С Днем рождения, сынок!

Начну издалека. 4 декабря 1982 года мы с потенциальным женихом были приглашены на свадьбу к одноклассникам Андрею и Наташе. Вся эта подготовительная суета сопровождалась периодически вопросом возлюбленного: «а нам слабо?» Поскольку эту фразу я слышала со школьных лет, серьезно она не воспринималась, приходилось регулярно отшучиваться, а тут вдруг подумалось: « А ведь и правда, пора!» Нам уже по 20, а по тем временам это был солидный возраст. Как только открылись двери ЗАГСа, мы оказались в числе первых посетителей. Торжество было назначено на 5 февраля 1983 года. Одухотворенные предстоящими радостными событиями, предусмотрительно озадачили сначала моих родителей, затем будущих свекра со свекровью, которым теперь предстояло идти свататься. А вы как думали? Такой порядок!

Нам же все это было совсем не интересно. Меня больше занимало, что у Наташки будет на голове: цветочки, шляпка или фата? Будущий муж, осчастливленный согласием невесты, рванул на вокзал за билетами в Пермь: надо искать съёмную квартиру - хватит жить по общагам!
Почти 40 лет семье нашей, а парень совсем не изменился: предусмотрительный на сто шагов вперёд. Иногда представляю, что было бы, выйди я за ботана какого-нибудь: бррр - страшно подумать… Померла бы от холода в шалаше, наверное. А сейчас сижу в теплом загородном домике, пишу мемуары в свое удовольствие… Даже дочка отметила, что очень рада моему нынешнему состоянию: мама свободна и может заниматься любимыми делами. Как все складно получается!

В общем, после ЗАГСа Талгат, он же Толик (в Пермском крае почему-то было принято давать татарам русские имена) сбегал за билетами на поезд, чтобы завтра же ехать подыскивать жилье. У наших родителей, которым было всего-то по сорок с хвостиком, началась предсвадебная суета. А мы нарядились и отправились на гулянку к друзьям. Именно так называлось, да и сейчас, наверное, называется свадебное торжество в небольшом уральском городке с красивым названием Александровск.
Наташка, кстати, была в шляпке: стильно, молодёжно, да и красиво! Нам по 20 лет, мы студенты, и вся жизнь расстилается, как на ладони: учёба, работа, семья, дети, счастье… Как-то так!

А сейчас читателя ждет мой любимый приёмчик, подсмотренный у великого режиссера Владимира Валентиновича Меньшова.
Помните? Василий поехал на курорт. Сцена прощания. Герой выходит из дома за дверь, которая закрывается, а когда дверь снова открывается, зритель неожиданно видит море, Раису Захаровну, ну и далее по сюжету... И эта звездная фраза на небе: «Эх, Вася, Вася...» Вот и я пропускаю целый пласт из своей биографии. Имею право, потому что эти полтора года можно описать в трех строках: свадьба, съёмная квартира, учеба, резкое повышение цены на проживание, снова поиски жилья, житьё-бытье у тётушки, маминой сестры, новая съемная квартира, учеба... И где-то между этими метаниями я успеваю забеременеть! В прошлом веке это было так просто, не то что сейчас!

Современные молодожёны готовятся к беременности, обследуют организм, пьют витамины, посещают курсы… Все это замечательно, и я одобряю такой подход. Обидно, что многие женщины все-равно не могут забеременеть, лечатся, мучаются, страдают. И да здравствует эко! Дорого, но многим парам помогает.

Итак, радость, фанфары, занавес! Занавес открывается. 27 сентября 1984 года. Северо-Западный Урал. Александровск. Городская больница. Родильное отделение.  Я. И меня здесь называют некрасивым словом «роженица» . Блииин! До сих пор помню внутреннее неприятие этого названия, но пора рожать, и желательно побыстрее. А пока никак. Хотя воды отошли ещё дома. Я в родильном отделении впервые, проникнута ответственностью, волнуюсь, конечно. Пока не больно, и даже не страшно, просто суетливо как-то. Все предварительные процедуры провели и велели лежать в комнатке с названием «предродовая» . Захожу и не могу понять, где лежать. Окно, две кровати с клеенчатыми матрасами, два стула. На одном из них сидит тетка лет сорока, причем оседлала стул задом наперед, вцепилась в спинку и подвывает. Я в растерянности встала в дверях, осознавая, наконец, почему для женщины, производящей на свет Человека, подобрали это некрасивое слово «роженица». Между подвываниями Роженица махнула мне рукой, что видимо означало - присаживайся. Я села на краешек кровати, ощущая через ситцевую ткань ночнушки неприятный холодок клеенки. Со мной пока ничего не происходило. Я стала ждать, мысленно уговаривая Макса старшего осчастливить свет своим появлением. УЗИ в те времена не было, но я точно знала, что будет мальчик. А имя было готово давным-давно, ещё когда родился младший брат Димка. Мне было 12. Как я радовалась его появлению на свет! Пока мама была в больнице, мы со вторым братом, которому было на тот момент 10, подбирали имя. Я, кроме Максима, не хотела никого, Женька же рассматривал ещё пару вариантов. Тут пришёл папа и объявил, что нашего младшего брата будут звать Димой. Папа всю жизнь болел за Московское Динамо, и спорить было бесполезно. «Не переживай, доченька, выйдешь замуж, родишь мальчика и назовешь, как хочешь! »-утешил папа. И вот я рожаю. На 99%уверена, что мальчика и, конечно, Максима. «Максимум натус сум», что с переводе с греческого означает «величайший». Мало того, видимо, бог понял, как нравится мне это имя, и 6 лет назад послал ещё один подарочек - внука тоже назвали Максимом. Макс младший.

