих множество установлено вдоль пруда, полюбоваться водной гладью. Еще не так давно здесь плавали лебеди.

Зимой, когда пруд замерзает, здесь по традиции открывается каток. Надо льдом развешивают гирлянды из разноцветных лампочек, в центре катка устанавливают ёлку, ставят дополнительные скамейки, играет музыка…

В общем, Чистопрудный бульвар хорош в любое время года.

Бульвар обнесен невысокой чугунной оградой со всех сторон. Вдоль ограды бегут трамваи.


Вид на Чистопрудный бульвар с внешней стороны Бульварного кольца фото

Вид на проходящий трамвай со стороны Чистопрудного бульвара фото

Вообще то, давно пора нам, как и героям романа, Берлиозу и Бездомному, перейти трамвайные пути, войти в сквер под липы, выпить абрикосовой воды и сесть на скамью лицом к воде. На одной из скамеек сквера еще в прошлом году был нарисован огромных размеров кот.

Посидим, глядя на воду и на то, как солнце отражается в окнах соседних домов, затем пройдем по скверу вдоль пруда в сторону Сретенского бульвара и Мясницкой улицы, увидим многое из того, о чём писал Булгаков и попробуем разгадать некоторые загадки.

     Загадка 1 - ПАТРИАРШИЕ ПРУДЫ

Мы полагаем, что под именем «Патриаршие пруды» Булгаков описал не собственно Патриаршие пруды, а Чистые пруды. Для такого предположения есть основания.

ОСНОВАНИЕ ПЕРВОЕ. СОБСТВЕННО ТРАМВАЙ

В Москве есть и Патриаршие пруды, правда, трамвая там нет, и трамвайной линии там никогда не было. Поэтому само существование трамвайной линии на Чистых прудах это – аргумент в пользу нашей гипотезы.

Интересно, что трамвайные пути не просто проложены вдоль Чистых прудов. Они проложены так, что окружают бульвар со всех сторон. Кольцо трамвайных  рельс - замкнуто. Не петля, а полноценное кольцо. Во времена Булгакова кольцо тоже существовало, правда, со стороны Покровских ворот, трамвайные линии соединялись чуть подальше, а точнее: в самом начале Покровского бульвара.

ОСНОВАНИЕ ВТОРОЕ. МАГИЧЕСКИЙ КРУГ

Известно, что Михаил Булгаков был большим поклонником Гоголя и Гофмана. И в творчестве самого Булгакова мистика занимает очень важное место.

Мы легко можем представить себе, какое впечатление на Булгакова произвёл сквер на Чистых прудах. Ведь на Чистых прудах образован этакий магический круг. Читатель, конечно, знает, что это такое. Если нет, то запоминайте, может очень пригодиться.

Н.В. Гоголь повесть «Вий»:

«Она приподняла голову…

Он дико взглянул и протер глаза. Но она точно уже не лежит, а сидит в своем гробе. Он отвел глаза свои и опять с ужасом обратил на гроб. Она встала… идет по церкви с закрытыми глазами, беспрестанно расправляя руки, как бы желая поймать кого-нибудь.

Она идет прямо к нему. В страхе очертил он около себя круг. С усилием начал читать молитвы и произносить заклинания, которым научил его один монах, видевший всю жизнь свою ведьм и нечистых духов.

Она стала почти на самой черте; но видно было, что не имела сил переступить ее, и вся посинела, как человек, уже несколько дней умерший. Хома не имел духа взглянуть на нее. Она была страшна. Она ударила зубами в зубы и открыла мертвые глаза свои. Но, не видя ничего, с бешенством – что выразило ее задрожавшее лицо – обратилась в другую сторону и, распростерши руки, обхватывала ими каждый столп и угол, стараясь поймать Хому. Наконец остановилась, погрозив пальцем, и легла в свой гроб.

Философ все еще не мог прийти в себя и со страхом поглядывал на это тесное жилище ведьмы. Наконец гроб вдруг сорвался с своего места и со свистом начал летать по всей церкви, крестя во всех направлениях воздух. Философ видел его почти над головою, но вместе с тем видел, что он не мог зацепить круга, им очерченного, и усилил свои заклинания. Гроб грянулся на средине церкви и остался неподвижным. Труп опять поднялся из него, синий, позеленевший. Но в то время послышался отдаленный крик петуха. Труп опустился в гроб и захлопнулся гробовою крышкою».

Теперь вы знаете, как защитить себя от нечистой силы. Главное, не робейте. Надо нарисовать вокруг себя специальным мелком круг. Рисовать надо строго по часовой стрелке. Такой круг не позволит нечистой силе проникнуть внутрь круга и причинить Вам вред. Если же круг начертить против часовой стрелки, вся нечисть соберется именно там, внутри круга. Она не сможет оттуда выбраться.
Читатель уже догадался.

Разумеется, трамваи вокруг Чистых прудов мчатся как раз против часовой стрелки. Николай Васильевич Гоголь  вполне одобрил бы выбор места для появления на сцене самого Сатаны.

Эту несколько мистическую, одновременно волшебную и дьявольскую атмосферу сквера у Чистых прудов чувствуют очень многие. Именно здесь ежедневно с наступлением сумерек собираются «готы»- представители модного молодежного течения. Оно вновь стало «новомодным», каким было в начале 20 века. Это – своего рода культ смерти, темных сил. Молодые люди имеют мрачный вид, нередко загримированы под вампиров, все они одеты в черные одежды, впрочем, ведут себя тихо, хотя иногда пугают своим внешним видом прохожих.

Они не считают себя сатанистами. Насколько я знаю, поклонниками таланта М.А. Булгакова они все поголовно тоже не являются. Тем не менее, здесь, в центре этого мистического круга они смотрятся очень органично.

Похоже, глава №1 романа «Мастер и Маргарита» навеяна Михаилу Булгакову впечатлениями от Чистопрудного бульвара. Но хотелось бы больше  доказательств и мы без большого труда найдём их в тексте романа.

Будем исходить из того, что сам роман Вы хорошо помните.  Но, право, не станем же мы лишать себя удовольствия ещё раз перечитать некоторые отрывки!

С чего начинается роман. Обратимся к тексту. Как там у Булгакова?

М.А. Булгаков. Мастер и Маргарита.

«Глава 1. Никогда не разговаривайте с неизвестными.

Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина. Первый из них, одетый в летнюю серенькую пару, был маленького роста, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес в руке, а на хорошо выбритом лице его помещались сверхъестественных размеров очки в черной роговой оправе. Второй – плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек в заломленной на затылок клетчатой кепке – был в ковбойке, жеваных белых брюках и в черных тапочках.

Первый был не кто иной, как Михаил Александрович Берлиоз, председатель правления одной из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращенно именуемой МАССОЛИТ, и редактор толстого художественного журнала, а молодой спутник его – поэт Иван Николаевич Понырев, пишущий под псевдонимом Бездомный.
Попав в тень чуть зеленеющих лип, писатели первым долгом бросились к пестро раскрашенной будочке с надписью «Пиво и воды».

Да, следует отметить первую странность этого страшного майского вечера. Не только у будочки, но и во всей аллее, параллельной Малой Бронной улице, не оказалось ни одного человека. В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, – никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея.

Абрикосовая дала обильную желтую пену, и в воздухе запахло парикмахерской. Напившись, литераторы немедленно начали икать, расплатились и уселись на скамейке лицом к пруду и спиной к Бронной.

Тут приключилась вторая странность, касающаяся одного Берлиоза. Он внезапно перестал икать, сердце его стукнуло и на мгновенье куда-то провалилось, потом вернулось, но с тупой иглой, засевшей в нем. Кроме того, Берлиоза охватил необоснованный, но столь сильный страх, что ему захотелось тотчас же бежать с Патриарших без оглядки. Берлиоз тоскливо оглянулся, не понимая, что его напугало. Он побледнел, вытер лоб платком, подумал: «Что это со мной? Этого никогда не было... сердце шалит... я переутомился. Пожалуй, пора бросить все к черту и в Кисловодск...»

И тут знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида. На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый воздушный же пиджачок... Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая.

Жизнь Берлиоза складывалась так, что к необыкновенным явлениям он не привык. Еще более побледнев, он вытаращил глаза и в смятении подумал: «Этого не может быть!..»

Но это, увы, было, и длинный, сквозь которого видно, гражданин, не касаясь земли, качался перед ним и влево и вправо.

Тут ужас до того овладел Берлиозом, что он закрыл глаза. А когда он их открыл, увидел, что все кончилось, марево растворилось, клетчатый исчез, а заодно и тупая игла выскочила из сердца.

– Фу ты черт! – воскликнул редактор, – ты знаешь, Иван, у меня сейчас едва удар от жары не сделался! Даже что-то вроде галлюцинации было, – он попытался усмехнуться, но в глазах его еще прыгала тревога, и руки дрожали.

Однако постепенно он успокоился, обмахнулся платком и, произнеся довольно бодро: «Ну-с, итак...»– повел речь, прерванную питьем абрикосовой.

Дело в том, что редактор заказал поэту для очередной книжки журнала большую антирелигиозную поэму. Эту поэму Иван Николаевич сочинил, и в очень короткий срок, но, к сожалению, ею редактора нисколько не удовлетворил. Очертил Бездомный главное действующее лицо своей поэмы, то есть Иисуса, очень черными красками, и тем не менее всю поэму приходилось, по мнению редактора, писать заново. И вот теперь редактор читал поэту нечто вроде лекции об Иисусе, с тем чтобы подчеркнуть основную ошибку поэта. Трудно сказать, что именно подвело Ивана Николаевича – изобразительная ли сила его таланта или полное незнакомство с вопросом, по которому он собирался писать, – но Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж.

 Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем – простые выдумки, самый обыкновенный миф.

Надо заметить, что редактор был человеком начитанным и очень умело указывал в своей речи на древних историков, например, на знаменитого Филона Александрийского, на блестяще образованного Иосифа Флавия, никогда ни словом не упоминавших о существовании Иисуса. Обнаруживая солидную эрудицию, Михаил Александрович сообщил поэту, между прочим, и о том, что то место в 15-й книге, в главе 44-й знаменитых Тацитовых «Анналов», где говорится о казни Иисуса, – есть не что иное, как позднейшая поддельная вставка.

Поэт, для которого все, сообщаемое редактором, являлось новостью, внимательно слушал Михаила Александровича, уставив на него свои бойкие зеленые глаза, и лишь изредка икал, шепотом ругая абрикосовую воду.

– Нет ни одной восточной религии, – говорил Берлиоз, – в которой, как правило, непорочная дева не произвела бы на свет бога. И христиане, не выдумав ничего нового, точно так же создали своего Иисуса, которого на самом деле никогда не было в живых. Вот на это-то и нужно сделать главный упор...

Высокий тенор Берлиоза разносился в пустынной аллее, и по мере того, как Михаил Александрович забирался в дебри, в которые может забираться, не рискуя свернуть себе шею, лишь очень образованный человек, – поэт узнавал все больше и больше интересного и полезного и про египетского Озириса, благостного бога и сына Неба и Земли, и про финикийского бога Фаммуза, и про Мардука, и даже про менее известного грозного бога Вицлипуцли, которого весьма почитали некогда ацтеки в Мексике.

И вот как раз в то время, когда Михаил Александрович рассказывал поэту о том, как ацтеки лепили из теста фигурку Вицлипуцли, в аллее показался первый человек.
Впоследствии, когда, откровенно говоря, было уже поздно, разные учреждения представили свои сводки с описанием этого человека. Сличение их не может не вызвать изумления. Так, в первой из них сказано, что человек этот был маленького роста, зубы имел золотые и хромал на правую ногу. Во второй – что человек был росту громадного, коронки имел платиновые, хромал на левую ногу. Третья лаконически сообщает, что особых примет у человека не было.

Приходится признать, что ни одна из этих сводок никуда не годится.

Раньше всего: ни на какую ногу описываемый не хромал, и росту был не маленького и не громадного, а просто высокого. Что касается зубов, то с левой стороны у него были платиновые коронки, а с правой – золотые. Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях. Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нес трость с черным набалдашником в виде головы пуделя. По виду – лет сорока с лишним.

Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нес трость с черным набалдашником в виде головы пуделя. По виду – лет сорока с лишним. Рот какой-то кривой. Выбрит гладко. Брюнет. Правый глаз черный, левый почему-то зеленый. Брови черные, но одна выше другой. Словом – иностранец.

Пройдя мимо скамьи, на которой помещались редактор и поэт, иностранец покосился на них, остановился и вдруг уселся на соседней скамейке, в двух шагах от приятелей.

«Немец», – подумал Берлиоз.

«Англичанин, – подумал Бездомный, – ишь, и не жарко ему в перчатках».

А иностранец окинул взглядом высокие дома, квадратом окаймлявшие пруд, причем заметно стало, что видит это место он впервые и что оно его заинтересовало.

Он остановил свой взор на верхних этажах, ослепительно отражающих в стеклах изломанное и навсегда уходящее от Михаила Александровича солнце, затем перевел его вниз, где стекла начали предвечерне темнеть, чему-то снисходительно усмехнулся, прищурился, руки положил на набалдашник, а подбородок на руки.

– Ты, Иван, – говорил Берлиоз, – очень хорошо и сатирически изобразил, например, рождение Иисуса, сына божия, но соль-то в том, что еще до Иисуса родился еще ряд сынов божиих, как, скажем, фригийский Аттис, коротко же говоря, ни один из них не рождался и никого не было, в том числе и Иисуса, и необходимо, чтобы ты, вместо рождения и, скажем, прихода волхвов, описал нелепые слухи об этом рождении... А то выходит по твоему рассказу, что он действительно родился!..

Тут Бездомный сделал попытку прекратить замучившую его икоту, задержав дыхание, отчего икнул мучительнее и громче, и в этот же момент Берлиоз прервал свою речь, потому что иностранец вдруг поднялся и направился к писателям.

Те поглядели на него удивленно.

– Извините меня, пожалуйста, – заговорил подошедший с иностранным акцентом, но не коверкая слов, – что я, не будучи знаком, позволяю себе... но предмет вашей ученой беседы настолько интересен, что...

Тут он вежливо снял берет, и друзьям ничего не оставалось, как приподняться и раскланяться.

«Нет, скорее француз...»– подумал Берлиоз.

«Поляк?..»– подумал Бездомный.

Необходимо добавить, что на поэта иностранец с первых же слов произвел отвратительное впечатление, а Берлиозу скорее понравился, то есть не то, чтобы понравился, а.… как бы выразиться... заинтересовал, что ли.

– Разрешите мне присесть? – вежливо попросил иностранец, и приятели как-то невольно раздвинулись; иностранец ловко уселся между ними и тотчас вступил в разговор.

– Если я не ослышался, вы изволили говорить, что Иисуса не было на свете? – спросил иностранец, обращая к Берлиозу свой левый зеленый глаз.

– Нет, вы не ослышались, – учтиво ответил Берлиоз, – именно это я и говорил.

– Ах, как интересно! – воскликнул иностранец.

«А какого черта ему надо?»– подумал Бездомный и нахмурился.

– А вы соглашались с вашим собеседником? – осведомился неизвестный, повернувшись вправо к Бездомному.

