Глава 2. Вскрытие показало

«… Стекло бликует… Неясные тени колеблются в такт…»

«Почему витрина начинает дрожать, когда музыка замолкает? – недоумевал Блэкуоттер, в тысячный раз пересматривая видеозапись доктора Мартини. – И дурацкий «дзинь-дзинь» доносится, когда в палате полная тишина! А вот когда поёт Си Фанг…»

Детектив буквально под увеличительным стеклом в режиме «стоп-кадр» пересмотрел видео первых дней пребывания Роулинга в больнице. Но ничего подозрительного и хотя бы малость необычного, выбивавшегося из привычного распорядка дня Доулинга, Тони не заметил. Обычное мелькание фигуры Пола в голубом халате, в униформе – обслуги и медсестёр, и, естественно, массажиста в костюме ифу: жёлтых широких штанах и куртке-мундире с красным драконом, вышитом на спине. Изредка в кадр попадал и сам доктор Мартини, точнее, какая-нибудь часть его тела. Узнать психиатра было не сложно: маленький рост выдавал его моментально. Картина же была видна целиком, так как висела над витриной с лекарствами. «Юноша с лютней» словно не хотел уходить из сюжета драмы, намекая, что он и есть первопричина всего происходящего вокруг мистера Доулинга.

«Кто ты? Мальчик или девочка?»
«Насколько близко ты знал Караваджо? Настолько?!»
«Как ты перенёс операцию по смене пола? Хочешь узнать, как это делают сейчас? Вообще-то, не таясь. Абсолютно открыто. Под громкие аплодисменты и крики «Браво! Бис! Кто следующий? Выходи!» Ну ты их, конечно, слышал. Сегодня этот храбрый – раньше безумный – поступок называется «coming out». Знаешь, он стал почётным и ожидаемым. И… И говорят, безболезненным. А в твоё время? Сколько было пролито крови? Про ваши тёмные делишки ходило много слухов…»
«Всё-таки как тебя звали, неизвестный друг гения Караваджо?! Тоже «Персоной Чи» ? Твои руки держали что-то, кроме лютни? Кинжал или чашу с ядом? Есть ли на тебе и твоём друге чья-то смерть?»

Тони отошёл от картины, прислонённой к стене. Он так и не нашёл времени вбить гвоздь, боясь признаться, что в глубине души полотно наводит на него мистический страх. Блэкуоттер не был уверен, что хочет видеть «Юношу с лютней» у себя в квартире. Он откровенно клял себя за то, что поддался мимолётному чувству и на эмоциях попросил разрешения забрать картину из клиники.

«Какая-то идиотская идея фикс!» – ругался Тони.

Другой навязчивой «шизой» был дребезжащий звук, который буквально преследовал его и постоянно дзинькал в голове, будто в ней поселились те самые злосчастные чашка и ложка.

«Слава богу, не витрина с лекарствами целиком! – иронизировал Тони. – Иначе точно сошёл бы с ума! Вот бы прикололся доктор Мартини! А я бы ему сказал, мол, рецепты прописывать мне не надо – всё уже и так есть в башке! Нужно лишь попытаться отселить из неё этот мусор! Ваш диагноз, док?»

Чтобы избавиться от наваждения, он включил новенький музыкальный центр на полную громкость и посмотрел на стоявший вплотную к нему стакан с ложкой. Они отказывались звенеть. Следственный эксперимент не удавался. Блэкуоттер приобрёл похожий девайс, даже помощнее, чем был у Доулинга. Потом расширил рамки опыта и докупил сабвуфер, чтобы посмотреть, как действуют низкие частоты. Стекло в серванте начинало бликовать, но чайная пара молчала. А у Пола нет! Значит, в палате был ещё один источник звука, точнее триггер, вызывавший дрожание предметов. Но видно его не было. И не было слышно.

Тони сменил диск и вышел в палисадник. Из квартиры доносился голос Паваротти.

– Мистер Блэкуоттер, вы никак получили предложение петь тенора в Ковент-Гардене? Или «Ла Скала» никого не нашла на смену великому Лучано? Я раньше не замечала за вами музыкальных пристрастий! – помпон соседки уже колыхался у калитки. – Не возражаете, я войду?

