Глава 48 Они весело мчались навстречу смерти

Осень 626 года, восточное побережье Крыма


Тропинка карабкалась по краю горы, постепенно поднимаясь все выше над горизонтом. Для Людмилы это было уже второе похищение, и в этот раз она уже не боялась, не испытывала неловкости, и даже с некоторым сочувствием смотрела на своих похитителей.
– Что смотришь? – прикрикнул ей один из них, низкорослый, но крайне широкоплечий воин, по имени Иззет. Он говорил на смеси славянских и тюркских слов, и сейчас был в самом дурном настроении.

Людмила знала, что спор может спровоцировать того на пару ударов плёткой, и предпочла демонстративно отвернуться.

Иззет выругался, и мрачно уставился в сторону запада. Там багровое солнце быстро садилось за гору, окрашивая небо в мрачные тона.

Они уже неделю двигались обратно на Запад, и сейчас как раз готовились встать на очередную ночную стоянку. Ночи в горах были холодными, Иззет подолгу сидел у костра, мёрз, и периодически сваливался в мрачные сновидения, тягучие и липкие сны, полные безысходности.

Вот и сейчас он подвинулся поближе к костру, завернулся в бурку, надвинул поглубже шапку из лисьего меха, опёрся спиной о большой камень. Такие одиночные камни были в изобилии разбросаны по всему склону, сегодня они очень удачно развели костер на небольшой площадке между таких камней.
Пористый камень был теплым, защищал спину от ветра, Иззет устроился поудобнее, отодвинул в сторону тяжёлый палаш, передвинул поудобнее кинжал. Темнота быстро сгущалась.

Асрух и Фархад приготовили мясную похлёбку с бобами, сунули ему в руки миску, дали лепёшку. Иззет прихлебывал через край миски горячую жижу, лепёшкой подбирал бобы, руками выхватывал небольшие бараньи кости с кусками мяса.

Пленница плескалась в ручье, и напевала, чтобы караульщики знали, что она ещё не бросилась бежать в сгущающейся мгле. Иззет не сомневался, что пленница достаточно умна, чтобы не рисковать бегством в темноте по горному склону, но даже это его скорее огорчало, чем радовало.

Но вот пленница появилась, замёрзшая после купания в холодном ручье, села у огня напротив Иззета. Едва она согрелась, Асрух и Фархад отдали ей остатки пищи в котле, и миску Иззета -– доесть и помыть. Та без особой брезгливости ела, потом пошла обратно к ручью, начала тереть песком казан, мыть миску, по-прежнему напевая медленную песню вятичей на несколько изменённом заимствованиями из словенской речи санскрите.

Иззет немного согрелся, но тут с гор начал дуть холодный ветер, пришлось накинуть зимний башлык, и замотаться по самые глаза.
Пленница вернулась, завернулась в кусок грубого войлока, и замерла с другой стороны костра. Асрух и Фархад договорились о порядке стражи, Фархаду выпало стоять первым, он прошёлся вокруг лагеря, и уселся на высоком одиноком камне. Лошади спокойно бродили вокруг, срывая короткие пучки травы.

Иззет ещё некоторое время балансировал на грани реальности и миражей, но вот его унесло в поток видений, полных боли и отчаяния.
У него где-то в глубине сердца прошуршала мысль:
– Они весело мчались навстречу смерти.

Видения, не имеющие ничего общего с реальностью, вдруг стали более резкими, он увидел развевающиеся чёрные знамёна, всем телом ощутил увеличение скорости.
Он был в толпе, и они действительно весело мчались куда-то.
Потом скорость движения стала меняться, количество людей вокруг непрерывно уменьшалось, похоже, колонну накрыли, и они рассредотачивались.
Потом был бег через руины, короткие остановки, отдых за невысокими стенами, и оборудование позиции.
Люди вокруг кричали, и кричал Иззет, и он понимал, что начинается Матерь всех битв, и осознание этого наполняло его сердце радостью.

С этой радостью он и проснулся.

Пленница уже приготовила горячий отвар из трав, они выпили, закусили лепёшками, и продолжили свой путь по горной Готии.

