1202. Хуторская чертовщина. Непосильная ноша

                Волочил Злотазан Цобцеберского на своём плече ногами вперёд головою назад хуторскими задами хоженой тропою вдоль балки.
                Пришлось ему тащить эту обвисшую ношу с большой тратой собственных сил, по утверждению того же Подколодного, переть на своём горбу этого упившегося кабаняку чистейшее наказания за свою глупость.
                Знал же, но надеялся, выудить из своего приятеля признание, где Шоба прячет свои схроны.
              Вот он результат его долгих ожиданий весит тряпкой на его плече, чего – то невнятное бурчит и уже дважды соизволил изрыгнуть из себя блевотину.
          Бросить бы его под кручу и пусть себе катиться вниз, чтоб знал падаль брехливая, каково оно вводить приятелей в заблуждения.
       Но он этого не сделает, доставит тело по назначению, только бы на это у него хватило сил.
                Вот когда действительно пожалеешь со всем сочувствием, что рядом не оказалось Заблудая, погрузил бы он эту пьянь на ишака и преспокойненько отвёз бы его в усадьбу, особо не заботясь и не тратя лишних сил.
                А так приходиться тащит его на своём горбу, было бы знать, за что, тогда ещё понять можно было своё упрямство, что делается это ради пользы дела.
                Сбросить бы этого Песю со своего плеча, как мешок с дерьмом, а самому налегке отправиться в свои владения, глянуть для интереса, чего там происходит на момент его отсутствия.
                Не мешало бы пройтись и проверить сохранность своих кладов, а то связался с этим Песей и не знаешь, всё ли на месте, может там уже орудует такой искатель чужих кладов, как и сам Злотазан.
          И пока он прохлаждается у своего приятеля, его клады потрошат втихую.
                Но отогнав от себя эти догадки и грустные предположения, Злотазан уставший и вымотавшаяся как ездовая собака, ставит Песю ногами на землю и ловким движением перекладывает на другое плечо.
                По этому поводу Цобцеберский мямлит свои недовольства, высказывая претензии, что ему очень неудобно и его следует положить в горизонтальное положение.
                Да с большим удовольствием это бы сделал Злотазан, бросил бы его прямо здесь на тропе, мороки было бы меньше и самому большое облегчение.
                Но так подло он не может поступить со своим товарищем, ведь скоро рассвет станет ему на пятки наступать, следовало поторапливаться и хотя бы с приходом сумерек оказаться в усадебном доме.
                И Подколодный торопился, часто мельтеша своими ногами для устойчивого положения при слегка согнутых ногах в коленях.
            Если чего он искренне и желал, так это не повстречать на своё пути хуторского «жаворонка», вставшего ни свет ни заря и отправившегося по своим неотложным делам.
                Силы заметно таяли и уже на пересечении дороги к местному кладбищу, Злотазан часто и натружено дышал с неким присвистом при выдохе.
                Приподняв свою голову и глянув в сторону угрюмо стоявшего усадебного дома с пустыми глазницами окон, прикинул в своей голове, что ему осталось пройти самые трудные пятьсот шагов.
                Собрав весь остаток сил на последний рывок, Подколодный взмокший от обильно выступившего пота, утёр свой лоб и двинулся с большой надеждой вскоре оказаться в прохладном подполье, где будет у него возможность расслабиться и вновь набраться сил.
                Видя перед собой только одну ещё до конца не поросшую травой колею дороги, Подколодный натруженным шагом шёл к намеченной цели неся на своём плече Цобцеберского.

                В то же время находясь у своего скромного сарайчика пребывал дед Горбань, чего он там делал в этот ранний предутренний час, это его заботы, а то, что он обратил внимание на странное существо, бредущее вдоль хуторских задов и как он предположил, а в этом не было никакого сомнения, что оно двигалось в сторону усадьбы.
                То, что это странное существо вызвало у него не только удивление, но и интерес узнать, что это могло такое быть и чего оно расхаживает у него на задах.