– На все сто! – подтвердил тот, любя выражаться вычурно и фигурально.

– Изумительно! – воскликнул непрошеный собеседник и, почему-то воровски оглянувшись и приглушив свой низкий голос, сказал: – Простите мою навязчивость, но я так понял, что вы, помимо всего прочего, еще и не верите в бога? – он сделал испуганные глаза и прибавил: – Клянусь, я никому не скажу.

– Да, мы не верим в бога, – чуть улыбнувшись испугу интуриста, ответил Берлиоз.

 – Но об этом можно говорить совершенно свободно.

Иностранец откинулся на спинку скамейки и спросил, даже привизгнув от любопытства:

– Вы - атеисты?!

– Да, мы – атеисты, – улыбаясь, ответил Берлиоз, а Бездомный подумал, рассердившись: «Вот прицепился, заграничный гусь!»
.
Вот так: в первой же сцене романа автор представляет читателю главную для себя тему, тему Христа. И тут же, устами героев, приводит все возможные доводы за и против самого факта существования Христа. В качестве фона автором был выбран Чистопрудный бульвар, и c этого мгновения Москва стала полноправным действующим лицом романа.
•
Вид на Чистопрудный бульвар фото

Обращает на себя внимание то, с какой тщательностью автор выписывает эту сцену и последующие, так прорисовывает мельчайшие детали, что не узнать место действия невозможно.

Дано точное описание места. Но … названо - Патриаршие пруды.

Вообще, надо сказать, что писатели так делают весьма часто – описывают, например, одного человека, причем всем известного, часто популярного, а называют его, чуть изменив фамилию. Вроде и узнать можно / свои, посвященные, узнают/, и интрига закручена, и правила хорошего тона соблюдены – все-таки, пальцем ни на кого прямо не показали. В литературе это принято: многие герои имеют своих прототипов. В романе «Мастер и Маргарита» мы имеем дело, в том числе, и с прототипом места. Тот же прием: дано детальнейшее описание Чистопрудного бульвара и прилегающего к нему района, такое, что и не узнать нельзя, а названия изменены. Изменены то они, изменены, но в ассоциативный ряд вполне укладываются.
Булгаков выбрал сквер на Чистых прудах. Потому, что хорошо знал эти места. Здесь неподалёку, в Мыльниковом (ныне ул. Жуковского) переулке, жил писатель Валентин Катаев. Многие молодые литераторы не просто бывали у него, иногда ночевали, а нередко и подолгу жили.

От квартиры Катаева до редакции Гудка путь лежит через Чистопрудный бульвар. Этим путем Булгаков проходил туда/обратно несколько лет. Здесь, как раньше, бывало, говорили, «каждый камень его помнит».

На склоне своих лет Валентин Катаев написал книгу воспоминаний «Алмазный мой венец» и сохранил, таким образом, для нас чудесные картины московской жизни 20-х и 30-х годов 20 века.

Рассказал он и о своём и своих друзей особом отношении к Гофману и Гоголю:

«Несмотря на все несходство наших взглядов на жизнь, нас сблизила с синеглазым страстная любовь к Гоголю, которого мы, как южане, считали своим, полтавским, даже как бы отчасти родственником, а также повальное увлечение Гофманом.
Эти два магических Г - Гофман и Гоголь - стали нашими кумирами. Все явления действительности предстали перед нами как бы сквозь магический кристалл гоголевско-гофманской фантазии.

А мир, в котором мы тогда жили, как нельзя более подходил для этого. Мы жили в весьма странном, я бы даже сказал - противоестественном, мире нэпа, населенном призраками.

Только вооружившись сатирой Гоголя и фантазией Гофмана, можно было изобразить то, что тогда называлось «гримасами нэпа» и что стало главной пищей для сатирического гения синеглазого.

Он не был особенно ярко-синеглазым. Синева его глаз казалась несколько выцветшей, и лишь изредка в ней вспыхивали дьявольские огоньки горящей серы, что придавало его умному лицу нечто сатанинское.

Это он пустил в ход словечко «гофманиада», которым определялось каждое невероятное происшествие, свидетелем или даже участником коего мы были.
Нэп изобиловал невероятными происшествиями. В конце концов, из нашего узкого кружка слово «гофманиада» …

Катаев мог бы помочь нам разгадать многие загадки Булгакова, но он, как известно, больше любил загадывать свои.

«Синеглазый»- такой псевдоним он дал Булгакову.

Здесь на Чистых прудах есть все, что описал Булгаков. Липы, пруд, скамейки лицом к воде, дома вокруг, в окнах которых отражается заходящее солнце – хотя, конечно, уж этого-то в Москве сколько пожелаете.

Далее уже то, что является чем-то особенным. Это – трамвай, турникет, знак «Берегись трамвая», «Аннушка», «Колизей» - а вот уж это только район Чистых прудов.

Здесь читатель может потребовать некоторых объяснений. Но, всё по порядку.


ЗАГАДКА №2 - КОЛИЗЕЙ

Театр «Современник» по адресу: Чистопрудный бульвар, дом 19

Театр «Современник», бывший кинотеатр «Колизей» фото

ОСНОВАНИЕ ТРЕТЬЕ (НЕ ГЛАВНОЕ)

Не просто так москвичи называли это здание «Колизеем». В нем имеется очень удачно спроектированный и хорошо оборудованный для театральных представлений зал.

С 1924 по 1932 год здесь давал спектакли 1-й Рабочий Театр Пролеткульта, созданный на базе Центральной театральной студии Пролеткульта, а с 1932 по 1936год – образованный на его базе театр ВЦСПС. Среди постановок: «Лена» А.П. Платонова (1921), «Мудрец» С.М. Третьякова (по комедии А.Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты») и «Слышишь, Москва?!» Третьякова (обе — 1923), «Ватага» Ф.В. Гладкова (1925), «Власть» А.Г. Глебова (1927)…
Бывал, бывал в Колизее Булгаков! Сравнивая ресторан в доме Грибоедова с рестораном в Колизее, со знанием дела он пишет:

«Ты хочешь сказать, Фока, что судачки можно встретить и в «Колизее». Но в «Колизее» порция судачков стоит тринадцать рублей пятнадцать копеек, а у нас - пять пятьдесят! Кроме того, в «Колизее» судачки третьедневочные, и, кроме того, еще у тебя нет гарантии, что ты не получишь в «Колизее» виноградной кистью по морде от первого попавшего молодого человека, ворвавшегося с театрального проезда. Нет, я категорически против «Колизея», - гремел на весь бульвар гастроном Амвросий. - Не уговаривай меня, Фока!».

Вероятно, сотрудничество с 1-м Рабочим театром Пролеткульта у Булгакова не получилось…
В 1936 году в здании был открыт кинотеатр (синематограф) под названием «Колизей», просуществовавший до 1970-х годов, когда сюда переехал театр «Современник».

Существуют и иные основания для того, чтобы считать Чистые пруды прообразом Патриарших прудов и что позволяет нам предположить, что происшествие, описанное в первой главе романа, случилось именно здесь.


ЗАГАДКА №3 - АННУШКА

ОСНОВАНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ И ГЛАВНОЕ

Движение трамваев и сейчас довольно интенсивное, а раньше, когда ещё не было в Москве метро, трамваи мчались один за другим. Здесь встречаются трамваи нескольких маршрутов.

Один из них - самый известный в Москве - маршрут «А». Здесь надо пояснить, что все маршруты городского общественного транспорта в Москве имеют свои номера, а некоторые из них названы буквами. Маршрут троллейбуса, следующего по Садовому кольцу, называется «Б», москвичи называют его «букашка», маршрут трамвая в районе Бульварного кольца называется «А» и москвичи назвали его «Аннушкой».
«О многом мог бы еще поведать - и, надеюсь, поведает в этом сочинении - перекресток Мясницкой и Бульварного кольца, по которому, рассыпая из-под колес искры, катились провинциальные вагончики трамвая буквы «А», в просторечии «Аннушки» (В. Катаев).

Конечная остановка трамвайных маршрутов «А», 3, 39 фото

Трамвай «А». Табличка с указанием маршрута фото

Легендарный трамвай «А» существует и поныне колесит по Москве как обычный московский трамвайный маршрут. Сейчас, как вы видите на фото, маршрут пролегает до Черёмушек. А в 1920-30ые годы это был маршрут по Бульварному кольцу вокруг Кремля.

Безусловно, мы можем быть абсолютно уверены, что М.А. Булгаков ездил на трамвае № А. Не просто видел его, не просто знал, что такой маршрут существует, он наверняка пользовался этим видом транспорта. По той простой причине, что, и остальные москвичи: если плохая погода, и, если очень спешишь, если просто лень идти пешком, то на трамвае № А можно добраться от Чистопрудного бульвара до редакции «Гудок» за 10 минут (если идти пешком, быстро и напрямик, по переулкам, этот путь займёт 15 минут).

Это не далеко, всего 5 трамвайных остановок. Любознательный читатель, окажись он в Москве, может с лёгкостью сам проделать этот путь. Лучше всего начать поездку от конечной остановки трамвая у станции метро «Чистые пруды» и проехать  до Солянки (остановка «Яузские ворота»).

На этом маршруте вы можете с изумлением увидеть трамвай «А», старого образца, фактически музейный экспонат, переоборудованный под небольшой ресторан.

Он называется «Трактир «Аннушка» и ездит по маршруту «А».

Трактир «Аннушка» фото

Трамвай-трактир ярко оформлен, он несёт на себе актуальную рекламную информацию.

Приглядитесь получше…

Похоже на то, что не мы первые догадались, что Аннушка из романа «Мастер и Маргарита» – это трамвай.

Взгляните на изображение женской головки чуть ниже лобового стекла кабины вагоновожатого. В круге – женское лицо, абсолютно белое, на голове – красная повязка. Очень напоминает комсомолку 20-30-х годов. Такая девушка вполне могла быть вагоновожатой трамвая во времена Булгакова. Интересно, зачем она здесь…
А не та ли это девушка, что отрезала голову Председателю МАССОЛИТа!

У Булгакова это так:

- «Вам отрежут голову!

Бездомный дико и злобно вытаращил глаза на развязного неизвестного, а Берлиоз спросил, криво усмехнувшись:

- А кто именно? Враги? Интервенты?

- Нет, - ответил собеседник, - русская женщина, комсомолка».

Вот в точности так оно и случилось:

«Он успел повернуться на бок, бешеным движением в тот же миг подтянув ноги к животу, и, повернувшись, разглядел несущееся на него с неудержимой силой совершенно белое от ужаса лицо женщины-вагоновожатой и ее алую повязку»(выделено А.А.).

Не будет лишним отметить, что Булгаков применительно к гибели Берлиоза употребляет чисто московское выражение: «зарезать».

Москвичи, если человек попал под машину, говорили: « сбила машина». Если кто-то попал под поезд, то - «задавило поездом», а, если кто попал под трамвай, говорили: «зарезал трамвай».

ЗАГАДКА №4 - ТУРНИКЕТ

ОСНОВАНИЕ ПЯТОЕ И ТОЖЕ НЕ МАЛОВАЖНОЕ.

«А турникеты?», — спросите Вы.

Чистые пруды или Чистопрудный бульвар, как вам больше нравится, обнесен чугунной оградой со всех сторон, и со всех сторон едут трамваи. В ограде специально сделаны проходы для пешеходов. То есть, хочу уточнить, абсолютно невозможно ни войти в сквер на Чистых прудах, ни выйти оттуда, не переходя через трамвайные пути.

Трамвайные пути вокруг Чистых прудов проходят в опасной близости от ограды. Это значит, что один неверный шаг … и Вы под колесами трамвая. Ужас какой!

Не знаю как все другие, но я всегда испытываю страх, переходя здесь дорогу, особенно после того, как «добрые люди» ещё в 1970-х годах убрали отсюда турникет и специальное световое табло «Берегись Трамвая». Жаль, потому что раньше все устроено было с умом.

В чугунной ограде сквера / там, где был вход/выход, существовал проем, в него был вмонтирован вращающийся турникет. Когда к проходу приближался трамвай, срабатывало реле, и турникет блокировал проход. Одновременно загоралась надпись «Берегись трамвая».

Это было сделано совсем просто. На столбе, на высоте 2-х метров от земли, крепился металлический ящичек, на фасадной стороне которого было стекло с надписью красной краской «Берегись трамвая». Внутри ящичка, за стеклом, находилась обычная лампочка. Когда срабатывало реле, и лампочка загоралась, яркая предостерегающая надпись была видна издалека.

Это было удобно и безопасно. Особенно это важно, когда выходишь из сквера, так как высокие кусты мешают вовремя заметить приближающийся трамвай.

Когда входишь на бульвар, то получается не так опасно, поскольку открывается хороший обзор и трамвай можно увидеть издалека.

Как известно, бедный Миша Берлиоз как раз выходил из сквера. Ничего нет удивительного в том, что после странного разговора с незнакомцем, а сказано ведь: «никогда не разговаривайте с неизвестными», Аннушка его погубила. То есть, стала виновницей гибели Председателя МАССОЛИТА. Она всего лишь пролила масло, Берлиоз поскользнулся, а «Аннушка» - трамвай отрезала ему голову.

Выход с Чистопрудного бульвара в сторону Большого Харитоньевского переулка фото

Там, где на фото   видна чёрная урна, там стоял столб со световой табличкой «Берегись трамвая».

Сейчас на месте турникета остался только проем в чугунной ограде.

Обратите внимание, на разбитую гранитную плитку между тумбами. Не следы ли это исчезнувшего турникета?

Вход на бульвар со стороны Большого Харитоньевского переулка фото

У Булгакова это так:

«Турникет ищете, гражданин? – треснувшим тенором осведомился клетчатый тип, – сюда пожалуйте! Прямо, и выйдете куда надо. С вас бы за указание на четверть литра... поправиться... бывшему регенту! – кривляясь, субъект наотмашь снял жокейский свой картузик.

Берлиоз не стал слушать попрошайку и ломаку регента, подбежал к турникету и взялся за него рукой. Повернув его, он уже собирался шагнуть на рельсы, как в лицо ему брызнул красный и белый свет: загорелась в стеклянном ящике надпись «Берегись трамвая!».

Тотчас и подлетел этот трамвай, поворачивающий по новопроложенной линии с Ермолаевского на Бронную. Повернув и выйдя на прямую, он внезапно осветился изнутри электричеством, взвыл и наддал.

Осторожный Берлиоз, хоть и стоял безопасно, решил вернуться за рогатку, переложил руку на вертушке, сделал шаг назад. И тотчас рука его скользнула и сорвалась, нога неудержимо, как по льду, поехала по булыжнику, откосом сходящему к рельсам, другую ногу подбросило, и Берлиоза выбросило на рельсы.