Соседка между тем уже орала так, что прибежала нянечка, велела лечь и ждать акушерку. Вместо этого роженица сползла на пол, встала на четвереньки и голову сунула под стул. Орать она уже не переставала, и каждый издаваемый ею звук прижимал меня к спинке кровати. Я волновалась, что моему мальчику неприятно слышать эти вопли, поэтому поглаживала живот, стараясь успокоить малыша. Тут вошла акушерка и выдала информацию, которая ввергла меня в шок:
- Савченко (а может Савенко или Савчук - не помню уже), ты пятого рожаешь, и каждый раз так орешь! Отца-то, наверное, снова не знаешь?! Так может хватит уже рожать-то?! Всю больницу перебудила!
Савченко-Савчук-Савенко было плевать на монолог акушерки - она занималась великим делом:выпускала на свет новую жизнь и именно поэтому сопровождала каждую схватку диким животным воплем. А мне было не плевать - я сразу поняла, что боль надо терпеть молча - кто знает, сможет ли акушерка все сделать правильно в такой нервной обстановке. Вдруг ребенку навредит?!

А схваток всё не было. Наконец будущую мать- героиню увели в родовую. Её вопли все ещё разносились по гулким коридорам больницы, но, слава богу, уже не у меня по ухом. Я задремала, положив голову на никелированную спинку кровати. Заглянула пожилая нянечка:
- Что, милая, тихая такая? Поспи. Ты же у нас первородящая, долго будешь маяться, береги силы.
Она суетливо сбегала куда-то, принесла подушку и застиранное клетчатое байковое одеяло. В помещении было не жарко. Я послушно прилегла. Вопли матери-героини поутихли, и вдруг раздался трескучий, немного даже ворчливый детский голосок с перекатами от звонкого ора до уходящих вглубь дребезжащих звуков, про которые в русском языке говорят «зашелся в плаче». Пятый ребёнок Савченко-Савчук-Савенко объявил миру о своём прибытии. Я мысленно порадовалась за неё, даже немного позавидовала, опасаясь будущих схваток: мне только предстояло пережить все это…
В комнате царил полумрак, за окном шёл дождь. Приближался рассвет. Мой мальчик уснул. «Решил отдохнуть, видимо» - подумала я и тоже задремала. Вдруг резкая боль наполнила меня изнутри, и появилось ощущение, что живот заходил ходуном. Сомнений не было - началось! Надо звать акушерку, санитарку, да хоть кого!

Вместо крика из моей груди вырывались какие-то хриплые звуки. Меня не слышали! Мысли цепочкой понеслись по кругу: «а если не придут на помощь, а вдруг рожу прямо здесь, надо громче звать...» Громче не получалось.
Схватка прекратилась также неожиданно, как и началась. Я поняла, что надо действовать.
Осторожно села, опустила ноги на пол, нащупала тапочки, встала. Ого
- живот опустился значительно.
Малыш молчал. «Потерпи, мальчик, нам нужна помощь - надо идти»-шептала я. Зажав между ног подол ночнушки, за пять шажков оказалась у двери. Выглянула и, о, счастье, справа от меня , правда ооочень далеко, увидела стол, освещаемый лампой, за которым сидела, а вернее сказать, сидя спала акушерка. Я позвала:
«Подойдите, пожалуйста, ко мне».
Голова, лежащая на скрещенных руках, даже не пошевелилась.
Видимо, мать-героиня отобрала у нее все силы. Ещё раз позвала - тишина. Надо идти. Одной рукой держась за стенку, другой придерживая зажатый между ног подол ночнушки, я тронулась к предполагаемой спасительнице.
Эти сорок метров показались вечностью. И вот уже цель рядом, я могу дотронуться до плеча, и в этот момент тело пронзает ещё более острая боль, от которой я охнула.

