Тени из прошлого

ПРОЛОГ

«Тем же, кто по воле своей отринул кротость в поиске пути праведного, положив одну лишь силу в основу Храма сердец своих, кроме же силы – ничего, дай знак, Творец, пока ещё не пробил час гнева Твоего, ибо пред гневом Твоим прахом ляжет то, что полагают силой они, и тленом рассыплется то, что мощью рекут, и ничем обернется пустошь, кою в ослеплении своем мнят, сии безумцы могуществом тварного мира. А отому – предупреди их, Господи!»
(из старинной польской молитвы)
   
 По одной из версий – в замках вдруг появляются призраки в образе неизвестных людей, погибших в Польском восстании 1863-1864 г.г. Появляются они в облике повстанцев или сочувствующих им на фоне дыма и огня. Возможно, они стали представителями некой параллельной цивилизации. Живут по своим законам (умеют, например, растворяться в воздухе и также появляться неожиданно и даже предупреждать об опасности)…

СПРАВКА

     Основным видом наказания для польских повстанцев стала ссылка. В зависимости от степени виновности и сословной принадлежности были определены различные виды ссылки. Согласно указу Александра II от 1863 г. все повстанцы делились на пять групп.
     Первую и вторую  составляли лица, признанные действительными или возможными инициаторами и предводителями восстания; третью - рядовые исполнители; четвертую – лица, активно сочувствовавшие повстанцам; и, наконец, пятую – лица, на кого распространялась мартовская амнистия.
Для двух первых групп предусматривался смертный приговор или каторга с лишением гражданских прав и конфискацией имущества. Меры наказания для остальных трех категорий - в зависимости от  их социальной принадлежности. И водворение, и поселение осужденных для отправки в Сибирь делилось на четыре категории. Первую составляли приговоренные к каторжным работам в рудниках и на заводах. Ко второй категории относились повстанцы, сосланные на поселение с полным или частичным лишением прав и имущества. Третью и четвертую категорию образовывали ссылаемые административным порядком «на водворение» или «на жильё» без права свободного выбора мест оседлости.

Глава  I

«О Господи Боже мой, Творец и Вседержитель!
К Тебе взываю и к стонам Твоим припадаю со скорбью, и ужасом, и отчаянием, и страхом, и болью за паству свою. Грозен Ты, и воистину страшнее многого страха равнодушие Твое. Но не взыщи и воззри на тварный мир, иже создан не по минутной прихоти, но Твоею же волей и оттого уже достоин милости высшей;  воззри и ужаснись веселию, царящему в небесах, ибо не в великом ли веселии истоки великих печалей?»                               
(из старинной польской молитвы)