Стараясь за что-нибудь ухватиться, Берлиоз упал навзничь, несильно ударившись затылком о булыжник, и успел увидеть в высоте, но справа или слева – он уже не сообразил, – позлащенную луну. Он успел повернуться на бок, бешеным движением в тот же миг подтянув ноги к животу, и, повернувшись, разглядел несущееся на него с неудержимой силой совершенно белое от ужаса лицо женщины-вагоновожатой и ее алую повязку. Берлиоз не вскрикнул, но вокруг него отчаянными женскими голосами завизжала вся улица. Вожатая рванула электрический тормоз, вагон сел носом в землю, после этого мгновенно подпрыгнул, и с грохотом и звоном из окон полетели стекла. Тут в мозгу Берлиоза кто-то отчаянно крикнул – «Неужели?..» Еще раз, и в последний раз, мелькнула луна, но уже разваливаясь на куски, и затем стало темно.

Трамвай накрыл Берлиоза, и под решетку Патриаршей аллеи выбросило на булыжный откос круглый темный предмет. Скатившись с этого откоса, он запрыгал по булыжникам Бронной.

Это была отрезанная голова Берлиоза».

Да, названия отсылают нас к Патриаршим прудам: к Ермолаевскому и Бронной. Это далековато отсюда, но близко от Большой Садовой, где жил Булгаков. Никакой трамвайной линии на Патриарших прудах нет, и никогда не было (достаточно просмотреть ежегодные справочники по московскому транспорту), поэтому автор и называет её в романе «новопроложенной» линией!

Да, автор романа нарочито постарался нас запутать и отчасти это ему удалось.
Рискну предположить, что Булгаков, рисуя сцену на Патриарших прудах, вполне сознательно использовал в качестве прообраза Чистопрудный бульвар.

Собственно от Патриарших прудов здесь только названия бульвара и улиц.

Конечно, скажет недоверчивый читатель, «Аннушка» – трамвай, это интересно. Но Булгаков нигде не упоминает трамвай «А», иначе мы бы сразу догадались про Аннушку.

Отнюдь, ещё как упоминает.

Обратимся к тексту романа.

В главе 3 описана встреча Берлиоза с профессором, и последовавшая за этим смерть главы МАССОЛИТА.

А в главе 4 -  «Погоня» поэт преследует профессора, чтобы задержать его.
Читаем:

«Тройка мигом проскочила по переулку и оказалась на Спиридоновке. Сколько Иван не прибавлял шагу, расстояние между преследуемыми и им ничуть не сокращалось. И не успел поэт опомниться, как после тихой Спиридоновки очутился у Никитских ворот, где положение его ухудшилось. Тут уж была толчея, Иван налетел на кой-кого из прохожих, был обруган. Злодейская же шайка к тому же здесь решила применить излюбленный бандитский приём – уходить в рассыпную.

Регент с великой ловкостью на ходу ввинтился в автобус, летящий к Арбатской площади, и ускользнул. Потеряв одного из преследуемых, Иван сосредоточил своё внимание на коте и видел, как этот странный кот подошёл к подножке моторного вагона  «А» (выделение А.А.), стоящего на остановке, нагло отсадил взвизгнувшую  женщину, уцепился за поручень и даже сделал попытку всучить кондукторше гривенник через открытое по случаю духоты окно».

Обратите внимание на «моторный вагон «А». Что же это такое, «моторный вагон»? Такого  транспорта сейчас нет в Москве. И этот «моторный вагон» имеет  номер-литеру «А».

Читаем дальше, может быть, автор сам нам разъяснит:

«Поведение кота настолько поразило Ивана, что он в неподвижности застыл у бакалейного магазина  на углу и тут вторично, но гораздо сильнее, был поражен поведением кондукторши. Та, лишь только увидела кота, лезущего в трамвай (выделение А.А.) (вот что это за «моторный вагон!», оказывается это просто трамвай!), со злобой, от которой даже тряслась, закричала»:

- Котам нельзя! С котами нельзя! Брысь! Слезай, а то милицию позову!

Ни кондукторшу, ни пассажиров не поразила самая суть дела: не то, что кот лезет в трамвай, в чём было бы ещё полбеды, а то, что он собирается платить!

Кот оказался не только платежеспособным, но и дисциплинированным зверем. При первом же окрике кондукторши он прекратил наступление, снялся с подножки и сел на остановке, потирая гривенником усы. Но лишь кондукторша рванула верёвку, и трамвай тронулся, кот поступил как всякий, кого изгоняют из трамвая, но которому всё-таки ехать-то надо. Пропустив мимо себя все три вагона, кот вскочил на заднюю дугу последнего, лапой вцепился в какую-то кишку, выходящую из стенки, и укатил, сэкономив таким образом гривенник».

Трамвай «А», всё та же «Аннушка».
Но, примечательно, что Булгаков считает нужным прибегнуть к такому простому приёму, он использует термин  «моторный вагон» вместо того, чтобы написать просто: «Трамвай «А». Потому, что напиши он «трамвай «А», это было бы ну очень точной подсказкой, все бы сразу догадались, что речь об «Аннушке».

«Так это наша «Аннушка», которая на самом деле – трамвай, отрезала ему голову!», - закричали бы москвичи.
«Нет»,- говорит Булгаков, «Аннушка – простая женщина, она масло разлила».

Но эта Аннушка голову никому не отрезала, подумаешь, просто масло разлила!
А вот «Аннушка» трамвай натурально отрезала - таки голову Берлиозу.

Женщин с именем Анна немало, а раньше это имя было очень распространённым. Найти в Москве ту самую Аннушку, женщину, прообраз Булгаковской Аннушки совершенно не возможно. В Москве тех лет большинство квартир были коммунальными, и едва ли не в каждой была своя Аннушка, а то и две.

Не все они были милыми и достойными во всех отношениях женщинами. Например, в коммунальной квартире на Большой Садовой, где жил Михаил Булгаков, как всем известно, также проживала соседка со сложным характером (выразимся так осторожно). Вероятно, с нее Булгаков и написал свою Аннушку. Судя по описанию, она была пренеприятной особой. «Дура с Садовой», «Чума» - таковы её прозвища. Только вот все почему-то дружно звали ее Аннушкой, эту коммунальную склочницу.

Необходимо отметить это странное, на первый взгляд, противоречие: такая неприятная особа и вдруг – Аннушка. Она и на руку нечиста, и занимается неизвестно чем. А, поди ж ты, - Аннушка. Не Анька, не Нюрка!

«Аннушка», с уменьшительно-ласкательным суффиксом, это имя годится только для молодой резвой девчушки, всеобщей любимицы.

Или для весело мчащегося вагона, звенящего на поворотах, мигающего разноцветными огнями, украшенного по праздникам  флажками, тоже - вполне подходящее название.

Получается, что было два прототипа: соседка по коммунальной квартире и трамвай. Можно было, конечно, сделать  убийцей Берлиоза соседку по квартире,  … нет уж, лучше пусть будет трамвай.

Если уж серьезным образом искать Аннушку - девушку, надо тогда искать какого-то большого литературного начальника, который сильно пострадал из-за молоденькой женщины, которую звали Анна. Тот, кто буквально «не сносил головы». Но это – уже другая тема.

Наша тема – Москва.
А представим на мгновенье, что Булгаков обозначил бы место явления Воланда как «Чистые пруды». Атмосфера сцены была бы совершенно иной. Так что, «Патриаршие» — это не просто так, это – для большего равновесия. Потому, что, добро и зло, Бог и Дьявол, Чистота и Нечисть, все   они существуют в этом мире.

Возможно, впрочем, что у Булгакова были на этот счёт другие соображения.

Это всё сложно для нас: полёт мысли Гения…


ЗАГАДКА №5 – ПАТРИАРХИЯ

Архангельский переулок, дом 15.

Да, да, настоящая Патриархия!

Там, на Патриарших прудах, тех, что рядом с Большой Садовой улицей, нет никакой Патриархии, а здесь, на Чистых прудах, что интересно, она есть! Мы легко найдём её, если свернём с Чистопрудного бульвара в Архангельский переулок. На старой карте он обозначен как Телеграфный переулок.

Табличка с адресом Антиохийской Патриархии фото

Можно с уверенностью говорить о том, что здесь часто ходил Булгаков потому, что этот переулок ведёт к следующему, Кривоколенному переулку. А именно там находилась одно время редакция «Красная новь». К тому же, Архангельский переулок позволяет сократить путь от Чистых прудов до редакции «Гудок».

Здесь, в Архангельском переулке, сейчас находится Подворье Антиохийского Патриархата.
 
То есть, рядом с Чистыми прудами есть Патриархия!

Это – Патриаршее подворье Антиохийского Патриарха. Комплекс построек, принадлежащих Патриархии, расположен в Архангельском переулке, дом 15. Вход со двора.

Не Московская Патриархия, а Антиохийская. Но всё же – Патриархия!
Храм Архангела Гавриила (на фото он - ярко красного цвета) и Феодора Стратилата в Москве (подворье Антиохийской Православной Церкви).

Первое упоминание деревянной церкви Архангела Гавриила на этом месте относится к переписи 1551 г. В 1657-1679 гг. здание было построено в камне. В 1704-1707 гг. по заказу А.Д. Меншикова храм перестраивают в стиле петровского барокко. Автором проекта считается архитектор И.П. Зарудный при участии Д. Трезини, Г. Пандо, Б. Скала и скульпторов Д. и Ж. Фонтана, Г. Квадро, Д. Руско, К. Феррара, П. Джемми. Храм стал самым высоким зданием Москвы и получил название «Меншикова башня».

После пожара 1723 г. башня была частично восстановлена только к 1779 г. В качестве действующего храм открылся лишь в 1863 г. Тогда же церковь приобрела современный вид. В 1923 г. храм Архангела Гавриила был закрыт.

Храм великомученика Феодора Стратилата построен в 1782-1806 гг. архитектором И.В. Еготовым во дворе храма Архангела Гавриила как теплый храм с колокольней. В 1860-1869 гг. был пристроен северный придел в честь иконы Божией Матери «Нечаянная Радость». Закрыт в 1930 г.

Вход в здание Патриархии фото

В начале 1948 г. по благословению Святейшего Патриарха Алексия I в двух храмах, Архангела Гавриила и великомученика Феодора Стратилата, было размещено подворье Антиохийского Патриархата. Открытие подворья состоялось 17 июля 1948 г.

Святыни:
• Икона Архангела Гавриила в серебряной ризе в местном ряду иконостаса; икона Божией Матери «Благодатное Небо» слева от Царских врат (храм Архангела Гавриила).
• Икона Божией Матери «Нечаянная Радость» (храм великомученика Феодора Стратилата).
Богослужения:
• В храме великомученика Феодора Стратилата: Божественная литургия по будням в 8.00, по воскресным дням в 7.30, вечернее богослужение накануне в 18.00.
• В храме Архангела Гавриила: по воскресным и праздничным дням Божественная литургия в 10.00, вечернее богослужение накануне в 18.00.

• Настоятель — митрополит Филиппопольский Нифон, представитель Патриарха Антиохийского при Патриархе Московском и всея Руси.


Общие сведения об Антиохийской Патриархии сообщает Википедия.

«Антиохи;йская правосла;вная це;рковь, или Антиохийский патриархат — автокефальная поместная православная церковь, занимающая третье место в диптихе автокефальных поместных церквей. Один из четырёх древних патриархатов Вселенской Церкви на Востоке. По преданию основана около 37 года в Антиохии апостолами Петром и Павлом.

Из Антиохийской церкви вышли святые подвижники и поборники православия: преподобный Иларион Великий — основатель монашества в Палестине; святитель Иоанн Златоуст, родившийся в Антиохии и бывший там пресвитером до призвания на Константинопольскую кафедру; преподобный Иоанн Дамаскин и многие другие.

Юрисдикция: Сирия, Ливан, Ирак, Кувейт, ОАЭ, Бахрейн, Оман, также арабские приходы в Европе, Северной и Южной Америках, Австралии.

Полный исторический титул предстоятеля Антиохийской церкви: Блаженнейший Патриарх Великой Антиохии, Сирии, Киликии, Месопотамии и всего Востока.

Автокефалия с 451г. Автокефалия признана всеми поместными православными церквами.

Руководство Предстоятель - Патриарх Антиохийский и всего Востока - Иоанн X.
Центр – Дамаск.
Кафедральный собор - Собор Святой Девы Марии (Дамаск, Сирия).
Резиденция предстоятеля Собор Святой Девы Марии в Дамаске и в Шувейре (Ливан).
Автономные церкви в канонической зависимости - Антиохийская православная архиепископия Северной Америки (самоуправляемая церковь).

Богослужебные языки - арабский, греческий, английский (в диаспоре).

Календарь – новоюлианский.

Епархий – 22.

Приходов - более 400.

Верующих - 2 млн.»

Но Подворье Антиохийской патриархии появилось только в 1948 году, Булгаков не мог его видеть. Однако оно же есть теперь здесь! Мастера уже нет, а чудеса продолжают происходить!

Это - Антиохийская Патриархия, а Московская Патриархия, как известно, располагается по адресу: Чистый переулок, 5. А здесь - Чистые пруды. Мы помним. Что Булгаков жил в Чистом переулке некоторое время.

Вернёмся на бульвар пройдем по скверу в сторону Сретенского бульвара и Мясницкой улицы ещё немного и упремся в… «спину» памятника А.С. Грибоедова.


ЗАГАДКА №6 - ГРИБОЕДОВ

ПАМЯТНИК А.С. ГРИБОЕДОВУ.

Сначала – только памятник, дом Грибоедова увидим несколько позже.
Во времена Булгакова памятника, правда, еще не было. Он установлен в 1959 году, в год 130-летней годовщины трагической гибели Александра Сергеевича Грибоедова, однако, памятник установлен именно на этом месте не случайно. Дух автора «Горе от ума» здесь витает давно.

Совсем недалеко от площади, примерно метрах в 150-200, от памятника, расположена улица Грибоедова, (Малый Харитоньевский переулок) где, в доме на углу Мясницкой и улицы Грибоедова жил автор бессмертной комедии. Площадь, где стоит памятник, - ближайшая площадь к этому дому. Здесь Мясницкая улица пересекает Бульварное кольцо.

К тому же, на Бульварном кольце установлены памятники Гоголю (на Гоголевском бульваре), Пушкину (на Страстном бульваре). Фигуры изображены в полный рост. Все они примерно одного размера, Так что Грибоедов на Чистопрудном бульваре, недалеко от «Дома Грибоедова», безусловно, на своём месте.

Памятник А.С. Грибоедову фото

Продолжим наш путь и пройдём от памятника Грибоедова к дому Грибоедова по Мясницкой улице.


ЗАГАДКА №7 - ДОМ ГРИБОЕДОВА

Адрес: улица Мясницкая, дом 42.

В специальной литературе, посвященной истории Москвы, этот дом фигурирует как Дом Барышникова, то есть, назван по имени первого владельца.

Это не просто дом, а настоящая московская городская усадьба. Она когда-то включала в себя, кроме главного дома, многочисленные постройки самого разного назначения: флигеля, конюшни, каретные сараи, амбары, были здесь и оранжереи, теплицы, огороды. Название одного из переулков, позади главного дома - «Огородная слобода» напоминает нам о прошедших временах.

Усадьба занимала обширную территорию, простиравшуюся едва ли не до самого Бульварного кольца. До настоящего времени, кроме главного дома, сохранилось немногое.