Миссис Грейс привычно расположилась на свободном стуле, положив секатор на решётку гриля. Тони налил ей шерри.

– Никаких новостей, пока я был в отъезде? – обратился он к соседке.
– Если вы про Гарри Олда, то ничего нового. Смакуют подробности расправы над ним, перемывая ему косточки, а скоро начнут перемалывать их в муку. Поистине иезуитский приговор. И от кого? От адвокатского сообщества – его коллег по цеху – прямых конкурентов. А некоторые, наверное, были его друзьями! И никакого суда!
– Простите, а трибунал что же? – возразил Блэкуоттер просто из желания подразнить и продолжить спор в этом направлении (он был согласен с выдвинутым тезисом).
– Что угодно, но не орган правосудия! Некая комиссия при общественной организации, не более того. Но она, оказывается, вправе выносить судьбоносные решения. Я понимаю, если бы состоялся настоящий суд, который принял во внимание все обстоятельства дела – в первую очередь малозначительность деяния и срок исковой давности, и тем не менее, вынес бы правомерный вердикт на основе уголовного права и прецедентов. Но такого не было, нет и не будет. Сам же мистер Олд не собирается апеллировать к официальной юстиции. Он вам наверняка говорил? – миссис Грейс вопросительно посмотрела на Тони.
– Ну да, ему же дороже станет. А так он дождётся, пока схлынет волна, внимание публики переключится на историю поинтереснее и поскандальнее. И выплывет наш Гарри где-нибудь в том же или новом качестве. Во всяком случае, убитым он мне не показался, не то, что…
– В вашем расследовании наконец-то объявился труп? – от миссис Грейс не ускользнула внезапная пауза. – Поздравляю! Не поделитесь инсайдом? Умираю от любопытства так, что сплетницу «Сан» не хочется читать!

Блэкуоттер размышлял над тем, что можно раскрыть соседке, и в чём ум одинокой пенсионерки, зацикленной на криминальных историях, может ему помочь.

– Не скажу, что это труп, с точки зрения, уголовного процесса. Скорее, тело, – лукаво начал Тони. – Но одним человеком, кто мог знать «Персону С», стало меньше. Вам, миссис Грейс, не кажется странным, что обвиняемый известен, а жертва, свидетели и, возможно, соучастники нет?!
– Вы абсолютно правы, мистер Блэкуоттер. Может ли анонимный процесс над личностью быть легитимным? И что же никого не осталось, кто бы осмелился назвать таинственного незнакомца?
– В моём списке таких нет. Кто пойдёт против пресловутой «new normality»? Кто посмеет бросить вызов системе? Если сам Гарри Олд покорно смирился, то остальным-то зачем ложиться под асфальтоукладчик?
– То есть вы думаете, не пора ли выставлять финальный счёт клиенту. Я правильно поняла вас? К чему тогда вся ваша «Метрополитен Опера», от которой пляшет моя люстра? Терапия для роз? – иронизировала миссис Грейс.

Блэкуоттер надолго зацепился взглядом на помпоне, потом посмотрел в глаза соседке, в которых не было и намёка на шутку. Миссис Грейс оставалась абсолютно серьёзной и искренне переживала за Олда. Чего с ней никогда не было, когда она обсуждала с Тони, будь то через забор или за рюмкой портвейна, криминальную хронику.

– Вы чрезвычайно проницательны, за что и ценю наши беседы. Я действительно, не знаю, как мне поступить дальше. Клиент, вдова того самого умершего лица, сообщила мне, что мой контракт прекращается. Мне будет выплачен гонорар, почти в два раза превышающий то, на что я рассчитывал…
– Триста тысяч фунтов?! – вскрикнула, не удержавшись, старушка. – Неужели столько платят?
– Иногда и поболее этого в зависимости от масштаба бедствия. Но не в моём случае. Я, видимо, не успел напортачить на миллион.
– То есть покупают ваше молчание? – догадалась миссис Грейс.
– Не совсем. По договору у меня есть обязательство о неразглашении. Боюсь, что в данном случае меня попросят больше не совать нос в это дело. Иначе с чего бы такая щедрость? Что посоветуете, дорогая миссис Грейс?
– Вас могут убить? – соседка посмотрела, как неуверенно Тони покачал головой. – Тогда сначала заберите деньги. И всё-таки поясните, откуда интерес к классической опере? И что за вопли на непонятном языке я иногда слышу через стенку?