     …Высоко над лесом, над редкой сетью сплетенных крон матово поблескивала луна. Зыбкие тучи мешали ей царить во всей красе, набросив на ночное светило прозрачную вуаль. Здесь, у самой реки, начинался тайный  подземный  ход,   приводящий в старинный каменный особняк. Стояла дождливая холодная ноябрьская осень 1863 года. Каминами  прогревались толстые кирпичные стены и  комнаты небольшого родового «дворца». Но мало кто знал о существовании там  подземного помещения с  небольшой кузницей, где день и ночь полыхал огонь,  также дополнительно прогревая стены замка. Совсем близко к огню,  спокойно опираясь на пику и полуприкрыв холщевым фартуком грудь, стоял  2-х метровый исполин. Руки громадные, тяжелые, пальцы топырятся от мозолей. Двое других, но чуть поменьше ростом, сидели за столом и под чадящий светильник, моргающий  подслеповатым огоньком, читали вслух специальный Манифест, в котором население Польши призывалось к активной поддержке восстания.
     - Братья, - обратился к родственникам «исполин». -  Как вы видите,  наше общество разъединилось на два лагеря. «Белые» - польские помещики и крупная буржуазия, которые не прочь использовать недовольство народа в своих интересах  чтобы добиться у царя некоторых уступок. Но они напуганы размахом борьбы, боятся превращения восстания в общенародное революционное движение. И «красные» - те, кто смело и решительно выступает против царизма за национальное освобождение Польши.
     - Да, ты прав Викентий, - отозвался один из братьев Янкевичей, - но самое главное, что многие польские крестьяне неохотно вступают в ряды повстанцев и отдают им провиант. Мы втайне куем здесь пики и передаем их повстанцам, снабжаем деньгами и  питанием, но это не может продолжаться столь долго. Нам надо сейчас решить. Мы принадлежим  к старинному дворянскому роду Янкевичей, и многие представители этого рода служили  при царском дворе верой и правдой, занимая высокие должности. Примкнуть открыто к повстанцам мы не можем, дали клятву нашему отцу не проливать напрасно кровь и никогда не участвовать в бунтах против царя.
     - Многие повстанческие лидеры арестованы и казнены, - продолжил самый старший из братьев  Болеслав, - мы должны решить  для себя самое главное, а что будет, если кого-то из нас  арестуют, что станет с его семьёй, детьми, женой.
     - Да, ты прав. И это самое главное сейчас, - повернулся к братьям «исполин» Викентий. - Я также обязан думать одинаково и о старшем сыне Викентии и маленькой дочери Юлии, да и моя жена Сузана уже ждет ребёнка, и если будет девочка, назовем в память нашей матери –Эмилией. Но если сегодня остаться безучастными, то значит предать нашу родину, а чувство патриотизма, получить  независимости. И за свою свободу стоит бороться…  Мы же дворяне, черт возьми!  И никто не заставит нас сдаться!
     - А вдоль дорог казнят, и я видел всё это, - вмешался в разговор Болеслав.         
      - Бунтовщиков вели на казнь в родные места под стражей, и  они умирали достойно, по-человечески, без пижонства, но и без постыдного визга.  Не все, конечно, но  большинство. Они подходили под петлю и не просили ни о чем. Мужики принимали смерть как награду, крича в последний миг о свободной Польше.
     - Выходит, - вмешался самый младший из братьев Владислав, - не в устрашение живым столько крови после бунтов. Нет, всё гораздо проще - высшим нужно уничтожить всех, кто очнулся от рабства.
Что смерь? – удавка, вспышка, миг! – и пустота…
Истина в простоте, труде и послушании... Послушание богу… Труд для изобилия…  А в простате равенство!...
Глава  II
 «Укрепи, Господи, и направь, и благослови тех отважных кто по мере слабых сил своих против устоит козням диавольским, не всегда и видя истинную их суть, но сердцем своим ощущая, где есть зло, а где добро. И даже в противных милосердию Твоему делах, о Господи, узри светлое пламя правды Своей и высокую доброту чистоты Своей, и за это, снизойдя, не впадай во гнев, но прости им заблуждения их …» 
(из старинной польской молитвы)

