В. и Г. Уфимцевы. Конституция и управление...

Авторы: УФИМЦЕВ Виктор Владимирович, д.с.н., профессор, заведующий кафедрой социологии и психологии ФГБОУ ВПО «Уральский государственный экономический университет», действительный государственный советник Тверской области III класса
УФИМЦЕВА Г. А., старший преподаватель УрФУ:

КОНСТИТУЦИЯ РФ И УПРАВЛЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИМ РАЗВИТИЕМ: СООТНОШЕНИЕ СУБЪЕКТИВНОГО И ОБЪЕКТИВНОГО

Рассмотрим период, который предшествовал принятию Российской Конституции с точки зрения характера управления общественными процессами того времени. Вспомним, что по мере развития процесса гласности и демократизации, под массированным воздействием средств массовой информации, миллионы наших соотечественников стали «западниками», высказывая желание жить как в США или Швеции (правда, забывая о том, что наша страна заселена далеко не шведами). Особенно привлекательным показался американский опыт.

Американские социальные механизмы и институты стали объектом почитания для многих и многих отечественных журналистов, скороиспеченных политиков, части твор-ческой интеллигенции, и, надо сказать, определенной части научной интеллигенции, в основном работающей в области естественных наук и экономики (Г. Попов, Л. Пияшева, Ю. Афанасьев, С. Станкевич, Ю. Черниченко, А. Мурашов и др.).
Американские модели рассматривали в качестве эталонов телевидение, пресса, поли-тические движения и партии. И надо сказать, что массовым сознанием овладела рыночная идея. Общественное мнение уже не воспринимало предостережения не только консерва-торов но и диссидентов – эмигрантов, всю жизнь боровшихся с коммунистическим ре-жимом (А. Солженицын, В. Максимов, А. Зиновьев и др.)
Но со временем многим пришлось признать, что западная модель развития – не един-ственный образец, которому нужно подражать во всем. Опыт Китая, стран Азиатско-Тихоокеанского региона показал свою перспективность. За десять лет, начиная с 1989 г., ВВП Китая почти удвоился, а России сократился почти в два раза. В начале данного пе-риода ВВП России более чем в два раза превышал ВВП Китая, в конце периода он ока-зался меньше на 1/3.

Но вернемся к рассматриваемому периоду. Абсолютное снижение объемов промышленного производства, произошедшее в декабре 1989 г., продолжалось весь 1990 г. и еще стремительно ускорилось в 1991 году. Это даже по внешним признакам означало вступ-ление страны в экономический кризис.

В чем причина? Разрушение административной системы регулирования экономики не было своевременно заменено введением новых, экономических регуляторов. В этом про-явился некомплексный подход к осуществлению рыночной реформы.
 
Экономический спад продолжался на протяжении всего 1990 года и привел к падению валового национального продукта на 2 %; национального дохода – на 4 %. Уже в первом квартале 1991 года экономика резко покатилась вниз.

Одна из важных причин неудач кроется в качестве управления самим процессом осу-ществления экономической реформы. Это управление было построено нерационально и оказалось неэффективным. Отсутствовало единство в управлении всеми взаимосвязан-ными между собой элементами экономической реформы.

После августовского путча и заявления союзных республик о независимости, был по-ставлен вопрос о новом курсе Российского правительства, который включал в себя либерализацию цен. Осенью 1991 года на съезде народных депутатов РСФСР было заявлено о наступлении стабилизации через 6–8 месяцев после начала либерализации. В декабре 1991 года Союз был окончательно ликвидирован. Не было даже оставлено никакого координирующего органа, что отрицательно сказывалось на экономическом взаимодействии теперь уже суверенных республик.
 
Обращаясь к этому периоду нашего недалекого прошлого в истории нашей страны и подводя промежуточные итоги, можно заключить следующее; после 1991 года политическая элита (как она сама себя называла) осуществила своего рода подлог. Народу «предо-ставили» не то, на что он рассчитывал. Вместо «социализма с человеческим лицом» вы-рос «дикий» капитализм XVII в. или современный капитализм того времени – заирскоколумбийского типа.

Таким образом, ни о каком свободном выборе населением либерально-демократической модели развития не может идти речи.