- Ты что здесь делаешь?!-подняла голову акушерка. Имя её не помню - хоть убейте.
- Рожаю! - слабым голоском промямлила я
- Рано тебе ещё. Иди обратно в предродовую. Сейчас приду и посмотрю.
- Мне не дойти,- корчась от боли, прошептала я.
- Сюда же дошла как-то, вот и обратно дойдёшь! Ходят туда-сюда, что за смена сегодня! - продолжала ворчать женщина, которая ещё 10 минут назад казалась мне спасительницей. И этот её раздраженный голос убеждал, что выбранные мной правила поведения во время родов - молча терпеть- единственно верное решение. Я по стеночке, аккуратненько добралась до спасительной кровати. И мне уже было все-равно, есть ли на клеёнчатом матрасе простыня, потому что Макс желал выйти в этот мир, и всё чаще напоминал об этом. ВременнЫе границы нарушились, но я все-таки надеялась, что разбудила акушерку не зря. Действительно, не зря - вот она в дверях.
- Ляг ровно! Ноги! - командовала акушерка. Я подчинялась беспрекословно.
- Да ты рожаешь! Быстро в родовую! Ты посмотри - ей рожать, а она по по коридору гуляет! Родила бы в пол, а отвечать кому?! - ругалась акушерка, пока вела меня в святая святых - родовую.
Я не обижалась на её безапеляционный тон , понимая, что именно она, эта невоспитанная ворчливая женщина, вершит сейчас судьбу моей семьи. И вот уже стою перед высоченным столом, на который предстоит забраться. Как?! В тот момент это было загадкой, или, как сейчас сказал бы Макс младший, квест! Понятно, что на стол все же взобралась: не я первая и не я последняя. И, вроде бы, все идет по плану- рожай себе. Но схватки прекратились.
Вот именно в этот момент я и разглядела лицо акушерки. Она, опустив подбородок на скрещенные ладони, которые опирались на мою согнутую в колене ногу, устало и выжидательно смотрела на меня. Мне было неловко от своей позы, от её тяжелого взгляда, но что было делать? Макс, видимо, не хотел встречаться с этой грубой женщиной. Но выбора уже не было. Мне тогда вообще казалось, что такое обращение в роддоме - норма. А то, что может быть совсем по-другому, я пойму только через 7 лет, когда буду рожать дочку. Но это потом. А пока я лежала, мысленно уговаривая сына выйти на белый свет, акушерка требовательно смотрела на меня. Как говорится, пауза затянулась.

И тут она выдала:
- Ты можешь побыстрее? Смена заканчивается, а я в Вильве живу, сейчас из-за тебя на автобус опоздаю.
Мне стало смешно, и я не смогла сдержать улыбку. Реакция была мгновенной:
- Она ещё и улыбается! Ладно, будем ускоряться.
Вершительница нашей с сыном судьбы отошла от меня, но быстро вернулась со шприцем. Укол.
Ожидание. Снова недовольное лицо надо мной. Слава Богу и Максу, что пауза была недолгой: начались роды. Как и обещала себе, родила молча. Все-таки планирование - великая вещь!
Сам процесс помню плохо: акушерка даёт команды, я выполняю, зовет на помощь, суетятся вдвоём, давят на живот, ворчат, а мне уже все-равно, потому что мысли путаются. В голове одно: эта кричащая тётка и есть наше с Максом спасение. И пусть она обзывает меня «интеллигенцией», вкладывая интонационно в это слово отрицательный смысл, я потерплю, а потом просто забуду весь этот кошмар.

 Наконец сын явился и объявил об этом громким плачем!
Для меня это мгновение навсегда останется одним из ярких событий жизни. Огромное чувство благодарности судьбе и двум русским женщинам переполняло меня, и это несомненно было оно - ощущение счастья и величия жизни...

- Ты смотри, какой богатырь!-восхищалась нянечка, глядя на манипуляции акушерки, которая привычно занималась малышом. Мне, ослабленной, но счастливой, тоже всё было интересно, но задавать вопросы не было сил.
-Ого, 62 см - рекорд больницы, наверняка!-воскликнула акушерка.
Я уже начала гордиться сыном.
Тем временем Макса обработали, помыли, запеленали и показали мне. Роднее и красивее мальчика не было на свете: он уже не плакал, оглядывая мир и привыкая к нему. Малыша унесли.
Вспоминая сейчас эти мгновения, задаюсь вопросом, почему в те годы детей уносили от матери, почему не прикладывали к груди. С дочкой впоследствии все было по- другому. Хотя разница во времени всего 7 лет. Но это другая история.
Я была так довольна, что все позади. А то, что кружилась голова и таяли силы, воспринималось, как должное. Спать, спать… Уже сквозь сон доносились голоса: «чего стоишь, надо врача, кровопотеря, давление падает…» и темнота. Ни сновидений, никаких образных картин, полный вакуум.
Очнулась я от дробного стука, происхождение которого не сразу поняла. Через мгновение стало ясно, что это мои зубы выбивают чечётку. Память начала возвращаться, мысли закрутились клубком: я родила мальчика, точно родила? Приподняв голову, посмотрела перед собой - живота нет. Мысли понеслись дальше: «малыш здоров- хорошо, интересно, не опоздала ли на автобус эта женщина, Толик с мамой, наверное обзвонились уже, радуются, наверное, слабость какая, куда все делись, почему зубы стучат…»