     На площади возвышался деревянный помост  с сочащейся каплями светлой искристой смолой. Вокруг помоста тянулись такие же серые неструганные столбы, соединенные перекладинами, и верёвочные петли слегка покачивались, словно разминаясь перед работой. Полицейские  со злыми щенячьими глазами подталкивали винтовками в спины заключенных концлагеря «Хоенбрух»,  тех оставшихся в живых, кто пытался этой ночью совершить побег.
Перекладина. Веревка. Скамья. И – синее-синее небо, которое рванется в глаза перед самым концом. А потом – быстрая смерть…
     Этот концлагерь находится  в районе города Кенигсберга. После оккупации в 1939 году фашистами  Польши к числу заключенных в этот лагерь добавились и польские евреи, а позже - граждане СССР польской национальности.  В августе 1944 года начались бомбардировки английской авиацией  Кенигсберга. Это был настоящий ад! После этого налета хоронили в братских могилах  немцев, поляков,  белорусов, французов и украинцев. Город был почти разрушен. Потом была осада Кенигсберга Красной армией. При обстрелах или налетах советской авиации особенно были страшны боевые машины «ИЛ-2».  Узникам запрещено было прятаться, иначе расстрел на месте. В январе 1945 года перед наступлением Красной армии  фашисты издали приказ об эвакуации населения из всех государственных учреждений из прифронтовой зоны. Было приказано концлагерь «Хоенбрух» уничтожить. Тогда часть заключенных решила ночью бежать из концлагеря, но кто-то их предал, и за лагерем, в засаде,  их  ожидал  отряд эсесовцев, который ураганным огнем из автоматов положил больше половины беглецов. И вот оставшиеся  живые уже вторично плененные,  стоят здесь на площади и ждут своей учести. Дождь со снежными прожилками падал на холодную землю, задерживаясь на непокрытых головах беглецов, и уже не таял…
     - Разве не ведомо, что цена Истине – страдание, - обратился с небольшим акцентом к стоящему рядом также обреченному поляку  Владимир.
     - А ты от кого будешь родом? - совсем плохо на русском спросил стоящий рядом этот поляк.
     - Я - то, из Якутска, вернее, я родом из Иркутской губернии. Отца в 1930 году расстреляли, а всю семью - брата, маму и бабушку Эмилию, тоже полячку, выслали из Читинского округа, где мы в то время проживали. Тогда это называлось - подверглись административной репрессии, и отправили в Якутию, в наказание за репрессированного отца.
     - Никто не хочет умирать, - сказал поляк. - Мысль пришла банальная, как и тот грустный факт, что рано или поздно каждому приходится с нею смириться. В конце - концов умирают все, даже те, кто себя считает бессмертным – эти фашисты, и эти прихвостни полицаи. А у меня мой дед, - продолжал поляк.
    - Самый младший из трех братьев, Владислав Матисович Янкевич, принимал ещё участие в польском восстании в 1863 году, так вот он сказывал, что…
     - Постой, повтори, как ты сказал, - остановил его Владимир. - Кто у тебя был дед? А  его братьев ты помнишь  как звали?
     - Да, - повернувшись к нему лицом, сказал поляк Винсент. - Самого старшего звали Болеслав Матисович, средний был Винсент. Ну, Викентий значит, меня в честь его и назвали, его после подавления восстания в 1868 году кто-то выдал и его сослали на поселение в Сибирь, а затем и всю его семью – жену Сьюзен и детей  Викентия, Юлию, Эмилию и годовалую Марию. А мой дед Владислав погиб от рук беглых  каторжан уже в 1896 году. А почему ты меня об этом спрашиваешь?
     - Да, ты понимаешь, - уже задыхаясь и торопясь, дрожащим от возбуждения голосом начал быстро говорить Владимир Коблянский. - Ты понимаешь, но ведь бывает же и так, что самое невероятное оказывается совсем рядом, так хочется успеть сказать  единственно возможное… Моя бабушка, Эмилия Викентьевна,  мне многое рассказывала о своей жизни, так вот её отец был ссыльным поляком, участником польского восстания 1863 года. Викентий  Матисович Янкевич и  затем вся его семья тоже были сосланы в Сибирь, и все выжили в этом далеком Сибирском краю. Затем  моя мама, Эмилия,  вышла за поляка Юлиана  Коблянского, её младшая сестра Мария - за Франца  Куликовского, старшая Юлия - за сибиряка Иосифа  Пятидесятникова… Нарожали  детей… Да о чём это я сейчас говорю, брат мой, вот так встреча!  Как же так, были рядом почти год, в одном лагере и вот теперь встретились именно сейчас, мой брат теперь мы будем вместе …
     - А ну-ка, закрыть рты, что расшумелись, - послышалась брань полицаев и ударами  своих прикладов  стали подталкивать приговоренных к помосту.
Что смерть? – удавка, вспышка, миг! – и пустота…
Дорогу осилит - сильнейший! Сила подпитывает единство! Верующий - не спешит!
Глава  III
«Когда же смрад злобы навеки погубленных душ коснется Тебя, Господи, и, решив извести скверну, обнажишь Ты карающий меч, вспомни: и злые, и мерзостные – лишь люди, не более того, и силой не изничтожить силу, но лишь большую жестокость посеешь, карая без пощады. А потому, Отче, милуя заблудших, не побрезгуй, и снизойди, и в снисхождении Своем не испепели,
но вразуми даже наизакоренелых…»
(из старинной польской молитвы)