Иззет ехал, и вспоминал свой сон. Они тогда действительно весело мчались навстречу смерти, но, что удивительно, там совершенно не было лошадей.
У Иззета не хватало слов, чтобы более точно описать своё странное видение, и он спросил Фархада:
– Эй, Фархад, поди сюда! Как это понимать, люди мчатся навстречу смерти, но при этом у них нет лошадей. И они ещё и радуются. Сможешь отгадать такую загадку?
Фархад обладал отличной бытовой смекалкой, и задумался лишь на мгновение:
– Я разгадал твою загадку! – рассмеялся он, – они упали в пропасть, и их лошади, можно сказать, уже пропали. Но они по-прежнему сидят в сёдлах, и мчатся навстречу смерти!

Пленница ехала позади Фархада, и на её лице скользнула улыбка.
Иззет вспылил, и крикнул:
– Что смеёшься, глупая женщина, неужели тебя рассмешили слова мудрого Фархада?

Людмила опустила глаза:
– Извини, господин. Просто мне показалось, что ты хотел услышать совсем другой ответ!

Иззет хотел было сказать, что он предпочел бы быть тем, кого вполне устроит простой ответ Фархада, но тот человек в нём, который видел Матерь всех битв, и радостно мчался навстречу смерти, вдруг в очередной раз овладел его сознанием. Иззет едва не завизжал от ужаса, когда осознал сей прискорбный факт, но осознавший был уже не он, а тот, который смеялся среди толпы молодых воинов под черными знамёнами.

– А ты думаешь, как? – с трудом выговорил Иззет – второй, внутренний Иззет Иззета, его отражение в лабиринтах иных миров.
– Всё люди мчатся навстречу смерти, – ответила Людмила, – независимо от того, сидят они на коне, или лежат в постели. Всё дело в том, что время смертных течёт только в одну сторону. Время – это невидимая  бесконечная стрела, пронзающая грудь человека. И от неё невозможно укрыться, её нельзя остановить. Впрочем, всегда находятся безумцы, которые со смехом и радостью сокращают полет времени, грудью бросаясь навстречу стреле. Вот о таких можно сказать, что они весело мчатся навстречу смерти.

Иззет покачал головой, и удовлетворённо исчез в водопаде иных измерений и миров, а на его месте снова оказался Иззет – первый, славный простоватый джигит, который уважал мудрость старого Фархада, и до ужаса боялся Иззета – второго. Он с неудовольствием посмотрел на Людмилу, и прокричал, проезжая в тесной расщелине между камнями:
– И кто сейчас скачет навстречу смерти, ты можешь сказать, глупая женщина?

Для него было ясно как день, что навстречу смерти сейчас скачет именно она. Горный старец недолго тешится с девами. Хорошо, если продаст надоевшую игрушку солдатам в лупанарий. Таким, можно сказать, повезло. Но большая часть его жертв заканчивает свои дни на закатном камне, и кусками летит на дно пропасти. А проклятый старец набирается колдовских сил, и вытирает губы, блестящие от крови своих жертв.

Иззет считал себя отличным джигитом, в борьбе не знал себе равных вплоть до пролива, там, на Кавказе были достойные противники, но здесь он точно был первым. А вот старец вертел им, как хотел – а всё эти колдовские фокусы с кинжалом и удавкой.

Так и получалось, что лучший джигит всей Таврии служил, по сути, дряхлому старику.

Горный старец был личным убийцей прошлого  императора, и сюда сбежал, чтобы его голову не принесли в подарок бывшему нанимателю.

Иззет ещё раз вгляделся в женщину:
– Так кто сейчас несётся навстречу смерти?
Та покачала головой:
– Можно, я задам сперва один вопрос?
– Задавай! – безразлично ответил Иззет.
– Тот человек, для которого господин меня украл, он в ближайшее время ждёт каких-то послов?
– Иззет вздрогнул, и изнутри его сознания мгновенно выскочил Иззет – второй, рассмеявшийся демоническим смехом.

– Он ждёт послов? – повторила Людмила.
– Ты хочешь сказать, женщина, что эти послы уже мертвы?
– Скорее всего, – ответила та, – и у тебя господин, будет очень мало времени, прежде чем судьба доберется до того, кому ты служишь сейчас.

Людмила сама не была уверена, но она на автомате работала по старой доброй программе переговорщиков, бросая клиента на качелях между страхом и надеждой на спасение.

Иззет – второй посмотрел ей прямо в глаза:
– Матерь всех битв?
– Алеппо, – ответила та.


С этого мига Горный старец был обречён.