Великоруская Культурология и интернационалистика6

Великоруская Культурология и инорасовая интернационалистика

Часть 6

Эта тема напрямую затронута в предыдущей части работы. Для ее развития Мы с Вами остановимся на личности и геополитических воззрениях примечательного человека. И так 31 (19 по старому стилю) января 1852 года в Геленджике в семье военного врача родился Лев Александрович Тихомиров. Его характеристика официоза такова. Будучи одним из самых активных членов террористической группировки, идеологом «Народной воли» убившей Императора Александра II, Тихомиров не только раскаялся, но и стал крупнейшим теоретиком русского монархизма.

Он состоял в кружке чайковцев, в 1873 году в возрасте 21 года был арестован и два года провёл в одиночном заключении в Петропавловской крепости, затем условия содержания смягчились. Выпущенный на свободу под поручительство родственников в 1878 году, Тихомиров немедленно скрылся из-под надзора, перешёл на нелегальное положение. Он стал одним из лидеров «Народной воли» и главным идеологом подпольной группировки.

Чтобы понимать движущие силы духа Тихомирова и иных ему подобных Нам с Вами надо прояснить Сущность природного Имперского Дара Духа Великоруского расового Мироощущения, а также спектра дегенеративных деформаций его расовой Цельности с сопутствующей деформацией защитно-пограничной системы сего природного Дара.

Расовая Наднациональная Сущность Великоруского Мироощущения изначально природно нестяжательна. Великоруская Наднациональная нестяжательность Суть расового интернационального природного Дара Великоруской Эстетики и ее Аристократии Духа. Таковым природным Наднациональным расовым Даром обладали и обладают редкие русские люди, но именно они были и будут далее выступать локомотивами движущих народных сил Великоруской Культурологии. Аристократическая интернационалистика попечительско-властная исключительно для Семьи Великоруских Имперских Народов. Она природно заключена в своих социально расовых границах. Как только эта могучая сила внутренней интернационалистики выходит за свои расовые границы, то она становится такой же могучей разрушительной силой.

Этим же нестяжательным Даром Народа исторически обладала лишь природная Аристократия греко-ромеев Римской Империи. Римская Империя «демократически», интернационалистски вышла за свои природные расовые границы духа и территориального ареала своего существования. Она пала под натиском стяжательной «демократической» интернационалистики, разрушительного духа политической иудаистики ближневосточных народностей. Это случилось когда она гибельно включила в свои имперские пределы интернациональный паразитическо-разбойничий сброд разных племен и народностей условной «финикии».

Рим поэтапно с Александром Македонским, являл внешний выход за расовые пределы, как и Цезарем, который «перешел Рубикон» и развязал в Риме первое подобие Гражданской Войны, пал под натиском стяжательного паразитического клана «общечеловеков» интернационалистов. Именно в среде интернационального сброда  ближневосточных разбойников финикийцев проявили себя создатели и исповедники ереси «учения» политического иудаизма.

Русский Народ стал единственным духовным наследником Рима и его природного расового нестяжательского Духа «коллективного безсознательного» имперского Культурологического Народа. Но не имея в отличии от Рима своих природных границ, Русский Имперский Мiръ пошел своей расовой дорогой Русской Истории.

Стяжательство, как дегенерация Духа Личности и Народа в процессе своего культурно-расового созидания всегда деградирует в приоритет Личного (частного) и пытается внести свой дух стяжательного бизнес разложения в Бытие и Традиции расовых народов. В этом плане любые проявления стяжательного «историзма» всегда политически иудаистичны.

Одним из основоположников типологического великоруского расового взгляда на историю является Степан Васильевич Ешевский (1829-1865). Его изследование «О значении рас в истории», может считаться первым отечественным классическим изследованием вопроса расовой теории. Русский социолог рассматривает необходимость природного системного анализа истории. Ибо каждый правящий (стяжательный, политиканствующий В.М.) режим в ту или иную эпоху в отдельно взятых странах, по мысли Ешевского, стремился переписать историю заново, чтобы через «приватизацию» прошлого скорректировать направление вектора своих идеологических притязаний на свое будущее (исключение здесь Наднациональные Культурологияеские расовые Народы В.М.). Ешевский пророчески подчеркивает: -

 «Это вопрос естественноисторический, антропологический; но прежде и важнее всего вопрос исторический — вопрос о человеческих породах, о расах и их природном духе».