Блэкуоттер рассказал миссис Грейс про китайца-массажиста, который пел арии для пациента психиатрической больницы, про любовь последнего к опере и про навязчивое дребезжание на видео. В завершение Тони вынес на обозрение «Юношу с лютней».

– Вот реальный, но, к сожалению, немой очевидец самоубийства моего клиента. Вам знаком этот герой? Весь мир сходит с ума по нему.
– Живопись, к сожалению, не самая сильная моя сторона. Но попытаюсь угадать. Итальянец эпохи Возрождения?
– Вы сама скромность, миссис Грейс. Перед вами копия знаменитого шедевра Караваджо. Не желаете взглянуть на подлинник?
– Вы подозреваете, что смерть вашего клиента – не самоубийство, и связана с безумной ценой, предложенной «Сотбис» за картину? Или кто-то продал фальшивку под видом оригинала?
– Красивая версия, но только для детектива Агаты Кристи. Не желаете завтра поехать со мной в Бадминтон-Хаус и лицезреть английскую версию «Юноши с лютней»? Я там назначил рандеву с известным вам агентом МИ-5.
– Умеете вы, мистер Блэкуоттер, уговаривать старых женщин, у которых нет сил вам отказать.

Миссис Грейс попрощалась и ушла. Уже через минуту Тони слушал знакомый перещёлк секатора, доносившийся из-за забора. Детектив занёс картину в дом и запер дверь в палисадник. До встречи с коронером, производившим повторное вскрытие, оставалось некоторое время. Тони выключил музыку. Ему хотелось побыть в тишине.

***
На следующее утро Блэкуоттер, Алан Шарп и миссис Грейс стояли перед «Юношей с лютней» и слушали рассказ экскурсовода о создании шедеврального полотна, о неоднозначности сюжета, несмотря на его статику, о намёках через изображённые предметы и много ещё о чём, что окружало картину и её героев, и, конечно, неожиданную современность и актуальность затронутой художником когда-то запретной темы гомосексуальности. Миссис Грейс не удержалась от вопроса о слухах вокруг криминальных похождений и склонностей Караваджо, о которых накануне ей поведал Тони.

– Прекрасное утро выходного дня, включая удовольствие трёхчасовой тряски на поезде! – ворчал Шарп, выходя из музея. – Вы нам должны роскошный ланч в рыбном ресторане с видом на Бристольский залив. И чтобы не менее двух звёзд «Мишлена»!

Тони понимал, что приятель не шутит. Тем более Блэкуоттер и сам проголодался. Местные пивнушки его не вдохновляли – вчера поздно вечером ему доставили чек от миссис Доулинг, выписанный управляющим трастом, за которым снова маячил «Лейкерс МакКинли». Требовалось заведение под стать полученным трёмстам тысячам фунтам.

– Да хоть все три! – ответил Блэкуоттер и остановил проезжавший кэб с горящим фонарём «Такси».
– Уэстон-супер-мэр ! – приказал Тони таксисту. – Лучший ресторан на ваше усмотрение.

Примерно через сорок пять минут, покрыв сорок миль, троица въехала в курортный городок. Миссис Грейс всю дорогу улыбалась непрекращающимся шуточкам Шарпа о том, что бешеному кобелю привычно наматывать круги вокруг овечьего стада. Ей-то, пенсионерке, вечно сидящей в своём палисаднике, Тони устроил настоящее путешествие.