                Сказать, что дед Горбань при этом не испытывал страха, будет полным враньём, только из чувства любопытства он не дал деру в свою хату, чтоб запереться в ней на все крючки и засовы.
                Выглядывая одним глазом из-за угла сарая, на фоне светлого неба сумел различить, что неизвестная ему личность несла на своём плече себе подобного, в его голове не без основания промелькнула догадка, что здесь не совсем чисто.
               Вся странность заключалось в том, а это по предварительному предположению старика, что это могло приключиться при двух случаях, либо раненого несли в станицу к фельдшерам, либо убитого переносили в усадьбу, где собирались его припрятать от чужих глаз.
                Но этой ночью в самом хуторе и по близости от него не было слышно выстрелов, но это ещё не факт других насильственных действий, могли и по-тихому шпырнуть ножом в бочину или дрыном огреть по голове.
                Но вдруг возникшая шальная мысль в голове деда Горбаня, что здесь всё гораздо проще и в усадьбе готовиться жертвенный ритуал, вон уже и связанную жертву с кляпом во рту потащили в усадьбу, заставило его содрогнуться и пятясь назад, накладывать на себя крестное знамение и призывать всех святых на помощь.
                С дедом Горбанём всё понятно, он подвергся нашествию собственных мыслей, возникших на почве взбудораженного страха, заставившего его поверить в полнейшую глупость своих выдумок.

                А вот на подходе к самой усадьбе вдруг прорвало Цобцберского своим откровенным лепетом в отношении своего приятеля, заговорившего у него за спиной.
-Ты чё думаешь Тазик, что я настолько глуп и ничего не понимаю?
- Ещё как понимаю и имею на это свои замысловатые соображения.
-Какие там к чёрту светлячки и цветущий папоротник, всё это наглое враньё.
 -Ты думаешь я в это поверил?
- Да ни хрена подобного, я сразу смекнул, чего ты затеял, да как видишь просчитался.
-Только понять одного не могу, с чего ты взял, что я там спрятал свои накопления?
-Они у меня вовсе не там, а совсем в другой стороне.
                Цобцеберский чему – то усмехнулся, отчего всё его тело содрогнулось на плече Злотазана, а затем утвердительно произнёс.
-Прячу я его Тазя на твоих курганах, у тебя же под самым носом.
                После чего Песя тяжко вздохнул и снова сник.
                Что это было?
                Очередное признание не произвольно сказанное во хмелю?
             Или это обычная пьяная болтовня, произнесённая только ради того, чтобы по трепаться языком?
                Свалить бы этого Песю прямо здесь на дороге и попытаться у него узнать, правду он сказал по пьяному делу или очередной раз ляпнул не по делу, желая себя поднять на пьедестал своей значимости, с которого он рухнул на согнутых коленях, пребывая в непотребном виде.
                Из последних усилий Злотазан доволок Цобцеберского до угла дома, здесь сняв его со своего плеча и прислонив спиной к стене, в добавок дружески похлопав ему по груди, сказал с одышкой.
-Теперь Песюндра сам, своими ножками вдоль стеночки пробирайся к ступеням.
-С меня довольно нянчиться с тобой.
-И итого пришлось целую версту переть на своей спине, как видишь устал в отличии от твоей довольной рожи.
                Песя с кривив на своей харе подобие улыбки и не отслоняясь от стены, задался наиглупейшим вопросом.
-А что Тазик, мы уже пришли?
-Ты смотри, я ещё толком не устал, а уже прибыли в свои хоромы.
-Я, сейчас придерживаясь за стеночку, пройдусь к ступеням.
-Тазя, ну куда ты спешишь, погоди торопится.
- Дай собраться с силами, тебе что? Трудно подождать своего приятеля?
-Ну перебрал немного, а с кем не бывает, упился.
-Как видишь упился до скотского состояния.
-А вообще тебе скажу, ты был прав.
-Дрянь эта горилка и полнейшее дерьмо.