По существу Ешевский первым обосновал, ставшее впоследствии базовым, положение философии истории на расовой основе - подобное постигается подобным. Объективная история конкретного культурообразующего типологического народа может быть оценена только человеком со сходной расово-биологической наднациональной конституцией. В жилах исследуемого народа должна течь та же или близкая к ней кровь, что и в жилах подобного наднационального историка об этом народе пишущего. Данное умозаключение неминуемо превращается в «общечеловеческий» вульгарно-биологический «историзм», если оно не транслируется историком наднационального нестяжательного типа. Только подобный тип наделен природным Даром возможности прорицания геополитического Духа Эстетики расовой истории и Сущность метафизики истории мировой в ее проекцию на собственную типологическую расовую историю. Это было своего рода прорицание духа метафизики природного всестороннего естествознания. Здесь Ешевский указывал даже на возможность «связи между историей наследственных болезней и историей политического и нравственного развития типологического народа» и т. д. 

Здесь в случае с Тихомировым «историзм» преподносит Нам с Вами фактический лживый в социальном плане ремейк типичной иудохристианской мифологии, перерождения мытаря народа Савла в изповедальника «вселенской любви» Апостола Павла. Этого мифического создателя «общечеловеческого» социального явления космополитической иудохристианской Церкви, в ее идеологическом ракурсе материалистической ветхозаветной библеистики.

В подобном расовом плане надо разсматривать и «перерождение» теоретика терроризма, мытаря народа Савла, Тихомирова в «русского» Имперца своеобразного Апостола Павла. Так и Лев Тихомиров представлен Нам с Вами в официозе после своего «перерождения» этаким социальным гением, теоретиком-геополитиком Имперской Государственности вообще, как и Русского Мiра в частности. Лев Тихомиров по природному духу был типичным инорасовым представителем «передовой» интеллигенции, материалистов «кочевников больших городов». Об этом говорит дух всех его философских работ.

Если полагаться на его последующие заявления после «раскаяния», то Тихомиров вроде бы всегда негативно относился к террору: - «Я мечтал, то о баррикадах, то о заговорах, но никогда не был террористом». То есть фактически этими словами Тихомиров, как теоретик террора, скрывал «во мгле» явное глобальное влияние на идеи террора и глобальное идейно-финансовое обеспечение самой деятельности террористов внешними силами. А она осуществлялась в тренде революционной инорасовой и иновидовой человеконенавистнической» идеологии «экономического марксизма», как и целенаправленной русофобской финансовой подпиткой Мировыми Глобалистами, Ростовщиками терроризма в России.

Однако, несмотря на свое мнимое теоретическое отрицание террора, Тихомиров идеологически, русофобски присоединился именно к террористам-народовольцам и на липецком съезде «Народной воли» 20 июля 1879 года проголосовал за решение о цареубийстве и был автором программы террористической «Народной Воли». Террористическая охота народовольцев на царя, не вызывающая вопреки надеждам революционеров никакого движения в народе, якобы убедила его в бессмысленности этой тактики. Но именно тогда программно направляемым его «соратникам по борьбе» удалось достичь своей программно заявленной цели и убить Императора.

Однако сменивший на Троне своего убитого террористами отца Император Александр III был человеком совсем из другого монархического и нравственного содержания. По мнению официоза Александр III не верил в «прогресс», не считал подобно россиянскому общественному мнению разночинной интеллигенции, что либеральные идеи в принципе правильные, но пока несвоевременные из-за «недоразвитости» общества. Напротив, царь решил искоренять крамолу, проводить контрреформы, покончить с пагубным, растлевающим влиянием либералов на власть и народ Империи. Вести политику в духе Нашего с Вами современного «демократического» патриотизма «я русский», как его иной по форме, но того же по содержанию псевдолозунга: - «Россия для русских и по-русски».