2 января 1992 года началась либерализация: такого огромного повышения цен не многие ожидали. По прошествии трех месяцев осуществления реформ, картина была следу-ющая: производство падало по всем показателям, росла безработица, выпуск мяса, сыров, маргариновой продукции, крупы составил лишь 65–78 % от уровня 1990 года, 55 % – цельномолочной продукции, 46 % – колбасных изделий. Казалось бы, что это – издержки переходного периода. Но во всем мире самым эффективным показателем является производительность труда. Ведь на самом деле производительность падала.
Очевидно, что нельзя было слепо выполнять рекомендации Международного валютно-го фонда. Необходимо было снять с глаз шоры умозрительных схем и заняться черновой, кропотливой работой, ежедневно и ежечасно регулировать новый механизм сверху донизу, так как его полноценный запуск мог осуществиться отнюдь не на указах и распоряжениях. А только при создании благоприятных условий во всех его узлах, при создании системы мотивов и стимулов, при уравновешивании различных, порою прямо противоположных интересов.

По прошествии шести месяцев 1992 года с момента «большого рыночного скачка», обещанной стабилизации так и не произошло. Более того, раскручивался маховик цен, сворачивалось производство. Правительство не только не добилось стабилизации, но да-же не было в состоянии штамповать денежные знаки. Производство сельскохозяйственной продукции продолжало снижаться. В немалой степени это было обусловлено ценами на сельскохозяйственную технику, которые разоряли сельское хозяйство.

В декабре 1992 года на съезде народных депутатов РФ был избран новый Председатель Совета Министров В. Черномырдин, обязавшийся проводить реформы «без глубокого обнищания народа». Казалось бы, этим съездом было символизировано окончание необольшевистского эксперимента по силовому, искусственному втягиванию общества в но-вый рай. Но в дальнейшем все оказалось значительно сложнее. Производство продолжало неуклонно падать все последующие годы.

В начале 1994 года Е. Гайдар окончательно ушел из правительства, ушел далеко не по-бедителем. Теоретически, основываясь на в общем-то верных постулатах рыночной экономики, Гайдар не рассчитал (да и в сущности не мог рассчитать не имея практического опыта работы на производстве) технологию перехода, не смог построить механизм пере-вода административно-командной экономики на рыночные параметры.

Беда всех этих реформаторов в том, что по существу, не зная России, не обращая внимания на ее традиции, национальную психологию, социокультурные условия, самосознание, – была предпринята очередная попытка поставить Россию на западный путь развития, по западным же рецептам. Но из этого ничего не вышло и не могло выйти. В результате было разрушено не только производство, разрушена мораль, нравственность, выми-рает население, влачат жалкое существование культура и образование.

Нам представляется без всяких сомнений, что не были исчерпаны все возможности по более мягкому вхождению в рынок, без гигантских потерь и потрясений. В деле реформирования страны нужно было избегать школярства, нужен был не упрощенный, а системный подход. Именно он позволяет любое явление видеть комплексно, во взаимосвязи с другими явлениями. Экономика – это еще не вся общественная система, не все хозяйство, и только сугубо макроэкономические изменения не могут обеспечить целостность хозяйственных процессов.

Итак, из предыдущего анализа уже видно, что на ход социально-экономических про-цессов влияли не только объективные факторы, но и сугубо субъективные факторы. По-этому видно, что за характером экономических процессов стоял не только естественно-исторический ход явлений и вещей, но и скрывались определенные субъективные силы, которые стремились направить свободный ход экономических процессов в определенное русло в целях достижения своих корпоративных интересов. Таким образом, необходимо признать, что в свободный ход экономического развития вмешивались искажения, что всегда деструктивно влияет на естественное развитие явлений и вещей.

Среди субъективных факторов, отрицательно влиявших на ход развития экономических процессов, можно выделить следующие:
1. Нараставшие центробежные силы сепаратизма;
2. Властные и политические региональные группировки национальных окраин;
3. Целенаправленно и спонтанно возникающие националистические движения;
4. Теневые экономические группировки;
5. Крепнущий в условиях ослабления политического режима отечественный криминалитет, приобретающий организованные формы;
6. Слабое качество и слабая экономическая подготовка управленческого аппарата.

Таким образом, в ход развития экономических процессов абсолютной доминантой вмешались политические факторы, а также политические аргументы при принятии тех или иных экономических решений.

Но именно Россия (вернее ее политические лидеры того времени) оказали решающее воздействие на распад СССР после 12 июня 1990 года. Прикрываясь декларацией о госу-дарственном суверенитете, инициировали «войну законов», и тем самым был усугублен «нецивилизованный» развал государственности.