Я посмотрела на окно - форточка открыта настежь. Зубы не унимались, а тело бил озноб. Надо укрыться. Приподняв голову, увидела, что накрыта простыней, которая вся в пятнах крови. И так мне обидно стало! Не только за себя, а в целом за Женщину. Неужели роженица (к этому некрасивому слову за ночь я уже привыкла ) не достойна элементарного сухого постельного белья, почему нельзя уделить ей хоть чуточку больше внимания… Зубы стучали, тело била дрожь, слезы катились ручьём! Тут вошла нянечка.
- Ох, милая моя, очнулась? Ну ты напугала нас! Всё ведь хорошо было: мальчишечка такой хороший у тебя, родила быстро, даже не вскрикнула ни разу, и вдруг обморок! Ты что это? Нехорошо, нехорошо…
Я слушала ее, и вдруг, сама от себя не ожидая, спросила:
- А коллега ваша не опоздала на автобус?
Смешно, что этот вопрос меня так интересовал. Нянечка же в ответ засмеялась:
- Какая она мне коллега? Я тут полы помыть да палаты прибрать.
Она мне в дочери годится. Ох, боевая баба - ей бы в армии командовать! А ты не о том думаешь. Нам с тобой надо в палату перебираться. Сама сможешь? Пробуй потихоньку.Если голова кружится, помогу.Держись за меня.

Слезы высохли, и как-то тепло на душе стало от добрых слов этой простой русской женщины. Я прижалась плечом к её плечу, она обхватила меня, и мы тронулись в путь. Вы же помните, какой длинный коридор предстояло преодолеть. Нянечка что-то приговаривала по дороге, а когда проходили мимо ординаторской, немного отстранилась от меня и распахнула дверь, показывая букет на подоконнике:
- Глянь! Твой принес. И где раздобыл только? В теплицах заводских купил, наверное. В палату нельзя цветы, вот и поставили тут. А твой-то уже камешки в окно кидал. Букет свой видит, и думает, что это твоя палата. Будешь звонить, скажи, чтоб не безобразил. Врачи у нас строгие. Любит, наверное, тебя! Вы расписаны хоть?
И получив утвердительный ответ, уже успокоенно продолжала:
- Взяли нынче моду без росписи жить, а это не дело. Сожитель - это сожитель, а ребёнку отец нужен.
Трудно было не согласиться с доводами санитарки. Она очень понравилась мне, как человек. От неё исходили доброта и тепло, а рядом с такими людьми всегда легко.

Мы благополучно добрались до палаты. В мои планы не входит описание ее обитательниц. Обычные русские женщины. Очень разные, конечно.
Навсегда запомнился момент первого кормления. Акушерка несет двух малышей. Мой кажется худым и длинным, хотя вес его довольно приличный (4500), но рост рекордный-62, отсюда и впечатление, что худой. На другой руке акушерки девочка весом почти 5 кг, а ростом 49 см - этакий шарик в пеленке. При одном только виде этой парочки в палате создавалось хорошее настроение. Каждое кормление их приносили вместе - видимо, Макс и Ксюша были соседями там у себя в детской палате.
Далее все было хорошо. Мне подняли гемоглобин, и через неделю выписали.

И снова применяю ход гениального Меньшова: занавес закрывается, занавес открывается.
Максиму сегодня исполняется 37 лет, и он сам уже отец. Лет до семи записывала его интересные высказывания. И вот мое любимое воспоминание. Екатеринбург. Зима. Мороз. Максу 4 года. Мы с ним поздно возвращаемся с тренировки по фигурному катанию. Автобус сломался. До общежития, где мы живём, надо идти через заснеженное поле по тропке.
- Мама, где солнышко?
- Уже поздно, сынок. Солнышко спать ушло.
- Вот если бы я был солнышком, я бы всегда светил!
Хорошо, правда?!
Я не из тех матерей, которые ежедневно контролируют своих взрослых чад, тем более, что давно живем отдельно. У нас с сыном бывают отчаянные споры по каким-то жизненным ситуациям. И это нормально. Отцы и дети. Классика! Мы с мужем знаем главное: вырастили честного и порядочного человека. А сейчас наш Макс «переживает лучшие годы своей жизни», как сам говорит. Чего же нам ещё желать? Будь счастлив, сын. С Днём рождения!
Екатеринбург
27.09.21г.