Подобная точка зрения на Правление Царя Миротворца крайне поверхностна и пропитана духом политического национализма. Интернационалист по духу Александр III получил Россию в разрушенном экономическом и государственном управленческо-бюрократическом состоянии. Он явственно видел разрушительный эффект «великих реформ» для самой Сущности Всероссийской Монархии.

Там главным провалом «великих реформ» в жизни России стало завуалированное разделение властей главной антисоциальной и антигосударственной бедой, учреждением Земства, с низведением реальной власти на местах института дворянства, как госслужащих и первый этап превращения земли Русского Мiра в предмет спекулятивной наживы. Учреждение Земства в России сопровождалось крайне опасными для российской государственности вообще реформами  судебной и земельной. Земельная реформа породила обезземеливание русского крестьянства. Именно она запустила в русскую деревню спекулятивный земельный капитал. Тем до тла разрушила великорускую расовую крестьянскую Общину, как и породило в русской деревне ее антипода, земельного паразита – кулака хищника. А судебная реформа в свою очередь породила касту «свободных» стряпчих, адвокатов, ходоков по чужим делам. Они то, эти реформы, в итоге и разрушили Великорускую Монархическую Государственность своим продолжением, революциями начала XX века с учреждением  Госдумы, штаба революционных заговорщиков.

Александр III естественно поставил приоритетом своего Правления эволюционные изменения государственной системности России в сторону контрреформирования земской реформы и наведения порядка в финансах. Он в короткие сроки привел в порядок государственные финансы и попытался приоритетом деловой активности вернуть ведущую роль российского капитала во внутреннюю жизнь государства. Вот все это и послужило прозрению Тихомирова. А это же вызвало бешеную активность террористических сил. Последовали 5 покушений на жизнь Царственного Семейства, но они не принесли террористам желаемого результата, но в итоге этот здоровяк Император, никогда и ничем не болевший, был отравлен и умер в 49 лет.


Неудача собственной «политической» игры посеяла в Тихомирове горькое разочарование, которое усугублялось наблюдением за «свободной» и «демократической» Европой, разбивавшим тот идеал, к которому стремились русские революционеры. «С тех пор как я вижу Францию, Швейцарию, отчасти слышу об Америке, я совершенно не верю в народное самодержавие (ремейк социализма-коммунизма в несколько ином социальном плане его выгодополучателей В.М.). Это идея, ложная в принципе, а на практике приводит лишь к господству тех, кто умеет в политике искуснее других обманывать народ. Идея самодержавия народа, я боюсь, погубит Европу, как когда-то погубила Грецию», — рассуждал Лев Александрович.

Между тем Россия при Александре III мужала, становилась крепкой и, вопреки теориям о прогрессе, развивалась от контрреформ много лучше, чем от реформ. В горячо любимой им России установилась крепкая национальная власть, это изменило настроение и мироощущение Тихомирова. «Отныне нужно ждать всего лишь от России, русского народа, почти ничего не ожидая от революционеров… Сообразно с этим я начал пересматривать и свою жизнь. Я должен её устроить так, чтобы иметь возможность служить России», — записывал Лев Александрович в дневнике 8 марта 1886 года.

В своём предназначенном для иностранцев трактате «Политика и общество России» Тихомиров неожиданно делает признание — в царствование Николая I гораздо больше, чем салонные либеральные болтуны, сделал для того, чтобы подготовить освобождение крестьян, граф Павел Киселёв, чьи реформы жизни государственных крестьян и впрямь стали прообразом будущего освобождения.

(добавлю от себя, что наряду с графом Киселевым там с первых дней Царствования государственно действовал неразрывный тендем Императора Николая Павловича и министра финансов Егора Францевича Канкрина, составлявших трио; через двадцать лет больной Канкрин пришел к Императору с прошением об отставке, на что Император без колебаний ответил ему: - «В Империи есть два человека, кои уйдут в отставку по концу жизненного пути, Вы и я». Тот этап товаро-денежных отношений и ввод в государственный оборот бумажных ассигнаций диктовал перевод вознаграждения дворян, госслужащих с крепости крестьянской подати на денежне содержание и соответствующей общежизненной перестройки Бытия Русского Крестьянства; план был готов, но черту подвел Император Николай Павлович: - где я возьму столько дворян специалистов для проведения такой масштабной общегосударственной акции, негодное ее проведение неминуемо превратится в общегосударственную беду; и ее реализацию отложили; У Александра Второго таких сомнений не было и великие реформы по его либералистическому рецепту стали первым этапом разрушительной революции в Русском Мiре; такова историческая правда В.М.)



