Глава первая. Тайны престолонаследия. III

                НА СТРАЖЕ САМОДЕРЖАВИЯ
                Начало правления Николая I 

               
                Глава первая
                ТАЙНЫ ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЯ

                III

    30-го августа 1825-го года, в день своего тезоименитства, Александр посетил, по обыкновению, Невскую Лавру. его сопровождал, и туда и назад, великий князь Николай Павлович. Государь был пасмурен, но между тем особенно благосклонен к своему брату и сказал ему, что думал купить для него дачу Мятлевой, однако остановился за невероятно высокою ценою и жалует ему, по его желанию, другое место, также близ Петергофа. Ни одно слово в этой беседе не коснулось разговора 1819-го года. В тот же день освящали отстроенный дворец великого князя Михаила Павловича, где был потом обед. Здесь Николай Павлович, отправлявшийся вечером на инспекцию в Бобруйск, впоследние простился с тем, к которому всегда питал чувства облагодетельствованного, и с императрицею Елисаветою Алексеевною. Михаил Павлович с своей стороны отправился в Варшаву, куда часто ездил навещать цесаревича.
   В июле 1825 года здоровье  императрицы Елизаветы Алексеевны, давно уже расстроенное, продолжало внушать опасения. Доктора высказали мнение, что предстоящую зиму она не сможет провести в Петербурге и предлагали провести зиму в Италии, либо на острове Мальта.
   Однако императрица решительно отказалась от поездки за границу. «Я совершенно здорова, — сказала она, —  да ежели бы действительно болезнь моя усилилась, то жене русского императора следовало бы умереть в России» (Богданович М.И. История царствования императора Александра I и России в его время : сочинение автора Истории Отечественной войны 1812 г. : [в 6 т.] . Тип. Ф. Сущинского , 1869-1871. Т.6). 
   Выбор остановился на Таганроге. Государь объявил, что он отправится туда же, изъявил намерение посетить  южные военные поселения, Крым и Кавказ и возвратиться в Петербург к новому году.
   «Признаюсь, не понимаю, — писал князь Волконский своему другу А.А. Закревскому,   — как доктора могли избрать такое место, как бы в России  других мест лучше сего нет».  (Шильдер Н.К. Император Александр I, его жизнь и царствование. Т.1-4. - С.-Пб.,1904-1905. Т.4).
   Незадолго перед отъездом в Таганрог, император Александр поручил  А.Н. Голицыну привести в порядок бумаги в его кабинете. Во время этой работы завязался разговор и князь Голицын, изъявляя несомненную надежду, что государь возвратится в столицу в полном здоровье, позволил себе, однако, как неудобно акты, изменяющие порядок престолонаследия, оставлять при продолжительном отсутствии необнародованными, и как от этого может родиться опасность в случае внезапного несчастия. Александр, сперва, казалось был поражен справедливостью замечаний Голицына, но после минутного молчания, указав рукою на небо, тихо сказал: «Положимся в этом на Бога: Он устроит все лучше нас слабых смертных» (Шильдер Н.К. ).
    Государь решил выехать на два дня раньше императрицы, чтобы лично позаботиться об удобствах в пути для больной супруги.
    28 - го августа Карамзин последний раз беседовал с императором Александром от 8 до 11 1/2 часов вечера и сказал, расставаясь со своим высоким покровителем:  «Государь! Ваши годы сочтены. Вам нечего более откладывать, а нам остается еще столько сделать, чтобы конец вашего царствования был бы достоин его прекрасного начала» (Шильдер Н.К. ).
    30-го августа 1825-го года, в день своего тезоименитства, Александр посетил, по обыкновению, Невскую Лавру. Его сопровождал, и туда и назад, великий князь Николай Павлович. Государь был пасмурен, но между тем особенно благосклонен к своему брату и сказал ему, что думал купить для него дачу Мятлевой, однако остановился за невероятно высокою ценою и жалует ему, по его желанию, другое место, также близ Петергофа. Ни одно слово в этой беседе не коснулось разговора 1819-го года. В тот же день освящали отстроенный дворец великого князя Михаила Павловича, где был потом обед. Здесь Николай Павлович, отправлявшийся вечером на инспекцию в Бобруйск, впоследние простился с тем, к которому всегда питал чувства облагодетельствованного, и с императрицею Елисаветою Алексеевною. Михаил Павлович с своей стороны отправился в Варшаву, куда часто ездил навещать цесаревича
(Корф М.А.  Восшествие на престол императора Николая I-го . Издательство: Тип. II-го Отделения Собственной Его Имп. Вел. Канцелярии. СПб.1857).