Вид на Дом Барышникова со стороны Мясницкой улицы фото

Дом этот хорошо известен всем любителям московской старины и русской литературы как творение архитектора Матвея Казакова и как дом, где подолгу жил Александр Сергеевич Грибоедов у своей родственницы Бегичевой.

Информация об этом домовладении присутствует практически во всех сколько-нибудь полных путеводителях по Москве. Например, Юрий Федосюк в книге «Москва в кольце Садовых», в главе, посвященной улице Мясницкой, пишет так:

«Под № 42 – великолепная усадьба, построенная в 1797 – 1802 годах для майора Барышникова М.Ф. Казаковым, который использовал для правого корпуса и части главного здания древние сводчатые палаты – отсюда и асимметрия крыльев. За обширным парадным двором красуется чудесных форм дом с колоннами. Хорошо сохранились и роскошно отделанные интерьеры. В 1820-х годах у С.Н. Бегичева, ставшего владельцем дома, останавливался его друг А.С. Грибоедов, работавший тут над комедией «Горе от ума». На вечерах у Бегичева, тесно связанного с будущими декабристами, бывали поэты В.К. Кюхельбекер и Д.В. Давыдов, писатель В.Ф. Одоевский и композитор А.Н. Верстовский».

Матвей Казаков и Александр Сергеевич Грибоедов: великий архитектор и великий писатель. И ни слова о Михаиле Булгакове применительно к этому городскому объекту! Нигде! Ни в путеводителях, ни на просторах интернета! Как будто это здание ну никак не связано с именем М.А. Булгакова! За единственным исключением, имя которому – Мариэтта Чудакова.

Благодаря ее трудам, теперь нам доподлинно известно, что М. А. Булгаков работал здесь, и есть основания полагать, что именно этот дом стал прообразом «дома Грибоедова», блистательно описанного Михаилом Булгаковым в романе «Мастер и Маргарита.

В 30-ые годы в доме №42 по Мясницкой улице располагался Институт санитарной культуры. Только- только закончилась Гражданская война, не преодолены были еще полностью голод и разруха, существовала реальная опасность эпидемий, и власть огромное внимание уделяла пропаганде санитарной культуры.

С этой целью был создан сам Институт, а при нём - Московский передвижной санитарно-просветительный театр. Он располагался в этом же здании, для него был специально оборудован зрительный зал.

Вот с этим театром и сотрудничал Булгаков. Заведовал литературной частью, а 17 апреля 1931 года Булгаков подписал договор, по которому он должен был в качестве режиссера, поставить в этом театре пьесу писательницы Натальи Алексеевны Венкстерн “Одиночка”.

Мариэтта Чудакова в своем фундаментальном труде «Жизнеописание Михаила Булгакова» приводит свидетельство П.Е. Заблудовского:

«встречал М. А. (Михаила Афанасьевича) в Институте санитарной культуры — теперь это Институт санитарного просвещения, по Мясницкой улице — теперь ул. Кирова, д. 42. Здание это, между прочим, состоит под особой охраной Комитета охраны памятников старины и искусства: там два-три зала, особенно бальный зал, прекрасной художественной лепки. Институт был основан в 1929 году. Директор и основательница его, Софья Николаевна Волконская, организовала при нем санитарно-просветительный театр, с привлечением первоклассного режиссера из театра Вахтангова и хороших молодых актеров. Мероприятие это оказалось слишком дорогим для театра и от него через года полтора-два пришлось отказаться. Булгаков играл там роль, которую можно определить как консультанта по литературно-репертуарной части. Помню его заключение по двум пьесам: посвященным Пастеру, его борьбе за прививки против бешенства, за другие открытия» (письмо к автору книги от 29 ноября 1987 г.»). (М.А. – Михаил Афанасьевич).
 

Как видите, в данном случае и угадывать не приходится: указан точный адрес Института санитарного просвещения, со старым и новым названиями улицы и с точным указанием номера дома.

Еще одно свидетельство из «Жизнеописание Михаила Булгакова».

Письмо Булгакова от 30 мая 1931 года.

Отчаянное состояние автора письма явствует уже из того, что в нем он счел нужным дать адресату полный отчет в своей деятельности за истекший со времени их разговора год с небольшим.

«За последний год я сделал следующее:
несмотря на очень большие трудности, превратил поэму Н. Гоголя «Мертвые души» в пьесу
работал в качестве режиссера МХТ на репетициях этой пьесы
работал в качестве актера, играл за заболевших актеров в этих же репетициях
был назначен в МХТ режиссером во все кампании и революционные праздники этого года
служил в ТРАМ'е — Московском, переключаясь с дневной работы МХТовской на вечернюю Трамовскую.
ушел из ТРАМ'а 15.III.31 года, когда почувствовал, что мозг отказывает служить и что пользы ТРАМ'у не приношу
взялся за постановку в театре Санпросвета (и закончу ее к июлю).
А по ночам стал писать.»

Любопытно, конечно, почему дом № 42 на Мясницкой улице до сих пор не признан литературоведами   в качестве объекта, связанного с именем Михаила Афанасьевича Булгакова. Как будто не достаточно его собственного свидетельства о работе в театре Санпросвета!

Поскольку нам интересно все, что связано с именем Михаила Булгакова, мы обратимся к архивной справке и узнаём, чем же занимались работники Института санитарной культуры (позднее – санитарного просвещения).

«Основные направления деятельности: исследования в области теории и методики гигиенического воспитания и обучения, пропаганда медицинских и гигиенических знаний и здорового образа жизни, борьба с курением и алкоголизмом, охрана здоровья матери и ребенка, издание методической литературы, наглядных пособий и плакатов, разработка материалов для прессы... консультативная помощь, подготовка специалистов по санитарному просвещению, международное сотрудничество». (Фонд № 178. Центральный научно-исследовательский институт санитарного просвещения Министерства здравоохранения СССР (г.Москва). Федеральное казенное учреждение Российский государственный архив научно-технической документации).

Обратите внимание на такой вид деятельности как «издание методической литературы». Подобная литература издавалась огромными тиражами. «Массовая литература», так это называлось или сокращенно «МАССОЛИТ».

В коридорах этого дома можно было встретить многих писателей и поэтов.  Сотрудничество одновременно с разными изданиями было для литераторов того времени абсолютной нормой.

Тема санитарного просвещения, санитарии и гигиены была близка Булгакову настолько, что нашла своё отражение в романе. Это и «трёхдневочные» судачки и «осетрина второй свежести».

— «Нет, нет, нет! Ни слова больше! Ни в каком случае и никогда! В рот ничего не возьму в вашем буфете! Я, почтеннейший, проходил вчера мимо вашей стойки и до сих пор не могу забыть ни осетрины, ни брынзы. Драгоценный мой! Брынза не бывает зеленого цвета, это вас кто-то обманул. Ей полагается быть белой. Да, а чай? Ведь это же помои! Я своими глазами видел, как какая-то неопрятная девушка подливала из ведра в ваш громадный самовар сырую воду, а чай между тем продолжали разливать. Нет, милейший, так невозможно!
 
— Я извиняюсь, — заговорил ошеломленный этим внезапным нападением Андрей Фокич, я не по этому делу, и осетрина здесь ни при чем.

— То есть как это ни при чем, если она испорчена!

— Осетрину прислали второй свежести, — сообщил буфетчик.

— Голубчик, это вздор!

— Чего вздор?

— Вторая свежесть — вот что вздор! Свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!» (М. Булгаков).

Примем пока за рабочую гипотезу  предположение, что дом № 42 на Мясницкой стал прообразом Дома Грибоедова в романе «Мастер и Маргарита».

Дадим слово автору романа и выделим для себя отличительные черты, так называемые, «поисковые признаки», чтобы сравнить затем булгаковский « Дом Грибоедова» с домом на Мясницкой, 42.

Вот что Михаил Булгаков сообщает нам о Доме Грибоедова.

Глава 5. Было дело в Грибоедове

«Было дело в Грибоедове. Старинный двухэтажный дом кремового цвета помещался на бульварном кольце в глубине чахлого сада, отделенного от тротуара резною чугунною решеткой. Небольшая площадка перед домом была заасфальтирована, и в зимнее время на ней возвышался сугроб с лопатой, а в летнее время она превращалась в великолепнейшее отделение летнего ресторана под парусиновым тентом.

Дом назывался “Домом Грибоедова” на том основании, что будто бы некогда им владела тетка писателя – Александра Сергеевича Грибоедова. Ну, владела или не владела – мы точно не знаем. Помнится даже, что, кажется, никакой тетки-домовладелицы у Грибоедова не было… Однако дом так называли. Более того, один московский врун рассказывал, что якобы вот во втором этаже, в круглом зале с колоннами, знаменитый писатель читал отрывки из “Горя от ума» этой самой тетке, раскинувшейся на софе. А впрочем, черт его знает, может быть, и читал, не важно это».

Дом Барышникова фото

Старинный, двухэтажный, кремового цвета,  в глубине чахлого сада, за  резною чугунною решеткой   - всё это типичные детали, характерные для многих особняков Москвы,  они  не могут стать поисковыми признаками.   Замысли  мы искать здание по этим признакам, нас заведомо ждала бы неудача.

А вот связь с именем А.С. Грибоедова,  - это значительно сужает круг поисков.
Круглый зал во втором этаже – большая редкость.

Зная эти приметы, найти дом нетрудно.

Его никогда и не теряли из виду архитекторы, тем паче, он – творение замечательного и всем известного архитектора Матвея Казакова.

Этот дом в качестве экскурсионного объекта включен в экскурсионные маршруты по Москве, в том числе в обзорную экскурсию по городу и, конечно, в экскурсию по теме «Грибоедов в Москве».

Примечательно, что в тексте романа отразились споры, действительно будоражившие умы исследователей жизни и творчества русского классика. То есть, действительно: был ли Бегичев просто другом писателя или главное состоит в том, что жена Бегичева приходилась Грибоедову двоюродной теткой? Здесь мнения специалистов разделились.

Но все соглашались в главном: Грибоедов жил в доме № 42 на Мясницкой.

Более того, это обстоятельство и послужило поводом к переименованию Малого Харитоньевского переулка, который проходит со стороны правого флигеля усадьбы, в улицу Грибоедова. В 90-ые годы 20 века переулку было возвращено старое историческое название. Теперь это вновь Малый Харитоньевский переулок.

И памятник А.С. Грибоедову установлен был в самом начале Чистопрудного бульвара только потому, что эта площадь, ближайшая к дому.

Вновь обратимся к тексту романа:

“Весь нижний этаж теткиного дома был занят рестораном, и каким рестораном! По справедливости он считался самым лучшим в Москве. И не только потому, что размещался он в двух больших залах со сводчатыми потолками, расписанными лиловыми лошадьми с сирийскими гривами не только потому, что на каждом столике помещалась лампа, накрытая шалью не только потому, что туда не мог проникнуть первый попавший человек с улицы…”(М.Булгаков»).

Эти два больших зала со сводчатыми потолками, расположенные в нижнем этаже здания, где был устроен ресторан, и есть те самые древние сводчатые палаты, которые при перестройке усадьбы сохранил М.Ф. Казаков в 1793-1802-х годах.

«А круглый зал с колоннами во втором этаже?», - спросит внимательный читатель.

Отвечу: «Да, и круглый зал во втором этаже». И с колоннами! Всё на месте.

Булгаков ведь не просто часто бывал в доме Грибоедова, он работал здесь. Поэтому он знал о наличии здесь круглого зала с колоннами, хотя в путеводителях об этом нет ни слова.

Во втором этаже есть круглый зал с колоннами!

Посмотрите внимательно на предлагаемый вашему вниманию чертёж. Это – план второго этажа дома Ивана Ивановича Барышникова. Даже одни названия способны взбудоражить воображение любителей старины. Это: «Круглый зал» (тот самый!), «Овальный зал», «Диванная», «Зелёный зал», «Розовый зал» и пр. А реальность намного превосходит все фантазии. Интерьеры поистине великолепны, и, кстати, находятся в прекрасной сохранности.

План второго этажа Дома Барышникова/Грибоедова фото

Если вы хотите узнать больше об этом замечательном доме, рекомендую посетить сайт Музея архитектуры имени А.В. Щусева.  Выделите несколько минут для просмотра видео с экскурсией по залам Дома Барышникова. http://vma.muar.ru/ru/projects/usadba-i-i-baryshnikova
Но вернёмся к тексту романа. Дом Грибоедова.

“…Далее следовали, повинуясь прихотливым изгибам, подъемам и спускам Грибоедовского дома, «Правление МАССОЛИТа», «Кассы № 2,3,4,5», «Редакционная коллегия», «Председатель МАССОЛИТа», «Бильярдная», различные подсобные учреждения и, наконец, тот самый зал с колоннадой, где тетка наслаждалась комедией гениального племянника».

А теперь вновь посмотрите на предложенный вам выше план и обратите внимание на то, что парадные залы размещены в правом крыле здания, а служебные помещения в противоположном, левом крыле. В бытность здесь Института санитарного просвещения, наверняка, именно в левом крыле располагались «Кассы № 2,3,4,5», «Редакционная коллегия», «Председатель»…

Сейчас дом занимает издательство «Аргументы и факты». Мемориальная доска теперь – другая, новая, и даже имя А.С. Грибоедова на ней не упомянуто. Хотя, конечно, все имена великих людей, бывавших здесь, ни на какой мемориальной доске не поместятся.

С большой долей вероятности можно утверждать, что усадебный дом И.И.Барышникова, расположенный по адресу: Мясницкая улица, дом 42 и есть прообраз «Дома Грибоедова» в романе «Мастер и Маргарита».

Здесь наличествуют:

• Имя А.С. Грибоедова. В этом доме А.С. Грибоедов жил у своего друга Бегичева в течение целого года, имел свой кабинет, где работал над комедией «Горе от ума» и здесь читал отрывки её своим друзьям. Отсюда уехал к месту своей последней службы. Если в Москве и есть Дом А.С. Грибоедова, то это, по праву, дом № 42 на Мясницкой.

• В этом же доме, спустя, без малого 100 лет, работал М.А. Булгаков.

• Древние сводчатые палаты в нижнем этаже.

• Круглый зал с колоннами во втором этаже.

Может показаться странным, но Дом Барышникова ранее никем, как нам известно, не рассматривался в качестве городского объекта, связанного с жизнью и творчеством Михаила Булгакова, и не признавался прообразом Дома Грибоедова из романа «Мастер и Маргарита».

Пора (настало время) исправить это недоразумение.

В литературных кругах, однако, принято считать прообразом «Дома Грибоедова» дом Герцена на Тверском бульваре, 25. В пользу этой версии говорит то, что дом стоит на Бульварном кольце и в 20-е-30-е годы в нём располагалось несколько литературных организаций.

Полагаю, что этого не достаточно, чтобы признавать Дом Герцена, (сейчас здание принадлежит Литературному институту) на Тверском бульваре прообразом «Дома Грибоедова» только на том основании, что там располагался РАПП/МАПП (кстати, не очень то и похоже на МАССОЛИТ).

С таким же успехом на роль Дома Грибоедова мог бы претендовать «Дом печати» на Никитском бульваре, 8-а. Такой адрес указан в справочнике-путеводителе «Москва в планах».