Россия в устройстве своего пути должна опираться не на иностранные книги, а на начала собственной цивилизации: «Причиной провала наших политических программ стало то, что они избыточно теоретичны, недостаточно национальны, почти не приспособлены для нашей страны. Наш интеллигент формирует своё сознание, опираясь в основном на западные книги… Именно из-за философии такого происхождения люди приучаются упорно отстаивать положения, которые нереализуемы в реальной жизни». 12 сентября 1888 года Тихомиров пишет письмо царю, исповедуясь в своих грехах и выражая готовность принять любую кару, а 10 декабря следует высочайший ответ: «Государь Император меня амнистировал. С отдачей под гласный надзор на пять лет.

 «Я из крайнего революционера стал убеждённым человеком порядка, сторонником исключительно мирного развития и почитателем монархической власти», — писал Тихомиров в письме.

Лев Александрович стал публицистом ведущих консервативных изданий России — «Московских ведомостей», недавно лишившихся своего великого основателя Михаила Каткова, и «Русского обозрения». В эпоху, когда один за другим сошли в могилу столпы русского консерватизма — Николай Данилевский, Михаил Катков, Иван Аксаков, Константин Леонтьев сам Тихомиров последовательно полемизировал как против анархизма и социализма, превращающих общество в заложника игры стихийных сил. В социализме прежде всего против его экономического «учения» марксизма, так и против либерализма, который через систему парламентского представительства исторически всегда превращался в олигархию, бесконечно далёкую от подлинных чувств и нужд народа.

Государство для Тихомирова — это тот способ, при помощи которого человек и общество могут сами управлять своей жизнью. А в этом и состоит подлинный идеал свободы — не быть заложником стихий и внешних сил, быть способным к совместному с другими людьми осуществлению положительной деятельности. Тихомиров сторонник позитивной свободы , то есть не «свободы от», а «свободы для».

Ну а чтобы государство могло сохранять верность этому своему призванию, верховная власть в нём должна быть представлена самодержавным монархом, то есть нравственной личностью, обладающей свободой воли, нравственным чувством, совестью. В противоположность демократии, где источником власти является чисто количественное поголовье населения, и аристократии, где господствует культ качественного превосходства человека над человеком, в истинной монархии присутствует, прежде всего, нравственная ответственность живой мыслящей и молящейся личности. Именно монархия является для Тихомирова высшим принципом верховной власти.

Тихомиров отличает монархию от диктатуры. Для обычного авторитарного правления характерно сосредоточение власти в руках одного человека, но правящего от имени народа или аристократии. В монархии царь правит от имени Бога. В основе монархии лежит религиозный идеал и откровение. Царь — это тот, кто постоянно помнит о своей ответственности перед Богом.

По мнению Тихомирова в этом социуме существует реальность, которая в известном смысле больше и жизнеспособней государства, — это нация. «Государство помогает национальному сплочению и в этом смысле способствует созданию нации, но должно заметить, что государство отнюдь не заменяет и не упраздняет собою нации. Вся история полна примерами того, что нация переживает полное крушение государства и через столетия снова способна создать его; точно так же нации сплошь и рядом меняют и преобразуют государственные строи свои. Вообще, нация есть основа, при слабости которой слабо и государство; государство, ослабляющее нацию, тем самым доказывает свою несостоятельность», — подчёркивал Тихомиров.

Под нацией, на которую философ считал необходимым опирать русское государство, он подразумевал русскую нацию. «Империя создана русскими и без них непременно должна распасться. Единящий центр Империи может быть русским, или его совсем не может существовать… Никакой другой объединяющей силы, кроме национально русской, у нас не может быть. Для России именно поэтому нужна гегемония русского народа», — подчёркивал мыслитель.