В действительности, распад Союза – это объективный процесс. Но для того политики и существуют, чтобы своими субъективными действиями сгладить негативные, побочные последствия любого процесса. Сначала М.С. Горбачев пытался открыть один «парашют» в форме обновленной федерации. Не дали. Затем попытался открыть запасной «парашют» в форме Конфедерации (которая хоть и предполагает отсутствие единой Конституции и единого гражданства, но все же является государством). Содружество СНГ не является ни государством, ни каким-либо государственным образованием. Но, так или иначе, Союз был окончательно ликвидирован. Политики вопреки мнению народа растащили-таки государство. Менее чем через три года после Беловежских соглашений началась война в Чечне.

Итак, законодательная власть, пошатнувшаяся было, устояла. В обществе сохранился, несмотря ни на что, принцип разделения властей, который единственный в нынешних условиях мог предохранить от новой диктатуры или хаоса. Был избран новый Председатель Совета Министров В. Черномырдин, обязавшийся проводить реформы «без глубоко-го обнищания нашего народа». Этим съездом было символизировано окончание нового необольшевистского эксперимента по силовому, искусственному втягиванию общества в «новый рай». Но все в дальнейшем, как показали события, оказалось сложнее.

Еще раз подобный «термидор» удалось предотвратить после 20 марта следующего, 1993 года. 20 марта 1993 года состоялось обращение Президента к народу и попытка узурпации власти с помощью введения режима особого положения в стране. Президент России выступил с обращением к народу, где, в частности, предложил провести референдум о доверии Президенту и правительству, с одной стороны, и Верховному Совету, с другой. Президент снова закручивал маховик конфронтации. Когда реформы не идут – начинается поиск врага. В данном случае для Президента и его окружения таким объектом стал Верховный Совет. Парламент из самого демократического вдруг превратился в одночасье в коммунистический.

В средствах массовой информации началась беспрецедентная травля государственных органов, таких, например, как Конституционный суд, – единственный гарант в тот пери-од. Перед референдумом население «подкормили», – кое-где дали двойные зарплаты, рез-ко увеличили сумму стипендий студентам. А после референдума, как и следовало ожи-дать, цены опять «взлетели».

Спад производства в первом квартале 1993 года был еще более страшным, чем в поре-форменном, 1992 году. «Да, да, нет, да», – эта формула ответов на вопросы бюллетеня ежедневно вбивалась в головы обывателя государственными деятелями и некоторыми деятелями культуры. Логика была проста, – если голосуете против Президента, – придут новые ГУЛАГи, расстрелы, колхозы.

Но апрельский референдум не позволил упразднить законодательную власть (на что он, в сущности, был направлен) и дать повод для захвата всей полноты власти президент-ской команде.

И вот следующий этап в попытках возрождения нового авторитарного режима, – через проект новой Конституции, с принятием которой не должно уже быть тогдашнего состава законодательной власти. Парадокс этой ситуации заключался в том, что Б. Ельцин сам являлся в то время председателем конституционной комиссии парламента, которая уже подготовила проект Конституции. И за спиной этой комиссии создается так называемый президентский проект. Весьма примечательно, что готовило Конституцию Конституционное совещание, которое представляло только самое себя и Президента, так как никем не было избрано. Можно ему дать характеристику как нелегитимное политическое образование.

Конституционное совещание являло собой, по существу, неконституционную струк-туру власти, введенную явочным порядком, это был орган, предназначенный для борьбы за власть. Шла примитивная борьба за власть, которая была направлена на разрушение равновесия между судебной, законодательной и исполнительной властями в пользу последней.

Конфликт двух ветвей власти явился окончательным выражением той оборотной части социума, которая вылезла наружу в своей пугающей и уродливой наготе. Данный кон-фликт, уже в кровавой форме, был «разрешен» 3–4 октября 1993 года, с помощью танко-вых расчетов, когда российский парламент был окончательно разогнан.
Покидающих разгромленный Белый Дом депутатов пропускали при выходе через строй омоновцев. Ярким примером является Олег Румянцев – секретарь Конституционной комиссии съезда народных депутатов России. Было время, в начальный период существования депутатского российского корпуса, когда Олег Румянцев проявлял большую активность в подготовке проекта российской Конституции, переписывая туда, как ему казалось, все лучшие положения из конституций других демократических стран. Это, ко-нечно, символично, – «отца Российской Конституции», как называли одно время Олега Румянцева, борца за права человека избивает им же «вскормленный режим». Это ли не парадокс развития отечественной демократии?