– Вот то заведение нам подходит! Остановите! – указал пальцем на ресторан Блэкуоттер.
– Но сэр, это самое начало Royal Parade! Дальше будет больше!
– Ничего! Мы лучше прогуляемся по набережной пешком. Разомнёмся. Лондонский десант – к высадке!
– «Old Thatched Cottage», – прочитал вывеску Тони. – Кинем старые кости здесь, в логове британской рыбной кухни, или топаем дальше?
– Что может быть лучше трески в кляре под пинту эля, особенно когда голоден как бродячий пёс! Миссис Грейс, вы согласны? – обратился к старушке Алан.
– Отведать свежей рыбки на открытой террасе в солнечный день? Да хоть морского чёрта, если у мистера Блэкуоттера хватит денег!

Действительно, место было супер! И свободный столик на воздухе нашёлся. Середина апреля – прекрасное время насладиться уже нехолодным бризом, который будет приправлять блюда солью.

– Ну-да, в какой обстановке обсуждать трупы! – радостно согласился Тони.

Под несколько смен закусок и основных блюд и пару бутылок австрийского «Грюнерветлинер» из долины Вахау Блэкуоттер сообщил о заключениях, к которым пришёл его знакомый коронер, который проводил повторные исследования биоматериалов Пола Доулинга. Невкусные подробности из морга не могли испортить аппетита, так как двое были профессионалами и не раз сталкивались и с менее приятными сценами, а миссис Грейс тоже оказалась закалённой чтением криминальных хроник и ночными просмотрами ужастиков.

Выводы были предварительными, но тем не менее, весьма интригующими. По его мнению, слабая странгуляционная борозда могла объясняться не только мягкой петлёй, но и малым количеством крови, оказавшейся в тот момент в шейном отделе. А что именно стало причиной слабого кровотока, предстояло уточнить.

– И никакой идеи? Ну, не томите, мистер Блэкуоттер! – просила в нетерпении миссис Грейс.

На телефоне Тони квакнула «смс-ка».

– Легки на помине! Приглашают на Нью-Бридж стрит для подписания отказа. Фотокопии, оправленной по электронной почте, им недостаточно. А деньги, молодцы, прислали вперёд, чтобы я не дал задний ход. Так вы хотите узнать, что подозревает патологоанатом? – намеренно тянул с ответом Блэкуоттер, предвкушая эффект.

Шарп с явным безразличием озирался по сторонам.

– Если хочешь поделиться своей фэнтези-стори, пожалуйста, – скептически усмехнулся Алан. – Но лично мне, как твоему другу, гораздо интереснее понять, почему ты сдался. Совсем недавно ты был готов трясти миссис Доулинг как грушу, пытаясь вытряхнуть из неё остатки совести. Вы предаёте память покойного мужа! Разве его подозрительная смерть не должна быть расследована до конца, а виновные в ней – наказаны? Как вы будете смотреть в глаза детям? Сколько раз ты произносил похожий монолог? А теперь ты хочешь заинтриговать нас вонючими трупными подробностями? Ты такой же как она. Взял чек, и успокойся!

Официант принёс морского чёрта, приготовленного на пару в итальянских травах. Аромат видимым и осязаемо дразнящим облаком поднимался от большого овального блюда. Алан достал вино из ведёрка со льдом, и протёр бутылку полотенцем. Пожилой, явно из местных, мужчина принялся разделывать рыбу и раскладывать её по тарелкам. При этом он смачно причмокивал, весело балагурил, на все лады расхваливая повара и рыбака, знавшего секретные места в бухте.

***

Си Фанг, погромыхивая чемоданом на стыках, шёл по длинному телетрапу. Рейс «Сингапурских авиалиний» из Цюриха совершил посадку в аэропорту Гонконга. Китаец почти четыре месяца отсутствовал дома. Си Фанг включил телефон, на который тут же посыпались рекламные и прочие сообщения, накопившиеся на местном номере и который был выключен в Швейцарии. Си Фанг горько усмехнулся – несколько звонков было от директора оперы «Хику».

«Неужели господин Фо Лунь хотел меня удержать в театре? Здорово будет встретиться с ним. Что он сможет мне предложить?» – мысль о возобновлении певческой карьеры вдруг вернулась к нему во время полёта.

