Глава 538. Малер. Третья симфония

Густав Малер
Симфония №3 ре-минор
Для альта, хора мальчиков, женского хора и оркестра
Королевский оркестр Консертгебау (Амстердам)
Пражский филармонический хор
Петра Ланг (меццо-сопрано)
Рикардо Шайи (дирижер)

musikus: Всегда интересно, когда кто-то берется играть эту симфонию, едва ли не величайшую в истории музыки (речь, разумеется, не о размерах). И общая тенденция последних времен — играть все более аналитично и, значит, все медленнее. У Шайи хронометраж — час сорок. И все бы хорошо, но часто даже у больших музыкантов, таких как Бернстайн, это приводит, как мне кажется, к очень уж явной, нарочитой растянутости. Это сказывается уже на динамике первой части (в которой Рихарду Штраусу виделось грозное протестное шествие), но особенно много теряет при этом гениальное заключительное адажио, которое все-таки должно сохранять живое человеческое дыхание («О чем мне говорила Любовь!»). И, может быть, самое главное: в середине этого отнюдь не умиротворенного адажио заложена горчайшая, трагическая кульминация, которая, собственно, и есть момент истины всей симфонии, всей этой гигантской философской концепции. Но при таком исполнении, как у Шайи, это, увы, теряется, размазывается. Так что, можно, конечно, играть и медленно, но все хорошо в меру...

OlegZH: Улетная симфония. Хотя и медленно исполнена. Это надо уметь. Уметь выдержать общее построение и настрой торжественной и величавой поступи Жизни. Жизнеутверждающая симфония с жизнеутверждающим завершением. Гимн Мира.

musikus: Я всегда считал Третью одной из самых грандиозных симфоний Малера и по смыслам, и по музыке. Да и вообще одним из самых великих творений в мировой музыке за всю ее историю (для меня три «самых-самых» симфонии это — Шестая Чайковского, Третья Малера и Восьмая Шостаковича). И всегда удивлялся, что об этой симфонии как-то сравнительно мало говорят. Масса почитателей, скажем, Шестой, что меня тоже как-то удивляет. Малер это Малер, конечно, но Шестая это далеко не Третья. Вы называете ее жизнеутверждающей. В известном смысле, конечно, так. Но обратите внимание на финальное адажио. Это — синтез, итог, благодарность за дар жизни. Но обратите внимание на две потрясающие, почти страшные, кульминации в этом финале, сколько в них горечи! К сожалению, мало у кого из дирижеров эти кульминации звучат как надо, а в них — весь смысл не только финала, но и всей симфонии.

OlegZH: Наверное, мы с Вами на разных этапах мировосприятия. Я не хочу ни с кем спорить. Мне трудно назвать то, что слышите Вы, горечью. Я обращаю внимание на другое. Например, на то, как на фоне медленного сгущения какой-то неотвратимости наступает торжественный и громогласный финал (я имею в виду финальные такты). Но у Малера (по крайней мере, мною) это видится как квинтэссенция, то есть кульминация в том, смысле, что это именно, что разрешение предшествующего накопления, его диалектическое преодоление, и одно без другого невозможно представить. Зачем страдания без последующей радости?
Знать бы еще, в чьем исполнении Вы отчетливее всего почувствовали «потрясающие, почти страшные, кульминации в этом финале».

musikus: Извините, что не сразу отвечаю, я сейчас на форуме бываю недостаточно регулярно, и не сразу заметил Ваш пост. Разумеется, слышим мы по-разному, это нормально, но я не вижу в Вашем описании финала ничего, что радикально противоречило бы моему описанию. Речь — об оттенках. Я наиболее внимательно, если можно так называть ЭТО, слушал, конечно, то, что есть у меня. Это, в частности, Бернстайн, Аббадо, Шолти, Булез, Хайтинк, Адлер, Рэттл и другие первачи. Есть и наши исполнители, среди которых выделяю (не только по финалу, но и вообще, в целом) Кирилла Кондрашина (может быть потому, что слышал его раньше других, в том числе в БЗК). Кто мне ближе всех? Вы будете удивлены, но из того, что я вообще слышал, мне лично ближе всего в финале Третьей Малера…. Павел Коган… Честно говоря, я всегда побаивался этой «своей» трактовки финала, которую могли бы назвать отсебятиной, но вот оказалось, что и настоящие профессионалы порой так же понимают эту музыку. К сожалению, в Архиве нет его записи. Что касается трактовки Малера в целом, то одного дирижера, «специалиста», так сказать по Малеру, мне лично назвать трудно, хотя были Бруно Вальтер и другие. Например, большинство дирижеров играют вторую и третью части Третьей симфонии так, что они выпадают из общей концепции (можно было бы слушать симфонию как четерехчастную). А вот у Светланова они как-то вписываются достаточно органично. Из тех, кто еще недавно наиболее фундаментально ставил и записывал Малера, я бы назвал все-таки Бернстайна, особенно его Восьмую (Лондонскую запись 1966-го).