Мой Сахалин

Глава 1.
ОТЪЕЗД

«Смотри, смотри такой маленький, а уже кореец!» -услышала я голос мужа, который смотрел в окно ПАЗика и радовался, как ребенок.
Меж тем автобус совершал свой привычный рейс по жутким ухабам из Красногорска в Углегорск по какой-то грязной жиже на дороге с огромной колеей.
Вокруг все было черно-серое и жутко унылое. Черные из рубероида крыши старых, еще японских бараков из дерева, которое со временем тоже было темно-серого цвета. Черный дым из труб. Черные огромные вОроны с длинными мощными клювами. Черный снег оттого, что печи топятся углем.
 Все мрачное, черное и грязное.
Таким предстал нашему взору остров Сахалин.
Был апрель 1983 года. В городе, где мы жили на Кубани, было очень голодно. В магазинах, среди пустых полок, можно было встретить разве что трехлитровые банки с зелеными помидорами.
В то время мы шутили: взял три рубля, обошел все магазины и принес три рубля домой. Но надо было как-то жить и, главное, чем-то кормить маленьких детей.
Я была в декретном отпуске с Катюшей, которой было на тот момент около десяти месяцев, а Юлечка на год и десять месяцев старше. Да и зарплаты в городе были мизерные.
И вот однажды мы приняли решение написать письмо в Министерство лесного хозяйства, чтобы уехать туда, где есть и работа, и жилье.
Надо пояснить, что не было никаких сотовых телефонов, квартирные и то не у всех. Соответственно, не было и интернета. То есть что-то узнать можно было только, написав письмо, дождавшись, когда оно дойдет до адресата, потом когда на том конце соизволят ответить и т.д.
Когда пришел ответ из министерства с адресами Управлений лесного хозяйства, я сказала: «Сахалин и Камчатка - только через мой труп, даже не пиши туда, там землетрясения, наводнения и много всего, чего я боюсь.
Первый вызов пришел с Сахалина! И, несмотря на то, что я больше всего туда боялась ехать, через день, мы уже отправляли контейнер с вещами и сами были собраны в дорогу.
Это было первое апреля, на автовокзале нас провожали наши друзья, на улице было плюс тридцать четыре градуса.
У нас было двое маленьких деток и два чемодана.
Мы ехали долго: через Москву, потом заехали к моей сестре в Муром, и потом опять вернулись в Москву.
Надо сказать, что перед поездкой,мы продали наш участок с маленьким домиком-времянкой и первым этажом строящегося дома, и чувствовали себя богачами.
Тут нужно сделать небольшое отступление.  Те, кто хотя бы раз, продавали недвижимость знают, как это непросто и, что продавец терпит.
Это и многочисленные, пустые просмотры, и договаривающиеся и не приезжающие покупатели и, порой, довольно странные люди.
Вспомнился эпизод. Я уже ранее говорила, что жили мы крайне скромно, питание было скудным, но выручала бабушка мужа, она каждый день в литровой баночке приносила нам какой-нибудь супчик или борщик. Так и питались.
И вот в один из дней, муж, как обычно приехал на обед, я подогрела и налила ему в тарелку оставшийся супчик. Хлеба было мало и он был не свежий, поэтому покрошила его в тарелку, чтобы размок. И..
В это время, не раньше и не позже, приехали покупатели, семейная пара. Девушка была очень общительная, много говорила, много спрашивала, гладила песика и интересовалась: оставим мы им его или нет.
А, когда она зашла в наш маленький домик, осмотревшись и увидев на столе тарелку вскрикнула: «О! Это собачке?!» и, пока мы пытались ей что-то ответить, схватила тарелку и вылила суп с хлебушком в собачью миску.
Немая пауза.
Надо ли говорить, что кто-то в этот день остался без обеда?)
Но продолжим.
У нас оставалось еще очень много времени до самолета и мы, водрузив два своих чемодана на коляску-тянитолкайчик, на которой в своих креслицах сидели девочки, отправились на Красную Площадь, в ГУМ.
Это сейчас там цены, как номера телефонов, а тогда все там было для народа и чего там только не было!
С огромной коляской с детьми и чемоданами, мы обошли весь ГУМ. Одели детей, себя, ведь мы ехали из лета в настоящую зиму и совсем не кубанскую, мы вообще тогда не знали в какую - ехали и все.
Пока мы, раскрыв рот, бродили по всем магазинам, заходя в очередной, оставляли коляску у стеклянной двери, поглядывая на нее поочередно. И тут к нам привязалась тетка. Она ходила за нами в каждый магазин и ругалась: вы почему детей и вещи оставляете в коридоре? Ведь украдут же!
Тетка, конечно, была надоедливой, но кто в то время думал, что детей могут украсть?! Такого даже в мыслях ни у кого не было, разве, что у тетки..
Нам было чуть больше двадцати, мы молоды и полны энтузиазма, позитива и уверенности в себе! И тут какая-то тетка.
Чтобы она отстала от нас, мы стали заходить в магазины по-очереди. И, купив все, что нам было нужно, устав от таскания коляски по этажам без лифта, побрели по улице Горького (теперь Тверская) в сторону аэровокзала.
Это была картина еще та: полная коляска детей, чемоданов и, хотела написать пакетов с вещами, но.. пакетов же тогда не было! Вещи, продавая, заворачивали в специальную бумагу, а уже свертки люди рассовывали по сумкам или авоськам. Куда рассовывали мы свои многочисленные покупки, совсем не помню.
Мы еле плелись по Горького, тем более, что она под небольшим наклоном и шагать нам пришлось в гору.
Поняв, что до аэровокзала нам не дотопать, мы наняли грузовое такси. Тогда это было просто: махнули рукой и такси остановилось и до места мы доехали с комфортом.
Потом была регистрация, долгий переезд в аэропорт, нас на этом автобусе доставили прямо к самолету.
И вот мы сидим в огромном лайнере, жутко уставшие, не выспанные, но довольные и счастливые.
Пассажиров было немного, поэтому мы опустили три спинки перед нашим рядом и положили туда в одеялке Катюшу, за нашим рядом подняли подлокотники и уложили на сиденья Юлечку, муж сел на кресло, которое ближе к проходу, а я легла головой ему на колени. И все просто отключились. Сказалась двухдневная усталость и переезды.
Проснулись мы оттого, что стюардесса чуть ли не била нас по щекам. Придя в себя, мы услышали: «У вас ребенок уже охрип так плачет!»
Я подскочила к Катюше, которая плакала на весь салон самолета оттого, что проголодалась и нужно было менять пеленки и одежду.
Переодев ребенка, я начала кормить ее грудью и, повернувшись назад вскрикнула: «А где Юля?!!!» Муж заглянул за спинки наших кресел, а там..
Наша маленькая доченька, повернувшись во сне на узкой «кроватке», слетела с кресел и спала на ковровой дорожке самолета.
Это было ужасно, но именно так начался наш путь в новую жизнь.