Старинный, двухэтажный, кремового цвета, в глубине чахлого сада, за резною чугунною решеткой, на Бульварном кольце - это о нём тоже.

Что такое этот «Дом печати», мы можем узнать из статьи в Малой Советской Энциклопедии, выпуска 1935 года.

Цитирую:


«Дом печати – клуб журналистов, объединяющий литературных работников газет и изд-в. Первый Д.П. открылся в Москве в 1920 . В задачи его входит: поднятие общественного и политического уровня работников  печати, повышение их квалификации, обмен производственным опытом, культурно-бытовое обслуживание членов  Д.п. … Кабинет фабрично-заводской печати даёт консультации  по всем вопросам  газетно-редакционной практики, а также организует консультации на фабриках и заводах….» (МСЭ. С. 46). (Выделено А.А.)

Обратите внимание на такую задачу как «культурно-бытовое обслуживание членов». Проще говоря, это: квартиры, дачи, курорты, дома творчества, спец. пайки, рестораны только для своих членов, - всё то, о чём написал Булгаков применительно к МАССОЛИТУ.

В Доме Печати (позднее он назывался Домом журналистов) тоже был ресторан. И какой ресторан!

Лично могу засвидетельствовать, что примерно, этак, в 1978 году, один мой знакомый случайно попал в этот ресторан. Его пригласил журналист, имеющий членский билет. Этот ресторан произвёл на нашего приятеля такое сильное впечатление, что несколько недель он ни о чём другом  не мог разговаривать. А был он сам тоже журналистом, много путешествовал и некоторое время работал за границей, но членского билета «Дома Печати» не имел.

О литературных объединениях следует сказать особо.

В 20-30-ые годы 20 века в Советской России существовало множество литературных объединений: пролетарских, крестьянских, молодёжных др. Каждый крупный завод имел своё литературное объединение. Было, например, даже Литературное объединение Метростроя.

Это не было модой, такова была политика партии: литература должна была стать и стала важной частью пропагандистской машины.

В результате Гражданской войны, а также массовой эмиграции и не менее массовых репрессий ряды русских писателей сильно поредели. А советской власти очень нужны были «мастера слова», которые бы воспевали её достижения и «клеймили врагов».
Этой цели и служили многочисленные литературные объединения.

Они должны были найти таланты в народной среде, открыть путь в литературу всем имеющим хотя бы зачатки литературного дарования. Нужда в пропагандистах была огромной! Поэтому  литературные объединения росли как грибы, и щедро финансировались из государственного бюджета. Помогали, разумеется, не всем литераторам, а только тем, кто демонстрировал власти лояльность, «умел жить», как писал М. Булгаков. Все это выглядело, по меньше мере, кощунственно в полуголодной стране.

Как сам Булгаков относился к литобъединениям? Ответ на этот вопрос дан в 28 главе:

…Из внутреннего хода ресторана на веранду стремительно  вышли трое мужчин с туго перетянутыми ремнями талиями, в крагах и с револьверами в руках. Передний крикнул звонко и страшно:

- Ни с места! – И тотчас все трое открыли стрельбу на веранде, целясь в голову  Коровьеву и Бегемоту. Оба обстреливаемые  сейчас же растаяли в воздухе, а из примуса ударил столб огня прямо в тент. Как бы зияющая пасть с чёрными краями появилась в тенте и стала расползаться во все стороны. Огонь. Проскочив сквозь неё, поднялся до самой крыши грибоедовского дома. Лежащие на окне второго этажа папки с бумагами в комнате редакции вдруг вспыхнули, а за ними схватило штору, и тут огонь, гудя, как будто кто-то его раздувал, столбами пошёл внутрь тёткиного дома».

Ни малейшего намёка на сочувствие и жалость!
…
- А отчего этот дым там, на бульваре?

- Это горит Грибоедов…» (Глава 29).
 
– Ты лучше скажи, отчего Грибоедов загорелся? – спросил Воланд.

Оба, и Коровьев и Бегемот, развели руками, подняли глаза к небу, а Бегемот вскричал:

– Не постигаю! Сидели мирно, совершенно тихо, закусывали...

– И вдруг – трах, трах! – подхватил Коровьев, – выстрелы! Обезумев от страха, мы с Бегемотом кинулись бежать на бульвар, преследователи за нами, мы кинулись к Тимирязеву!

– Но чувство долга, – вступил Бегемот, – побороло наш постыдный страх, и мы вернулись!

– Ах, вы вернулись? – сказал Воланд, – ну, конечно, тогда здание сгорело дотла.

– Дотла! – горестно подтвердил Коровьев, – то есть буквально, мессир, дотла, как вы изволили метко выразиться. Одни головешки!
…
– А что делал Коровьев в то время, когда ты мародерствовал? – спросил Воланд.

– Я помогал пожарным, мессир, – ответил Коровьев, указывая на разорванные брюки.

– Ах, если так, то, конечно, придется строить новое здание.

– Оно будет построено, мессир, – отозвался Коровьев, – смею уверить вас в этом.

– Ну, что ж, остается пожелать, чтобы оно было лучше прежнего, – заметил Воланд.

– Так и будет, мессир, – сказал Коровьев.

– Уж вы мне верьте, – добавил кот, – я форменный пророк».

Вот именно так: дотла, дотла, дотла, чтобы одни головешки остались, и пусть новое будет лучше прежнего.

Еще одна деталь: Кот Бегемот назван мародером. Мародер это тот, кто занимается  грабежом на месте катастрофы, кто присваивает себе чужие ценности.
Стоит обратить внимание на перечень украденного. Еще раз!
 

" Послышался на плитах террасы стук шагов и оживленные голоса, и перед Воландом предстали Коровьев и Бегемот. Но теперь примуса при толстяке не было, а нагружен он был другими предметами. Так, под мышкой у него находился небольшой ландшафтик в золотой раме, через руку был перекинут поварской, наполовину обгоревший халат, а в другой руке он держал цельную семгу в шкуре и с хвостом. От Коровьева и Бегемота несло гарью, рожа Бегемота была в саже, а кепка наполовину обгорела.

— Салют, мессир, — прокричала неугомонная парочка, и Бегемот замахал семгой.

— Очень хороши, — сказал Воланд.

— Мессир, вообразите, — закричал возбужденно и радостно Бегемот, — меня за мародера приняли!

— Судя по принесенным тобою предметам, — ответил Воланд, поглядывая на ландшафтик, — ты и есть мародер.

— Верите ли, мессир... — задушевным голосом начал Бегемот.

— Нет, не верю, — коротко ответил Воланд.

— Мессир,клянусь, я делал героические попытки спасти все, что было можно, и вот все, что удалось отстоять.

...

— Слушаю и продолжаю, — ответил кот, — да-с, вот ландшафтик. Более ничего невозможно было унести из зала, пламя ударило мне в лицо. Я побежал в кладовку, спас семгу. Я побежал в кухню, спас халат. Я считаю, мессир, что я сделал все, что мог, и не понимаю, чем объясняется скептическое выражение на вашем лице".

Воланд ТРИЖДЫ называет кота мародером и этим заставляет нас задуматься о том, насколько велика ценность МАССОЛИТА. Понятно ведь, что во время пожара стараются спасти или украсть, но САМОЕ ЦЕННОЕ.

"Ландшафтик" в золотой раме( похоже, это тот случай, когда рама имеет большую ценность, чем художественное полотно), семга и полуобгорелый халат, - вся добыча мародера. Однако, Булгаков, устами Воланда, настаивает на факте мародерства.

Получается, что вся ценность МАССОЛИТа заключается в роскошных интерьерах (ландшафтик) и  в  ресторане (семга), а само литературное объединение - просто кормушка (буквально) для тех, "кто умеет жить".
Путевки, дачи, квартиры и очень хорошая и очень недорогая еда в ресторане.

Вот и весь смысл, вся сущность МАССОЛИТА. Собственно литературой там и не пахнет!
 
Мне, право, было бы интересно узнать, какое впечатление эта сцена произвела на других читателей.

К нашему с вами счастью, ни Дом Барышникова на Мясницкой, ни Дом Герцена на Тверском бульваре, ни Дом Печати на Никитском, не горели.

Но вернёмся к нашей теме.

Совершенно очевидно, что простое наличие даже очень хорошего ресторана не является признаком, позволяющим нам уверенно назвать тот или иной дом «Домом Грибоедова».

Присутствие в его стенах литературного объединения или редакции – тоже не поисковый признак.

Явные отличительные черты «Дома Грибоедова» это: наличие круглого зала и, именно, во втором этаже, сводчатые палаты в нижнем этаже и, что очень важно, связь с именами Александра Сергеевича Грибоедова и Михаила Афанасьевича Булгакова.

И главное: совершенно невозможно даже допустить вероятность того, что М.А. Булгаков использовал имя великого русского писателя 19 века Александра Сергеевича Грибоедова «всуе», просто так, заменил имя Герцена на Грибоедова! Оба эти имени слишком много значат для русского литератора, чтобы просто играть ими.

Приходится признать, что на Никитском бульваре, как и на Тверском, нет ни большого бального круглого зала, ни сводчатых палат, и они никак не связаны с именем Грибоедова. Оба эти здания не соответствуют описанию, данному Булгаковым Дому Грибоедова.

Впрочем, ничто не мешает нам предположить, что «Дом Грибоедова» мог иметь и два, и три прообраза: само имя «Грибоедов» и описание великолепных интерьеров, круглого зала, сводчатых палат, взято было автором романа от дома на Мясницкой, (это, безусловно, так), а секции, кружки, редколлегии, правления, разместившиеся «уютнее не придумать», - от дома Герцена или Дома Печати или вовсе другого (возможно).

Нам, простым смертным, трудно представить, как в реальности происходит  творческий процесс в головах у гениев,  и как рождаются художественные образы. Мы можем только догадываться.

Булгаков действительно поместил МАССОЛИТ в Дом Грибоедова.

По логике некоторых исследователей: найдем МАССОЛИТ, это и будет Грибоедов. Но МАССОЛИТ не может быть поисковым признаком по той простой причине, что МАССОЛИТ – вымышленная литературная организация, и нам не найти её на улицах Москвы.

Потому, что настоящего МАССОЛИТА, литературного объединения с таким названием, нет и не было (на сегодняшний день никто его не нашёл), а подобных ему литературных объединений - не счесть.

А Дом Грибоедова, напротив, – самый настоящий материальный объект, описанный Булгаковым с максимальной точностью – будто с путеводителя списано - и адрес его: Мясницкая, 42.

Он отвечает всем признакам.
 
Впрочем, если поискать, то и МАССОЛИТ мы здесь найдем. Судите сами.

Была ли в этом здании на Мясницкой какая-либо редакционно-издательская организация, - наверное, да. Когда здесь располагался Институт Санитарного просвещения, кто-то же организовывал и координировал выпуск санитарно-просветительской литературы. Кто-то писал тексты, стихи на злобу дня, кто-то рисовал иллюстрации, кто-то делал корректуру, кто-то редактировал.

На дверях, наверняка, были таблички: «Научный отдел», «Методический отдел», «Бухгалтерия», «Дирекция», «Касса» и др.

На одной из дверей могла быть табличка: МАССОЛИТ, составное слово, сокращение от «Массовая литература», то есть, для массового читателя, для народных масс.

Меняются времена и, оказывается, что требуется толкование слов и аббревиатур, еще 50 лет назад, понятных всем. Был МАССОЛИТ, а был и СПЕЦЛИТ и еще какой-угодно «лит».

Массовая литература: брошюрки по копеечной цене или вовсе бесплатные, активно распространялись среди населения. Такого рода издания, - вид агитационной литературы. Много картинок, крупный шрифт, доступная всем, даже малограмотным, форма изложения, куплеты и частушки для лучшего запоминания и пр.

Получается, что Булгаков, когда назвал МАССОЛИТом писательскую организацию, тем самым продемонстрировал свое отношение к современной ему литературной среде. Дал вот такое оценку. Получилось хлестко! Не может быть такого, чтобы НИКТО не считал подтекст. МАССОВАЯ  ЛИТЕРАТУРА - массовка.

Понимая, что многие коллеги «считают» подтекст в названии МАССОЛИТ, и, осознав весь ужас неминуемо грядущей мести со стороны оскорбленных писателей, Михаил Афанасьевич упредил их праведный гнев, выдал свой, но уже более приемлемый вариант расшифровки МАССОЛИТА. Вот прямо таки, в самом начале романа, в первом абзаце:

- Первый был не кто иной, как Михаил Александрович Берлиоз, председатель правления одной из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращенно именуемой МАССОЛИТ…

Все-таки, злым иногда бывал Михаил Афанасьевич. Писательскую организацию, в которой состояли гениальные авторы нетленных произведений, назвал «Массовая литература», «Дом Грибоедова» - сжег дотла. А все потому, что «жить не умел».

Полюбуемся ещё немного этой великолепной усадьбой и свернём с Мясницкой улицы в Малый Харитоньевский переулок, бывшую улицу Грибоедова.


УЛИЦА ГРИБОЕДОВА / МАЛЫЙ ХАРИТОНЬЕВСКИЙ ПЕРЕУЛОК

Переулок, Малый Харитоньевский получил название по храму Харитония исповедника, что в Огородниках. В 1960 году был переименован в улицу Грибоедова, а в 1994 году переулку было возвращено прежнее название.

На улице Грибоедова находится знаменитый московский ЗАГС, его еще часто называют «Грибоедовским».

Здесь регистрировались браки советских граждан с иностранцами. Здесь женились Владимир Высоцкий и Марина Влади, космонавты Валентина Терешкова и Андриян Николаев и др.

Дворец бракосочетаний фото

Здание построено в 1909 году для московского купца Августа Рериха. В 1961 году здание передано Городскому отделу ЗАГС, и в нём открыт первый в Москве «Дворец бракосочетания». Прекрасно сохранились интерьеры.

Малый Харитоньевский переулок приведёт нас к Большому Харитоньевскому переулку, там мы свернём направо, пройдём мимо улицы Чаплыгина и, наконец, прямо по улице Жуковского, подойдём к дому, где жил Валентин Катаев.


ВОВСЕ НЕ ЗАГАДКА - ДОМ КАТАЕВА

Мыльников переулок дом 4, кв. 2а.

Мыльников переулок (ныне — ул. Жуковского) расположен параллельно Чистопрудному бульвару и соединяет Большой Харитоньевский переулок и ул. Макаренко (бывший Лобковский переулок). «Мыльниковым» переулок был назван по фамилии одного из домовладельцев (имя Н. Е. Жуковского, одного из отцов российской авиации, переулок получил в 1936 г.). Доходный дом, где проживал Катаев, был построен в 1905 г. архитектором П. Ушаковым.

Дом № 4, улица Жуковского фото

Вход во двор фото

Еще недавно в этом доме располагался литературный клуб «Читалка», гуманитарный лекторий «Читалка»  и книжный магазин того же названия. Чтобы попасть сюда, надо было войти через арку во двор. Сейчас клуб закрыт, к сожалению.