-А что сделаешь, когда лучшего нет.
— Вот так Тазя и живём, пользуясь всякими не потребными отбросами.
-А ведь ещё не давно могли иметь большой выбор, как скажем побаловаться той же водочкой.
- А какие вкушали закуси, вспомнишь, так сразу зависть берёт.
-И ты мне скажи, где этот поганый народец совершил великую глупость?
-Чего ему спокойно не жилось, как в прежние времена.
-Знаешь, иногда припомню свою безбедную жизнь на мельнице, так меня даже на слезу пробивает.
- Ну куда ещё было лучше жить, когда было всего полно и при полном достатке.
                Трогательная речь Цобцеберского была прервано возмутившимся Злотазаном.
-Ну ты идёшь или будешь дальше бухтеть? 
-Скоро совсем по светлеет, а нам с тобой здесь отсвечивать не к чему. 
-Иду Тазя, вот гляди уже пошёл.
                Осторожно вдоль стеночки перебирая руками, брёл Песя по направлению ступеней.
                Его медлительность раздражительно действовало на Подколодного, ему до того хотелось подойти и пнуть этого капушу в зад ногой, чтоб тот чертыхнулся до самых ступеней, уткнувшись в них своим носом, ну пора бы знать, когда есть возможность тянуть время, а когда следовало поторапливаться.
                Поторапливая Песю окриками, Злотазан поднялся на ступени и с презрением наблюдал за действиями своего приятеля, который продолжительное время примерялся своей ногой встать на первую ступеньку, но, когда понял, что это сделать для него не представляется возможным, встал на четвереньки начал вскарабкиваться на верх.
                Не в силах наблюдать за этим не пристойным поведением своего приятеля, который только и занимался тем, что безостановочно лопотал всякую чушь своим языком, Злотазан не сдерживая своего возмущения, ворчливо произнёс.
-Давай поторапливайся покоритель малых вершин.
-Поспешай скорее, а я пройду открою лаз в наше подземелье.
                До Цобцеберского не сразу дошёл смысл сказанных ему слов приятелем, а когда он это понял, то кивнул головой и уже не понятно кому ответил.
- Благодарствую за сообразительность.
-А я сейчас быстренько поднимусь и пройду.
-Мне – то большого труда не составит, я на раз два и в дамках, а вашему ферзю поставлю мат.
             
                С большим успехом это по мнению самого Песи, ступени были покорены в невероятно короткий срок, его попытка подняться в вертикальное положение оказалась затруднительной и по считав, что на четвереньках ему удобней пробираться, он благополучно проник в дом.
                Проследовав по коридору до кабинетной комнаты, Цобцеберский остановился в дверном проёме и проявив величайшее усилие сумел встать на обе ноги, при этом с придурашной улыбкой на своей харе произнёс.
- А вот и я, собственной персоной, явился к вам попить чайку.
                Злотазан в этот исторический момент стоял у оконного проёма в ожидании, когда Песя соизволит пройти к лазу и спуститься вниз. 
              Но Цобцеберский не торопился спускаться в подполье, ему и здесь было вполне весело, продолжая держаться за дверной косяк и покачиваясь полевой будылкой, открытой всем ветрам, озорно хихикнул, произнеся.
— Вот я и у себя.
-Будьте любезны спровадить меня в мои пенаты и указать на какой полати мне прилечь опочивать?
                Действительно эта омерзительная рожа так и выпрашивала, чтоб по ней съездили поднятым с пола кирпичом, хотя это слишком грубо, а вот половинкой в самый раз будет.
              Злотазановой выдержке можно было только позавидовать, задавливая в себе вспыхнувший гнев и бурлившую злобу, он повелительным голосом произнёс.
-Песя! Хорош тебе выкаблучиваться.
- Давай проходи и полезай в лаз, на дворе уже забрезжил рассвет, не хватало чтоб нас здесь с тобой заметили.
                Цобцеберский с милейшей придурковатой улыбкой на своей харе и напущенным смущением ответил приятелю.