Через восемь часов мы прилетели в Южно-Сахалинск. Оказалось, что дальше нужно ехать на специальном поезде до Красногорска.
Это был маленький поезд с узкими вагонами и рельсы тоже были узкими. Внутри стояли деревянные  сиденья, как в электричке. Мы уселись на какие-то места, уложили вещи и.. снова начали бороться со сном.
Представляете, люди бодрые с утра, едут на работу, по делам, а нас просто вырубает.
Помимо того, что мы устали, ведь разница во времени восемь часов. Мы стараемся не спать, но голова предательски все время куда-то падает и от этого просыпаемся и все по новой. Я думала эта дорога не кончится никогда.
 Но, приехав в Красногорск, мы пересели на рейсовый автобус и поехали к своей цели, где нам обещали: всё!
Преодолев этот бесконечный, утопающий в жуткой грязи маршрут, мы оказались в городе Углегорске.
Городом его назвать было трудно, разве что несколько пятиэтажек по пути к управлению леспромхоза, да большой Дом культуры и здание администации напоминало какой-то очень мрачный захудалый городок.
Все это мы лицезрели, катив свою неизменную коляску с чемоданами и скарбом от автостанции до цели нашего маршрута.
Найдя, наконец-то, леспромхоз, муж пошел все узнавать, а я осталась внизу, у трехэтажного здания с моими малышками.
Когда мы увидели нашего папу, которого очень долго не было, мы обрадовались, думали он придет с ключами и мы пойдем в свою квартирку.. Но не тут-то было. Наш папа сказал, что жить мы будем не в этом «чудесном» городе, а ехать надо в лес, в поселок лесозаготовителей.
Вот тут все силы меня покинули и я расплакалась. Как в поселок? Это место, где мы находимся выглядет, как поселок, а нам еще куда-то ехать? В еще худшее место?! Я уже ничего не хотела, вообще не было сил.
Тогда мы вспомнили, что есть еще один вызов, из Братска, он пришел следом за сахалинским. Было решено: едем в Братск! Муж уже почти зашел в здание, чтобы отказаться от этой работы и тут я вспомнила: контейнер же с вещами отправлен на этот адрес.
И мы сели ждать автобус, который выехал за нами из поселка.
Это был автобус с одним входом и выходом впереди, где дверь открывает водитель специальным рычагом. Таких уже давно нет.
Мы ехали в никуда и от этой непредсказуемости хотелось выть.
Но дорога, тем временем была чистая, снежная и красивая. Чем дальше мы уезжали от города, тем красивее были пейзажи.
Нас встречали огромные елки и сосны в белых снежных шубках, как будто специально для нас, нарядились, кивали нам макушками и играли с ветром.
Нас привезли к какому-то двухэтажному, деревянному зданию. Как потом оказалось, это было общежитие для лесорубов.
Нам открыли помещение, на двери которого висел амбарный замок, а внутри стояли железные кровати с сетками.  В углу лежали свернутые матрасы. Посередине была печь, около которой стоял зачем-то лом, лежал топор и веник. Изнутри дверь никак не запиралась.
Женщина, которая нас встречала, принесла нам постельное белье и сказала, что квартира для нас ремонтируется, как только будет готова, она переселит нас туда, а пока.. Пока мы остались в этом жутком  помещении.
Комната была сильно прокурена, но даже это не перебивало стойкий запах перегара. Мы располагались на первом этаже. А на втором,приехавшие из леса работяги, коротали свой привычный холостяцкий вечер с водочкой, сигаретами и громким отборным матом.
Дом был деревянный, как и пол и слышимость была соответственной. Народ ходил по второму этажу, не разуваясь в кирзовых сапогах, поэтому грохот над головой был жуткий.
И тут уже было не до сна. Мы вообще не представляли кто эти люди, что у них в пьяном угаре на уме? А, учитывая, что мы еще и получили сразу «подъемные», а это немаленькая сумма, засыпать было просто страшно.
Муж ломом подпер дверь, у изголовья положил топор и мы попытались спать, периодически вздрагивая, когда на втором этаже что-то падало,  как будто все время кто-то ронял огромный, тяжелый шкаф.
Романтикой назвать это было трудно.
На утро муж ушел на работу, его пригласили на должность мастера лесозаготовок. Специфика самой работы была ему знакома, но никто не ожидал, что в это время в лесу еще лежал трехметровый снег и ходить по лесу нужно было на лыжах.
Лыжи. Для человека, выросшего и всю жизнь до этого жившего на Кубани, лыжи были диковинкой. А работать на них, это же даже не прогуливаться. Нужно было строго следовать за старшим мастером, которого назначили стажировать новичка.
Дядечка был хороший и добрый, но знающий свое дело и очень ответственный. Он решил показать сразу все. Или почти все. Так во всяком случае казалось, потому что путь был нескончаемым, а лыжи и палки совершенно не слушались.
Новоиспеченный мастер, не успев выкарабкаться из одного сугроба, заваливался в другой, пытаясь соответствовать, но ничего не получалось.
«А ты опирайся на палки», - советовал мастер Мшенский (Ого! Я вспомнила его фамилию!) и убегал на лыжах далеко вперед.
Муж, по его совету оперся на одну из палок, как ему казалось правильно, но она по самую ручку провалилась стремительно в снег и он опять завалился в сугроб.
Так прошел первый рабочий день.
А я.. С утра попыталась навести порядок. Вытереть пыль, вымыть пол, разобрать какие-то вещи,  сходить в магазин, приготовить обед и ужин.
Все это я делала, тайком вытирая слезы, чтобы мои девочки не видели, что мама плачет.
Очень удивил магазин. Он просто ломился от невиданных ранее продуктов. Там было все.
Так, как поселок был очень маленький, все друг друга знали, и наше появление было ожидаемо. В поселке ждали нового мастера с семьей.
Тетя Маша, продавец продуктового магазина очень радостно нас встретила и, вдобавок ко всем нашим покупкам, вынесла трехлитровую банку сгущенки. Люди моего возраста, выросшие в период всеобщего дефицита, поймут какая это, в то время, была ценность.
Зайдя в хозяйственный магазин, мы увидели очень крупную тетеньку с красно-синим пропитым лицом, в зубах торчала папироса «беломор-канал». Тетя Валя-продавец была одна из многих, встречавшихся нам на пути женщин с почти одинаковыми лицами.
Остров Сахалин притягивал к себе в то время многих. Люди приезжали туда семьями, либо потом создавали семьи, всех их связывало то, что приезжали они «временно», но так и оставались на всю жизнь.
Кто спивался, кто-то нормально существовал, кто-то, дождавшись пенсию, уезжал на материк, но таких было очень мало. В основном жили люди, с лицами, похожими на продавщицу тетю Валю.