Си Фанг проверил вторую «симку». Там ожидаемо мигал значок «Срочно и важно». Си Фанг был уверен, что это сообщение от управляющего трастом, и что со встречей с Фо Лунем придётся повременить. Китаец прочитал инструкции и озадаченно закрутил головой, ища нужный указатель. Пройдя пару сотен шагов по терминалу, Си Фанг увидел красно-белую в ромбах вывеску «HSBC – Global Private Banking». Не до конца осознавая происходящее, он неуверенно вошёл в работающее круглые сутки отделение банка и назвал дежурному менеджеру своё имя. Клерк попросил паспорт и сверил его с чем-то на экране своего компьютера. Затем банкир удалился. Он отсутствовал не более двух минут. Вернувшись с конвертом, клерк попросил Си Фанга расписаться в его получении. Менеджер почтительно ждал. А Си Фанг по-прежнему недоумевал и не знал, что ему делать дальше.

– Вскройте конверт, – подсказал служащий. – Там код и ключ.
– Ключ? – недоумевал Си Фанг. – А код от чего?!
– От ячейки. Вероятно, вам хотят передать подарок или что-то в этом роде. Вижу, это для вас приятный сюрприз, – улыбнулся менеджер. – Следуйте за мной.

Клерк провёл Си Фанга в специальную комнату позади приёмной и оставил его одного. Си Фанг кое-как собрался с мыслями и перечитал инструкции. Он нашёл ячейку с нужным номером и приложил электронную карточку к считывающему устройству. Невидимый зам;к тихо щёлкнул, зажужжало приводящее устройство, и дверца мягко приоткрылась. Внутри лежал металлический пенал. Си Фанг нажал на его верхней панели восемь цифр кода и сдвинул крышку.

«12042019. Что за странная комбинация? Не может быть!» – Си Фанг догадался, что это день смерти Пола Доулинга.

Похоже, что последние слова Си Фанг произнёс вслух, так как в помещение заглянул клерк.

«Вам помочь? – поинтересовался он. – Если вам нужна приватность, то вы можете воспользоваться индивидуальным кабинетом».

Си Фанг по-прежнему выглядел растерянным. Он кивнул и пошёл за служащим. Здесь, в отдельном кабинете, он смог привести свои мысли в некоторый порядок и разглядеть содержимое пенала. Но сначала Си Фанг осмотрелся: вода – обычная и газированная на столе, кофемашина на отдельной стойке, чайник с различными видами чая и мини бар со спиртным. В этом помещении всё было предназначено для приятного и неторопливого размышления, а также спокойного пересчёта наличных. Именно этим и занялся Си Фанг, предварительно выпив залпом бокал виски и тут же налив вторую порцию.

«Сто тысяч гонконгских долларов?! – выдохнул Си Фанг, закончив счёт. – Но мы же договаривались на другую сумму!»

Си Фанг перевернул пенал, и из него выпал второй конверт. Дрожащими пальцами Си Фанг надорвал его край. Внутри было короткое письмо и билет на скоростной катер до Макао. Си Фанг принялся читать.

«Дорогой друг Си! Ты, наверное, удивлён происходящим, точнее, ошарашен. Признайся, что ты уверен, что тебя надули и не заплатили весь гонорар. Извини, сейчас двадцать первый век, и правила для приятно хрустящих наличных, к сожалению, со времён Джека Лондона несколько изменились, даже в таком банке как “HSBC”.

Эта сотня, на которую ты сейчас таращишься, не для того, чтобы ты её начал бездумно тратить. Не сиди тупым сиднем, а лучше посмотри на билет. Не опоздай. Прибыв в Макао, остановись в отеле-казино «Венецианец». Там на твоё имя заказан и уже оплачен номер «люкс» (оцени щедрость твоего заказчика!) на две ночи. Зарегистрируйся и запишись на закрытую игру в покер с крупными ставками – игровые комнаты на втором этаже казино. Не вздумай спустить деньги в рулетку! Никаких Смоки, малыш, ты понял? Играй спокойно, как будет идти карта. Сам ставки не поднимай. Дождись третьей раздачи, и когда игрок напротив пойдёт в «all in», отвечай. В кассе получишь официальный выигрыш и сертификат происхождения средств. Твой миллион не подлежит налогообложению. Не забудь оставить чаевые крупье. Не жадничай, теперь тебе хватит на жизнь, если хватит ума.