Читальный зал фото
 
Валентин Катаев оставил нам чудесные картины московской жизни 20-х и 30-х годов 20 века, а «Алмазный мой венец»- бесценный источник информации о жизни и творчестве советских писателей, которые мало кому тогда были известны, к кому мировая известность пришла много позже. Многое мы знаем, только благодаря воспоминаниям Катаева. Он не упоминает подлинных имён своих друзей, называет их «Ключиком», «Синеглазым», «Наследником» и др. Такой приём позволяет автору воспоминаний быть несколько более смелым, чем обычно принято, в описании характеров и жизненных коллизий друзей.

Дадим же слово хозяину:

«…В Харитоньевский переулок выходило еще несколько других переулков, в одном из которых — Мыльниковом — поселился я, приехав в Москву, а следом за мною через мою комнату прошли почти все мои друзья, ринувшиеся с юга, едва только кончилась гражданская война, на завоевание Москвы: ключик, брат и друг, птицелов, наследник и прочие». 

В мемуарах А. И. Эрлиха мы читаем:

«…квартира из двух маленьких, но настоящих и вполне благоустроенных комнат с гардинами и занавесками, с мебелью, с чайным и обеденным сервизами, даже с домашней работницей, ведавшей всем холостым хозяйством».

А вот что пишет сам хозяин:

«Моя комната была проходным двором. В ней всегда, кроме нас с ключиком, временно жило множество наших приезжих друзей. Некоторое время жил с нами вечно бездомный и неустроенный художник, брат друга, прозванный за цвет волос рыжим. Друг говорил про него, что когда он идет по улице своей нервной походкой и размахивает руками, то он похож на манифестацию. Вполне допустимое преувеличение.

Так вот этот самый рыжий художник откуда-то достал куклу, изображающую годовалого ребенка, вылепленную совершенно реалистически из папье-маше и одетую в короткое розовое платьице.

Кукла была настолько художественно выполнена, что в двух шагах ее нельзя было отличить от живого ребенка.

Наша комната находилась в первом этаже, и мы часто забавлялись тем, что, открыв окно, сажали нашего годовалого ребенка на подоконник и, дождавшись, когда в переулке появлялся прохожий, делали такое движение, будто наш ребенок вываливается из окна.

Раздавался отчаянный крик прохожего, что и требовалось доказать.

Скоро слава о чудесной кукле распространилась по всему району Чистых прудов. К нашему окну стали подходить любопытные, прося показать искусственного ребенка».

«Мыльников переулок, или, если вам угодно, виа Мыльников, рю Мыльников или же Мыльников-стрит, до сих пор существует. Его еще не коснулась реконструкция столицы. Но он уже называется теперь улица Жуковского.

Дом номер четыре стоит на своем месте. В квартире давно поселились другие люди, которые, вероятно, не знают, в каком историческом месте они живут. Если вы приедете в Москву, можете посетить бывший Мыльников переулок, дом четыре. Мою комнату легко заметить с улицы; на ее окнах имеется веерообразная белая железная решетка, напоминающая лучи восходящего из-за угла солнца, весьма обыкновенная защита от воров как в Европе, так и за океаном».

И ещё:

«В Мыльниковом же переулке ключик впервые читал свою новую книгу «Зависть». Ожидался главный редактор одного из лучших толстых журналов. Собралось несколько друзей. Ключик не скрывал своего волнения. Он ужасно боялся провала и все время импровизировал разные варианты этого провала. Я никогда не видел его таким взволнованным. Даже вечное чувство юмора оставило его.

Как раз в это время совсем некстати разразилась гроза, один из тех июльских ливней, о которых потом вспоминают несколько лет.

Подземная речка Неглинка вышла из стоков и затопила Трубную площадь, Цветной бульвар, все низкие места Москвы превратила в озера, а улицы в бурные реки.

Движение в городе нарушилось. А ливень все продолжался и продолжался, и конца ему не предвиделось. Ключик смотрел в окно на сплошной водяной занавес ливня, на переулок, похожий на реку, покрытую белыми пузырями, освещавшимися молниями, которые вставали вдруг и дрожали среди аспидных туч, как голые березы.

Гром обрушивал на крыши обвалы булыжника.

Преждевременно наступила ночь. Надежды на прибытие редактора с каждым часом убывали, рушились, и ключик время от времени восклицал:

- Так и следовало ожидать! Я же вам говорил, что у меня сложные взаимоотношения с природой. Природа меня не любит. Видите, что она со мной сделала? Она мобилизовала все небесные силы для того, чтобы редактор не приехал. Она построила между моим романом и редактором журнала стену потопа!

Ключика вообще иногда охватывала мания преследования. Бывали случаи, когда он подозревал городской транспорт. Он уверял, что трамваи его не любят: нужный номер никогда не приходит.

Однажды мы стояли с ним на остановке, ожидая трамвая номер, скажем, 23.

- Ты напрасно решил ехать вместе со мной, - говорил ключик с раздражением. - Двадцать третий номер никогда не придет. Я это тебе предсказываю. Трамваи меня ненавидят.

В этот миг в отдалении появился вагон трамвая номер 23.

Я был в восторге.

- Грош цена твоим предсказаниям, - сказал я. Он скептически посмотрел на приближающийся вагон и обреченно пробормотал:

- Посмотрим, посмотрим...

В это время, не доехав до нас десятка два шагов, трамвай остановился, немного постоял и поехал назад, попятился, как будто его притягивал сзади какой-то магнит, и наконец скрылся из глаз.

Это было совершенно невероятно, но я клянусь, что говорю чистую правду.

- Ну что я тебе говорил? - с грустной улыбкой сказал ключик.-Трамваи меня ненавидят. У меня сложные взаимоотношения с городским транспортом. Это печально Но это так.

Не думайте, что я шучу. Это именно так и было: трамвай номер 23 уехал назад, куда-то в неизвестность. Каким образом это могло произойти, не знаю. И, вероятно, никогда не узнаю. Но повторяю: даю честное слово, что говорю святую, истинную правду. Вероятно, произошел единственный случай за все время существования московского электрического трамвая. Эксцесс, не поддающийся анализу.

Теперь же на город обрушился потоп, и ключик был уверен, что какие-то высшие силы природы сводят с ним счеты.

Он покорно стоял у окна и смотрел на текущую реку переулка.
Уже почти совсем смеркалось. Ливень продолжался с прежней силой, и конца ему не предвиделось.
И вдруг из-за угла в переулок въехала открытая машина, которая, раскидывая по сторонам волны, как моторная лодка, не подъехала, а скорее подплыла к нашему дому. В машине сидел в блестящем дождевом плаще с капюшоном главный редактор.
В этот вечер ключик был посрамлен как пророк провидец, но зато родился как знаменитый писатель.

Преодолев страх, он раскрыл свою рукопись и произнес первую фразу своей повести:
«Он поет по утрам в клозете».

Хорошенькое начало!

Против всяких ожиданий именно эта криминальная фраза привела редактора в восторг. Он даже взвизгнул от удовольствия. А все дальнейшее пошло уже как по маслу».

Катаев о Булгакове:

«Он был несколько старше всех нас, персонажей этого моего сочинения, тогдашних гудковцев, и выгодно отличался от нас тем, что был человеком положительным, семейным, с принципами, в то время как мы были самой отчаянной богемой, нигилистами, решительно отрицали все, что имело хоть какую-нибудь связь с дореволюционным миром, начиная с передвижников и кончая Художественным театром, который мы презирали до такой степени, что, приехав в Москву, не только в нем ни разу не побывали, но даже понятия не имели, где он находится, на какой улице.

В области искусств для нас существовало только два авторитета: Командор и Мейерхольд. Ну, может быть, еще Татлин, конструктор легендарной «башни Татлина», о которой говорили все, считая ее чудом ультрасовременной архитектуры.

Синеглазый же, наоборот, был весьма консервативен, глубоко уважал все признанные дореволюционные авторитеты, терпеть не мог Командора, Мейерхольда и Татлина и никогда не позволял себе, как любил выражаться ключик, «колебать мировые струны».

А мы эти самые мировые струны колебали беспрерывно, низвергали авторитеты, не считались ни с какими общепринятыми истинами, что весьма коробило синеглазого, и он строго нас за это отчитывал, что, впрочем, не мешало пашей дружбе.

В нем было что-то неуловимо провинциальное. Мы бы, например, не удивились, если бы однажды увидали его в цветном жилете и в ботинках на пуговицах, с прюнелевым верхом.

Он любил поучать - в нем было заложено нечто менторское. Создавалось такое впечатление, что лишь одному ему открыты высшие истины не только искусства, но и вообще человеческой жизни. Он принадлежал к тому довольно распространенному типу людей никогда и ни в чем не сомневающихся, которые живут по незыблемым, раз навсегда установленным правилам. Его моральный кодекс как бы безоговорочно включал в себя все заповеди Ветхого и Нового заветов.

Впоследствии оказалось, что все это было лишь защитной маской втайне очень честолюбивого, влюбчивого и легкоранимого художника, в душе которого бушевали незримые страсти.

Несмотря на всю свою интеллигентность и громадный талант, который мы угадывали в нем, он был, как я уже говорил, в чем-то немного провинциален.

Может быть, и Чехов, приехавший в Москву из Таганрога, мог показаться провинциалом.

Впоследствии, когда синеглазый прославился и на некоторое время разбогател, наши предположения насчет его провинциализма подтвердились: он надел галстук бабочкой, цветной жилет, ботинки на пуговицах, с прюнелевым верхом, и даже, что показалось совершенно невероятным, в один прекрасный день вставил в глаз монокль, развелся со старой женой, изменил круг знакомых и женился на некой Белосельской-Белозерской, прозванной ядовитыми авторами «Двенадцати стульев» «княгиней Белорусско-Балтийской.»

Синеглазый называл ее весьма великосветски на английский лад Напси.

Но тогда до этого было еще довольно далеко».

Вид со двора на дом Катаева фото

Пройдём чуть дальше по улице Жуковского, перейдём на противоположенную сторону улицы. Далее вперёд чуть-чуть и «нырнём» в первую же арку (напротив скверика) и далее, через двор, и окажемся в Фурманном переулке. Здесь, в доме № 3 жил критик, прототип критика Латунского.


ЗАГАДКА № 8. КРИТИК ЛАТУНСКИЙ

Фурманный переулок, 3 - 5

В 1908-1918 гг. домами Фурманный, 3 и Фурманный, 5 владел А.Г. Герасимов. Дома не только принадлежали одному владельцу. У них похожие фасады, хотя дом 3 построен в 1899 г. по проекту Н.Д. Бутусова, а дом 5 – в 1897 г. по проекту И.Д. Боголепова. Недалеко, по адресу Фурманный, 16, находится ещё один дом архитектора Н.Д. Бутусова.

Первоначально дома были в три этажа, которые занимали квартиры для сдачи в аренду. После 1917 г. квартиры превратили в коммунальные, а сам дом изуродовали надстройкой «голого» четвёртого этажа, который даже не пытался прикинуться родным.

В некотором смысле дом 3 в Фурманном переулке – одно из булгаковских мест. В 1930-х в нём жил драматург Владимир Наумович Билль-Белоцерковский (1885-1970). В декабре 1928 г. он подписал письмо «Объединение 'Пролетарский театр' – И. Сталину», в котором задавал вопрос: «Как расценивать фактическое 'наибольшее благоприятствование' наиболее реакционным авторам (вроде Булгакова, добившегося постановки четырёх явно антисоветских пьес в трёх крупнейших театрах Москвы; притом пьес, отнюдь не выдающихся по своим художественным качествам, а стоящих, в лучшем случае, на среднем уровне)?»

В письме «Ответ Билль-Белоцерковскому» от 2 февраля 1929 г. Сталин написал:

«Почему так часто ставят на сцене пьесы Булгакова? Потому, должно быть, что своих пьес, годных для постановки, не хватает. На безрыбье даже 'Дни Турбиных' – рыба. Конечно, очень легко 'критиковать' и требовать запрета в отношении непролетарской литературы. Но самое лёгкое нельзя считать самым хорошим. Дело не в запрете, а в том, чтобы шаг за шагом выживать со сцены старую и новую непролетарскую макулатуру в порядке соревнования, путем создания могущих её заменить настоящих, интересных, художественных пьес советского характера. А соревнование – дело большое и серьезное, ибо только в обстановке соревнования можно будет добиться сформирования и кристаллизации нашей пролетарской художественной литературы».

Прямая попытка использования «административного ресурса» не удалась. Но длительная осада помогла выжить Булгакова из театра. Сейчас мало кто помнит драматурга Билль-Белоцерковского. Его имя упоминается «благодаря» Булгакову.

Здесь уместно вспомнить о судьбе мастера, которого угораздило написать книгу о Христе.

Отрывок из романа:

«Глава 13. Явление героя.

“Итак, неизвестный погрозил Ивану пальцем и прошептал: «Тсс!»

Иван опустил ноги с постели и всмотрелся. С балкона осторожно заглядывал в комнату бритый, темноволосый, с острым носом, встревоженными глазами и со свешивающимся на лоб клоком волос человек примерно лет тридцати восьми.

Убедившись в том, что Иван один, и прислушавшись, таинственный посетитель осмелел и вошел в комнату. Тут увидел Иван, что пришедший одет в больничное. На нем было белье, туфли на босу ногу, на плечи наброшен бурый халат.

Пришедший подмигнул Ивану, спрятал в карман связку ключей, шепотом осведомился:

«Можно присесть?»- и, получив утвердительный кивок, поместился в кресле.

- Как же вы сюда попали? - повинуясь сухому грозящему пальцу, шепотом спросил Иван, - ведь балконные-то решетки на замках?

- Решетки-то на замках, - подтвердил гость, - но Прасковья Федоровна - милейший, но, увы, рассеянный человек. Я стащил у нее месяц тому назад связку ключей и, таким образом, получил возможность выходить на общий балкон, а он тянется вокруг всего этажа, и, таким образом, иногда навестить соседа.

- Раз вы можете выходить на балкон, то вы можете удрать. Или высоко? - заинтересовался Иван.

- Нет, - твердо ответил гость, - я не могу удрать отсюда не потому, что высоко, а потому, что мне удирать некуда. - И после паузы он добавил: - Итак, сидим?

- Сидим, - ответил Иван, вглядываясь в карие и очень беспокойные глаза пришельца.

- Да... - тут гость вдруг встревожился, - но вы, надеюсь, не буйный? А то я, знаете ли, не выношу шума, возни, насилий и всяких вещей в этом роде. В особенности ненавистен мне людской крик, будь то крик страдания, ярости или иной какой-нибудь крик. Успокойте меня, скажите, вы не буйный?

- Вчера в ресторане я одному типу по морде засветил, - мужественно признался преображенный поэт.

- Основание? - строго спросил гость.

- Да, признаться, без основания, - сконфузившись, ответил Иван.

- Безобразие, - осудил гость Ивана и добавил: - А кроме того, что это вы так выражаетесь: по морде засветил? Ведь неизвестно, что именно имеется у человека, морда или лицо. И, пожалуй, ведь все-таки лицо. Так что, знаете ли, кулаками... Нет, уж это вы оставьте, и навсегда.

Отчитав таким образом Ивана, гость осведомился:

- Профессия?

- Поэт, - почему-то неохотно признался Иван.