Глава 2

ВЕСНА.

На Сахалине есть такая поговорка: «Июнь - еще не лето, июль - уже не лето..»
До лета было еще далеко, но постепенно снег начал таять. Так же постепенно, но очень медленно мы начали привыкать к такой жизни. Легкой ее точно было не назвать.
Первый месяц был самый тяжелый и выглядел примерно так. Муж уходил на работу, я весь день плакала. Вечером собирала себя в кучу, встречала, напрочь «убитого» такой работой мужа, который сам чуть не плакал и все время говорил, что зря мы сюда приехали, надо ехать в Братск.
Я терпеливо выслушивала, успокаивала и подбадривала его. А утром снова рыдала в полголоса, чтобы не расстраивать наших любимых девочек.
И вот, наконец-то, наступил момент: нам сообщили, что наша квартира готова!
В предвкушении нормального жилья, я мечтала увидеть чистенькую, уютную квартирку и, с нетерпением, ждала ключи.
Когда меня привели к месту, где располагалось наше будущее жилье, я увидела старый японский барак на два хозяина, с неизменно рубероидной черной крышей, которая была еще прикрыта снегом.
Дом был деревянным, грязно-серым от времени и оттого, что располагался вдоль центральной трассы, по которой ходил весь транспорт и даже огромные японские лесовозы «Komatsu». Окна, поверх рам, были закрыты пленкой, видимо, для сохранения тепла и от пыли.
Пройти дальше крыльца не было возможности, лежал снег, поэтому, открыв замок, мы вошли в просторную новую веранду, то же деревянную и ничем не отделанную, в глубине этой комнаты находилась кладовка с деревянными полками.
Далее дверь вела внутрь нашей «роскошной» будущей квартиры. Войдя в нее я никак не могла понять в чем именно заключался ремонт, который длился пол месяца?
Женщина с ключами пояснила, что, оказывается  все это время они белили стены.
Оставшись в доме одна, я обошла наши хоромы. Они состояли из четырех комнат: кухни, гостиной и двух маленьких спален.
В кухне располагалась и большая печь. Был какой-то очень странный пол из окрашенных досок, которые были, как бы вздуты к серединам комнат. Из-за побелки я не сразу заметила, что стены в доме были волнистыми. То есть они были оббиты каким-то материалом, типа двп, но из-за влажности, местами вздулись.
Но это все равно было намного лучше, чем та мерзкая комната в общежитии, и я успокоилась.
Дальнюю спальню мы оборудовали под детскую комнату, сами расположились в зале и у нас даже оставалась еще одна комната!
Но все было еще не обжито, потому, что в доме не было мебели, стояли лишь железные кровати и какой-то стол на кухне.
Все равно было много плюсов. Было много места и девочкам было где играть. А, когда пришел контейнер, дом и вовсе оживился!
Мы собрали и расставили всю мебель по комнатам, повесили занавески. Купили большой зеленый палас в гостиную, он выровнял визуально пол. Вместо железных кроватей из общежития, поставили диван, на тумбу установили телевизор. И это стал уже по-настоящему наш дом.
Девочкам папа сделал очень красивую детскую мебель: двухъярусная кровать, настоящий детский шкаф, ящик доя игрушек, столик и два стула. Все было одного цвета, очень уютно и красиво. А наличие места позволяло малышкам даже ездить на велосипеде.
Постепенно снег растаял, и мы смогли обозреть свой большой двор, который заканчивался ступеньками вниз, ведущими дальше по тропинке в лес.  Вдалеке была видна небольшая речушка.Небольшая, но она была для нас всем.
Дело в том, что в этом поселке был всего один колодец. И в нем я ни разу не видела воду. Воду брали в реке, носили ее ведрами, потом отстаивали, кипятили и употребляли для приготовления пищи.
В этой же реке полоскали белье. Это было непросто, особенно зимой. Представьте, чтобы дойти до реки зимой, надо прочистить метров пятьсот тропинку, прорубить полынью, затем набрать воду, нагреть ее, постирать в тазике  руками белье. А, имея двух маленьких деток стирать приходилось почти каждый день.
Но это не все. Затем нужно взять тазик, с постиранным бельем, донести до реки. Надеть теплые, вязанные перчатки, на них резиновые и только потом можно было какое-то время полоскать. Но, несмотря на наличие теплых и непромокаемых перчаток, руки ломило и сводило от холода.
А на следующий день снег нужно было чистить снова, потому, что нужна была вода, а за ночь сугробы вырастали вновь.
Но, меж тем, потеплело, появились первые листочки, и жизнь в поселке оживилась. Постепенно лес, а за ним и все вокруг, стало преображаться, природа проснулась от зимних холодов и,  в благодарность за наступившее тепло, дарило чудесную красоту.
Настроение заметно улучшилось. Девочки уже могли играть во дворе. Они забирались в свою коляску, в которой сиденья располагались напротив, и играли с куколками, бегали по участку, но было еще одно развлечение.
Юля садилась на велосипедик с кузовом, подъезжала к Кате и говорила: «Садись».
Катя залезала в кузов велосипеда, и Юля катала ее  по двору, а потом... Потом она поднимала рычаг кузова, и Катя выгружалась на полянку. Начинался громкий плач. Сначала Катин, от страха и, может оттого, что могла удариться, а потом Юлин, уже от наказания.
Затем, какое-то время, было затишье и перемирие, но, как только они оставались одни, и Юлечка садилась на велосипед, все повторялось.
Шло время и надо было устраиваться на работу. В маленьком, лесном поселке вакансий, практически, не было. Но в нем был профсоюзный клуб, куда я и устроилась сначала художественным руководителем, а потом стала заведующей.
Дело в том, что вся наша юность прошла на сцене. Мы были солистами в одном танцевальном коллективе и пели в одном ансамбле, муж, к тому же был еще и музыкантом. С ранней юности я участвовала в художественной самодеятельности: пела, танцевала, читала стихи и даже писала сценарии мероприятий. То есть эта работа была мне знакома и любима, хотя до этого я на этом поприще не трудилась, но всегда мечтала.
Я организовала танцевальный кружок для молодежи, муж вокально-инструментальный ансамбль. Наши маленькие девочки во время репетиций спали в зрительном зале на саночках, пока неуемные родители скакали полночи по сцене.
Почему ночью? А потому, что народ весь день работал в лесу. Вечером приезжали домой, мылись,ужинали и, где-по после двадцати одного часа подтягивались в клуб на репетицию.
Знали бы вы, как именно они играли. Аппаратуры в клубе не было. Мы выпросили у администрации поселка какой-то большой радиоприемник, к нему ребята смогли подключить аккустические гитары со звукоснимателями, которые собирали по всему поселку. (Сейчас уже даже слов таких не существует))) Вот на этом и репетировали.
В профсоюзном комитете леспромхоза, которому данный клуб принадлежал, мне сказали: покажите на что вы способны, что вы умеете, потом будем думать о приобретении аппаратуры. А то мы вам все купим, а вы завтра разбежитесь, и будет все пылиться мертвым грузом, и деньги будут потрачены зря.
Нам очень нужно было доказать, что мы ансамбль и музыканты настоящие. Поэтому каждый вечер мы стремились в клуб, а когда были готовы к просмотру, приехала комиссия из Углегорска.
Мы отыграли целый концерт, помимо этого, танцевальным коллективом было разучено и показано два народных танца. Комиссия была в восторге! Никогда до этого момента, здесь такого не видели.
Были выделены деньги, и мне разрешили искать аппаратуру в магазинах.
Легко сказать ищи, когда у тебя маленькие детки и оставить их не с кем. Но по-соседству жила тетя Вера и у нее тоже была маленькая внучка, за которой она присматривала.
Договорившись с соседкой, я помчалась по всему району на всяких перекладных автобусах, разыскивать магазины с музыкальной аппаратурой.
Хорошо, что у нас в доме был телефон, и я, увидев на пути каждую телефонную будку, быстро набирала дом и разговаривала с Юлечкой.
Вот сейчас подумала, что, если бы это было наше нынешнее время, меня бы лишили родительских прав.) Но тогда это было нормой, родителям надо работать, а детки либо были дома под присмотром и без, либо, кому повезло, ходили в садик.
Хочу напомнить, что к лету нашим девочкам было: Катюше годик, а Юлечке почти три. Но.. отвечая на мои звонки, мой взрослый трехлетний ребенок рассказывал мне: я подогрела обед, мы покушали, сейчас сменю штанишки Кате и будем ложиться спать.
Соседка, конечно, тоже наведывалась к ним,не совсем они были одни и не весь день, но прислушайтесь к фразам моей, (вдумайтесь), трехлетней доченьки!
Она стала взрослой сразу, как только родилась Катя. Подойдя к кроватке с соской во рту, она смотрела на малюсенькую сестренку и тут я ей говорю: «Юлечка, это Катюша у нас маленькая, а ты уже большая и соску сосешь». Она посмотрела на меня, потом на Катю, вытащила сама у себя изо рта соску и сунула ее маленькой Катюше. Больше соску она даже в руки не брала.
Не знаю, что правильно, а что нет, но нам всем надо было как-то выживать и в свои  двадцать два года растила детей без бабушек и других помощников. Мне все нужно было делать и решать самой, поэтому я была строгой мамой, а девочки послушными и самостоятельными доченьками.
Аппаратуру я нашла в городе Шахтерске, продавцы мне выписали чек, профсоюзная организация его оплатила и у нас появился настоящий ансамбль. Я купила на эти деньги: усилитель, микрофоны, барабанную установку, стойки и три гитары соло, ритм и бас.
И мы зазвучали! Зазвучали не только на весь поселок, а и на район. К нам зачастили местные журналисты и появились первые статьи о работе нашего клуба.
Это была первая победа над всем. Над обстоятельствами, над собой, над хитросплетениями судьбы.
Жизнь стала очень интересной и насыщенной.