Его труд «Монархическая государственность», вышел в революционном 1905 году, когда эта теоретическая монархическая государственность России трещала по швам под натиском революционных экстремистов.

В теории понимая духовную силу самодержавия, на практике Лев Александрович искал в нём, прежде всего, диктатуру материалистически, «сильную руку». Ритуального характера той мистической драмы по дьявольскому замыслу безвозвратного  разрушения Основ Культурологии Русской Монархии, которая совершалась вокруг Николая II, где сам Царь был для исполнителей революционеров показной ложной «личностной» целью, Лев Александрович так никогда не постиг и не отразил в своих работах. Это было ему не дано в силу его инорасовой природы. То же касается и его ложного материалистического определения нации, кое легко укладывается в ложе идеологии политического иудаизма, в том числе и современного.

Ритуальная мистика еретической догматики политического иудаизма пронизывала всю деятельность либерального клана в мировой истории направленная на порабощение народов мира. Материалистические и идеологические накаты инорасовых нашествия за нашествием накатывались на Русский Мiръ. Первая Мировая Война 1863-1866 годов закончилась воцарением Александра Второго и его гибельными «великими реформами». Императору Александру Третьему пришлось разгребать государственный управленческий и хозяйственный хаос доставшийся ему в наследство от отца.

Но гибельный либеристический панславянизм материалистики интернационалистического лозунга «Москва-Третий Рим» уже поразил и разложил расовое мироощущение общественного мнения чиновной и церковной бюрократи «столиц». От этой интернационалистической заразы Российская Власть и Архиерейство православной Церкви так и не оправились. А политическая  ситуация скатившись через либералистику общественного мировоззрения «столиц» Серебренного Века, Мировую Войну к уничтожению Монархии переворотом в «столицах» перетекла в кровавые красные революции.

Сегодня среди людей прозревших предательство Русского Мiра и самой государственности России Архиерейством и Синодом РПЦ вызывает обычную для ренегатов политической иудаистики реакцию – «вот если бы..». Послераскольная связка Архиерейства Церкви и Власти (в лице все того же Синода и ином В.М.) всегда проводила скрытую и открытую политику русофобии. Во второй половине XIX века последовала новая вспышка «ереси жидовствующих» в виде официальной публикации ветхозаветной Библии (официального по сей день издания XVI века известного, как Библия короля Иакова В.М.), произведения масоретов XV-XVI веков. Тогда же в русскую педагогику начали внедрять интернационалистский Закон Божий, что вызвало отток верующих из РПЦ и народную борьбу с церковными еретиками Священничества и Архиереев Это и есть прямое доказательство того, что не Октябрьская революция, не Советская власть начала борьбу с религией, она ее закономерно продолжила. Было всё подготовлено заранее. Замалчивается то положение с религией, Верой и отношения к Священству, кое было в России с внедрением Патриаршества и Воцарением Династии Романовых. Здесь показательны Синодоидальная реформа и изтребление старообрядчества при Петре Первом и монастырско-церковные гонения Императрицы Екатерины Второй. Именно поэтому на конец XIX века и начало века XX, пал расцвет атеизма и богоборчества, политизация Священничества, и «имясловие» с «обновленчеством». Первые убийства священников и погромы XX века начались сразу после Февраля 1917 года.

Но все это в итоге было политической ширмой дьявольских человеконенавистнических замыслов Мировых Глобалистов, Ростовщиков. Они продолжили оставлять свои дьявольские мистические ритуальные знаки на теле Русского Мiра и Русской Культурологии. После смерти «ильича» они решили сделать из его мумии «вечный оберег» колонизации Русского Мiра. Для реализации этого проекта, как местная «русская» ширма этой сатанистики, был привлечен архитектор Щусев. К нему негласно был приставлен фактический руководитель проекта, сатанист датский археолог Фредерик Поульсен. Он прибыл в Москву и предоставил Щусеву руководящие и направляющие чертежи египетских пирамид, персидских гробниц, пергамского алтаря и даже зиккуратов – храмовых построек древних шумеров. Вместе с Поульсеном в Москву прибыл и бельгийский архитектор Виктор Орта, известный как Досточтимый Мастер старейшей масонской ложи Великого востока Бельгии и иных, скрывавшийся там под именем «архитектор Ваал». Вот это трио и соорудило проект мавзолея в прямоугольных ступенчатых формах архитектуры строений политической иудаистики.