И последнее. Сразу сваливай с острова – ты же себя знаешь! Письмо положи обратно в пенал и верни клерку. Парень знает, что с ним делать.  Надеюсь, и ты тоже. Удачи, друг Си!»

«Кто дал такие подробные сведения о моих привычках и слабостях? Господин Фо Лунь? Но кому? Кто был моим заказчиком? Откуда миллион? Мне же обещали двести пятьдесят тысяч», – Си Фанг не понимал причину повышения гонорара.

Си Фанг вернул коробку менеджеру банка и посмотрел на часы над его головой. Они показывали начало четвёртого утра. Табло справа высветило рейс на Макао. До него оставалось целых полтора часа – самолёт вылетал из этого же терминала. Си Фанг удивился, зачем плыть по воде, когда есть такая удобная стыковка. Можно было не спеша идти на регистрацию.

– Вероятно, чтобы не рисковать из-за возможного опоздания самолёта из Цюриха, – пожал плечами клерк. – За чемоданы не переживайте. Оставьте мне ваш посадочный и багажную квитанцию. Наша служба «Консьерж-Элит» доставит их прямо в гостиницу. Вас сейчас проводят к лимузину.
– А вы не могли бы проверить наличие билетов на этот рейс? – Си Фанг кивнул головой на экран.

Менеджер не удивился. Видимо, такой вариант был предусмотрен. Во всяком случае денег с массажиста не попросили.

– Есть два места в первом классе. Одно у окна.

Си Фанг обернулся на яркую, словно цирка «Дю Солей», вывеску банка. На огромных, во всю стену, телевизионных мониторах крутились ролики с рекламой из серии «жизнь удалась». Получалось, что «dolce vita»  могла быть только с этим банком, во всяком случае у Си Фанга. Впереди появилась нужная ему стойка.

«№ 11 чёрное, – прочитал свой рейс на табло Си, и в его голове мелькнуло название заветного числа. – Одиночка – к удаче! Хорошо, что решил поменять логистику».

Но тут же в памяти всплыло предупреждение неизвестного, чтобы Си Фанг не связывался с Джеком Лондоном и не играл в дурацкую рулетку. Си Фанг уже почувствовал, как азарт начинает будоражить кровь в предвкушении ставок. Он не стал включать аутотренинг и успокаивать пульс, а наоборот заставлял своё воображение вспомнить дробь шарика в колесе и шелест карт, фартово скользящих по сукну ему в руки. В игроцкой эйфории Си Фанг плюхнулся на своё место в первом классе и отхлебнул шампанское. Уже через час он будет в Макао. Си Фанг закрыл глаза, пытаясь угадать во сне выигрышную комбинацию, которая должна принести ему целое состояние. Певец летел за миллионом.

***

Трое за столиком давно уже закончили с едой и теперь наслаждались десертом под испанский херес и тёплое апрельское солнце. Лёгкий бриз с моря иногда доносил острый запах йода, будораживший, словно перец чили, желание жить.

– И что вы доложили коронеру, что он озадачился и всерьёз рассматривает петицию в прокуратуру с обоснованием продления судмедэкспертизы? – заинтригованно спросила миссис Грейс.
– Вот-вот, – поддакнул ей Алан Шарп. – Давай выкладывай. Не тяни кота за хвост, особенно когда он уже схватил селёдку за то же место.

Блэкуоттер наслаждался моментом. Он поднёс к носу бокал и шумно втянул в себя чуть сладковатый аромат. Пригубив вино, Тони ответил.

