Платье с ананасами или Молчание - золото

Всё, довольно с меня! Я твёрдо решила наказать Гришку.

Перебрав самые бесчеловечные виды наказаний, в качестве оружия я выбрала трагичное молчание. Женщина, вооружённая молчанием, способна привести в ужас десять маньяков. И одиннадцатого – наполовину.

Втайне я горжусь своим даром молчания. Я умею молчать так красноречиво и душераздирающе, что самой жутковато. Но этого никто не знает. Своего дара я побаиваюсь, поэтому непрерывно трещу с кем придётся. С телефоном, с Гришкой, с пылесосом, с комнатными цветами или на худой конец с космосом.

Но теперь я буду молчать. Непреклонно, вечно, круглые сутки, пока не умру от разрыва сердца и обилия невысказанных слов.

С этим всё ясно, осталось придумать причину, по которой я обижена на Гришку. Я не дурочка, чтобы обижаться на ровном месте. Мне нужно подвести под свои претензии, так сказать, нормативно-правовую базу.

Самое очевидное – обидеться на мужа за то, что он коварно меня соблазнил и подверг замужеству. Оборвал мою цветущую молодость и всё такое. Моя мама всегда пилила отца за то же самое. Чем удобна обида на замужество – она не имеет срока давности. За неё всю жизнь пилить можно.

Правда, с Гришкой мы женаты уже четыре года. Куда я смотрела? Надо было раньше обижаться. Если честно, дело вообще обстояло наоборот: это я соблазнила Гришку и женила на себе.

Ладно, решаю я, этот повод прибережём на чёрный день. Сегодня я обижусь на Гришку за то, что он не купил мне красное платье с дырочками. И к тому же в холодильнике нет консервированных ананасов. Точно! Мне как раз до смерти хочется консервированное платье и ананасов с дырочками... но ни того ни другого в наличии нет.

Капец тебе, Гриша. Буду молчать так, что с тебя шапку сорвёт вместе с волосами. Отныне ты не услышишь от меня ни звука. И я погружаюсь в суровую, беспощадную бессловесность.

Героически молчу три часа. От несвойственного ему бездействия мой язык распухает, словно накачанный ботоксом. Мука невыносимая, но я терплю. А к исходу третьего часа стукает дверь – это Гришка вернулся с работы. Я и забыла, что его дома нет.

Выхожу в прихожую, неся на фасадной части головы бесстрастное лицо.

- Хочешь узнать, почему я молчу? – в лоб спрашиваю я.

- А ты разве молчишь? – спрашивает Гришка, снимая ботинки. – Извини, не разобрался ещё.

- Да, я молчу! – загадочно говорю я и удаляюсь на кухню.

Придя на кухню, я задумываюсь: на кой ляд я сюда, собственно, припёрлась? Ананасов в холодильнике всё равно нет. Но надо же было куда-то уйти, правильно?

Гришка между тем беззаботно переодевается, умывается, фыркает в ванной… это подбешивает. Что за фигня? У него жена три часа молчит, а он явился – и скорее фыркать побежал.

Печатая тяжёлый шаг, подхожу к ванной и наблюдаю, как Гришка вытирается полотенцем.

- Я молчу! – напоминаю я холодным тоном. Таким холодным, что вода в кране замерзает. – Хочешь знать, почему я молчу, Григорий?

- А кто тебя знает, ты всё время молчишь! – заявляет Гришка.

Приехали. Я? Всё время молчу? Это настолько наглая и беспардонная ложь, что меня шатает. Выпучив глаза, я хватаюсь за дверной косяк.

- Ты меня ни с кем не путаешь? – злобно осведомляюсь я. – Мы женаты четыре года! И когда это я молчала, чёрт тебя побери?

- Ну… вот сейчас, например, - ухмыляется Гришка. – Тихо-тихо, шучу! Чего надулась-то, Соня?

Пытается чмокнуть меня в щёчку, заглядывает в глаза. Давно бы так!

- Не скажу, - говорю я. – Догадайся сам.

Гришка раздумывает над причиной моего молчания ровно три секунды, после чего пожимает плечами и спокойно уходит на кухню, где нет ни одного консервированного ананаса.

Моя обида приобретает чёткие очертания. Факт унижения меня как личности налицо! За кого я вышла замуж четыре года назад? Что он за человек такой? Как Гришка может находиться на нашей безананасной кухне, когда я молчу уже три часа, да ещё и чайник при этом греть?

Встаю в дверях, сверля бессовестного Гришку взглядом. Гришка что-то там режет, делает себе бутеры…

- Тебе сделать? – спрашивает. – С сыром или с ветчиной?

Меня начинает потряхивать от такого пренебрежения. Жена скоро окаменеет от молчания, а он бутеры себе строит!

- Я молчу, Гриша! – напоминаю я. – Тебе неинтересно почему?

- Наверное, обиделась? – предполагает Гришка, отправляя себе в рот огромное многосоставное сооружение из хлеба, сыра, огурцов и колбасы. – А за что?

- Тому есть масса причин! – с достоинством роняю я. – Например…

Гришка отбрасывает бутерброд и чайник.

- Я понял! – перебивает он моё холодное молчание. – Конечно, чего это я с порога на кухню поскакал? Поесть всегда успеется. Пошли в кроватку, Сонечка? Пошли, родная?

Муж лезет ко мне с самыми преступными супружескими намерениями. Я шарахаюсь от его рук с видом оскорблённой императрицы.

- Никаких кроваток! – кричу я. – Я молчу. Я четыре года живу без ананасов и платьев с дырочками, и это далеко не полный список, и тебе следует подумать о своём…

- Вот и молчи, солнышко! – подхватывает муж. – Так даже лучше. Мне все четыре года любопытно попробовать, каково это: секс с молчащей женой? Наверное, это круто! Совсем другие, неизведанные ощущения…

- Отвали-и-и! – визжу я. – Прекрати! Ишь какой птеродактиль в кедах! Разнообразить ощущения захотел? А не выйдет! Специально теперь не заткнусь!... Отстань!... Уйди!... Убью!...

***

- Ну, с криками тоже ничего, - говорит муж спустя некоторое время. – Оно уже привычнее…

Н-да… что-то недодумано у меня с обетами молчания.


(использована иллюстрация из открытого доступа)