-Дорогой ты мой Златюша, да я со всей радостью готов пройти куда ты скажешь, да только мои ноженьки меня не слушаются.
-Ну сам посмотри, не желают идти и всё тут, устали бедолаги, хотят к себе уважительного обхождения.
                Любому, даже ангельскому терпению приходит конец, Злотазан прошёл от окна к дверному проёму, где стоявший Песя попытался сложить свои губёнки в трубочку и чмокнуть в щёку своего приятеля, но мощным обхватом был подхвачен в области груди с попыткой перенести его к лазу.
                Поднять этого Цобцеберского он поднял, да тот цепко держался своими руками за косяк дверей и не желал их отпускать.
                Пришлось поднатужиться и в оскорбительной форме привести в чувства эту упорствующую утробу, призвав к подчинению.
- Какого хрена тебя раскорячило, как закарюку горбатую в дверях!
-Отпускай руки, руки сволочь отпускай!
-Да не упадёшь гнида плешивая, крепко тебя держу!
                Но все эти слова пролетали мимо ушей Цобцеберского, а если какие и залетали в них, то имели совершенно иной смысл.
               Переполненный возмущением безрассудного упорства своего приятеля, Подколодный его вырывает из проёма, как редьку с грядки и волочёт по направлению лаза.
             В свою очередь Песя извивается, как аспид в предсмертных судорогах, но при этом заливается закатистым смехом, смеясь от щекотливого объятия своего приятеля Тази.
                Подтащив Цобцеберского к люку, Злотазан попытался сунуть его ноги в открытый лаз, но не в силах удерживать этот набитый мешок костей на весу, попустил Песю до уровня своего пояса, надеясь на его солидарность, оказать малое содействие, распрямить свои скрученные ноги.
            Но Пессисуарий был глух к мольбам своего товарища, а по сему получает по своим ногам несколько мощных направляющих ударов, но уже ногою самого Злотазана, а в силу физического воздействия, ноги Цобцеберского не произвольно сваливаются в лаз.
               Нянчиться, а тем более проявлять заботливое обхождение с приятелем обессиливший Злотазан не собирался, а слегка попустив своего приятеля в лаз попросту отпускает его.
             Вытянувшись во всю длину своего тела Песя скатывается по лестнице вниз, где случается резкий упор на его пятки, а в силу расслабленных колен, ноги сгибаются до полного соприкосновения с задницей и с последующим прогибом всего тела по ходу движения, отчего сила инерции выбрасывает тело вперёд, чем – то напоминающее прыжок лягушки в омут.
               Внизу подвального межстенка послышался грохот шмякнувшего тела, зацепившегося за скромную внутреннюю обстановку, оповестившего, что Цобцеберский прибыл к месту дальнейшего отдыха.
           Не обращая особо внимание на возмутительные возгласы своего приятеля, Подколодный прошёл к оконному проёму, перегнулся через подоконник, выглянул наружу, глянул в обе стороны и не заметив там чужого присутствия, вернулся к лазу, спустился вниз, запустил механизм закрывания и уже при полной темноте помог Песе подняться и прилечь на нижнюю полку, а сам забрался на верхнюю и моментально погрузился в сон.

               Да это был на удивление странный сон, больше смахивающий на явь, в котором невозможно было отличить действительность от возникших вымыслов, творившегося в голове Злотазана.
         А приснился ему довольно навороченный сюжет, начавшийся с того, что его разбудил Песя и таинственным голосом пригласил пройти с ним и выкопать Шобин клад.
          Разве он мог отказаться от такого заманчивого предложения, без всякого сомнения и большой радостью дал своё согласие.
          Сборы были довольно быстры, его приятель уже стоял, вооружившись лопатой, а ему только и оставалось взять свой портфель, куда они положат найденный клад, для последующего дележа в равных долях.
             Покинув усадебный дом через оконный проём Цобцеберский повёл Злотазана к намеченному месту обходными путями, для чего пришлось спуститься в ров и долго идти по нему, стараясь пригибаться как можно ниже.