    1-го сентября император Александр покинул свою столицу уже навсегда; ночная тишина и мрак царствовали над городом, когда он выехал один без всякой свиты из Каменноостровского дворца. В 4 часа с четвертью пополуночи коляска, запряженная тройкой остановилась у монастырских ворот Невской лавры. Здесь ожидали государя, предупрежденные о его посещении митрополит Серафим, архимандриты и вся братия. Войдя в собор, государь остановился пред ракою святого Александра Невского, и началось молебствие. Когда наступило время чтения святого Евангелия, император, приблизившись к митрополиту, сказал: «Положите мне Евангелие на голову и с сими словами стал на колена под Евангелие» (Шильдер Н.К. ).
    По окончании молебна государь положил три земных поклона пред мощами благоверного князя, приложился к его образу и раскланялся с бывшими при молебствии, затем посетил митрополита в его покоях, откуда, уступая просьбе схимника, согласился зайти и к нему в келью.
    Когда двери кельи растворились, мрачная картина предстала глазам императора. Весь пол и стены до половины были обиты траурным сукном. У левой стены виднелось большое распятие; напротив — длинная деревянная скамья, вся черная. Горевшая лампада тускло освещала это суровое жилище аскета. При входе схимник пал пред распятием, читая молитву, и оборотясь к императору, сказал: «Государь молись! и государь положил три земных поклона. Схимник взял потом крест, прочел отпуск и осенил его крестом.  Разговаривая с митрополитом, Александр тихо спросил, где спит схимник, ибо постели не было видно. Митрополит указал на место перед распятием Но схимник, услыхав ответ митрополита, поправил его: «Нет, государь, и у меня есть постель, пойдем я покажу тебе ее» — и, встав, провел государя за перегородку. Там на столе Александр увидел черный гроб, в коем лежали схима, свечи, ладан и все погребальные принадлежности. «Смотри, сказал схимник, Государь! указывая на гроб, вот постель моя,  и не моя только, а постель всех нас; в ней все мы, государь, ляжем, и будем спать долго!... Государь! я человек старый и много видел на свете, благоволи выслушать слова мои. До великой чумы нравы в Москве были чище, народ набожнее, но после чумы нравы испортились, в 1812-м году наступило время исправления и набожности; но после войны нравы еще  больше испортились. Ты, Государь наш, должен еще больше бдеть над нравами. Ты сын православной Церкви и должен любить и охранять ее. Так хощет Господь Бог наш!»... Засим взявши у него благословение вышел из его кельи вместе с митрополитом (Подробное описание путешествия государя императора Александра Павловича в Таганрог, Крым, по Кавказским горам... - М., 1829).
    Перед выездом из Петербурга государь остановился у заставы, привстал в коляске, и обратившись назад, в задумчивости несколько минут глядел на город, как бы прощаясь с ним.
    13-го сентября император Александр приехал в Таганрог. По прибытии, его первые заботы состояли в том, устроить помещение для императрицы как можно для нее удобнее.  Своим приездом на юг Александр был доволен. «Здесь мое помещение мне довольно нравится, — писал он, — воздух прекрасный, вид на море, жилье довольно хорошее».
    30- го сентября государыня Елизавета Алексеевна прибыла в Таганрог.  Приехавшую императрицу государь окружил самой нежной заботливостью, стараясь доставлять ей развлечения. Они вели здесь жизнь тихую, уединенную, свободную от всякого придворного этикета. Елизавета Алексеевна, под влиянием этой нежной любви стала оживать, здоровье ее видимо поправлялось; через несколько дней она окрепла и физически и морально. Радостная перемена в здоровье императрицы произвела ощутительное впечатление на самого монарха, он хотел уже отложить предлагаемое путешествие в Крым, но прибытие новороссийского генерал-губернатора графа Воронцова, имевшего там знатные поместья, переменило его решение.
    20 - го октября император выехал в Крым; маршрут был рассчитан на семнадцать дней.  Александра сопровождали генерал-адъютант Дибич, Виллие, Тарасов и вагенмейстер полковник Саломка. Во время путешествия, по целому ряду свидетельств, Александр Павлович был всегда весел, чувствовал себя бодро.