Глава 3

ЛЕТО.  ДАРЫ ПРИРОДЫ..

Жизнь, работа и быт потихоньку наладились, нашу семью очень уважали в поселке и в управлении леспромхоза.
Однажды меня пригласили на заседание профкома, было отчетно-перевыборное собрание и, после единодушного голосования, я вошла в состав профсоюзного комитета огромного предприятия.
Это было насколько неожиданно, волнительно, но  и очень ответственно. Мне было двадцать два года. В наше время людей такого возраста еще считают детьми.
Но ребенком я не была никогда, разве что в самом раннем детстве, пока жива была моя мама.
Мама. Что я помню о ней? Помню, что очень сильно расстраивалась, когда просыпалась, а ее уже не было. Я очень сильно плакала, потому что меня мама не поцеловала.
А потом мама заболела воспалением легких, ее положили в больницу. Бабушка и папа все время рассказывали мне о ее последнем утре.
Она проснулась, рассказала в палате сон. Ей снились опилки, которые она почему-то загребала руками к себе. Она была весела и шутила с утра. Потом сказала: то ли мне пойти сделать укол, то ли сначала в туалет сбегать?
Пошла на укол, а потом, зайдя в туалет упала и умерла. Вот такая глупая, нелепая смерть в тридцать шесть лет.
И я осталась сиротой. Помню, как все бабушки вокруг причитали: если умирает отец - это пол сироты, а, если мать, то это круглая сирота и плакали, вытирая слезы платочком.
Так я под причитания бабушек стала «круглой сиротой». Но я была маленькой и ничего не понимала. Не понимала почему моя мама спит в каком-то ящике с красивыми цветочками по бокам. Я бегала, пританцовывала, поправляла цветочки и напевала: «а моя мама умерла», совершенно не понимая, что это значит.
Мне так же было непонятно почему пришло в гости столько людей, и почему меня все жалели и плакали.
И еще один эпизод из раннего детства. Я очень любила забивать гвозди. Папа рассказывал, что, если где-то на улице находила гвоздик, брала молоток и забивала и не важно куда: в забор, крыльцо, шкаф или стол.. и тогда папа дал мне досточку, молоток, много гвоздей и сказал, что забивать гвозди нужно сюда и показал куда и как.
Потом они всей семьей удивлялись, что я заколотила гвозди так, что вставить и забить уже не было места. А, когда спрашивали: «Леночка, а что ты делаешь?», я отвечала: «Гусям ялмо» (гусям ярмо)
Я слышала и говорила эту фразу с четырехлетнего возраста и только сегодня, сейчас посмотрела, что это означает.
Ярмо - это деревянный хомут для упряжки рабочего рогатого скота (волов).
В переносном значении: бремя, тяжесть.
Например, ярмо самодержавия, ярмо колониализма. Почему ярмо именно гусям?) История умалчивает.
Вот кто-то же научил ребенка так отвечать.)
Про детство будут еще воспоминания позже, а пока этим отступлением хотела сказать, что взросление без мамы было очень стремительным. Далее меня воспитывали: папа и бабушка.
Бабушка брала меня всегда с собой к каким-то таким же бабушкам-подружкам, и они всегда причитали: «Ну надо же, какая взрослая девочка, рассуждает, как старушка». Это был сомнительный комплимент, но бабушки слово комплимент вряд ли когда-нибудь слышали за всю свою жизнь.
Но вернемся на Сахалин.
И вот в свои, можно сказать очень ранние годы, я стала не только мамой уже двоих детей, но и руководителем в клубе и членом профкома в леспромхозе. Это было очень ответственно!
Меж тем наступило сахалинское лето. И мужчины поселка стали ездить на рыбалку, на море. Привозили рыбу, огромные креветки, которые на Сахалине называют чилимы. Ездил с мужиками и муж. У него вообще началась интересная жизнь то рыбалка, то охота. Мы с девочками сидели и ждали папу с трофеями.
Очень не любила, когда с охоты он привозил много рябчиков. Птичка маленькая, есть там почти нечего, только грудка, а возится с ее разделкой очень долго.
Но я потом нашла выход.
Я заворачивала каждую тушку в газеты и поджигала на улице во дворе. Газета сгорала вместе с перьями и снималась со шкуркой, оставалась голая тушка и процесс ускорялся в несколько раз. Из рябчиков, как и из перепелок, получается очень вкусный супчик.
Однажды, мне надоело сидеть дома, в ожидании мужа. Я взяла удочку, большую чашку и пошла на речку, которая была почти во дворе.
Сначала я ловила стрекозу или кузнечика, (сейчас пишу и мне очень жалко и стрекоз, и кузнечиков),а потом на них ловилась сахалинская форель, там ее называют мальма.
Самой сейчас стало интересно, что же это за рыбка, вот загуглила..
Мальма, Salvelinus malma (Walbaum, 1792), — лососевая рыба из рода гольцов. Распространена вдоль побережья Северной части Тихого океана: от Анадыря до Кореи на западе и от Аляски до штата Вашингтон (ранее — до Калифорнии) на востоке. В США и Канаде известна под названием Dolly varden. Типичная анадромная рыба, совершающая нерестовые миграции из моря в реки, однако нередко образует жилые формы в ручьях, реках и озерах.
Я так увлеклась этим занятием, а быстро наполняющаяся уловом миска придавала такой азарт, что я совсем не заметила, как пролетело много времени.
Тем временем муж пришел с работы. Дома никого (девочки играли у соседей в доме), ужина нет, воды в доме нет. Ничего не понимая, он взял ведра и пошел на речку за водой.  А там..
Там на мостике стояла полная миска рыбы и рядом, полностью погрузившаяся в рыбалку жена..)
Рыбку мы пожарили, она была необыкновенно вкусной.
Продукты в магазин привозили три раза в неделю. И, каждый раз привозили что-то такое новое, чего мы не только не пробовали, мы и слышать такие названия не могли.
Так впервые мы попробовали кальмаров, морских гребешков, икру разных рыб, да и сами названия рыб: корюшка, навага, сима, кунжа, горбуша были нам незнакомы. А какие огромные были камчатские крабы!
