Тетя Муся

В этом году исполняется 100 лет с рождения тети Муси – маминой родной сестры, которой по жизни очень не везло, она не имела ни семьи, ни детей. Повезло ей только в самом конце.

Муся была на два года младше моей мамы. В детстве с ней приключались всякие неприятности. Например, ее крутили вокруг себя взяв за руку – вывихнули плечо, на погрузке сена прокололи вилами ей ногу и т. д.
По характеру Муся была добрая и спокойная. Спокойная до раздражения. Моя мама была бойкая и спорая – все делала быстро, и Муся ее сильно раздражала своей медлительностью. В старости она говорила, что ни за что не согласилась бы жить вместе с Мусей.

Перед войной Муся закончила медучилище в Евпатории, где ее застала война. Она жила вместе со своей мамой (моей бабушкой). Они попали в немецкую облаву около базара, и их должны были на следующий день расстрелять как заложников. Среди заложников оказалась верующая женщина, которая призвала всех молиться о спасении. Ни Муся, ни бабушка не были верующими, но поклялись поверить, если их не расстреляют. И произошло чудо (не всегда расстреливали заложников) – их выпустили. С тех пор бабушка и Муся стали истыми верующими. Религия у них была такая, какая досталась – они стали адвентистами седьмого дня (это секта христианства, которая, считает, что богослужения должны проводиться в «седьмой день» (субботу) – отсюда их еще называют субботниками). Это предопределило их дальнейшую жизнь, их трудности и проблемы.

Немцы начали собирать молодежь для угона в Германию. Муся с подругой попали в очередную облаву и были вывезены на работу в Германию, где проработала всю войну на заводе.

После освобождения она хотела сесть на поезд, отправляющийся в СССР. Поезд уже тронулся, она попросилась в один из товарных вагонов с открытыми настежь дверьми. Поставив чемоданчик со своими вещами, попыталась залезть в движущийся вагон. Но поезд уже набирал ход, и она не смогла сесть. При этом чемоданчик ей не сбросили…

Вернулась в СССР, где сделала роковую ошибку.
С момента образования Израиля в стране появились люди, стремящиеся уехать во вновь образованное государство: с фронта вернулось много евреев, имевших боевой опыт, и они «в рамках интернациональной помощи, во имя торжества социализма» горели желанием воевать на стороне Израиля. Они в 1948 году обратился к израильской делегации во главе с Голдой Меир с просьбой помочь им эмигрировать в Израиль.

Причем здесь Муся? В стране была шестидневка и полагалось по субботам работать, а Мусина религия не позволяла. Из-за празднования субботы, запрета на употребление свинины и другие особенности делали субботников близкими к иудаизму, поэтому Израиль был готов их принять к себе в страну. Были составлены списки желающих уехать, где была и подпись Муси. Национальное пробуждение советских евреев, видевших в Израиле свою новую Родину и стремившихся к репатриации вызывало раздражение руководства СССР. Эти списки попали в руки НКВД, и все подписанты, в том числе и Муся, получили по разным сведениям 10 или 25 лет лагерей. Так Муся оказалась на лесоповале в Киргизии.

Она вернулась в 1956 году в Евпаторию, и опять же из-за шестидневной рабочей недели не могла устроиться на государственную работу. Она пошла работать домработницей.

Потом началось некоторое движение субботников в Грузию, где Муся устроилась в Батуми в семью грузинских евреев с полным пансионом. Она из своего скромного заработка выкраивали деньги на посылки нам в Евпаторию, присылая мандарины, сушеную хурму, чурчхелу. Однажды, когда я учился на первом курсе института, она прислала мне посылку с мандаринами в Москву. В Батуми Муся страдала из-за отсутствия хорошего молока и сливочного масла. Однажды моя мама выслала ей посылкой сливочное масло, на что Муся написала: «Я просила у Господа масло, и он мне его прислал!». Мама раздраженно ответила, что масло прислала она, а не бог.

Со временем семья, в которой жила Муся, перестала нуждаться в домработнице. Ей выплатили некоторую небольшую сумму, и она пошла… С помощью верующих построила домик на свалке из фанерных листов и стала там жить одна. Мы с будущей женой посетили в 1986 г. ее обитель. Домик «дедушки Тыквы» состоял из кухоньки и маленькой комнатки, каждая из которых были около 5-6 квадратных метров, все удобства, конечно, во дворе. В целом жить в Грузии Мусе было не очень хорошо. Она жила на мирнейшую пенсию – хорошо, что у нее были минимальные потребности.

В конце семидесятых годов опять поднялась волна евреев, желающих уехать в Израиль, которых стали потихоньку отпускать. Подали прошения и Муся с моей бабушкой, но им долго отказывали. Лишь в конце восьмидесятых они получили разрешение. Но поехала одна Муся. На прощание она заехала в Евпаторию попрощаться со своей мамой, сестрой и другими родственниками. Мы сначала ее жалели: чужая страна, языка не знает, что будет делать, на что жить? Но потом пришло осознание, что это ее шанс: ничего хорошего в жизни не видела, так хоть поживет в новой стране.
Она попала в город Афула (население около 50 тыс. жителей) на севере Израиля. Поселили ее в двухкомнатной квартире с еще одной старушкой, которая вскоре умерла, и Муся стала жить «роскошно» – одна в двухкомнатной квартире. Ей назначили пенсию около 200 долларов, которой ей вполне хватало на жизнь. Она стала собирать бездомных котиков и кормить их – это стало ее главной заботой в жизни. Для пенсионеров было много развлечений: она путешествовала по стране и самое интересное – стала рисовать. Была даже персональная выставка ее картин (см. фото). Она наконец-то попала в «рай»!

Вначале 90-х тетя Муся стала слать нам посылки. Она обула в кроссовки нас женой, мою маму и четверых моих детей. Кроме того, стала высылать добротные вещи из магазинов Second Hand. Например, я уже 30 лет ношу летом рубашку в клеточку, с которой жаль расставаться. Маме она выслала шубу из искусственного меха, очень красивую. На нее загляделась соседка, бывшая артистка, очень просила продать. Но мама, никогда не имевшая шубу, не стала с ней расставаться несмотря на теплые зимы в Евпатории.

Появилась возможность приватизировать тетушкину квартиру. Требовалось 1500 долларов. Сегодня это мизерная цена за двухкомнатную квартиру, но тогда у нас и близко не было такой огромной суммы. А так имели бы квартиру в Израиле!
Через пять лет проживания Мусе надо было получать израильское гражданство, иначе могли депортировать. Требовалось подтверждение основания на гражданство. Она написала маме, чтобы та съездила в родное село в Одесской области и за энную сумму добыла справку о каких-либо еврейских корня. Мама не могла это сделать ни физически – на руках безногий муж, ни морально – не умела давать взятки. В конце концов как-то у Муси все разрешилось.

В 1998 г. моя дочка заезжала к ней в гости, а в конце девяностых годов тетя Муся умерла. Никто из нас в силу разных причин не смог приехать на похороны.