     Кровавая красная власть к концу 1921-го года праздновала полную победу над «белой мечтой». Только два клочка русской территории ещё призрачно пользовались независимостью от коммунистической власти – Приморье и Якутская область. Но и эти области стояли на пороге кровавой войны. И вот, горсточка русских людей, не смирившихся с советским режимом и не желавших быть бесправными за границей, пошла на далекий, суровый север. Пошла с полным сознанием предстоящих холодов и лишений. Пошла на голод и холод, утешаясь лишь тем, что все  - таки, будет находиться на своей родной земле Якутской области. Генерал Пепеляев, живший в Харбине, выразил согласие идти в поход, и было решено, что отряд будет набираться исключительно из добровольцев Сибирской армии и поэтому  впоследствии  экспедиция двинулась в поход под сибирским бело-зеленым флагом.
Отвечая на декларацию совета народных комиссаров ЯАССР от 14 декабря 1922 года, генерал Пепеляев написал:
     «Мы добровольцы Сибирской добровольческой дружины, пришли в область не грабить и убивать мирных жителей и не разорять край, как пишите вы в своей декларации, мы пришли по зову уполномоченных якутского населения.
     Мы – не господа, среди нас ишимские, тобольские, енисейские, иркутские, приморские крестьяне; среди нас старые солдаты и офицеры, ещё в Германскую войну боровшиеся за честь и целостность России. Почти каждый из нас – израненный боец, не раз глядевший в глаза смерти и, конечно, не ради личной выгоды, наживы и шкурных интересов пришли мы на новые лишения в этот глухой, холодный и далекий край. Мы не наймиты каких - либо иностранцев – с презрением отвергаем эту клевету. Мы русские воины, готовые биться вместе с русским народом против всякого внешнего врага. Мы не участники семеновских и меркуловских авантюр. Ушедши из Сибири, мы мирно трудились в полосе Отчуждения, но мы не могли оставаться праздными зрителями народных страданий и, когда представители народа позвали нас, мы бросили всё и снова взялись за оружие, чтобы помочь населению в борьбе за свободное устройство своей жизни.
     Наша программа – вот она:
     Интернационализму мы противопоставляем горячую любовь к Родине и русскому народу, безбожию – веру в Бога и партийной диктатуре коммунистов – власть всего народа.
Вы говорите о восстановлении страны, но разве можно восстановить мирную, нормальную жизнь, подгоняя всех под коммунистические рамки, и разве можно наладить хозяйство, отбирая у населения всё до последней нитки. Во что обратили вы цветущую, богатую, родную нашу Сибирь? Непосильными разверстками и продналогами вы обессилили крестьянство. Расстрелами и чрезвычайками вы разогнали интеллигенцию, а когда не вынесшее ваших порядков население восстает и борется за право оружием, вы жестоко расправляетесь с ним. Разве мы не знаем, как жестоко вы расправлялись с барнаульскими, ишимскими, тобольскими, енисейскими и иркутскими крестьянами, сколько тысяч их убито. Сколько цветущих сел Сибири обращено в развалины! Так и в Якутской области – вы дали автономию – чтоб народ мог установить власть, и в то же время  послали войска усмирить народное движение и снова подчинить всех коммунистах. Мы же пришли помочь народу и самим подчиниться выбранной им власти и будем оберегать народную власть от всяких врагов. Не мстить мы пришли. Довольно крови. Довольно диктатур красной и белой. Пора спросить народ – как он хочет жить. Если действительно вы хотите восстановления страны, созовите Учредительное собрание, пусть сам народ выберет себе власть, которой он верит. С радостью подчинимся мы этой власти и будем верными её слугами. До тех пор пока вы не откажетесь от диктатуры коммунистической партии, не восстановить вам страны – вы должны будете вести войну со своим народом.
     С твердой верой в правоту нашего дела, с горячей любовью к народу, с братским призывом ко всем любящим народ свой, идем мы к себе на Родину.
     Ни мести, ни расстрелов не несем мы. Мы несем свободу и мирное сотрудничество всех слоев и классов населения. Откажитесь от вашей диктатуры, дайте народу высказать свою волю и кончится братоубийственная волна и не будет ни красных, ни белых, а единый, свободный, великий русский народ. Пока этого нет, народ будет против вас и мы с народом против коммунистов.
     Командующий Сибирской добровольческой дружиной генерал – лейтенант Пепеляев».

Гарантия генералу Пепеляеву.
«… Продолжая войну, разоряя население, разоряетесь сами, вы обречены на верную гибель.
     Якутский революционный комитет и Военкомандование, от имени ЯАССР предлагает вам бросить войну и вернуться к своим семьям, Все добровольно сдавшиеся с оружием в руках освобождаются от всякого преследования, им дается полная гарантия в личной и имущественной неприкосновенности. Каждый получает право избрать себе местожительство, куда при первой возможности будет отправлен.
     Мы идем к вам с лозунгом: «Долой войну. Да здравствует мирный труд и братское единение трудящихся».