Местные женщины делились со мной своими заветными рецептами и секретами, как готовить фаршированного кальмара, как тушить его, чтобы он был мягким и нежным, а не резиновым. Как правильно готовить палтус, чтобы были кусочки, а не каша на сковороде, и, как вкусно приготовить гребешок!
В общем был какой-то постоянный пищевой фейерверк-праздник.
Но мы дети , выросшие в бедных семьях и мало чего повидавшие в своем детстве и юности, знаете чем баловали себя?
Мы, первое время каждый вечер покупали себе килограмм шоколадных конфет «Морские» и бутылочку шампанского, которое у нас на Кубани в то время можно было достать(!) по великому «блату» и за переплату.
Так, наряду с ответственными должностями, родительскими обязательствами и прочей ответственностью,мы были еще детьми-подростками, которым хотелось попробовать ВСЁ в этой жизни и.. немного конфет.)
В самом начале лета, я как-то с девочками пошла в магазин за продуктами. А там, около магазина, в каких-то металлических сетках продавали маленьких, желтеньких цыплят.
Я бы, конечно, прошла бы мимо, но девочки. «Мама, мы же купим цыпляток? Смотри, какие они красивые!»
Цыплятки были милые, но это было так неожиданно, что я не сразу согласилась. Но потом, мы купили их сорок штук. (Как легко меня уговорить).
Дети были в огромном восторге! Они и держали их на руках, и гладили, и пытались кормить. В общем, наш дом оживился.
Цыплятки быстро росли, девочки носили им с огорода травку, кормили пшеном и вареными яйцами.
Во дворе я нашла незатейливую деревянную конструкцию, похожую на каркас шалаша. Я взяла оконную тюль, натянула ее на каркас, получился переносной домик для выгула цыплят. И от хищников защита: вороны их не видят под занавеской.
Очень обрадовавшись такому изобретению, мы выпустили наших маленьких курочек в этот небольшой загон и наблюдали, как они резвятся на солнышке.
Все было так мило. У нас не заболел ни один цыпленок, хотя соседи сетовали, что у них уже половина осталось от покупаемого количества.
Так было все прекрасно, пока в нашем дворе не появился бродячий, рыжий огромный кот.
Он, пока мы не видим, располагался сначала вблизи цыплячьего домика, потом, каким-то образом, ловил цыпленка и убегал с ним. Так мы стали недосчитываться наших крошек.
Увидев причину исчезновения цыплят, я так рассердилась, меня просто всю заколотило. Я схватила ружье и побежала за котом, который, увидев меня устремился в лес.
Я была очень злая на него и, прицелившись, нажала курок. Ружье было двуствольная вертикалка. У него было два курка и заряжалось оно двумя патронами. Когда я в ярости схватила его, у меня не было времени проверить наличие зарядов.
И оказалось, что заряжен был всего один патрон, и я нажала не на тот курок. Это кота и спасло, потому, что стреляю я очень метко.
Я до сих пор благодарна за то, что я нажала не на тот курок и не стала убийцей кота. Бог уберег меня от необдуманного, спровоцированного безысходностью, порыва.
Но это не спасло наших, уже довольно подросших цыплят. Как мы их не стерегли, он вытаскал их всех до единого.
Но, наряду с домашними делами, у нас была еще и работа. Муж, как обычно, занимался лесозаготовками, а вечерами мы несколько раз в неделю репетировали с ансамблем, к каждому празднику, готовя новую программу. 
Танцевальным коллективом и написанием сценариев будущих концертов я занималась днем. Но была одна большая проблема у клуба, которую никто не мог решить.
Существовал финансовый план по прокату кинофильмов, которые привозили в поселок. И этот план никогда не выполнялся. Потому, что народ после тяжелого трудового дня предпочитал другой, более приятный для него отдых, не выходя из дома.
Меня в профкоме предупредили, что план надо выполнять. Надо, так надо. И мы пошли по домам. Мы рассказывали о фильме, который будет вечером и тут же продавали билеты. В общем, план мы сделали и даже перевыполнили.
После этой акции, народ как-то потянулся в клуб и с планом все было хорошо, но случилось непредвиденное. Нашего киномеханика забрали в армию.
Останавливать этот процесс было нельзя. В дирекции киносети тоже был план и все тоже было расписано.
Чтобы сделали вы, если в поселке больше нет ни одного человека, кто бы мог заменить киномеханика?)
Для кого-то это было бы не решаемой проблемой, скорее всего пришлось бы разрывать контракты, но я поступила иначе. Я сама пошла «крутить кино»!
В последний рабочий день нашего призывника, я пришла в кинобудку и попросила показать весь процесс.
На следующий день в клубе был уже новый киномеханик, он же кассир, он же художественный руководитель, он же заведующий..)
Это было не так просто. Сначала я продавала в кассе фойе билеты, потом, перед самым началом сеанса, я оставляла билеты нашей уборщице, которая стояла вечером «на дверях», то есть пропускала по билетам зрителей в зал. И те, кто опаздывал, обилечивался уже не у меня.
А я тем временем, оббегала клуб, по крутой деревянной лестнице забегала в кинобудку, доставала огромные бабины с фильмами, заправляла оба аппарата лентой и выставляла каждую на начало.
Затем, после запуска, нужно было следить за окончанием одной части, чтобы вовремя переключить на другую.
Так я узнала, что в каждой части фильма есть две отметины. Они бывают либо в виде черного пятна в верхнем правом углу экрана или в виде крестика. Обычный зритель этого не видит и не замечает, он просто смотрит фильм, а для механика - это знак, когда включать второй аппарат.
Переключив с одной части на другую, нужно снять уже показанную бабину, перемотать часть  на начало и уложить обратно в банку от фильма. А в аппарат, тем временем, вставляется следующая часть фильма.
И так процесс идет до его окончания.
Так в моей ранней практике появилась еще одна вынужденная профессия.



Глава 4

ГОРБУША. КЛОПОВКА. ВСТРЕЧА.