После «термидора», совершенного 21 сентября – 4 октября 1993 года, началась форси-рованная подготовка проекта российской Конституции, которая была вынесена на всенародный референдум 12 декабря 1993 года совместно с выборами народных депутатов но-вого законодательного органа – Федерального собрания. Этим самым была достигнута легитимность власти.

С избранием в декабре 1993, а затем в декабре 1995 года нового парламента, где заметное место стал занимать Совет Федерации, появились четкие очертания той политической элиты в Центре, которой предстояло реализовывать программу очередного этапа реформ.

Можно сделать вывод о том, что структура власти всегда вынуждена базироваться на определенной социокультурной почве. Она не может быть искусственно насаждена, например, по западным стандартам. Мы ощупью двигались в поисках оптимальной структуры власти и все равно (или наконец) пришли к тому положению, которое отвечает сложившимся реалиями на сегодняшний день, а не заимствуется копированием чужеземных моделей.
 
Таким образом, ход развития политических процессов в пореформенной России говорит об их крайней противоречивости и разнонаправленности.
Стремление к самоуправлению и демократизации, ниспровержению власти партийно-го аппарата, обернулось к концу 90-х гг. господством мафиозно-компрадорской плуто-кратии, высочайшим уровнем коррумпированности чиновничьего аппарата.

Разрушение политических институтов авторитарной коммунистической политической системы с всевластным Политбюро и его генсеком и явно не полновластным Верховным Советом СССР, после ряда «хождений по кругу», обернулось созданием не менее централизованной политической системы во главе с Президентом, на фоне урезанных полномочий Федерального собрания как представительной власти. Перераспределение государственной собственности и либерализация экономики и внешнеэкономической деятельно-сти обернулись невиданным разграблением национальных богатств страны, рекордным спадом промышленного производства, гигантской криминализацией экономики.

Все это говорит о необходимости уделять внимание со стороны властных органов и социальных институтов проблемам управления социальными процессами, прогнозированию и направлению их в социально приемлемое русло. Структура власти всегда, в ко-нечном итоге, оказывается соответствующей традициям страны, ее национальной психо-логии, самосознанию, одним словом, менталитету, как населения, так и самого управленческого аппарата.

Реформаторы же, не зная Россию, не обращая внимания на ее традиции, самосознание, менталитет, предприняли очередную попытку поставить страну на западный путь развития, по западным же рецептам. Но из этого упрощенного подхода ничего не вышло и не могло выйти.

Но постепенно с начала 2000-х годов от капитализма олигархического российская по-литическая система стала переходить к капитализму бюрократическому. От олигархии плутократического типа страна шла к автократии с формально демократической легитимацией. Избирательные процедуры упорядочиваются. Роль «денежных мешков» на выборах сужается, повышается роль административной составляющей, как более меньшего зла. Прозрачность демократических процедур переносится на некоторое отдаленное бу-дущее. И не потому, что такие плохие властные элиты, а потому, что такая социальная почва, представленная на российской политической сцене. Именно данной социальной почве все более и более начинает соответствовать властная структура. И это процесс – объективный. Что вполне соответствует социокультурной почве российского общества. 

В дальнейшем все это вылилось в сентябрьско-октябрьский 1993 г. кризис, приведший к человеческим жертвам и наложившим свой отпечаток на ход дальнейших преобразований. Примерно таким путем мы и шли. Пройдя период не лучшего вида демократии и лозунгов, дойдя от демократических институтов до появления харизматического лидера. Наш сегодняшний процесс в России укладывается в рамки веберовской плебисцитарной теории, в которой отдельным индивидам отводится роль пассивного участника политического процесса. Единственная форма политического участия для масс – это участие в выборах и реализация права на голосование.
А могла ли у нас сложиться та система, к которой мы так стремились, – система народовластия? Исходя из вышеобозначенного критерия, а таковым является объем социального управления, – можно констатировать, что в современной России установился режим ограниченного политического плюрализма.