Приговор военного трибунала 5-й армии по делу бывшего генерала Пепеляева и его ближайших участников.
«Председатель революционного комитета ЯАССР: И.Барахов, командующий войсками Байкалов.
14 декабря 1922г.».
Именем Российской Социалистической Федеративной Советской Республики 1924 года,января 15-3 февраля, г. Чита, Военный Трибунал 5-й Краснознаменной Армии в составе…
С участием обвинителей…
     Рассматривал в открытом судебном заседании дело № 880 по обвинению: … 70) бывшего хорунжего Коблянского Анатолия Юлиановича, 33 года, происходящего из граждан Иркутской губернии, деревни Сольша, вдов, имеющего сына, грамотного, окончившего фельдшерскую школу, служившего в старой армии в чине хорунжего, в белой армии – в том же чине, беспартийного, ранее не судившегося, по обвинению его в преступлении, предусмотренном ст.60-й У.К; в том, что они, вступив на путь вооруженной борьбы против власти Советов участвовали на фронтах гражданской войны с 1918 года, в 1922 году добровольно вступил в Сибирскую добровольческую дружину генерала Пепеляева, зная о целях её, и принимали участие в походах и военных действиях дружины, занимая командные должности и оставаясь в дружине вплоть до момента своего пленения, причем смягчающими вину их обстоятельствами являются их пролетарское происхождение, меньшая степень участия в гражданской войне, менее активная роль в действиях дружины, т.е. в преступлении, предусмотренном в отношении каждого из них ст. 60 УК; На основании всего вышеизложенного военный трибунал приговорил: 2.2) Коблянского Анатолия… на основании ст.60 УК – к лишении свободы сроком на пять лет каждого со строгой изоляцией, с конфискацией имущества и с зачетом продолжительного заключения с 18 июня 1923 года,, считать указанных в пункте сем лиц по суду опороченными и, согласно ст.40 УК, лишить прав по отбытии наказания сроком на один год».
     - В 1924 годы я освободился, женился на крестьянской девушке  Марии Петровне, родили сына Владимира. Первый мой сын Константин тоже присоединился к нашей семье. Переехали в Читинский округ, село Туринские прииски, и стали вместе с женою работать фельдшерами в здравпункте. Переехала из Иркутска к нам мама Эмилия Викентьевна, нянчиться с внуком, но нет спокойной жизни в нашем роду, - почти шепотом рассказывает о своей жизни Анатолий Коблянский лежащему рядом на нарах незнакомцу. -  В ноябре этого года опять меня арестовали, следователи выбивают показания и шьют новое дело. Так когда - то и у моего деда Викентия Янкевича  в 1868 г. за сочувствие к  польским повстанцам выбивали царские дознаватели причастность к восстанию. А сейчас в 1929г. мой черед выстоять до конца, хотя до какого конца? Хозяйства нет, в выступлениях кулаков не участвовал. Вот только то, что правду хотелось говорить, и  как можно всё это истолковать как контрреволюцию.  Ложью, неправдой и подтасовкой 340 человек уже притянули  к этому делу, - послышалось похрапывание  рядом лежащего соседа, уснул парень.
И злые декабрьские ветры за решеткой тоже утихли…
А мысли всё не покидают тело, словно внутренний голос  что-то рассказывает и просит:  « Не удерживай меня!  Только вот в уме у тебя  складно, а снаружи всё получается гадко».
     И опять потянулись воспоминания « Дважды ко мне приходил дед Викентий;   В первый,  когда гоняли нас красные отряды по Якутской тайге, появился он в огненном отражении костра и говорит: «Не спи в эту ночь, Анатолий, а под утро уйди в тайгу, твой братан красный партизан придет, тогда погибните оба, а так - его только ранят, а тебя пленят,  и будешь жить!»  И исчез во тьме.
     Под утро ушел я в тайгу, как велел дед, а через час нагрянули  партизаны, забросали гранатами спящих и в коротком ночном бою разбили наш  отряд, а я вышел из тайги  и сдался. Поставили  меня к сосне и в расход было хотели, а тут один из партизан, раненый в руку, сказал, что  не дело в пленных стрелять,  к партизанскому  «деду»  его надо доставить, раз сам вышел из тайги и сдался.  А голос такой знакомый, уж не Гошка  Пятидесятников ли с Малой Разводной, что под Иркутском, моей тетки Юлии сын…
 Закрутили мои руки за спину и в телегу, а дальше суд, отсидка, а сегодня   застонали мысли в голове. Снова  пришел ко мне в камеру дед Викентий и сказал:
      - Бежать надо тебе, парень или не увидишь мою дочку Эмилию  и детей своих никогда. Бежать, но тогда прольётся кровь, сможешь ли жить с этим потом? Или прольётся твоя, - и ушел, медленно покачивая головою, словно прощаясь.
     - Это значит, я должен за свою свободу убить человека и бежать, устал, достаточно крови пролито и своей, и чужой, хотя какие они чужие, мы все россияне, все одной крови.  И лишь после, когда совсем иссякнут силы, оглянешься – а кругом пепелище, и вороний грай, и кровь стынет. Тогда только, будто с похмелья проснувшись, спросишь себя: «А к чему всё это было?!»
     Но не будет ответа. Впрочем, несообразность сия не одной лишь России свойственна…
Глава  IV
«И умерь суесловие говорящих без счета и меры, Господи!  Ведь многие слова затмевают рассудок мудрому, и растлевают сердце глупому, и оправдывают неправедного, и помрачают намерения добронравного. И, утратив святость, Слово перестает быть Богом. Не страшишься ли, Вседержитель? Дай же прелюбословам час и миг, оглянувшись, узреть и успеть ужаснуться плодам посевов их, Господи!»
(из старинной польской молитвы)