Летом поселок и окрестности очень преобразились и уже не казались угрюмыми и убогими, а, наоборот, все было красиво и радовало глаз. Уже нам там очень нравилось.
Нравилась работа, отношение жителей и руководства.
Хочу сказать, что так ценят специалистов только на Сахалине и, наверное, в местах крайнего Севера, потому, что там, обычно занимают вакансии люди просто, которые там есть, а не специалисты.
Вместе с теплым летом появились и несколько не очень приятных факторов.
Во-первых, это белая тапочка - мошка на столько маленькая, что ее трудно разглядеть, кончики лапок у нее беленькие, из-за них она и получила свое прозвище.
Она была хоть и крохотная, но, если кусала, допустим, в переносицу - раздувало все лицо и не было видно глаз. Спасаться от нее было трудно, живя в лесу.
Второй проблемой стала пыль. Да, обыкновенная пыль, которой покрылась дорога так, что когда идешь по ней, обувь полностью утопает в мягкой, сыпучей пыли.
По этой же дороге ездили все машины и, особенно разбивали полотно и поднимали столб пыли огромные японские лесовозы, они были так сильно нагружены длинными массивными бревнами, что становилось страшно, когда лесовоз ехал навстречу. А проехав, еще долго ничего не было видно из-за пыли.
Даже через двойные рамы и забитые пленкой окна, было видно, как пыль оседает в доме..
Особенно «приятно» было идти по этой дороге домой по субботам, после бани.
Я совсем не сказала про корейскую кухню. На острове живут много корейских семей. Есть и японские, но сегодня о корейцах.
Они, в основном, занимаются земледелием, выращивают всякие овощи и продают их на рынках, а так же, собирают местные дары леса и тоже продают.
Это сейчас на каждом рынке есть корейские отделы, а тогда.. тогда мы и корейцев-то в глаза не видели.
Тогда мы впервые попробовали ким-чу (мы все называли ее чимча), папоротник. Очень вкусные пирожки на пару с мясом - пян-це. Все их блюда были очень-очень острые.
Но больше всего удивило две вещи. Первая - это то, что обращение к корейской женщине звучит «мадам».
Мы привыкли, что так обращаются к француженкам и были совсем, по началу, не готовы так к ним обращаться.
Вы вообще видели в начале восьмидесятых корейских продавцов на рынке? Нет? Но, точно не «мадам».)
А второе удивление было, когда мы однажды приехали на рынок, а там чем-то очень сильно воняет. Да так, что я не смогла даже туда зайти, этот запах вызывал у меня тошноту.
«Чем это пахнет? - спросила я соседку, вместе с которой поехала на рынок.
«Это клоповка! - ответила соседка и, видя мое удивленное лицо, пояснила: «Ягода такая, вообще это красника, но из-за резкого специфического запаха ее местные зовут «клоповка».
«Им виднее»,  - подумала я,удивленная тем, что клопы имеют запах?! Я и клопов-то никогда не видела.
Оказалось, что это очень полезная ягода, растущая на малюсеньких кустиках по три-пять крупных бусинок ярко-красного цвета, растущая только  на Сахалине.
Вот небольшая справка:
Целебная ягода из Сахалина. Клоповка (красника) - ценный кустарник, распространенный на Сахалине. Он считается одним из самых эффективных натуральных средств, которое применяется для понижения давления. Основное преимущество растения - пролонгированное воздействие. Ягоды красники обладают прекрасными вкусовыми качествами, зачастую используются в рецептах народной медицины.
 Эту ягоду интересно готовят на зиму. Засыпают в трехлитровую банку где-то на треть ягоду и до верха засыпают сахаром и все.
Банка стоит, ягода пускает сок, сахар постепенно полностью растворяется и получается очень вкусный  и красивый ярко-красный сироп, который потом зимой разводят с водой и пьют такой морс.
Я к этому запаху привыкла не сразу, но потом, когда попробовала морс, запах уже не был противным.
Лето на Сахалине, хоть и недолгое, но это пора даров щедрой природы! Ближе к осени на нерест начинает идти горбуша. Это красная рыба семейства лососевых.
Горбуша, как и все лососевые живет в море, но на нерест всегда идет в пресную воду. В это время мелкие речушки просто «кишат» этой рыбой, ее можно поймать даже руками.
Обдирая свой живот, она местами, где совсем мелко, даже ползет по камням в верховье реки, чтобы отложить свои икринки и умереть. Такова природа.
Наш лесопункт располагался далеко от моря, но даже у нас во дворе можно было ловить эту рыбу.
Перегородив сеткой узенькую речку, за одну ночь муж поймал две бочки рыбы. Было много самок, но попадались и горбыли.
Все это было впервые и очень интересно, но все же это надо было переработать. Рыбу засолить. И это самое легкое. Но приготовить огромный таз икры, это очень сложно.
Вы когда-нибудь готовили сами икру? Она ведь находится в пленке и очистить, отделить пленку от икры очень сложно даже а малом количестве.
А, когда у тебя в холодильнике стоит большая кастрюля полная готовой икры и тебе приносят такое количество рыбы - это, наверное, здорово, но очень хлопотно.
Юля икру не ела совсем, не нравился ей ни запах, ни вкус. А  за Катей было очень забавно наблюдать, как она подходила к холодильнику, двумя ручонками сбоку тянула дверь, и, когда дверь открывалась, она, опять двумя ручками тянула за ручку кастрюли, которая стояла на нижней полке.
Кастрюля «спрыгивала» на пол, и довольная Катя садилась рядом так, что кастрюля оказывалась между ног и большой столовой ложкой ела икру прямо там на полу из кастрюли.
Это мы однажды притаившись, чтобы она не видела наблюдали за этим действием, было очень забавно.
Одной из обязанностей мужа  в его работе был поиск  новых делянок, куда потом вывозились бригады для заготовки леса. Проходить за день приходилось много километров вверх и вниз по сопкам. Иногда, в поисках нужного леса они забредали даже в соседний Поронайский район.
И вот однажды, именно в этом районе, они заметили каких-то людей. Подойдя ближе, оказалось, что это лесники, которые тоже ищут лес, но для Поронайского леспромхоза и, вдруг,  один из поронайцев подойдя ближе к мужу, воскликнул: «Коля! Да ладно???!!!», - перед ним стоял его одногруппник по техникуму, с которым каждый день встречались на занятиях, в течение четырех с половиной лет!
Вот, как можно так встретиться на краю Земли, в глухом лесу? Уму непостижимо! Это был Шура Жолобов.  До сих пор удивляет эта встреча.

Глава 5

ПОЖАР. ЦИКЛОН.