    Путешествие продолжалось благополучно до 27 -го октября. В этот день, по пути из Балаклавы, Александр захотел посетить Георгиевский монастырь. День, сначала ясный и теплый, сменился холодным вечером. Отпустив свиту, государь уже в темноте и при довольно сильном ветре верхом поехал в монастырь с одним только проводником, приказав Дибичу с коляскою дожидаться его возвращения. Поездка продолжалась более часа. Император все время оставался в одном мундире, не взяв от проводника ни шинели, ни бурки. По-видимому, именно во время этой поездки он и получил простуду.
    5-го ноября в шесть часов вечера император прибыл в Таганрог. Войдя в свою уборную он на вопрос князя Волконского о здоровье отвечал:«Я чувствую маленькую лихорадку, которую схватил в Крыме, несмотря на прекрасный климат, который нам так восхваляли. Я более чем когда - либо уверен, что, избрав Таганрог местопребыванием для моей жены, мы поступили в высшей степени благоразумно»  (Шильдер Н.К. ).
    Во всяком случае, это путешествие таинственно начатое и вызвавшее странное предание, легенду о тождестве императора Александра со старцем Федором Кузьмичем, было роковым для государя Александра Павловича и для России.   
    12-го ноября генерал Дибич, сопровождавший императора в поездке, счел долгом сообщить генералу Куруте, адъютанту Константина Павловича, о болезни Александра, «чтобы слухи, дошедшие стороной, не возбудили более серьезного беспокойства со стороны великого князя относительно здоровья августейшего монарха» . Последний, по словам Дибича, чувствовал себя отлично во все время поездки по Крыму, но последние дни появилась легкая лихорадка, вследствие которых император принужден был не выходить из комнат, и которая, по мнению врачей, перешла, по видимому, в перемежающуюся лихорадку; не смотря на надежды врачей и не смотря на то, что болезнь временно приняла менее острый характер, Дибич, однако, не рассчитывал на благоприятный исход. Действительно, через два дня, 14-го ноября, «надежды на скорое выздоровленье» не только не оправдались, но желчная лихорадка усилилась еще больше. Наконец, 16-го утром «лихорадка перешла в самый злокачественный тиф» и Александр «впал в какое-то совершенно бесчувственное состояние», а 19-го ноября, в 10 часов 50 минут дня, он скончался. Дибич поспешил уведомить об этом событии Константина Павловича, как официального наследника престола. «С сердечным прискорбием, читаем в рапорте Дибича Императору Константину, имею долгом донесть В.И.В., что Всевышнему угодно было прекратить дни всеавгустейшего нашего государя императора Александра Павловича, сего ноября 19 дня в 10 часов и 50 минут по- полуночи  здесь, в г. Таганроге» (Василич, Г. Разруха 1825 года. Часть первая. Тип. «Север». Спб. 1908).
    Опочивший император не открыл своего царственного завета и на смертном одре. В минуту его кончины из трех находившихся при нем в Таганроге доверенных сановников — генерал-адъютанты князь Волконский, барон Дибич (начальник Главного Штаба) и Чернышев — ни один не знал, что права старшего брата в наследовании престола перенесены на второго. В таком же неведении находилась и императрица Елисавета Алексеевна. На вопрос Волконского, не осталось ли после государя какого-либо изъявления последней его воли, Она отвечала, что ничего не знает положительного, и советовала обратиться в Варшаву. Родилась мысль: не найдется ли чего-нибудь в пакетике, который — как известно было всем близким — покойный носил всегда при себе. По просьбе Волконского пакетик был вскрыт императрицею, в его присутствии; но тут оказались только две молитвы и заметки нескольких глав Священного Писания. Тогда Волконский и Дибич признали долгом донесения свои о кончине Александра послать — в тот же день, 19-го ноября — в Варшаву, к Константину Павловичу, как тому лицу, которое было теперь, по закону о престолонаследии 1797-го года, Императором Всероссийским. Тогда же Дибич написал о сем и в Петербург, к императрице Марии Феодоровне, прибавя, что «с покорностию ожидает повелений от нового законного государя, императора Константина Павловича»( Корф М.А.  Восшествие на престол императора Николая I-го . Издательство: Тип. II-го Отделения Собственной Его Имп. Вел. Канцелярии. СПб.1857).
    Семейная династическая коллизия стала прологом к кризису власти и поводом к междуцарствию.