Спрошу у зеркала, где муть

Ремарка. Художественный марафон "Месяц текстовых эскизов"
Эскиз 25. Картина Пауля Клее «Щебечущая машина»
Задание/ Моя интерпретация


«Боже милостивый! Во что ты превратился?!» – в возгласе актёра прозвучала значительная доля притворного негодования. – «Старый злой клоун».

Смелое признание отразилось кривой усмешкой в зеркале гримёрки.
В редкие минуты отчаянья певец проводил сеансы самокопания, чтобы успокоить совесть и дать передышку перегревшимся мозгам.

«Дорогой татка! Такой благородный. Тебе не нужно было накручивать стадионы на кардан. Для тебя всё выглядело предельно просто: «Или ты талантлив, или бездарь. Нужные люди заметят вовремя и прославят тебя».

Саркастическая ухмылка на лице певца сменилась гримасой жалости. Злые слёзы побежали по уступам морщин, смывая грим. Он выхватил салфетку из коробки и промокнул лицо.

«Эй! Дорогуша, поправь-ка и можешь принести кофейку. Надо встряхнуться. Меня ждёт народ», – не шелохнув кудрявой гривой, процедил сквозь зубы зазвездившийся лев.

Стилист поправил макияж и выскользнул из студии.

«… Но отец, времена изменились. Пусть ты передал мне завидную внешность и лирический баритон, однако, другие передали гораздо больше. Задели слабые струны честолюбия и показали самый короткий путь к славе...

Конечно, я не стал крысой, потому что здесь моя настоящая родина. Здесь ещё помнят тебя. Эта тонкая нить не позволяет мне окончательно сс… Но, дорогой мой, я не только стал жертвой Популярности – единственной манящей звезды для тысяч лицедеев, а иду к ней в первых рядах.

Папа, более всего мне жаль твоего подарка. Я ещё могу петь для узкого круга самых близких друзей. Но в целом – это просто техника. Синтезаторы, модуляторы, фонограммы крутят ручку номеров, а я играю роли. Стоит моему колоссу на глиняных ногах обрушиться, и в голубизну неба, в оставшуюся нежность жизни вылетят лишь ноты желчи и презрения из саднящего горла.

Твоего мальчика в этой суете уже не найти...».

– Давай бързо! – командует он стилисту с третьим звонком и переключает тумблер настроения.

– Иду! Лечу, мои бесценные! – актёр поёт, раскидывает в стороны руки, обнимая аплодисменты многотысячного зала"