В итоге в нашей стране построена квазирыночная модель экономики, которая если и работает на отдельных участках, то с большими сбоями. Одна модель (командной экономики) в условиях целенаправленного на нее воздействия (в целях слома, с одной стороны, и хаотичных, неуправляемых процессов, с другой стороны), оказалась разрушенной, другая модель (рыночная) никак не может весомо о себе заявить. В настоящий момент в условиях России в ее нынешнем состоянии, даже правильный, осознанный и удачный выбор нужной концепции модели развития может оказаться бесполезным в результате неуправляемости отечественной экономики. Таковы сегодняшние реалии.
Народ делегировал свои властные права соответствующим органам власти (законода-тельным, исполнительным, судебным) и конкретным лицам (президент, председатель правительства и т. д.), чтобы данные органы и конкретные лица выражали волю народа. Но на самом деле в условиях избранной в 1993 году избирательной системы и тогдашних реалий, данные органы и лица зачастую выполняли волю капитала, волю тех финансовых группировок, которые стоят за их избирательными компаниями (так как иного пути вхождения во власть в тот период почти не существовало). А интересы народа, национальные интересы, и интересы данных финансовых групп во многом расходятся. Это и есть тот дестабилизирующий фактор, который суживает возможности по координации процесса управления.

Так, вместо сильного законодательного органа (по полномочиям, а не по реальным действиям), каковым был Верховный Совет РСФСР, было образовано в 1993 году двух-палатное Федеральное собрание с урезанными полномочиями. У нижней палаты – Госу-дарственной думы, – по существу только три основные функции: это принятие законов, на которые в дальнейшем может быть наложено вето; утверждение кандидатуры Председателя Правительства; утверждение государственного бюджета.
В интересах этого властвующего слоя принимались или, наоборот, отвергались зако-ны, указы и т. д. В этом же контексте можно назвать и целый ряд принятых законов, и законов, готовившихся в законодательном органе, но так и не увидевших свет.
А в целом, постоянное соотношение моделей с реалиями современной жизни должно заставлять субъект управления (политический лидер, политическая элита и хозяйственная элита и т. д.) задумываться о том, насколько реалистичными были предпосылки, лежащие в основе той или иной модели. Это, в свою очередь, поможет прояснить вопрос о приме-нимости или неприменимости какой-либо теоретической концепции в конкретных усло-виях каждой страны, каждого региона. Однако дальнейшая полемика показала, что меха-низм властвования гораздо сложнее. Выяснилось, что формальный субъект власти и ре-альный носитель властных полномочий полностью не совпадают. Именно такой фор-мально–юридический механизм заложен и в систему политической власти Российской Федерации, определенную статьей 3 её новой Конституции. Статья эта звучит так: «1) Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ».

Однако в действительности реальным носителем власти нередко является элита и бю-рократия, то есть чиновники и функционеры могущественной системы исполнительной власти, на разных ее уровнях и в разных стратах, а также различные группировки поли-тической элиты и экономической элиты, между которыми распределяются «сферы» властных функций и полномочий и «зоны» контроля над ресурсами общества.
А в конечном итоге необходима дальнейшая исследовательская работа с тем, чтобы дать в «руки» субъекта управления на всех уровнях системное научное представление о путях, способах и формах социального управления, эффективных и адекватных сложив-шимся условиям, конкретному историческому периоду.

Функционирование современного модернизируемого общества – это объективный, научно-управляемый процесс. Сама по себе идея поэтапных, рассчитанных на несколько десятилетий реформ сверху, проводимых в условиях устойчивой власти и преемственно-сти, была приемлемой. Как показывает опыт Китая, этот путь перспективен. Переход от одной модели экономики (командной) к другой модели (рыночной) на анархической ос-нове, на основе существенной либерализации политического режима изначально был не-возможен без значительных потерь. Ослабление политического режима в тех или иных областях должно было компенсироваться компетентно построенными механизмами соци-ального управления, увеличением уровня управляемости в этих областях и повышением уровня координации всех процессов.

Литература
1. Конституция. Основной закон. М., 1993.
2. Уфимцев В.В. Управление социальными процессами. Екатеринбург, 2008.
3. Вебер Макс. Теория ступеней и направлений религиозного неприятия мира // Ве-бер М. Избранное. Образ общества. М., 1994.


Опубликовано в научном издании "Я – гражданин России. 20 лет Конституции РФ.
«Антропологические чтения – 2013»".
В авторской корректуре.

Сборник материалов Межрегиональной научно-практической конференции, посвященной 20 - летию принятия Конституции РФ. 21-20 декабря 2013 года, г. Екатеринбург.

Издательская группа «Знание».
Главный редактор: С. Ю. Радченко