Они взяли за основу проекта этого надгробного памятника - Пергамский алтарь или, как его еще называют — «Престол сатаны». Упоминание о нем встречаются в Апокалипсисе, где Господь говорит следующее: «А ангелу Пергамской церкви напиши ... ты живешь там, где престол сатаны» (Откр.2,13). Так был сооружен этот дьявольский монумент… тот, который сегодня является неотъемлемой частью Красной площади…».

В народе говорят: - «На всё воля Бога. Как попустил, по нашим грехам, эту мерзость (мавзолей), так ее и уберёт»

Тихомиров был одним из первых в России материалистических теоретиков социального государства. Он всегда подчёркивал, что общество, трактуемое им в «общечловеческом» плане, должно быть развито и сильно, а не задавлено бюрократией, и только тогда подлинно сильным будет и государство. Анализируя явление государственной социальности Тихомиров не ощутил, и не понял значение природного расового Духа Наднационального Русского Народа, как и природной, естественной социальности Семьи Имперских Народов, где в подобном народном сообществе господствует системный дух Высокой Имперской Эстетики расовой Культурологии.  Он не прочувствовал, что подобная природная системность имперской социальности должна поддерживаться не материалистической гегемонией русского народа, а находится под попечительским влиянием Великоруской Культурологии и Великоруского расового Наднационального властного Духа. А тот доступен лишь малочисленной расовой Великоруской Аристократии. Таковой расовый строй великоруского мироощущения этому «общечеловеческому» мыслителю естественно был абсолютно недоступен.

После убийства либерала Столыпина, который был для него политическим идолом, Тихомиров поселился в Сергиевом Посаде. В этот последний  период своей жизни Тихомиров начал работать над своим заключительным  трудом «Религиозно-философские основы истории». Он охватывал единой мыслью все духовные эпохи жизни человечества, причём не только прошлые, но и будущую, апокалиптическую.

(итоговые идеи апокалипсиса были совершенно естественны для Тихомирова и его мышления в догматах ветхозаветной политической иудаистики; те мигрировали из проводников мистики библеистики «заветов» догматов «вселенских соборов», в «Протоколы сионских мудрецов», кои есть материалистическое «учение» идей апокалипсиса; тут авторство «протоколов» приписываемое царской охранке есть типичные крики жулика в опасности неминуемого разоблачения - «держи вора» В.М.)

После революции он работал делопроизводителем в школе имени Горького (бывшей сергиевопосадской гимназии), добивался пайка от советской Комиссии по улучшению быта учёных как историк и философ.

В 1990-е и 2000-е русская общественная мысль пережила своего рода «тихомировский ренессанс». Глубокие идеи «Монархической государственности», «Религиозно-философских основ истории», многочисленных статей Льва Александровича вошли в широкий оборот. Престиж Тихомирова был подорван публикацией его дневников 1905–1907 и 1915–1917 годов, в которых он допускал резкие выпады в адрес Государя в не ощущая сбоя государственной систем 1905 гола, ее учреждения Госдумы. Он не прозрел общественную предреволюционную обстановку, коя была уже сильней воли правящего Императора и кою вынужденно в итоге сформулировал сам Император: - «кругом измена, трусость и обман».

Только сегодняшней извечной слепотой господства в России политической иудаистики можно предполагать в реалиях современного идеологического  официоза, что «координатная сетка, оставленная Львом Тихомировым для русских консерваторов, монархистов, националистов безупречна. А его критика революции и революционного сознания по мере роста накачиваемого извне революционного помешательства в нашем обществе становится всё более практически актуальной».

Слепой не прозреет никогда, а тем более находясь под гнетом государственной поголовной идеологической обработки поколения за поколением народа России «всеобщим образованием» и иными идеологическими инструментами либералов.