Пришедший огорчился.

- Ох, как мне не везет! - воскликнул он, но тут же спохватился, извинился и спросил: -А как ваша фамилия?

- Бездомный.

- Эх, эх... - сказал гость, морщась.

- А вам, что же, мои стихи не нравятся? - с любопытством спросил Иван.

- Ужасно не нравятся.

- А вы какие читали?

- Никаких я ваших стихов не читал! - нервно воскликнул посетитель.

- А как же вы говорите?

- Ну, что ж тут такого, - ответил гость, - как будто я других не читал? Впрочем... разве что чудо? Хорошо, я готов принять на веру. Хороши ваши стихи, скажите сами?

- Чудовищны! - вдруг смело и откровенно произнес Иван.

- Не пишите больше! - попросил пришедший умоляюще.

- Обещаю и клянусь! - торжественно произнес Иван.

Клятву скрепили рукопожатием, и тут из коридора донеслись мягкие шаги и голоса.

- Тсс, - шепнул гость и, выскочив на балкон, закрыл за собою решетку.

Заглянула Прасковья Федоровна, спросила, как Иван себя чувствует и желает ли он спать в темноте или со светом. Иван попросил свет оставить, и Прасковья Федоровна удалилась, пожелав больному спокойной ночи. И когда все стихло, вновь вернулся гость.

Он шепотом сообщил Ивану, что в 119-ю комнату привезли новенького, какого-то толстяка с багровой физиономией, все время бормочущего что-то про какую-то валюту в вентиляции и клянущегося, что у них на Садовой поселилась нечистая сила.

- Пушкина ругает на чем свет стоит и все время кричит: «Куролесов, бис, бис!»- говорил гость, тревожно дергаясь. Успокоившись, он сел, сказал: - А впрочем, бог с ним, - и продолжил беседу с Иваном: - Так из-за чего же вы попали сюда?

- Из-за Понтия Пилата, - хмуро глянув в пол, ответил Иван.

- Как? - забыв осторожность, крикнул гость и сам себе зажал рот рукой, - потрясающее совпадение! Умоляю, умоляю, расскажите!

Почему-то испытывая доверие к неизвестному, Иван, первоначально запинаясь и робея, а потом осмелев, начал рассказывать вчерашнюю историю на Патриарших прудах.

Да, благодарного слушателя получил Иван Николаевич в лице таинственного похитителя ключей! Гость не рядил Ивана в сумасшедшие, проявил величайший интерес к рассказываемому и по мере развития этого рассказа, наконец, пришел в восторг. Он то и дело прерывал Ивана восклицаниями: - Ну, ну! Дальше, дальше, умоляю вас. Но только, ради всего святого, не пропускайте ничего!

Иван ничего и не пропускал, ему самому было так легче рассказывать, и постепенно добрался до того момента, как Понтий Пилат в белой мантии с кровавым подбоем вышел на балкон.

Тогда гость молитвенно сложил руки и прошептал:

- О, как я угадал! О, как я все угадал!

Описание ужасной смерти Берлиоза слушающий сопроводил загадочным замечанием, причем глаза его вспыхнули злобой:

- Об одном жалею, что на месте этого Берлиоза не было критика Латунского или литератора Мстислава Лавровича, - и исступленно, но беззвучно вскричал: - Дальше!

Кот, плативший кондукторше, чрезвычайно развеселил гостя, и он давился от тихого смеха, глядя, как взволнованный успехом своего повествования Иван тихо прыгал на корточках, изображая кота с гривенником возле усов.

- И вот, - рассказав про происшествие в Грибоедове, загрустив и затуманившись, Иван закончил: - Я и оказался здесь.

Гость сочувственно положил руку на плечо бедного поэта и сказал так:

- Несчастный поэт! Но вы сами, голубчик, во всем виноваты. Нельзя было держать себя с ним столь развязно и даже нагловато. Вот вы и поплатились. И надо еще сказать спасибо, что все это обошлось вам сравнительно дешево.

- Да кто же он, наконец, такой? - в возбуждении потрясая кулаками, спросил Иван.

Гость вгляделся в Ивана и ответил вопросом:

- А вы не впадете в беспокойство? Мы все здесь люди ненадежные...
Вызова врача, уколов и прочей возни не будет?

- Нет, нет! - воскликнул Иван, - скажите, кто он такой?

- Ну хорошо, - ответил гость и веско и раздельно сказал: - Вчера на Патриарших прудах вы встретились с сатаной.

Иван не впал в беспокойство, как и обещал, но был все-таки сильнейшим образом ошарашен.

- Не может этого быть! Его не существует.

- Помилуйте! Уж кому-кому, но не вам это говорить. Вы были одним, по-видимому, из первых, кто от него пострадал. Сидите, как сами понимаете, в психиатрической лечебнице, а все толкуете о том, что его нет. Право, это странно!

Сбитый с толку Иван замолчал.

- Лишь только вы начали его описывать, - продолжал гость, - я уже стал догадываться, с кем вы вчера имели удовольствие беседовать. И, право, я удивляюсь Берлиозу! Ну вы, конечно, человек девственный, - тут гость опять извинился, - но тот, сколько я о нем слышал, все-таки хоть что-то читал!
Первые же речи этого профессора рассеяли всякие мои сомнения. Его нельзя не узнать, мой друг! Впрочем, вы... вы меня опять-таки извините, ведь, я не ошибаюсь, вы человек невежественный?

- Бесспорно, - согласился неузнаваемый Иван.

- Ну вот... ведь даже лицо, которое вы описывали... разные глаза, брови! Простите, может быть, впрочем, вы даже оперы «Фауст» не слыхали?

Иван почему-то страшнейшим образом сконфузился и с пылающим лицом что-то начал бормотать про какую-то поездку в санаторий в Ялту...

- Ну вот, ну вот... неудивительно! А Берлиоз, повторяю, меня поражает.
Он человек не только начитанный, но и очень хитрый. Хотя в защиту его я должен сказать, что, конечно, Воланд может запорошить глаза и человеку похитрее.

- Как?! - в свою очередь крикнул Иван.

- Тише!

Иван с размаху шлепнул себя ладонью по лбу и засипел:

-- Понимаю, понимаю. У него буква «В» была на визитной карточке.
Ай-яй-яй, вот так штука! - он помолчал некоторое время в смятении, всматриваясь в луну, плывущую за решеткой, и заговорил: - Так он, стало быть, действительно мог быть у Понтия Пилата? Ведь он уж тогда родился? А меня сумасшедшим называют! - прибавил Иван, в возмущении указывая на дверь. Горькая складка обозначилась у губ гостя.

- Будем глядеть правде в глаза, - и гость повернул свое лицо в сторону бегущего сквозь облако ночного светила. - И вы и я - сумасшедшие, что отпираться! Видите ли, он вас потряс - и вы свихнулись, так как у вас, очевидно, подходящая для этого почва. Но то, что вы рассказываете, бесспорно было в действительности. Но это так необыкновенно, что даже Стравинский, гениальный психиатр, вам, конечно, не поверил. Он смотрел вас? (Иван кивнул.) Ваш собеседник был и у Пилата, и на завтраке у Канта, а теперь он навестил Москву.

- Да ведь он тут черт знает чего натворит! Как-нибудь его надо изловить? - не совсем уверенно, но все же поднял голову в новом Иване прежний, еще не окончательно добитый Иван.

- Вы уже пробовали, и будет с вас, - иронически отозвался гость, - и другим тоже пробовать не советую. А что натворит, это уж будьте благонадежны. Ах, ах! Но до чего мне досадно, что встретились с ним вы, а не я! Хоть все и перегорело и угли затянулись пеплом, все же, клянусь, что за эту встречу я отдал бы связку ключей Прасковьи Федоровны, ибо мне больше нечего отдавать. Я нищий!

- А зачем он вам понадобился?

Гость долго грустил и дергался, но наконец заговорил:

- Видите ли, какая странная история, я здесь сижу из-за того же, что и вы, именно из-за Понтия Пилата, - тут гость пугливо оглянулся и сказал: - Дело в том, что год тому назад я написал о Пилате роман.

- Вы - писатель? - с интересом спросил поэт.

Гость потемнел лицом и погрозил Ивану кулаком, потом сказал:

- Я - мастер, - он сделался суров и вынул из кармана халата совершенно засаленную черную шапочку с вышитой на ней желтым шелком буквой “М”. Он надел эту шапочку и показался Ивану в профиль и в фас, чтобы доказать, что он - мастер. -- Она своими руками сшила ее мне, - таинственно добавил он.

- А как ваша фамилия?

- У меня нет больше фамилии, -- с мрачным презрением ответил странный гость, - я отказался от нее, как и вообще от всего в жизни. Забудем о ней.

- Так вы хоть про роман скажите, - деликатно попросил Иван.

- Извольте-с. История моя, действительно, не совсем обыкновенная, - начал гость.

...Историк по образованию, он еще два года тому назад работал в одном из московских музеев, а кроме того, занимался переводами.

- С какого языка? - с интересом спросил Иван.

- Я знаю пять языков, кроме родного, - ответил гость, - английский, французский, немецкий, латинский и греческий. Ну, немножко еще читаю по-итальянски.

- Ишь ты! - завистливо шепнул Иван.

Жил историк одиноко, не имея нигде родных и почти не имея знакомых в Москве. И, представьте, однажды выиграл сто тысяч рублей.

- Вообразите мое изумление, - шептал гость в черной шапочке, - когда я сунул руку в корзину с грязным бельем и смотрю: на ней тот же номер, что и в газете!

Облигацию, - пояснил он, - мне в музее дали.

Выиграв сто тысяч, загадочный гость Ивана поступил так: купил книг, бросил свою комнату на Мясницкой…

- Уу, проклятая дыра! - прорычал гость… и нанял у застройщика в переулке близ Арбата...

- Вы знаете, что такое - застройщики? - спросил гость у Ивана и тут же пояснил:

 — Это немногочисленная группа жуликов, которая каким-то образом уцелела в Москве...

Нанял у застройщика две комнаты в подвале маленького домика в садике. Службу в музее бросил и начал сочинять роман о Понтии Пилате.

- Ах, это был золотой век, - блестя глазами, шептал рассказчик, - совершенно отдельная квартирка, и еще передняя, и в ней раковина с водой, - почему-то особенно горделиво подчеркнул он, - маленькие оконца над самым тротуарчиком, ведущим от калитки. Напротив, в четырех шагах, под забором, сирень, липа и клен. Ах, ах, ах! Зимою я очень редко видел в оконце чьи-нибудь черные ноги и слышал хруст снега под ними. И в печке у меня вечно пылал огонь! Но внезапно наступила весна, и сквозь мутные стекла увидел я сперва голые, а затем одевающиеся в зелень кусты сирени. И вот тогда-то, прошлою весной, случилось нечто гораздо более восхитительное, чем получение ста тысяч рублей. А это, согласитесь, громадная сумма денег!

- Это верно, - признал внимательно слушающий Иван.

- Я открыл оконца и сидел во второй, совсем малюсенькой комнате, - гость стал отмеривать руками, - так... вот диван, а напротив другой диван, а между ними столик, и на нем прекрасная ночная лампа, а к окошку ближе книги, тут маленький письменный столик, а в первой комнате - громадная комната, четырнадцать метров, - книги, книги и печка. Ах, какая у меня была обстановка!

Необыкновенно пахнет сирень! И голова моя становилась легкой от утомления, и Пилат летел к концу.

- Белая мантия, красный подбой! Понимаю! - восклицал Иван.

- Именно так! Пилат летел к концу, к концу, и я уже знал, что последними словами романа будут: «...пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат»
 …

О романе и литературной критике.

«Он был дописан в августе месяце, был отдан какой-то безвестной машинистке, и та перепечатала его в пяти экземплярах. И, наконец, настал час, когда пришлось покинуть тайный приют и выйти в жизнь.

- И я вышел в жизнь, держа его в руках, и тогда моя жизнь кончилась, - прошептал мастер и поник головой, и долго качалась печальная черная шапочка с желтой буквой «М». Он повел дальше свой рассказ, но тот стал несколько бессвязен. Можно было понять только одно, что тогда с гостем Ивана случилась какая-то катастрофа.

- Я впервые попал в мир литературы, но теперь, когда уже все кончилось и гибель моя налицо, вспоминаю о нем с ужасом! - торжественно прошептал мастер и поднял руку. - Да, он чрезвычайно поразил меня, ах, как поразил!

- Кто? - чуть слышно шепнул Иван, опасаясь перебивать взволнованного рассказчика.

- Да редактор, я же говорю, редактор. Да, так он прочитал. Он смотрел на меня так, как будто у меня щека была раздута флюсом, как-то косился в угол и даже сконфуженно хихикнул. Он без нужды мял манускрипт и крякал.

Вопросы, которые он мне задавал, показались мне сумасшедшими. Не говоря ничего по существу романа, он спрашивал меня о том, кто я таков и откуда я взялся, давно ли пишу и почему обо мне ничего не было слышно раньше, и даже задал, с моей точки зрения, совсем идиотский вопрос: кто это меня надоумил сочинить роман на такую странную тему?

Наконец, он мне надоел, и я спросил его напрямик, будет ли он печатать роман или не будет.

Тут он засуетился, начал что-то мямлить и заявил, что самолично решить этот вопрос он не может, что с моим произведением должны ознакомиться другие члены редакционной коллегии, именно критики Латунский и Ариман и литератор Мстислав Лаврович. Он просил меня прийти через две недели.

Я пришел через две недели и был принят какой-то девицей со скошенными к носу от постоянного вранья глазами.

- Это Лапшённикова, секретарь редакции, -- усмехнувшись, сказал Иван, хорошо знающий тот мир, который так гневно описывал его гость.

- Может быть, - отрезал тот, - так вот, от нее я получил свой роман, уже порядочно засаленный и растрепанный. Стараясь не попадать своими глазами в мои, Лапшённикова сообщила мне, что редакция обеспечена материалами на два года вперед и что поэтому вопрос о напечатании моего романа, как она выразилась, отпадает.

- Что я помню после этого? - бормотал мастер, потирая висок, - да, осыпавшиеся красные лепестки на титульном листе и еще глаза моей подруги. Да, эти глаза я помню.

Рассказ Иванова гостя становился все путанее, все более наполнялся какими-то недомолвками. Он говорил что-то про косой дождь, и отчаяние в подвальном приюте, о том, что ходил куда-то еще. Шепотом вскрикивал, что он ее, которая толкала его на борьбу, ничуть не винит, о нет, не винит!

- Помню, помню этот проклятый вкладной лист в газету, - бормотал гость, рисуя двумя пальцами рук в воздухе газетный лист, и Иван догадался из дальнейших путаных фраз, что какой-то другой редактор напечатал большой отрывок из романа того, кто называл себя мастером.

По словам его, прошло не более двух дней, как в другой газете появилась статья критика Аримана, которая называлась «Враг под крылом редактора», в которой говорилось, что Иванов гость, пользуясь беспечностью и невежеством редактора, сделал попытку протащить в печать апологию Иисуса Христа.

- А, помню, помню! - вскричал Иван. - Но я забыл, как ваша фамилия!