– Вы не забыли, сколько времени я потратил на изучение видео? И всё напрасно. Лучше бы я просидел на берегу Лох-Несса в ожидании чудовища. Уверен, что у меня было бы больше шансов его сфотографировать, нежели что-то уловить на записи доктора Мартини. Мелькание теней от медсестёр, какие-то фрагменты тел в кадре, не пойми кого. Сам Пол или его массажист появляются перед камерой в одно и тоже время, предназначенное для приёма лекарств. Я тихо сходил с ума вместе с моим подопечным. Мой эксперимент с громкой музыкой, который я пытался повторить у себя на квартире, провалился. Мне не удалось добиться дребезжания ложки в стакане. Только когда я припёр мощный сабвуфер, удалось получить что-то похожее на дрожание стекла в витрине. Но! Но в палате мистера Доулинга не было источника низкочастотного звука такой силы!
– Получается, что кто-то ходил за кадром, вызывая колебания? – попытался угадать Алан.
– Или, может быть, Пол толкал прикроватную тумбочку, когда слушал музыку? – предположила миссис Грейс.
– Никого не было видно. Однажды я заметил, как рука Пола тянулась к кнопке вызова персонала. Вообще, мне показалось, что, пока играла музыка, Доулинг вёл себя спокойно: он либо сидел в кресле и медитировал перед картиной, либо спал. А вот когда наступала тишина, он начинал проявлять признаки беспокойства. Опять же я ни разу не видел его лица или движения тела целиком, лишь тремор пальцев. И всё время слышно дзиньканье ложки о чашку, или видно, как бликует стекло, то есть оно вибрирует. Однажды Пол уронил на пол стакан. Важно, что эти моменты совпали с приступами удушья у него, как зафиксировал в истории болезни доктор Мартини.
– Ну и что? – не понимал, в чём заключаются подозрения Тони, Шарп. – Простое совпадение. Или, наоборот, так и должно было быть. В момент наступления панической атаки Доулинг терял самоконтроль и мог толкать предметы, вызывая звон, или топать ногами, качая витрину. Пока ничего не ясно.

Ища поддержку, Алан посмотрел на миссис Грейс. Но та прикрыла веки.

– Согласна с мистером Шарпом, – произнесла она. – Получается, что патологоанатом имеет собственные основания для подозрений. Что конкретно он вам сообщил?
– Он сказал, что оба желудочка в сердце были пусты. В них не было ни капли крови. А вот в сосудах оставалось много свернувшейся крови. Некоторые сгустки отличались от остальных. Эксперт предположил, что одним из них был тромб. Он же мог стать причиной инфаркта или инсульта. Но чтобы исследовать подробнее, например мозг, нужно делать трепанацию, требующую специальное разрешение. Судмедэксперт колеблется. Я же пытаюсь его уговорить продлить экспертизу.
– Если я правильно помню, тебе завтра предстоит подписать в юридической фирме отказ, за который тебе уже заплатили. Так? – Шарп пристально следил за выражением лица приятеля. – И зачем ты ввязываешься снова?
– Да, мистер Блэкуоттер, очень хочется узнать… – вступила миссис Грейс. – Как вы продолжите расследование, не нарушая договор?
– Пока не знаю. Возьму и нарушу. Всё-таки причинение смерти – не частное обвинение, а публичное, – неуверенно ответил Тони.

По его нерешительности было видно, что эта проблема не нашла решения, и он просто хорохорится, пытаясь выглядеть профессионалом, для которого усадить виновного на скамью подсудимых – дело чести. Чего бы это ни стоило. Блэкуоттер, как и его собеседники, отлично понимал, что триста тысяч фунтов существенная прибавка к пенсионному счёту, позволяющая ему продолжать сидеть в своём палисаднике и потягивать «Гиннесс». На что на что, а на пиво ему теперь хватит до конца жизни. И беспокоиться нечего.