              Удивительным образом выбравшись из рва у Бобылёвой хатки, которая красовалась на прежнем месте, прошли пустырем до оврага, спустились в него и буквально пройдя сотню шагов натыкаются на стоявшего чуть в стороне живого и здорового Бобыля, этого хуторского отшельника, пригрозивший им пальцем и утробным голосом сказавшего:
«Моего золота не трогать, иначе уши надеру». 
                Песя ему радостным возгласом ответил:
 «А нам твоего золота не надо, мы идём выкапывать Шобин клад».
                Пришлось идущего впереди Цобцеберского пнуть кулаком в спину и сказать ему:
 «Ты чё своим языком мелишь налево и направо, какое ему дело куда мы идём.
           Сейчас привяжется следом и не отобьёшься от него, а делиться я с ним не собираюсь.
        Если тебе Песя вздумалось его взять в долю, то на мою щедрость не рассчитывай».
             Но Цобцеберский только усмехнулся на упрёк приятеля и торопливой походкой помчался вниз, весело воскликнул:
 «Да никуда этот Бобыль не денется, стоять ему здесь две сотни лет, как бабе каменной на страже.
Давай не отставай, скоро на месте будем».
             Песя повёл его к большому кургану, отчего по спине Злотазана прокатился не приятный холодок с чувством возникшей тревожности, понятное дело, следовало опасаться появления Щуся с Рогачом.
Эти хлопцы дремать не станут, стоит им обнаружить чужаков на своём кургане, драки с ними не миновать.
          А этот беспечный Песя, вместо того чтобы тайком пробираться, наоборот устроил весёлое представление, громко выкрикивая возмутительные изречения, радостно хохоча слыша ответное эхо. 
        Забравшись на самую вершину, а это больше походило на ровное место, Песя указал место зарытого клада и начал интенсивно копать.
            Где – то на глубине чуть выше колена раздался металлический скрежет, что указывало на присутствие спрятанного клада.
               Отбросив лопату в сторону, Цобцеберский погрузился в яму и вскоре вынимает оттуда чугунок, накрытый сковородой, в точности такой же, какой Злотазан закопал у себя возле кургана.
              До конца не осознавая, как так вышло, что его чугунок, а он в этом не мог ошибаться, оказался здесь, привело его в невероятный шок.
                А это означало лишь одно, что Шоба выкрал его клад и явно не без помощи Песи и закопал на своём кургане.
                А вот это уже наглость выше всякого предела, нагнувшись и выпустив из своей руки портфель, Злотазан не заметно для радостного Песи подбирает лопату, перехватывает по удобнее черенок в руках, а для завершения тяжкого преступления оглядывается по сторонам и ещё больше поражается увиденному, замечая чуть поодаль стоявший курган.
              Всякие сомнения долой, это его курган и ошибиться здесь ни как нельзя.
              Поражённый до безумия Злотазан обречённо замирает, что та муха, случайно вылетевшая на мороз, не веруя внезапно возникшим обстоятельствам.
           С чувством лёгкого помешательства, возникшим в его голове, судорожно пытается понять, как это могло произойти с ним.
            А в то же время, Песя сняв с чугунка сковороду, с интересом заглядывая в него и вынимает из этой посудины одной рукой украшения Анны Владимировны, а другой в банковских упаковках золотые червонцы, которые и протягивает ему посмотреть.
        Переполненный возмущения и негодования Подколодный бросает лопату и пытается выхватить из Песеных рук золотые червонцы, выкрикивая:
«Отдай моё золото, паскуда!
                Не тронь, мразь!
                Это всё моё»!
           А в ответ слышит жалобный ответ приятеля:
-Да ты чё Тазик бросаешься как собака цепная.
-Я только хотел у тебя спросить, уже вечер или ночь?
-Пить хочется невмоготу, жажда совсем замучила.

                26–27 январь 2024г.