Мокрый Кисловодск

Если в Кисловодске выходите из жд вокзала и сверху на вас нисходит мокрая изморось, то это счастье. Эксклюзив ! Ведь ходить по горному огромному парку с 27-ми километровой площадью в жаре – то еще «удовольствие».

При входе в парк мимо  бутиков  были хороши два живых персонажа – важный кот у дверей бутика и пожилая продавщица фиалок с добрыми глазами напротив кота. Они в гармонии и никуда не торопятся.

Зачем люди едут упорно за тысячи километров в Кисловодск чтобы есть, пить и ходить с кружками и без них  по бесконечным аллеям и тропам и смотреть по сторонам ?

На вторые сутки я отупел бы от повтора увиденного. Но большинству это в кайф. Люди обожают обещания здоровья от бессмысленных во многом процедур и променадов с водопитием и это убеждение от чего то да вылечивает. Ненадолго. Аминь.

Курортный бульвар в пасмурную погоду и в хмарь прекрасен – нет жары, пота и отвлекающих открытостью одежд курортниц. Все по английски строго и домики колониального типа переносят в Англию мысленно. Почти Европа. Пока глаза не натыкаются на надпись «Столовая» недалеко от желтого павильона «Октябрьские ванны». Нарзанные.  Барельефы вереницы рабочих в очереди на ванны  на стене не оставляли сомнений в источнике названия и кого в них отмывали в 20 веке.

Но подкрепляться решил на обратном пути. Горы звали меня.  Даже кафе «Павлин» и «Мимино» проигнорировал.

Разноцветный мир картин в разных тонах оживлял суровый пейзаж природы.

Как только дорога от бульвара пошла наверх появился тут как тут и Лермонтов.  Барельефом и памятником с цитатой его признания любви к Кавказу, который его и убил. Точнее убил его сослуживец Мартынов из за дрянного характера  гения. От Пушкина он что ли заразился нетерпимостью и получил свое.

Бегущая с гор река с равнинным названием Ольховка нырнула под колоннаду из белых колон, в которую после нарзанных ванн упирался Курортный проспект.

От  нее то и от Лермонтова и начинались опять горные тропы-терринкуры в горы.

— Ну, что брат Пушкин, как дела ? – сказал я  и другому поэту в виде памятника, догадайтесь кому…

Но самое полезное и прекрасное в Кисловодске  что я там нашел это оказались добрые   глаза местной пенсионерки, которая ими без слов просила милостыню и от пригорошни моих монет глаза эти вспыхнули мне навстречу таким добрым светом благодарности и светят, светят мне из того далекого времени и пространства мокрого кисловодского парка до сих пор. Согревая изнутри.

После этого Кисловодский парк принял меня в свои зеленомокрые объятия.

От  Каскадной лестницы и Красных камней я принял влево и пошел к Долине роз, павильону Храм воздуха над долиной у нижней станции канатной дороги.

Сопровождали меня сосны вдоль дороги и такие же высокие  стройные  туи.

Абреков можно  не опасаться – конная полиция была тут как тут и начеку.

Побывав  в Долине роз, далее можно было уже и не подниматься – впечатлений она давала даже в хмуром состоянии природы.

По не жарким аллеям парка бегали разноязыкие спортсмены группами и в одиночку. Перед сезоном курортников и знойных курортниц начался сезон бегунов и бегуний.

Красные камни с орлом наверху были грудой действительно красных камней. Не обманули путеводители.

Когда вновь спустился на грешную землю с Долины роз, то Нарзанную галерею открыли и в ней мне вместо воды понравились более картины местных художников,  а также коллекции минералов. Можно было пить и смотреть, смотреть и пить.

И судя по качеству мраморной полуобнаженной женщины в центре у фонтана галереи смотреть тут явно было на что. Не оторвешься.

 

Вернувшись к колониальной застройке проспекта Курортного зашел, минуя Грандотель, в столовку и имел удовольствие не только обсохнуть там. Еда приятно подготовило тело к сладкой дреме на обратном пути в электричке. Хотя и фоткать  кисловодские долины в пути тоже пришлось.