     Уже второй час оглашается приговор, всё тело ноет, внутри битые органы горят.
     «…Рост коллективизации, беспримерно усиленная тяга бедняков – середняцких слоев деревни к коллективному общественному труду, все это не могло не встревожить кулачество, не заставить его подумать о своей судьбе, о своей будущности. Наряду с переломным настроением у первых, кулачество с весны 1929 года приступило к изысканию путей и способов активного противодействия росту коллективизации и самозащиты…»
     - А причем тут моя работа фельдшером в лечпункте и эти события, о которых зачитывает обвинитель. Правда постепенно кончается…  - подумал Анатолий.
     Продолжает звучать приговор: «… Хлебозаготовительная компания и другие компании, проводимые Советской властью в деревне, кулачеством были использованы для антисоветской агитации, они распространяли провокационные слухи о гибели Советской власти. Сыпались письменные и словесные угрозы и запугивания приходом «наших» активным сторонникам Соввласти… Следствием установлено, что контрреволюционная кулацкая организация возникла ещё за много времени до хлебозаготовительной компании…»
     -Так вот куда клонят - контрреволюционный заговор. Чувствую, что не увижу я больше и своего старшего Константина и младшего своего любимчика Вовку – морковку. А что будет с моей женушкой и матушкой – это всё тянет на расстрельную статью и с конфискацией  имущества… – пронеслось вихрем в голове у Анатолия…
   «… Будучи привлеченными к ответственности и допрошенные в качестве обвиняемых нижепоименованные участники и соучастники контрреволюционного восстания показали и в достаточной степени изобличены в следующем:
     7) Коблянский Анатолий Юльевич виновным себя в том, что состоял в контрреволюционной организации, что агитировал за вооруженное восстание против Советской власти и расправу с коммунистами, в распространении провокационных слухов не признал  и показал: «… Был один единственный случай, когда я будучи в селении Жимбира посоветовал старику Гаврилову Алексею уйти в банду повстанцев. Ничего больше я не знаю и преступлений не творил».
Да так и было! – хотелось кричать на весь зал, на всю бескрайнюю Сибирь, но как-то онемели ноги, голова и вместе с ними отнялся, и язык.
      - Ы-Ы-Ы! – заклокотало в горле и потемнело всё в  глазах…