Даже не помню, что было раньше, наверное, все же пожар.
Недалеко от поселка летом загорелся лес. Все силы были брошены на тушение пожара. Все бригады, техника боролись с огнем.
Муж уезжал на работу рано и приезжал очень поздно. Это длилось около недели. А потом огонь стал подступать к складу ГСМ. Это было очень опасно, могли взорваться цистерны и от поселка бы ничего не осталось.
Пока мужчины тушили пожар в лесу, в контору позвонили и сказали всем приготовиться к эвакуации. Взять с собой документы, самые  необходимые вещи и ждать вертолет.
Я быстро собрала все о чем говорилось, одела девочек, но просто сидеть и ждать не могла. Как не могла и допустить того, что огонь «сожрет» все наше имущество. И я начала действовать.
Во-первых, я с помощниками перетащила всю аппаратуру из клуба домой, клуб просто располагался недалеко от склада ГСМ. Допустить, чтобы выпрошенная с таким трудом аппаратура сгорела, я не могла.
Вспомнив, что во дворе было подземное помещение, очень просторный погреб с деревянной дверью-крышкой, я решила посмотреть, что же там находится. Было страшно, но, открыв дверь, я увидела, ведущую вниз лестницу. Спустившись и оценив обстановку, я быстро побежала в дом и начала собирать вещи.
Начала я с малого: аппаратура из клуба, (мне ее помогли перетащить). Потом я уже сама таскала наши вещи: телевизор, сумки, что-то еще не очень громоздкое. Вертолета еще не было. Затем я  вынесла не сильно объемную мебель.
Я не могу даже представить, откуда во мне было столько сил. Я сама не смогла утащить только диван. Тогда я позвала на помощь соседку и вместе с ней мы утащили и его.
Закрыв погреб крышкой, я взяла лопату и закопала дверь землей. Вертолет мы ждали долго. Он так и не прилетел. Рабочие своими силами отвели огонь от горючих материалов, вскоре приехал из леса муж. И..
Зайдя в дом, он  был в шоке. Дом был  пуст. Спросив, что произошло и выслушав про вертолет, он начал таскать все обратно, удивляясь, как я все это смогла поднять.
Когда вся мебель и вещи «вернулись» домой, мы поужинали и легли спать.
Наутро лесники опять уехали тушить лес, а, ближе к обеду, опять позвонили и сказали собираться.
Все повторилось. Я уже, как по накатанной дорожке, сложила весь наш скарб в погреб, закопала..
Надо ли цитировать, что именно на это сказал вечером муж?)
Но, как бы не было смешно, в тот момент было очень страшно.
Страшно за деток, за себя, за дом, за поселок, который дважды был под угрозой взрыва. Но, Слава Богу, все обошлось. И мы долго еще смеялись, вспоминая, как муж дважды вернулся в пустой дом.
Лето и осень пролетели быстро и снова наступила зима. По распоряжению Отдела культуры меня отправили на семинар в Южно-Сахалинск. Добиралась я туда на самолете из аэропорта города Шахтерска.
Семинар был однодневным, поэтому я смогла на него поехать, чтобы научиться чему-то новому. Детки были под присмотром папы, он взял выходной. Все складывалось хорошо.
Прилетев вечером в Южный, я нашла нужную гостиницу, там уже находились участники семинара и некоторые, как я, еще подтягивались.
На утро началось обучение. Оно проходило в здании, недалеко от гостиницы. Все шло своим чередом.
Ближе к обеду небо затянуло облаками, пошел сильный снег, поднялся ветер. В общем, неожиданно для всех нас, налетел циклон.
Циклоны для Дальнего Востока - привычное дело, но о них, обычно, предупреждают. Здесь же все было очень неожиданно. У всех же билеты на обратный путь вечером, а тут такое.
Аэропорт закрыли, ехать домой было не на чем, ничего не оставалось, как только ждать. Я пыталась дозвониться домой, но на том конце даже зуммера не было.
Беспокойство охватило меня. Ведь я даже предупредить не могу, что не прилетаю вечером. Вернувшись после занятий в гостиницу и включив телевизор, по новостям узнала, что циклон бушует на всем острове, не только на юге, а центральную часть, где мы и жили, просто завалило снегом.
Попадали столбы, порваны провода, нет дорог.
Я поняла почему не работал телефон дома, но успокоиться не могла. Наутро же мужу надо на работу, а детки с кем будут? Конечно же, с ними может посидеть соседка, но я не договаривалась даже, потому что уезжала на один день.
Так размышляла я, а в поселке, где мы жили, снег выпал такой, что завалил дома с крышами.
Муж, оказывается, почувствовал, что заболевает, поднялась температура. Утром попытался встать, но почувствовал слабость и понял, что на работу пойти не сможет.
Поднял трубку позвонить, предупредить, телефон не работает. Решил сходить за дровами в сарай, а дверь не открывается, попытался выглянуть в окно, все белое, ничего не видно.
Это потом он понял, что его завалило снегом и, что люди, делавшие пристройку к дому, совершенно были некомпетентны в условиях Севера. Они поставили двери, которая открывается не вовнутрь, как положено, а наружу.
Если бы можно было открыть дверь вовнутрь, лопатой, которая стояла всегда в кладовке, откопать снег и выйти не составило бы особого труда, но все складывалось так, чтобы проверить нас всех на прочность по полной.
Хорошо, что на веранде были еще дрова и уголь, а в холодильнике продукты. Хоть и не было сил из-за состояния, муж растопил печь, засыпал уголь, накормил девочек, себя.
Что делать дальше, трудно даже представить. Просто какое-то состояние безысходности. Но так, как он заболел и чувствовал себя не очень, просто включил телевизор и лег на диван.
Все разрешилось только когда народ, у которого в домах были правильные двери, откопав свои жилища и добравшись до конторы, вдруг забеспокоились: а где Николаич? 
Попытавшись безуспешно позвонить, кто-то все же догадался дойти до нашего дома. К этому моменту трактор уже расчистил дорогу, но дома по всей улице и, особенно наш, были полностью завалены снегом.
Короче, откопали они Николаича, буря отступила и я вернулась домой, а муж, не привыкший болеть, напился таблеток и снова приступил к работе.


Глава 6

ОТЪЕЗД.