– То есть ты предполагаешь, что кто-то инсценировал самоубийство, засунув предынфарктного умирающего Доулинга в петлю? – продолжил разговор Алан.
– Было бы идеально, если бы эта версия подтвердилась. Иначе моя альтернативная идея вообще не имеет шансов на доказывание.
– Ишь ты! Кроме основной версии, у тебя есть и запасная! Интересно знать какая? Так, из чистого любопытства, – усмехнулся Шарп. – Твоя первая из области воспалённой фантастики. А эта?
– Доведение до самоубийства… или создание условий для его совершения. Какого чёрта Пол собирал своё досье на членов Исполкома и хотел искать поддержки у изгнанных до него партнёров?! Не зря же он список составил! – возбудился Блэкуоттер.
– Ого, Тони! Ты хочешь связать в одну цепь давние события с внедрением операционной системы и недоказанные подозрения в коррупции в управлении фирмы? Притянуть сюда также борьбу «Чикагского клана» за высшую должность и контроль за финансовыми потоками?  Согласен, три миллиарда стоят того, чтобы за них побороться. Но где, спросит тебя суд, причинно-следственная связь между этими событиями и смертью мистера Доулинга? Где хотя бы одна улика? Звенящая ложка в чашке или вибрирующее стекло витрины? И такую дребедень ты хочешь предъявить судьям? Не смеши меня! Даже если предположить, что у Доулинга снесло крышу из-за скандала с Гарри Олдом на фоне фобии банкротства и утраты состояния, краха общественного положения и репутации, возможной катастрофы в семье, то любой психиатр скажет тебе, что так и выглядит типичный глубокий депресняк. Спроси, если мне не веришь, своего доктора Мартини. Он подтвердит под присягой, что именно в таком состоянии люди с неустойчивой психикой и решают свести счёты с жизнью. Causa normalis. Как бы цинично ни звучало на латыни, мой друг, но это нормально! – устало выдохнул после длинной тирады Алан и потянулся к бокалу с водой.

– Я склонна согласиться с мистером Шарпом, что каждый скажет, что Пол просто попал в труднейшие обстоятельства. Так сложилась его жизнь, что он не выдержал нервного напряжения. С кем не бывает? Не он один в таких условиях сходит с ума. Против кого конкретно вы хотите выдвинуть обвинение? У вас нет субъекта преступления! Разве можно усадить на скамью подсудимых наше общество целиком: тот самый дисциплинарный трибунал, анонимных очевидцев из «#MeToo», газеты и журналистов и якобы проворовавшийся Исполком?! Как вы себе это представляете, мистер Блэкуоттер? Я имею в виду вынесение приговора самой жизни? Это же наша с вами современная реальность! Но, с точки зрения морали, вы правы. Но, похоже, наше общество её уничтожило, предъявив нам новые скрижали без авторства. И с этим нам предстоит жить, а кому-то выживать. Церковь молчит. Папа Римский боится ляпнуть что-нибудь несовременное. Эти в рясах, как всегда, пойдут свидетелями. Вы же им не предъявите иск за пассивность?

Компания замолчала, глядя на спокойное, индифферентное ко всему земному море. Мачты рыбацких лодок замерли в вертикальном положении. Наступил полный штиль. И только проплывавший по заливу редкий катер пускал пологую волну, раскачивая пришвартованные суда. И с минуту слышался плеск воды о камни. Блэкуоттер осмотрелся на террасе. Каждый столик, словно аутист, жил в своём замкнутом мирке и не желал знать, о чём говорят и чем живут его ближайшие соседи. В цюрихском «Антрекоте», несмотря на его тесноту и гвалт, была та же иллюзия настоящей жизни. И Алан, и миссис Грейс отказались от кофе и предложили возвращаться в Лондон.

Настроение, приподнятое в начале путешествия, упало почти до похоронного. Всю обратную дорогу компания не проронила ни слова. Энтони уставился невидящим взглядом в окно поезда, переживая своё поражение. Уже вернувшись в Лондон, Алан и Тони сидели некоторое время в такси, которое привезло их с вокзала к дому Блэкуоттера. Миссис Грейс, не прощаясь, кряхтя слезла с заднего сидения и оставила приятелей поговорить.

– Я к тебе на виски не зайду, – ответил Алан на немой вопрос, застывший в глазах друга. – Как-нибудь в следующий раз. Тебе нужно побыть одному. Помни, что это твоё решение. А дело, между прочим, не твоё! Поэтому никто не вправе тебя осуждать. Тем более, что тебя поставили в такие безвыходные условия. Лично я тебя понимаю и не осуждаю. Но… но, если ты передумаешь, обязательно обсуди свои дальнейшие действия со мной.

Тони вышел из такси, вяло пожал протянутую в окно руку друга и поднялся по ступенькам к двери квартиры. По ссутулившейся фигуре Блэкуоттера было видно, что он смирился с обстоятельствами. Алан, дождавшись, когда захлопнется дверь, назвал водителю свой домашний адрес.