- Оставим, повторяю, мою фамилию, ее нет больше, - ответил гость.

Дело не в ней. Через день в другой газете за подписью Мстислава Лавровича обнаружилась другая статья, где автор ее предполагал ударить, и крепко ударить, по Пилатчине и тому богомазу, который вздумал протащить (опять это проклятое слово!) ее в печать.

Остолбенев от этого слова «Пилатчина», я развернул третью газету. Здесь было две статьи: одна - Латунского, а другая - подписанная буквами «Н. Э.». Уверяю вас, что произведения Аримана и Лавровича могли считаться шуткою по сравнению с написанным Латунским. Достаточно вам сказать, что называлась статья Латунского «Воинствующий старообрядец». Я так увлекся чтением статей о себе, что не заметил, как она (дверь я забыл закрыть) предстала предо мною с мокрым зонтиком в руках и мокрыми же газетами. Глаза ее источали огонь, руки дрожали и были холодны. Сперва она бросилась меня целовать, затем, хриплым голосом и стуча рукою по столу, сказала, что она отравит Латунского.

Иван как-то сконфуженно покряхтел, но ничего не сказал.

- Настали совершенно безрадостные дни. Роман был написан, больше делать было нечего, и мы оба жили тем, что сидели на коврике на полу у печки и смотрели на огонь».

«Статьи не прекращались. Над первыми из них я смеялся. Но чем больше их появлялось, тем более менялось мое отношение к ним. Второй стадией была стадия удивления. Что-то на редкость фальшивое и неуверенное чувствовалось буквально в каждой строчке этих статей, несмотря на их грозный и уверенный тон. Мне все казалось, - и я не мог от этого отделаться, - что авторы этих статей говорят не то, что они хотят сказать, и что их ярость вызывается именно этим. А затем, представьте себе, наступила третья стадия - страха. Нет, не страха этих статей, поймите, а страха перед другими, совершенно не относящимися к ним или к роману вещами. Так, например, я стал бояться темноты. Словом, наступила стадия психического заболевания».


Прервём на время чтение романа, хотя это и непросто сделать.

Маргарита не отравила этого критика Латунского. Она, сделала то, что сделала бы любая женщина на ее месте: превратилась в ведьму. Она влетела в окно его квартиры и совершенно разгромила её. И нисколько в этом не раскаивалась. И ах! Как жаль, что самого критика не оказалось дома!

Глава 24. Отрывок из романа.


- Ах, как я взволновалась, когда этот барон упал, - говорила Маргарита, по—видимому до сих пор переживая убийство, которое она видела впервые в жизни.

- Вы, наверное, хорошо стреляете?

Подходяще, - ответил Азазелло.

- А на сколько шагов? - задала Маргарита Азазелло не совсем ясный вопрос.

- Во что, смотря по тому, - резонно ответил Азазелло, - одно дело попасть молотком в стекло критику Латунскому и совсем другое дело - ему же в сердце.

- В сердце! - воскликнула Маргарита, почему-то берясь за свое сердце.

- в сердце! - повторила она глухим голосом.

- Что это за критик Латунский? - спросил Воланд, прищурившись на Маргариту.

Азазелло, Коровьев и Бегемот как-то стыдливо потупились, а Маргарита ответила, краснея:

- Есть такой один критик. Я сегодня вечером разнесла всю его квартиру.

- Вот тебе раз! А зачем же?

- Он, мессир, - объяснила Маргарита, - погубил одного мастера.

- А зачем же было самой-то трудиться? - спросил Воланд.

- Разрешите мне, мессир, - вскричал радостно кот, вскакивая.

- Да сиди ты, - буркнул Азазелло, вставая, - я сам сейчас съезжу...

- Нет! - воскликнула Маргарита, - нет, умоляю вас, мессир, не надо этого.

- Как угодно, как угодно, - ответил Воланд, а Азазелло сел на свое место.

Да, что-то мне всё меньше хочется оказаться в Москве 20-30-х годов 20 века.
 
Жестокость нравов в среде советской интеллигенции, борьба за местечко поближе к власти, борьба насмерть, на физическое уничтожение, – отличительные черты того времени. Российская литературная критика должна быть безмерно благодарна Михаилу Афанасьевичу Булгакову за этот роман ещё и потому, что он препарировал методику травли писателя, выставил её на всеобщее обозрение.

С 60-х годов 20 века, с того самого момента, как роман увидел свет, подобные способы борьбы с инакомыслящими в среде писателей, хотя и использовались, но были признаны обществом неприличными.

Вернёмся в наш 21 век и продолжим путешествие по Москве.

Отметим, только, что этот дом, где жил критик Билль-Белоцерковский, является исключением в ряду объектов, расположенных вблизи Чистых прудов и ставших прообразами для «булгаковских» зарисовок Москвы. Если все другие объекты были предельно точно изображены, буквально скопированы автором и перенесены на страницы романа, то этот дом является исключением. Критик и почти «личный враг» Булгакова действительно жил здесь.

Но в тексте романа дано описание не этого дома, а другого.


ЗАГАДКА №9 - МАССАЛИТ

Ул. Макаренко, 3. Доходный дом.

Надписи над входом на фасаде дома: MDCCCLXXXXIX и MDCCCCV.

Дом №3, улица Макаренко фото

Дом №3, улица Макаренко фото

М. Булгаков, вне всякого сомнения, не единожды проходил по этой улице и видел эти цифры.

Эти «загадочные» надписи тоже вполне могли стать прообразами «МАССАЛИТА». На самом деле, не секрет, что это – римские цифры, обозначающие годы постройки этих зданий.

Мы легко сможем их прочесть, помня, что:

I – единица
V – пять
X – десять
L – пятьдесят
C – сто
D – пятьсот
M - тысяча

И тогда MDCCCCV — это 1905 год. А MDCCCLXXXXIX это - 1899 год.

Но это, если остановиться, если вспомнить, что буквы могут обозначать числа и начать подсчитывать. Москвичи же обычно спешат, а на бегу эти цифры, сливаясь, вполне могут стать и МАССОЛИТОМ. Примерно так мог бы выглядеть вход в Дом Грибоедова.

Тогда получается, что «МАССОЛИТ», это не простая аббревиатура, а вполне реальная вещь, существующая, правда, не в виде литературного объединения, а в виде просто примелькавшихся Булгакову римских цифр.

Продолжаем наш путь по улице Макаренко, выходим к Чистопрудному бульвару и вот мы у Покровских ворот.


ПЛОЩАДЬ ПОКРОВСКИХ ВОРОТ

Площади Бульварного кольца в Москве называются воротами. Это давняя история! Когда-то на месте бульваров были крепостные стены «Белого города»», а там, где к городу подходили дороги, там были, разумеется, ворота. В 19 веке стены были снесены и ворота тоже. Но названия остались. Площади, появившиеся на месте ворот, до сих пор называют «воротами».

С площади Покровских ворот мы поворачиваем на улицу Покровку, а далее - в первый же переулок налево, это - Колпачный переулок.


ЗАГАДКА №10 - ДОМ МАРГАРИТЫ

Много лет поклонники творчества Булгакова ищут этот особняк по всему миру. Ну, почему же писатель не указал адрес, почему так откровенно пошутил над будущими читателями? Мол, приходите, читайте и всё поймёте: я всё сказал в своём романе.
Вот и ищем, благо, что описание особняка есть.

«Маргарита Николаевна со своим мужем вдвоём занимали весь верх прекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата. Очаровательное место! Всякий может в этом убедиться, если пожелает направиться в этот сад. Пусть обратится ко мне, я скажу ему адрес, укажу дорогу – особняк ещё цел до сих пор».

Каково?! Да он над нами смеется!
Есть и ещё:

- «Маргарита проснулась... в своей спальне, выходящей фонарем в башню особняка...».

- «Трёхстворчатое окно в фонаре светилось бешеным электрическим светом…».
 «...окрашенный луною с того боку, где выступает фонарь с трехстворчатым окном готический особняк».

- «Луна в вечернем чистом небе висела полная, видная сквозь ветви клена, липы и акации разрисовали землю в саду сложным узором пятен».

Дом Маргариты фото

Есть один похожий дом № 5 в Колпачном переулке. Просто рассмотрим это предположение…

Этот дом:

• построен в «готическом» стиле, неоготическом,


• имеет фонарь с трёхстворчатым окном и башенкой,

• расположен в глубине сада.

Возможно, что прообразом особняка, где жила Маргарита, был этот дом.

И главное: по Колпачному переулку проходит совсем уж кратчайший путь от Чистых прудов до Солянки и более чем вероятно, что Булгаков часто проходил мимо этого дома по пути из редакции Гудка до Чистых прудов или обратно. Этот особняк выгодно отличается от соседних домов и привлекает внимание всех прохожих. Он, конечно, не мог не обратить на себя внимания писателя.

А так летела Маргарита, превратившись в ведьму:

«Глава 21.

Невидима и свободна! Невидима и свободна! Пролетев по своему переулку, Маргарита попала в другой, пересекавший первый под прямым углом.

Этот заплатанный, заштопанный, кривой и длинный переулок с покосившейся дверью нефтелавки, где кружками продают керосин и жидкость от паразитов во флаконах, она перерезала в одно мгновение и тут усвоила, что, даже будучи совершенно свободной и невидимой, все же и в наслаждении нужно быть хоть немного благоразумной. Только каким-то чудом затормозившись, она не разбилась насмерть о старый покосившийся фонарь на углу. Увернувшись от него, Маргарита покрепче сжала щетку и полетела помедленнее, вглядываясь в электрические провода и вывески, висящие поперек тротуара.

Третий переулок вел прямо к Арбату».


То есть, Маргарита жила вблизи Арбата. Но не на Арбате! Это значит, что ей пришлось, чтобы добраться до переулка, ведущего к Арбату, пролететь по своему переулку, потом другому, потом к третьему…

Предположим, что Маргарита начала свой полёт отсюда, из Колпачного переулка.

Тогда всё выглядит примерно так…

Колпачный переулок выводит нас к Хохловскому переулку (очень кривому, даже зигзагообразному), расположенному действительно под прямым углом к Колпачному. Далее к улице Забелина и Солянке.

И прилетели прямо к редакции газеты «Гудок».

Если ещё чуть дальше в сторону Красной площади, то – к Ветошному переулку – вот он «заплатанный, заштопанный».

А как же Арбат!? Он уже не далеко: по Кремлёвской набережной или вдоль Александровского сада…

Здесь, где располагалась редакция газеты «Гудок» начиналось наше путешествие по Москве, здесь мы его и заканчиваем!


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Булгаковский треугольник.

Дом Грибоедова на Мясницкой - квартира Катаева в Мыльниковом переулке – редакция «Гудок» на Солянке. Эти объекты образуют треугольник, внутри которого находится Чистопрудный бульвар.

Несомненно, Михаил Афанасьевич Булгаков сам много раз переходил трамвайные пути, рискуя погибнуть под колесами «Аннушки», входил в пределы магического круга, сидел под липами, пил «абрикосовую», видел, как загоралась табличка «БЕРЕГИСЬ ТРАМВАЯ», как все москвичи, Булгаков предпочитал оживленным улицам переулки.

Работал в доме № 42 на Мясницкой, наверняка обедал там в ресторане, видел круглый зал с колоннами! Хаживал по Архангельскому переулку мимо будущего Патриаршего подворья Антиохийского Патриарха и по Колпачному переулку мимо дома Маргариты, или вовсе шёл через проходные дворы в поисках кратчайшего пути.

Все эти образы сварились в творческом котле, и получилось волшебство. Страшная, печальная и прекрасная сказка. Или быль.
 
- «Но требуется же какое-нибудь доказательство…- начал Берлиоз.

- И доказательств никаких не требуется, - ответил профессор…».



КРАТКИЙ СПИСОК РЕКОМЕНДОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Михаил Булгаков. Мастер и Маргарита. М., 1989, Москва.

2. Москва в планах. Справочник-путеводитель. Издание второе. Издательство
        Московского Коммунального Хозяйства. М.,1928

3. Валентин Катаев. Алмазный мой венец.

4. Мариэтта Чудакова: Жизнеописание Михаила Булгакова. Глава четвёртая.
        Годы кризиса (1929-1931). Пункт 5. http://bulgakov.lit-
       
5. Юрий Федосюк. Москва в кольце Садовых. М.,1991.

6. Эммануил Двинский. Москва от А до Я. М., 1976.

7. Арон Эрлих. Нас учила жизнь. М.,1960.

8. Музей архитектуры имени А.В. Щусева. Официальный сайт.
        http://vma.muar.ru/ru/projects/usadba-i-i-baryshnikova

9. Малая советская энциклопедия. Москва. 1935.том 4.С. 45.

10. Фонд № 178. Центральный научно-исследовательский институт санитарного
        просвещения Министерства здравоохранения СССР (г.Москва). Федеральное
        казенное учреждение Российский государственный архив научно-технической
        документации.


СОЖАЛЕЮ, НО ДАННАЯ ПЛОЩАДКА WWW.PROZA.RU НЕ ПОЗВОЛЯЕТ РАЗМЕСТИТЬ ЗДЕСЬ ФОТОГРАФИИ, ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, СПИСОК ИХ ПРИЛАГАЕТСЯ.

СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ:

1. План №11 (фрагмент). Книга «Москва в планах».
2. План №8 (фрагмент). Книга «Москва в планах».
3. Книга «Москва в планах»,1928 г.
4. Воспитательный дом. Вид со стороны Москвы-реки.
5. Книга «Москва в планах», 1928 г., стр. 86.
6. Книга «Москв в планах», 1928 г., стр. 31.
7. Памятник Мандельштаму.
8. Табличка на стене дома №3 на Покровке.
9. Вид на Чистопрудный бульвар со стороны Покровки.
10. Вид на Чистопрудный бульвар с внешней стороны Бульварного кольца.
11. Вид на проходящий трамвай со стороны Чистопрудного бульвара.
12. Вид на Чистопрудный бульвар.
13. Театр «Современник», бывший кинотеатр «Колизей».
14. Конечная остановка трамвайных маршрутов «А», 3,39.
15. Трамвай «А». Табличка с указанием маршрута.
16. Трактир «Аннушка».
17. Выход с Чистопрудного бульвара в сторону Большого Харитоньевского
        переулка.
18. Вход на бульвар со стороны Большого Харитоньевского переулка.
19. Табличка с адресом Антиохийской Патриархии.
20. Вход в здание Патриархии.
21. Табличка с названием.
22. Памятник А.С. Грибоедову.
23. Вид на Дом Барышникова со стороны мясницкой улицы.
24. Дом Грибоедова.
25. План второго этажа Дома Барышникова/Грибоедова.
26. Дворец бракосочетаний.
27. Дом №4, улица Жуковского.
28. Вход во двор.
29. Читальный зал.
30. Бар. Чай/кофе.
31. Вид со двора на дом Катаева.
32. Дом №3, улица Макаренко.
33. Дом №3, улица Макаренко.
34. Дом Маргариты.

Примечание: обложка и все иллюстрации являются собственностью автора.
Авторские права распространяются на идею, текст экскурсии, все иллюстрации, включая фотографии, чертежи и обложку.