Сахалин, конечно же, оставил очень много воспоминаний. Мы, с пионерско-комсомольким воспитанием, работали не жалея себя, порой в ущерб семье, своим доходам. Прибавки к зарплате за какую-то дополнительную работу или должность просить не было даже в мыслях. Мы жили идеей, как и многие, в то время, энтузиасты. Впрочем, я так прожила почти всю жизнь.
Нам хотелось вершить великие дела на любом уровне, доказывая, в первую очередь себе, на что мы способны. И нам удавалось все за что бы мы не брались. Хорошее воспитание было раньше.
Но пришло время, когда муж сказал: надо ехать в цивилизацию! Не можем же мы здесь прожить всю жизнь, надо давать образование детям,  определяться с жильем. То есть опять начинать все сначала.
Было решено, что я с девочками еду первой к моей сестре в Муром, а потом, когда полностью рассчитается с работой, приедет и наш папа.
По нашим планам предстояло опять начинать жизнь с нуля в нашем любимом, на тот момент, городе.
Город, где муж проходил службу в армии, куда привез меня сразу после загса, где начиналась наша семейная жизнь.
Это были Набережные Челны. Город - комсомольская стройка, где жила, в основном молодежь со всей огромной страны. Средний возраст жителей города, на тот момент, был двадцать восемь лет.
Там строили завод Камаз и нижне-камскую ГЭС.
Все многочисленные дворы жилых комплексов щебетали детским смехом и писком. Именно там мы решили продолжить свое становление.
Но все это будет потом, а пока мы готовились к отъезду. Коптилась рыба, упаковывалась в стеклянные банки и заливалась сверху растительным маслом икра.
Этот способ предотвращает попадание воздуха, и продукт дольше сохраняется. Собирались вещи, игрушки в дорогу, еда.
Получилось два чемодана, большая спортивная сумка через плечо и двое наших крошек, которые хоть и подросли за два года, но все равно еще были малышами.
Папа проводил нас в аэропорт и уехал работать дальше. А мы, пройдя все зоны контроля и, наконец-то, взлетевши, сидели и ждали, когда самолет преодолеет Татарский пролив и сядет в городе Хабаровск.
Такие билеты нам купили, других не было. И это не самое страшное, хуже всего было то, что в Хабаровске была не просто посадка, а билет до Москвы был на следующий день.
То есть нам предстояло еще где-то переночевать.
Рейс прервал голос пилота, он сообщил, что самолету предстоит посадка в Советской Гавани. Эта посадка была незапланированной, а так, как я больше всего боялась взлетов и посадок, я заволновалась.
Но самолет сел ненадолго, кто-то на борту пошутил: «Пилоты в магазин побежали..», и взлетел, держа путь на Хабаровск.
Выйдя из здания аэропорта и, перейдя площадь, я стала искать какую-нибудь гостиницу, спрашивая у прохожих, но никто не знал есть ли она вообще. Потом кто-то из добрых людей посоветовал мне найти в здании аэропорта комнату «Матери и ребенка».
Повесив на плечо очень тяжелую сумку, взяв в руки два чемодана, я сказала девочкам держаться за мои руки, и побрела назад, в аэропорт,
Кое-как мы отыскали эту комнату, очень уставшие от перелета и таскания чемоданов, мы подошли в администратору этого заведения.
«Медицинские справки есть на детей?!» - оглушила меня вопросом женщина-администратор.
Справок, конечно же, не было. Кто знал, что они где-то понадобятся.
«Идите в медпункт», -сказала тетенька и рассказала, как туда пройти. Медпункт располагался на улице, за площадью, именно оттуда мы только что кое-как притопали и надо было опять идти туда и обратно.
Я кое-как уговорила администратора оставить у нее наши вещи, с ними я бы точно рухнула где-нибудь по дороге.
Осмотрев девочек, медсестра выдала нам справки и мы, наконец-то, добрались до кроватей. Я забыла сказать, что рейс был ночной и мы прилетели рано утром.
Вымотанная бессонной ночью, уставшая от чемоданов и дороги, я просто отключалась. Но спать не дала фраза Юлечки: «Мама, мы хотим кушать».
Не вставая с кровати, я нащупала руками в сумке палку колбасы, отломила по большому куску девочкам, я просто провалилась в сон.
Но, наевшись колбасы, девочки захотели пить. Они в самолете выспались и им было не понять мои страдания. Напоив малышей, я дала им игрушки, карандаши, бумагу и отключилась.
В Москве нас встречал муж моей сестры, и было уже легче передвигаться по метро и садиться в поезд до Мурома.
Потом к нам прилетел папа.  Было решено, что он поедет в Челны, снимет квартиру и потом поедем мы.
И вот, проснувшись через пару дней утром  от телефонного звонка, никуда не собираясь, мы узнали, что завтра утром мы должны быть в Набережных Челнах, потому что хозяйка квартиры, которую он почти снял, не дает ему ключи, пока не увидит семью.
Муром от Москвы располагается в шести часах езды на поезде. Билетов ни на поезд, ни на самолет нет. Как мы должны попасть в Челны? Была загадка.
Билеты на поезд «достал» муж сестры, будучи администратором Владимирской филармонии, он смог договориться.
Мы собрали вещи, их оказалось почему-то три чемодана, а не два и сумка. Сейчас вы поймете в чем разница.
В Москву нас опять сопровождал муж моей сестры. Он посадил нас на такси до аэропорта, а сам поехал назад в Муром.
Приехав в аэропорт я моментально оценила ситуацию, когда таксист выгрузил три моих чемодана.. Взять в руки два чемодана и сумку можно, две сумки и чемодан тоже, даже три и четыре сумки можно взять вместе!!! Но попробуйте, даже для того, чтобы убедиться, взять три полных чемодана.. Не получится..
А у меня еще и двое деток, за которыми нужно смотреть, это же аэропорт, такое скопление людей..
Не сразу меня осенило взять носильщика, но это был выход. Он сопроводил нас в зал, где мы заняли сразу несколько кресел, надо было как-то покупать билет.
Касса оказалась напротив, и я смогла подойти к ней, наблюдая за вещами, девочек я взяла с собой. Но нас ждало жуткое разочарование, кассир сказала, что билеты есть только на завтра, на вечер.
Отчаянию не было предела. Вот что можно делать в аэропорту целые сутки, не имея возможности передвижения с маленькими детьми, имея цель быть в Челнах утром?!
Постепенно таких, как я, пытающихся улететь по этому же маршруту насобиралось человек десять. Мы уже переговаривались, кто-то пытался все таки узнать про билеты, просто разговаривали ни о чем.
Когда мы все перезнакомились, я попросила женщин присмотреть за девочками и вещами, и пошла что-нибудь купить на завтрак, мы же совсем ничего не ели.
Спустившись в кафе, прикупив какой-то еды, я вернулась назад и никак не могла сообразить: где мои девочки, и где наши кресла. Я видела только стоящую плотную толпу людей. Протиснувшись сквозь толпу, я увидела Юлю и Катю, которые в носочках стояли ножками на креслах, пританцовывали и громко пели в унисон: «Я влюбился в первый раз и так хочу увидеть вас, но где-нибудь в лесу наедине..» Помните такую песню?
Толпа хлопала от умиления, а мне оставалось только взять шляпу и пройти по кругу..))) Так мы провели время до вечера.
Потом кто-то из «наших» прибежал с радостной новостью: есть билеты на рейс до Казани. И мы полетели в Казань.
Оттуда в Набережные Челны, в аэропорт Бегишево мы прилетели часов в десять.. Иии..
Нас никто не встречал. Что делать дальше? Куда ехать? Ни адреса, ни телефона, ни-че-го.
Мы опять сели в кресла и стали ждать непонятно чего.
Хотелось спать, но есть хотелось еще больше. Я вспомнила, что когда-то жила в гостинице, где остановился мой муж и у меня в блокноте где-то сохранился телефон.
Бросив свои чемоданы, я с девочками пошла искать телефонную будку. Позвонив в гостиницу, я узнала, что наш папа выписался еще вчера и там не ночевал.
Злая, уставшая и голодная, я повела наших девочек в кафе завтракать, чемоданы были брошены у кресел. Во время завтрака Юля не хотела ничего есть и довела меня окончательно до белого каления.
Выйдя из кафе и, спеша к своим чемоданам, мы увидели, что навстречу, с газеткой в руках идет наш папа!
«Я тебя сейчас убью!» - это первое, что я могла произнести..
Мы прошли к нашим осиротевшим чемоданам. Наш папа недоумевал почему я такая злая и, как мы вообще попали в аэропорт и на чем прилетели? Оказывается, он с шести утра встречал каждый рейс из Москвы, но нас ни на одном не было. Он садился в автобус и уезжал домой (хозяйка, все же отдала ему ключи) и снова ехал в аэропорт к следующему рейсу.
Все просто и банально! Не считая моих мытарств и мучений.