ПРОТОКОЛ № 17
Заседание Тройки при ПП ОГПУ ДВК, учрежденной на основании Постановления Президиума ЦИКа СССР от 9-6-27г., по внесудебному рассмотрению дел от 15 февраля 1930 года
Слушали:
Дело № 1020 – Вооруженного восстания в Крымском районе, Читинского округа, обвин. По ст. 58-2 ст.УК гр-не:
     …7. Коблянский Анатолий Юльевич, 43 лет, фельдшер, бывший Пепеляевский офицер, судился по процессу Пепеляева в 24 году.                                Состоял членом к-р. Организации. Распространял провокационные слухи о гибели Советской власти, призывал население к вооруженному восстанию. В момент восстания держал связь с руководителями его, являлся на собрании, сборный пункт к-р организации, перед уходом в банду воодушевлял их надеждами успешного завершения дела. Собирался уйти в банду, но по пезависящим от  его причинам в банду не попал, агитировал население уходить в банду…
Постановили:  Коблянского Анатолия Юльевича… расстрелять,
имущество конфисковать.
     Что смерть?- выстрел, вспышка, миг! – и пустота…
     И появился  на Сибирской земле ещё один тенистый, пахнущий гнилостной      
     влагой холмик…
Глава  V
«И призри, и пощади, и огради, и не обидь малых мира сего, Господи, ибо благ и человеколюбив еси. Кому и спасти их, как не Тебе, милостивому? Не брани лик гнева Своего на них, слабых, не виновных пред Тобою даже и в рождении своем, ибо не их была на то воля, но Твоя, более же – ничья; обогрей их теплом любви Своей, коль скоро все они суть дети Твои, Ты же есть велик во благости, и благость Твоя безмерна. Снизойди к ничтожеству их и даже и в великом гневе Своем не погуби их, Господи…»
(из старинной польской молитвы)

Заключение
     Коблянский Анатолий Юльевич подпадает под ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий,  имеющих место в период 30 - 40-х и начала 50-х годов» -  реабилитировать 16 января 1989г.
 Прокурор Читинской области…
 Начальник следственного отделения УКГБ по Читинской области …

    
А  воздух сибирский  утром рано так пахнет  мокрой травой, он бывает  тих, а  стелящийся белою пеленою туман  окружает влажные еле заметные холмики…
     Возможно,  коммунизм и необходим. Но лишь тогда, когда человечество станет единым!...
    Э П И Л О Г
      Власти объявили военное положение, но к марту 1864г. мятеж повстанцев вышел за пределы Царства, охватив Литву и Белоруссию. Общая численность повстанцев достигла 50 тыс. человек.
     Однако уже летом 1864 г. царскими властями  восстание в Польше было подавлено. Руководители и более видные участники восстания были казнены, а основная масса повстанцев была отправлена в отдаленные районы Российской империи – Западную и Восточную Сибирь. Погибли тысячи лучших людей. Жестоко подавленное восстание на несколько десятилетий притупило национальное движение, был практически уничтожен интеллектуальный потенциал нации. Многие бежали за границу. Из 50 тыс. повстанцев погибло 20 тыс., сдалось в плен 15 тыс., бежало заграницу 7 тыс., казнено более 280 человек, выслано в Сибирь более12500 человек, более 850 отправлено на каторгу.
      Великие мятежи в Польше и в Сибири закончились. Пронесся шквалом яростно опаляющий огонь, обуглил стены замков, плодородные земли и деревенские избы  и был погашен щедро расплесканной кровью.
      Но прольётся ещё кровь и поляков, и россиян в страшной Великой Отечественной войне 1941 -1945 г. Возможно, эта пролитая кровь когда - нибудь успокоит  и объединит эти два многострадальные и таких близкие друг  другу народы…
« Но и тех, кто в великой, суетной, жалкой  гордыне своей отверг, не размыслив, милость и благость Твою, лишь внешне признавая заповеди Твои, и, подменив подвиг мишурой, нарушает их ежечасно – и их не накажи сверх вины, Человеколюбец, ведь есть они таковы каковы есть не без воли Твоей, и, возомнив многое, лишь опустошили сердца свои в погоне за тем, что невесомо будет в чаше на Страшном Суде Твоем, Господи. Просвети же таких, дабы укрепилась рука гордых и гордыня их послужила наконец добру и любви, яко все в руце Твоей, Господи…»
(из старинной польской молитвы)


        Доходят, правда и такие слухи, что кое – кто на Земле все еще ждет помощи. Может, от Тебя, Господи, а может, от нас, людей. Стыдно, но ждать им придется долго. Земля выпала из космического сообщества, нарушен баланс и у нас нет права вмешиваться: никому не нужен хаос…


«В ужасающей бойне, хаосе и бесчеловечности, царящих ныне в мире, победит тот, кто первым начнет прощать, это значит – победит Бог»
                (С.Франк).





Г.Москва
2020 г.